Мы те, кто мы есть

Как и сказал Дамблдор, времени Гарри дали немного. К тому же он не переставал учиться, а значит, нужно было везде поспевать, только не всегда удавалось. Гарри приходилось изворачиваться — то урок прогулять, потом списав конспект у Майкла, то эссе дописывать на перемене, то ложиться спать на несколько часов позже — глубокой ночью. Сумбурная подготовка всё же принесла плоды — к СОВам Гарри был готов. По истории он получил сто, а по ТРИТОН девяносто восемь, но Гарри было всё равно, главное — превосходно. Уход особых проблем не вызвал, заслуженная сотня прибавилась в его копилку побед. Позже туда попала и сотня по ЗОТИ, которую он заработал, порадовав экзаменатора патронусом, о котором у них зашла беседа. Что его неприятно удивило, так это маггловедение, экзаменатор которого оказался полным невеждой в своём предмете. Гарри раздражённо поморщился, вспоминая визгливый голос этого мерзкого старикашки: — Я не прошу рассказывать об устройстве жизни магглов. Я задал вам конкретный вопрос. Для чего магглам предмет под названием «резиновый утёнок»? Гарри чувствовал, как у него дёргается глаз. Это был невероятно тупой вопрос, отвечать на него Гарри считал оскорбительным для себя. Разжав плотно сомкнутые губы, Гарри рублеными фразами всё же вымучил ответ: — Это игрушка, сэр. Детская игрушка. С ней играют в ванной. — Мистер Поттер, вы слишком узко мыслите. Вы знаете назначение этого предмета и что? — пренебрежительно бросил старикашка. — Нужно смотреть глубже, молодой человек, — назидательно покачал он пальцем. — Это сложный психологический феномен. Маггл посещает ванну не только, чтобы вымыться, но и чтобы снять стресс. Кроме расслабляющего фактора воды, важную роль играет резиновый утёнок. Благодаря его материалу — его можно мять — маггл может вымещать на нём агрессию. Также важна форма игрушки. Утка — безобидное создание, маггл чувствует свою власть и безнаказанность, а жёлтый цвет… Гарри устало прикрыл глаза, не в силах слушать этот бред. Волшебники тоже моются, а дети играют с разными волшебными игрушками в ванной. И, о Мерлин, между моющимся магглом и моющимся волшебником нет никакой разницы! Никакой! — Это просто детская игрушка, может, кто-нибудь и использует её подобным образом, но резиновый утёнок — это резиновый утёнок, — не выдержал Гарри. Встретившись с мутными глазами экзаменатора, Гарри понял, что зря не сдержался, ибо говорить с этим человеком было бесполезно. Он был глубоко убеждён в собственной правоте и считал мнение, отличное от него, ересью. — На остальные вопросы вы ответили верно, но этот же вообще не раскрыли. Поэтому я не могу поставить вам сто баллов. Я не могу поставить вам даже девяносто! «Знаете, насколько мне всё равно?» — думал Гарри, смотря в мутные глаза экзаменатора. — Ваша оценка — выше ожидаемого. Восемьдесят девять баллов. С другой стороны, вы сдаёте досрочно, и это личная просьба профессора Дамблдора, поэтому я могу пойти на уступку и накинуть вам балл. Девяносто баллов вас устроит? — спросил старикашка таким тоном, будто Гарри должен упасть ему в ноги и кланяться за проявленную милость. Гарри сухо кивнул, получив полный негодования взгляд. Он касался только основ легилименции, поэтому не мог проникнуть в чужое сознание, но сейчас мысли экзаменатора были практически осязаемы. Гарри примерно представлял, что о нём думает старикашка. Что-то вроде «наглый юнец, не уважающий старших». Гордость же не позволяла ему забрать свои слова обратно о так милостиво данных баллах, поэтому приходилось только негодующе сопеть. Поджав губы, старикашка черкнул оценку на пергаменте и махнул Гарри рукой, требуя убраться с глаз долой. Гарри прикрыл глаза, прогоняя воспоминание, что раздражающе часто мелькало перед глазами. Оно было подобно кожному зуду, всё донимало и донимало его. Но сейчас была проблема поважнее. Гарри наконец начал понимать, о чём говорил профессор Снейп, и осознание этой простой истины его совершенно не радовало. Он попал в рабство к Дамблдору. Изначально он рассчитывал, что ему дадут два курса, но профессор Дамблдор решил использовать его по полной. Заставив вести уроки у первого, второго, третьего и четвёртого курсов! Ему бы и пятый дали, да Гарри вовремя отбился, сказав, что его не будут слушать, а значит, не будет никакой дисциплины, а без неё нет смысла говорить о каком-либо учебном процессе. Дамблдор всё же хотел его прижать, намекнув на посиделки, куда приходили ученики старших курсов, и Гарри удавалось поддерживать дисциплину. Но сам Гарри был категорически против, и что хорошо — ему подвернулся железный аргумент. «Ходившие ученики были заинтересованы в истории. Не нужно было особых усилий, чтобы в гостиной установилась тишина». Дамблдору пришлось согласиться, и Гарри вздохнул спокойно, но слишком поспешно. — Мистер Поттер, мы должны обсудить с вами расписание. Ваши уроки будут сдвоенными, но, думаю, рассказывать для двадцати человек для вас не в новинку, — улыбнулся Дамблдор, левитировав Гарри пергамент с расписанием. Пробежав по нему глазами, Гарри нахмурился — всё его расписание было забито вплоть до шести вечера, а это если не считать клубы и дополнительные занятия со Снейпом. — Сэр, первый, второй и третий курсы имеют по одному занятию в неделю, а четвёртый — два. — Да, всё верно, — кивнул Дамблдор. — Сэр?! — с нажимом повторил Гарри. — У них скоро СОВы, мы должны учитывать это. Бедные дети лишились преподавателя в самый ответственный момент, — в устах Дамблдора подобные слова звучали так, будто они лишись матери в младенчестве. — Но моё расписание, да что моё расписание. Я физически не выдержу ещё два урока по полтора часа, — возмутился Гарри. — Я понимаю, что это тяжело, но вы наша единственная надежда, мистер Поттер, — голубые глаза погрустнели. Гарри почувствовал себя неудобно. Поддаётся своим капризам, а директору приходится выслушивать эти детские проблемы, когда на его плечах лежит ответственность за всю школу. — Хорошо, сэр, — со вздохом согласился Гарри. — Но тогда сделайте так, чтобы сдвоенные уроки были у Слизерина с Когтевраном, а у Гриффиндора с Пуффендуем. Ни в коем случае не Слизерин с Гриффиндором! — Ах, мистер Поттер, вы тоже следуете этим детским предубеждениям. Дамблдор покачал головой, как бы говоря, что уж от Гарри он такого не ожидал. — Я не уверен, что смогу уладить конфликт, — начал оправдываться Гарри. — Детские ли это предубеждения или нет, но, профессор Дамблдор, даже вы не можете отрицать, что львы со змеями постоянно враждуют. — Хорошо-хорошо, не горячитесь, — примирительно сказал Дамблдор, видя, как потихоньку начинает распаляться Гарри. — Я обещаю вам не сводить Слизерин и Гриффиндор на ваших уроках. — Профессор Дамблдор, а ещё… — начал Гарри, но Дамблдор прервал его. — Называйте меня Альбус. Мы, как коллеги, можем себе позволить называть друг друга по имени. Вы не против, Гарри? — и опять эта мягкая улыбка, которая обезоруживала Гарри. — Я…да, конечно, — и умолк, совершенно позабыв, что хотел сказать. — Скоро вам придёт новая учебная программа, одобренная Министерством. — Какая программа? — не понял Гарри. Насколько он знал профессора Бинса, тот никогда не следовал никакой программе, предпочитая рассказывать то, что считал нужным. — По которой вы будете преподавать, — терпеливо пояснил Дамблдор. — Но профессор Бинс… — Гарри вновь не дали договорить. — Профессор Бинс имел многолетний опыт, а для вас программа станет неоценимой помощью. Вы ведь даже не знаете, за что браться, не так ли? А программа станет для вас настоящей путеводной звездой. Гарри был вынужден согласиться, но неприятный осадок осел на душе. Ведь ни о какой программе речи не шло, когда он согласился на предложение директора. Теперь ему не казалось, что с его стороны было наглостью требовать досрочную сдачу экзаменов. Наоборот, он мало просил, нужно было стребовать досрочную сдачу ещё парочки предметов, а ещё неплохо было бы получать за преподавание хоть какие-то деньги. Кажется, профессор Дамблдор уловил его настроение, потому что сказал: — Потерпите несколько месяцев, а потом мы постараемся найти преподавателя, а если нет, то у нас уже будет, что предложить за вашу работу. «Если я переживу эти несколько месяцев, а потом вряд ли захочу тянуть лямку дальше», — кисло подумал Гарри. — Что ж, со следующей недели вы начнёте преподавать, Гарри. Может, сначала и будет трудно, но уверен — вы справитесь, — на позитивной ноте закончил Дамблдор. Гарри покорно понурил голову, тем самым выражая согласие. Внутри же всё дрожало от неуверенности в своих силах.

***

В понедельник Гарри ожидал его первый урок. Все выходные он думал о том, что рассказать малышне. У него было много идей и самая первая — о подвигах Мерлина. К тому же данная тема была в той самой программе, которую ему выдал профессор Дамблдор. Но первый урок он вёл у второгодок, и они, скорее всего, уже прошли эту тему, по крайней мере, когда Гарри был на первом курсе, Бинс её затрагивал. Хоть, конечно, тогда многие чуть не уснули. Честно говоря, идея следовать программе была не самой худшей, оказалось, что там много интересных тем, которых Бинс даже не касался. Однако же было одно «но», которое здорово раздражало Гарри. Второе издание известного учебника Батильды Бэгшот, по которому он и должен преподавать. Он невзлюбил этот учебник ещё на первом курсе и до сих пор питал к нему дичайшую ненависть. Причём совсем недавно Гарри прочитал первое издание этого учебника и поразился разнице между двумя изданиями. Небо и земля, будто два совершенно разных автора писали! Неужели на старости лет Батильда Бэгшот тронулась умом и испоганила собственный фундаментальный труд? Ибо другого объяснения Гарри не находил тому, что были вырезаны интереснейшие главы, искоренён любой намек на живой язык и переписано сухими словами то, что врезалось в память яркими картинками. А ведь Гарри помнил эту старушку. Она жила в Годриковой впадине и часто угощала Гарри и Майкла конфетами, а на четвёртый год его жизни — уехала. Говорили, что у неё расшатались нервы, она начала вздрагивать от каждого шороха, а потом и вовсе заперлась в доме. Поэтому родственники приняли решение забрать её к себе. Тяжело вздохнув, Гарри отбросил отвратительное второе издание «Истории магии». Он немного волновался, ожидая когда дети войдут в аудиторию и начнётся наконец урок. Несмотря на то, что он был абсолютно готов к уроку и уже читал лекции больше года ученикам старших курсов — что уж говорить про второгодок, — его всё равно потряхивало от волнения. Гарри сел за преподавательский стол и взял конспект, который набросал в воскресенье, и начал вчитываться, при этом стараясь выглядеть как можно серьёзнее и строже. Дети неуверенно начали заходить в аудиторию, поглядывая на Гарри и несмело садясь на свои места. Поняв, что на них не обращают внимания — начали тихо переговариваться. Гарри, стараясь ничем себя не выдать, прислушивался к их разговору. Знакомая ему уже девчушка, Орла Свирк, подошла к черноволосому мальчику, надеясь, что он обратит на неё внимание. Мальчик даже глаз не поднял от книги, что держал в руках. Смутившись, Орла постаралась привлечь его внимание: — Акерли, что ты читаешь? — Да брат книгу дал, — неохотно ответил Акерли, показывая обложку. — «Мохнатое сердце: руководство для магов, не желающих связывать себя обязательствами», — недоуменно прочла название Орла. — Мохнатое сердце? Как такое может быть? Это что, какая-то болезнь? — Какая же ты глупая, Орла, — снисходительно сказал Акерли. Сидящие неподалеку слизеринцы усмехнулись, а некоторые гадко захихикали над девочкой, не знающей таких простых вещей. Орла залилась краской, готовая от стыда провалиться сквозь землю. На глазах выступили слёзы, но она усиленно моргала в безуспешной попытке их прогнать. Не хотела показать, что слова Акерли её задели. Девчушку было жалко, Гарри смотрел на неё с полной уверенностью, что бой со слезами она проиграет. Следует вмешаться, к тому же это отличный повод завоевать расположение девочки, а потом уже и до откровенных разговоров о семье недалеко. — Это не болезнь, Орла, — привлёк он всеобщее внимание. — Ох, прошу прощения, я же теперь профессор и мне не следует фамильярничать с учениками. Мисс Свирк. Так вот, «мохнатое сердце» — это устойчивое выражение у волшебников, означающее, что человек, которого так назвали — бессердечный, холодный. Думаю, это неплохая тема, чтобы обсудить её на уроке, к тому же она связана с той темой, о которой хотел поговорить я, — Гарри улыбнулся Орле как можно мягче, но этого не требовалось — её слёзы высохли, она во все глаза смотрела на него. — Рассаживайтесь на свои места. Наша сегодняшняя тема — сказки барда Бидля. Конечно, они попроще, чем нашумевший бестселлер «Мохнатое сердце: руководство для магов, не желающих связывать себя обязательствами», но тоже интересные, я бы даже сказал, больше, чем выше названая книга, — усмехнулся Гарри, многие ученики поддержали его шутку и тоже рассмеялись. Акерли потупил глаза и постарался как можно быстрее спрятать вручённую братом книгу поглубже в сумку. «Что, не нравится быть предметом насмешек?» — думал Гарри, смотря на низко склоненную черноволосую голову. Да и родственники хороши — сунули ребёнку книжку для бегающих от брака волшебников, а ему впору сказки читать. Конечно, Гарри утрировал, вспомнив себя и Энтони, но даже их не интересовали книги наподобие этого руководства. Хотя Гарри допускал мысль, что Энтони по настоянию отца мог что-то такое читать. До его слуха донёсся разговор с первой парты двух слизеринцев. Совершенно не смущаясь Гарри и того, что начался урок, они переговаривались в голос. Вот же мелкие паразиты! — Мистеры Бэддок и Причард, отвлекитесь от своего увлекательного разговора и обратите своё внимание на меня, пока я не начал снимать с вас баллы. Змеёныши резко замолчали, впиваясь прищуренным взглядом в Гарри. Ледяное спокойствие, отразившееся в его глазах, заставило слизеринцев опустить взгляд на свои руки. Гарри же позволил себе незаметный вздох облегчения. Только первый урок, а уже проверяют зубами на прочность. А ведь они всего лишь второгодки, что будет с четвёртым курсом — страшно представить! Встав из-за стола, Гарри начал ходить по аудитории. Возвышаясь над аудиторией рассказывать проще, а слушатели меньше отвлекаются на посторонние вещи. — У барда Бидля много сказок, сегодня я хочу поговорить с вами о двух. Мы посвятим им весь урок. Правда, двадцать минут в конце потратим на проверочную, — последней фразой он умудрился перепугать весь класс. — Не беспокойтесь, оценка не пойдёт в журнал! — поспешил он заверить всполошившихся учеников. — Я всего лишь хочу узнать уровень ваших знаний, — успокоил он детей, прекрасно зная, что этот уровень просто ничтожен. Гарри задумался. Для второй сказки он придумал целое представление, которое воплотит в классе благодаря иллюзионным чарам, но что делать с первой сказкой, что так спонтанно дала о себе знать на его уроке? Он мог создать иллюзию и для неё, но не напугает ли он детей? Наверное, лучше будет опустить последнюю сцену, не показывать её, а только рассказать. Он уже поднял палочку, чтобы начать колдовать, когда его прервал недовольный голос Бэддока, обращенный к слизеринцам. — Отлично! Из-за каких-то магглокровок мы будем изучать сказки, потому что они их, видите ли, не знают! Он даже осмелился прожечь Гарри неодобрительным взглядом, словно клеймо ставил — «магглолюбец». — Мистер Бэддок, вы имеете что-то против традиций магического мира? — Гарри честно пытался быть спокойным, но ярость всё же просочилась в голос. — Что? Как? Я… Нет! — возмущённый до глубины души вопросом Гарри, мальчик даже привстал со своего места. — Тогда почему вы настойчиво препятствуете их продвижению в массы? — прошипел Гарри, нависая над мальчишкой. — Я…я…прошу прощения, профессор, — Бэддок сразу же как-то сжался под гневным взглядом Гарри. — Мистер Бэддок, если вы ещё раз откроете рот на моём уроке без моего разрешения, я устрою вам незабываемый вечер с мистером Филчем. Это всех касается. Ясно?! — его голос прогремел на всю аудиторию, заставив детей вжать головы в плечи. — Я не слышу ответа. Вот это было чисто из вредности, так мелкие паразиты его достали. — Д-да, профессор, — пропищало слизеринское недоразумение, и Гарри вернулся обратно в центр аудитории. Вздохнув полной грудью, чтобы успокоить разгоревшийся в груди пожар гнева, Гарри смог взять себя в руки и начать колдовать задуманное. — Итак, первая сказка называется «Мохнатое сердце чародея». Жил на свете молодой, богатый и талантливый чародей, — из палочки Гарри полилась тонкая струйка дыма. Она всё текла и текла, пока колдовской туман не заполнил весь кабинет, даже Гарри еле проглядывался сквозь него. Внутри тумана появился тёмно-серый сгусток, принявший силуэт мужчины. Он задрал подбородок и, не будь он безликим силуэтом, непременно пронзил бы детей высокомерным взглядом. — И увидел он, что его влюблённые друзья глупеют, начинают всячески чудить, и решил он тогда, что никогда не влюбится. Чтобы спастись от этой напасти, обратился он к тёмным искусствам, и они ответили ему. Неожиданно витающий вокруг силуэта мужчины туман потемнел, а сам чародей возвёл руки к нему и будто впитал туман в себя, став чернее угля. — Время шло. Жил чародей припеваючи и радовался своей неуязвимости. Чёрный силуэт затрясся в беззвучном смехе. Выглядело это пугающе, многие дети прижались друг к другу, в страхе наблюдая за ним. — Чародей думал, что все ему завидуют, но как-то раз услышал он разговор двух лакеев. Из колдовского тумана появилось два серых силуэта мужчин, которые изображали разговор. Чёрный чародей подкрался к ним, чуть пригнулся и замер, будто и правда прислушивался. — Оказалось, что один лакей жалеет чародея, а другой насмехается над его одиночеством. Разозлился чародей тогда страшно. Чёрная фигура взметнула кулаки и стала ими трясти, будто в припадке гнева. — Решил тогда чародей жениться и обязательно на самой красивой, богатой и талантливой. Повезло ему, такая девушка быстро нашлась. Из колдовского тумана появилась ещё одна фигура — белоснежный силуэт девушки. — Стал чародей ухаживать за ней. Уверял её в любви своей словами красивыми, да не верила девушка ему. Чёрный силуэт мужчины подошёл к девушке, склонился к ней и стал беззвучно нашёптывать что-то, а светлая девушка только печально склонила голову. — И вот устроил чародей пир в честь девушки. Может, она бы не осмелилась идти к нему, да родичи убедили. На пиру девушка призналась чародею, что не верит в то, что у него есть сердце. Решил он тогда показать ей своё главное сокровище, что было спрятано в подземелье, в хрустальном ларце. Открыла его девушка и испугалась. В ларце том живое сердце билось. В тумане появился силуэт ларца, в которое заглянула светлая девушка и отшатнулась в испуге. — Страшное сердце было — сморщенное да обросшее чёрной шерстью. Из ларца выплыло сердце, если бы Гарри не сказал, то дети, может, и не поняли бы, что это за сгусток с чёрными отростками. — Взмолилась девушка, чтобы чародей вернул сердце в грудь. Силуэт девушки бросился на колени перед чёрным чародеем. — Согласился чародей и рассёк себе грудь, вернул сердце на место. В груди чёрного силуэта появилась дыра, и сгусток с чёрными отростками вплыл туда. Девушка бросилась чародею на грудь, целуя его. Дети вздохнули с облегчением, оказалось, многие чистокровные этой сказки не знали и с живым интересом наблюдали за происходящим. Гарри вздохнул. Ничего удивительного. Страшная сказка. Гарри резким взмахом палочки послал в силуэты, соединившиеся в единое целое, молнию. Дети вскрикнули. Чародей и девушка упали замертво, а потом волшебный туман поглотил их, вобрав в себя прежде, чем развеялся сам. — Что? Что случилось?! — воскликнул кто-то, но вспомнил угрозу Гарри и тут же умолк, чуть ли не под парту спрятался. — Долго не было чародея и девушки. Заволновались гости. Решили выяснить, что случилось. Спустились в подземелья, а там… — Гарри понизил голос, — девушка лежала на полу бездыханная, в груди рана, а рядом чародей сжимал в руках её сердце. Облизывал его, гладил, терся об него щекой и всё приговаривал — какое оно красивое и что он обязательно сделает его своим. Хотел он поменять сердца, да только его чёрное сердце не хотело покидать грудь, возвращаться обратно в ларец. Взбесился чародей, схватил кинжал, да и вырезал чёрное сердце из груди. Так и сжимая в руках по сердцу — умер. Дети сидели, боясь шелохнуться, завороженные страшной сказкой. Раздался чей-то громкий судорожный вздох, послуживший командой для других. Кого-то начала сотрясать дрожь, у кого-то на глазах навернулись слёзы. Возможно, он переборщил. Гарри дал детям пять минут, чтобы прийти в себя после сильного потрясения, и лишь потом сказал: — Предлагаю обсудить смысл сказки. Тишина повисла в аудитории, дети продолжали смотреть на него большими глазами, в глубине которых медленно оседал страх, но не спешили что-либо говорить. — Неужели вы не вынесли никакого урока из этой истории? Орла неуверенно подняла руку, которая чуть подрагивала. — Да, мисс Свирк, — подбодрил её Гарри. — Нельзя использовать тёмную магию? Гарри невесело улыбнулся. — Безусловно, но, может, вы разглядели что-то ещё? Молчание было ему ответом. Ладно, решил Гарри, пойдём другим путём. — Чего боялся чародей? — задал Гарри наводящий вопрос. Поднялось три руки, в том числе рука одной слизеринки. Гарри пытался вспомнить её фамилию, но в голову как назло ничего не приходило. Кажется на «Н». Норрис? Ноббс! — Да, мисс Ноббс. — Любви, профессор, — несколько высокомерным тоном ответила она. Другие слизеринцы на неё неодобрительно покосились, они-то показательно игнорировали его вопрос, устроив бойкот. — Верно, мисс Ноббс. Кажется, на своём факультете вы отличаетесь большим умом, по сравнению с другими слизеринцами. Гарри усмехнулся. Да, с его стороны эта была наглая провокация, но надо же их как-то расшевелить. — Он считал любовь слабостью, болезнью, и так боялся, что применил тёмную магию и запер сердце в ларце. Другой вопрос. Почему его сердце покрылось шерстью? — Из-за тёмной магии, — раздался звонкий мальчишечий голос. — Поднимайте руку, когда желаете ответить, мистер Причард, — спокойно сделал замечание Гарри, но не стал акцентировать на этом внимания. — Вы правы, но что это символизирует? Вопрос был сложноват. Дети нахмурились в поисках ответа, который ускользал от них. — Хорошо, я дам вам подсказку. Что первое приходит вам в голову, когда вы говорите о шерсти? Рука Орлы тут же взметнулась вверх, Гарри кивнул ей, разрешая ответить. — Животное, профессор. — И? — подтолкнул её Гарри. — Давайте, я уверен, вы уже нашли ответ. — Чародей больше не человек. Он животное. — Прекрасно, мисс Свирк. Десять баллов Когтеврану, — Орла довольно зарделась от похвалы. Интересно, а он вообще может эти самые баллы давать, отнимать и назначать отработки? Он как-то забыл поинтересоваться у профессора Дамблдора. — У нас не осталось времени на вторую сказку, так что изучите её самостоятельно. Она называется «Сказка о трёх братьях». Итак, ваше домашнее задание, — дети начали записывать. — Первое. Прочитать сборник «Сказки барда Бидля». Второе. Ответить письменно — скажем, дюймов на десять — на три вопроса. Ваша любимая сказка у барда Бидля? Смысл сказки «Мохнатое сердце чародея»? Смысл «Сказки о трёх братьях»? Всё. Хотя… — Гарри задумчиво улыбнулся. — Давайте добавим ещё один вопрос. Какой из трёх даров Смерти вы бы взяли себе? Гарри было искренне интересно, как на последний вопрос ответят дети. — А теперь я раздам вам проверочную работу. У вас двадцать минут. — Но, профессор, до конца урока ещё полчаса, — возразил Акерли. — У вас двадцать минут, мистер Стюарт, — повторил Гарри с нажимом в голосе. Эти десять минут ему ещё понадобятся. Легким взмахом палочки Гарри отлевитировал стопку пергаментов детям. Те сразу же заскрипели перьями, стараясь как можно быстрее ответить на вопросы. Гарри взял их из прошлых СОВов, после того как сверился с программой. В идеале дети уже могли ответить на четверть вопросов в экзаменационной работе. Их-то Гарри и включил в проверочную. Лица детей бледнели с каждым прочитанным вопросом, но, судя по тому, что всё же они писали какие-то ответы, то ещё не всё потеряно. Гарри бросил взгляд на часы. — Ваше время вышло. Сдайте работы и можете идти, — громко сказал Гарри, чтобы его услышали даже на дальних от него местах. — Но профессор…! — в отчаянье воскликнул Акерли. — Это не на оценку, мистер Стюарт. Мальчик неохотно оторвался от пергамента и отнёс его на стол Гарри. — Мисс Свирк, задержитесь, пожалуйста. Орла удивлённо посмотрела на него, но послушно подошла к Гарри. Когда за последним учеником закрылась дверь, Гарри предложил Орле присесть. Сам тоже сел рядом за парту, полностью проигнорировав преподавательский стол. Ему сейчас не нужна эта дистанция, что разделяет ученика и учителя. — Орла, я староста, поэтому многое знаю о студентах, — глупо прозвучало, но, на взгляд Гарри, он хотя бы даст понять Орле, откуда ему так много известно о её семье. Она неуверенно кивнула, не совсем понимая к чему это было сказано. — Я слышал, твой отец против твоего обучения в Хогвартсе, — мягко сказал Гарри, стараясь не напугать её. Но несмотря на все его старания, Орла вздрогнула и затравленно посмотрела на Гарри. — А что ты сама думаешь? Хочешь обратно к отцу? — Я…я не знаю, — голос её дрогнул, а потом из горла вырвался всхлип. Гарри на мгновение прикрыл глаза. Ему только рыданий тут не хватало. — Ну же, Орла, тише. Всё хорошо, не плачь. Он явно делал что-то не так, потому что результат был обратным. Вместо того, чтобы успокоиться, Орла начала прерывисто дышать, судорожно втягивая воздух, и сильнее всхлипывать, а крупные слёзы выступили на глазах. — Орла… — и умолк, не зная как её успокоить. — Д-да…? — Не надо плакать, — а потом вспомнил, как она пыталась не расплакаться перед Акерли, и добавил. — Как же ты вернёшься к однокурсникам, когда всё твое лицо распухнет и покраснеет от плача? Орла тут же начала тереть лицо руками, стараясь стереть разводы, которые оставили слезинки на её щеках. Достав платок, он протянул его девочке, и та с благодарностью его взяла. — Мы в Когтевране все большая семья, поэтому многие за тебя волнуются, в том числе я и профессор Флитвик. Это было большое преувеличение. Котевранцы не были так привязчивы, как гриффиндорцы или пуффендуйцы, но всё же какое-то понятие о факультетском единстве у них было. Орла несмело улыбнулась, её тронули его слова. — Просто папа не понимает, что такое магия. Он считает меня кем-то вроде фокусницы, — безрадостно рассмеялась Орла с печалью во взгляде. — Ты скучаешь по маггловскому миру? — осторожно спросил Гарри, боясь потревожить старые раны и вызвать повторный поток слёз, но Орла его удивила. Широко улыбнувшись, она усиленно закивала головой. — Да, скучаю. У меня там много друзей. Жалко, что с ними нельзя даже переписываться. Ведь будет странно, если я отправлю им сову, да? — Ты бы хотела к ним вернуться? Орла нахмурилась, задумалась на секунду, а потом, тяжело вздохнув, покачала головой. — Не знаю. Гарри самому захотелось тяжело вздохнуть. Как всё сложно. Вот что с ней делать? — Ты ведь понимаешь, что тебе нужно определиться? Орла грустно склонила голову, как будто говоря, что всё прекрасно понимает, но не может. — Если ты не сделаешь выбор сама, его за тебя сделают другие, — слова были жестокими, но, кажется, Орла до конца не понимала их смысл, только беспомощно смотрела в ответ. Гарри долго думал над той ситуацией, что сложилась в семье Орлы, и не находил ответа. Какими громкими словами ни бросался он перед деканом — Гарри не знал, как ей помочь. Как и говорил профессор Флитвик, было лишь два решения и оба болезненные. Правда, была крохотная надежда. Идея очень сомнительная, и Гарри долго сомневался, потратил целый месяц на обдумывание и всё же написал письмо. — Орла, ты знаешь, в магическом мире есть много специальных курсов, более того можно получить дополнительное образование в различных школах. Хогвартс, Шармбатон, Дурмстранг — это самые известные школы магии, но есть и маленькие школы, которые учат детей дистанционно, — начал Гарри, но увидев, как нахмурилась Орла, замолчал. — Я…не совсем понимаю. — Есть школа для магглорожденных, которые не хотят отказываться от своего родного мира. Если ты туда запишешься, то тебе будут присылать учебники, по которым ты будешь учиться, а домашнее задание отправлять совой. В конце тебе выдадут аттестат об окончании школы, который будет действителен в маггловском мире. — Правда? А чему там учат? — удивилась Орла, впервые услышав о чём-то подобном. Ничего удивительного. Сам Гарри еле раскопал хоть какую-то информацию об этой школе. — Маггловским предметам. Всё то, что изучала ты, пока не поступила в Хогвартс, — разъяснил Гарри, смотря, как в серо-зеленых глазах загорается надежда. — Их офис находится в Лондоне. Твой папа может туда сходить и обо всём их расспросить, — Гарри достал из кармана небольшой клочок пергамента, сложенный пополам. — Это адрес, — и протянул Орле. — Но как же…папа не маг, — прижав клочок пергамента к груди, Орла растерянно посмотрела на Гарри. — Это обычный офис, он не заколдован, как, допустим, Дырявый котёл. В него легко может попасть маггл. — Спасибо-спасибо-спасибо, я сегодня же напишу папе, — затараторила Орла. — Иди уже, а то опоздаешь на урок, — сказал Гарри, поднимаясь. За дверью мялись первокурсники, пуффендуйцы с гриффиндорцами. Причём последние по ходу намеревались брать кабинет штурмом, раз дверь не открывалась — Гарри предусмотрительно наложил запирающие и заглушающие чары, чтобы им с Орлой не помешали. — Заходите, господа, — пригласил он первогодок в кабинет, провожая взглядом удаляющуюся фигурку девочки. Магический мир, как сказка, заманивает в себя доверчивых детей, а потом захлопывает двери, не давая возможности выбраться из него. Когда Гарри вернулся в кабинет, то тот преобразился. От спокойного и тихого места не осталось и следа — дети заполнили собой всё, а у Гарри от поднятого шума начало закладывать уши. Этот день будет очень-очень долгим.