Мы те, кто мы есть

Дети. Мерзкие недалекие создания своей непроходимой тупостью доводили Гарри до еле сдерживаемого бешенства. За этот месяц он сбился со счёта, сколько раз проклинал тот день, когда умудрился сказать «да» на предложение профессора Дамблдора преподавать. Он всегда осуждал манеру профессора Снейпа. Считал недопустимым позволять себе язвить и оскорблять учеников, но после месяца, проведённого с детьми, смог его понять. Долгие часы проводишь за учебниками, подготавливая урок, проверяешь домашнее задание, создаешь лекцию с нуля лишь бы проще, яснее, доступнее, а эти идиоты не могут вспомнить тему прошлого урока. Одна бессонная ночь сменяет другую, каждый рассвет лишает надежды хоть на несколько часов сна, ведь опять нужно куда-то бежать и что-то делать. Даже выходные были похоронены под бумагами. Подготовка к урокам важнее, да и осложнялась она педагогической запущенностью учеников. Особенно это касалось четвёртого курса. Ему приходилось додавать тот материал, что не дал Бинс, и при этом нельзя существенно укорачивать новый. Сначала Гарри наивно надеялся, что ученики повторят — в их случае выучат — материал за прошлые три года самостоятельно, но он слишком хорошо думал об этих безмозглых придурках. Как будто это не им в следующем году сдавать СОВ по истории! Он прошёл их и знал, что они не готовы! Совсем! Даже «отвратительно» для многих предмет мечтаний! Так во имя Мерлина и Морганы что они творят? И зачем он только дёргается, переживает, загоняется так? Плюнул бы на них и жил спокойно, но нет, ему ведь больше всех надо. Гарри понимал, что оказался в ловушке собственного характера. История для него слишком много значила, он не мог спокойно наблюдать, как ей так пренебрегают. Поэтому он решил, что будет мучиться не один. Каждую неделю Гарри устраивал проверочные по материалу первых трёх лет, которые систематически проваливала большая часть курса. И ведь никак на них не повлиять! Разве что снимать баллы, но директор просил не злоупотреблять. А как же! Если бы он за каждую проваленную проверочную снимал один балл с ученика, то весь факультет давно бы ушёл в минус. Причём глубокий. Единственной отрадой для него были первый и второй курсы. У них нет той пропасти в знаниях, да и его авторитет больше не оспаривали, за исключением той, самой первой, лекции. С ними даже работать было интересно! Взять хотя бы эссе по «Сказке о трёх братьях». Задай он то же задание четверокурсникам, все бы ответили одно и то же — взяли бы мантию. Но дети были честнее, конечно, они уже научились лгать в угоду нравственности. Где-то четверть написали про мантию. Но оставшиеся — ещё нет. Некоторые сказали, что взяли бы камень, с детской непосредственностью объясняя, что хотели бы пообщаться с умершими дедушкой и бабушкой или даже с мамой и папой. Никто не заикнулся о воскрешении, но они не смогли скрыть за неловкими фразами своего сокровенного желания, которое Гарри так легко прочёл между строк. Они бы рискнули вернуть их к жизни, даже зная историю второго брата. Большинство же признались, что желают обладать палочкой. Самой могущественной из всех, и даже не боятся, что взяв её в руки, измажут пальцы в липкой крови. Гарри ничего не сказал детям и, естественно, даже не подумал снижать оценки за вроде как «неправильные» ответы. Даже проигнорировал тяжёлый вздох директора, когда он узнал о теме эссе и о том, что написали дети. Как он мог снизить им оценки, если сам считал так же? Помнится, когда Лили читала ему сказку, он, не задумываясь, выбрал палочку. Ей это не понравилось, и она долго пыталась его переубедить, но не слишком преуспела. Она ещё опасалась, что с легенд о магических континентах он перейдёт на Дары Смерти. На её взгляд, они были куда реальнее, чем та же Атлантида. Но Гарри отнёсся к ним равнодушно, выбрал палочку чисто из практических соображений. Не из-за желания власти или победы над Смертью. Бесспорно, Дары интересны, но не сравнятся с магической землей, с её историей, с городами и артефактами — возможно, даже сильнее этих самых Даров — и самими обитателями. Но всё это уже не важно. Гарри быстро шёл из библиотеки в Выручай-комнату, собираясь немного поработать. Было уже около восьми, и студенты ему практически не встречались. Неожиданно дорогу преградили Грейнджер и Уизли, будто выплыли из ниоткуда. Гарри резко отшатнулся, и мир поплыл перед глазами. — Поттер, я хотела поговорить с тобой о твоих уроках, — как сквозь вату услышал он голос Грейнджер. Тряхнув головой, Гарри постарался сконцентрировать своё внимание на гриффиндорке, но звук её голоса куда-то пропал. Он видел движения её губ, но не слышал ни слова. Прикрыв глаза, Гарри почувствовал, как трясётся под ним пол, норовя свалить его с ног. Когда он снова открыл глаза и ещё раз посмотрел на Грейнджер — её резкий голос проник в его уши. — …ты выбираешь неправильные темы для уроков? Всякие легенды и сказки, когда история — это в первую очередь факты, — на мгновение она замялась, но потом храбро посмотрела в его глаза и добавила. — Тебе не кажется, что ты слишком увлёкся легендами, всё дальше уходя от реальности? Гарри возвёл глаза к потолку. Ещё одна недовольная его уроками. Грейнджер с её помешанностью на учёбе вполне могла быть фанаткой Бинса. Вот уж кто обожал факты настолько, что готов был уморить ими учеников. Гарри же хотел заинтересовать историей. Легендами и сказками живёт магический мир. Он даёт возможность магглорожденным освоиться, а эта высокомерная грязнокровка ещё смеет его осуждать. — Грейнджер, — выплюнул он её фамилию, — я чего-то не знаю, и преподавателем истории назначили тебя, а не меня? — Нет, но… — Тогда оставь своё мнение о том, что я должен, а что не должен давать ученикам, при себе. — Но сказки! — Ну и чем они тебе не угодили? — ядовито поинтересовался Гарри. — Сказки — это выдуманные истории, которые… — А ещё это опыт взрослых, переданный детям в доступной для них форме. Знаешь, сколько этим сказкам? А знаешь, сколько поколений волшебников на них выросло? — Гарри посмотрел на неё исподлобья, на глаза упала тень, и взгляд приобрёл пугающее выражение. Гермиона отступила на шаг, а потом упрямо вздёрнула подбородок. Не хотела признаваться даже себе, что на секунду испугалась Гарри. — Я не отрицаю, но… — Уизли, — начисто проигнорировав Грейнджер, Гарри обратился к стоящему столбом парню. — Ты знаешь «Сказку о трёх братьях»? — Да, — буркнул Рон. — А ты, Грейнджер? — усмехнулся Гарри, заранее зная ответ. — Нет, — нехотя ответила Гермиона. Признание далось ей нелегко. Теплота ушла из карих глаз, они стали колючими и злыми. Гарри довольно усмехнулся. Именно такой он хотел её видеть. Взбешённой, с обнажёнными чувствами, не спрятанными за маской сочувствия. — Вот видишь. В чём-то Уизли тебя превосходит. Но я так понимаю, это ненадолго, — шагнув к ней, Гарри оказался вплотную к Грейнджер. Наклонившись к самой её шее, он смог уловить запах волос. Хороший шампунь. Пахло травами без единой сладкой нотки. Вот бы и Мариэтта таким пользовалась. Рукой же скользнул в её сумку и извлёк наружу книжку «Сказки барда Бидля». Край книги всё это время торчал из сумки, потому и привлёк внимание Гарри. Книга была ему знакома, сам брал её для подготовки к уроку. Удерживая книгу, он посмотрел в расширенные глаза Грейнджер, они чуть не столкнулись носами — до того близко стояли. Зрачок полностью поглотил радужку, глаза Грейнджер превратились в два тёмных туннеля. Судорожно вздохнув, она вырвала книгу из его рук и прижала к груди, будто отгораживаясь от него щитом. — Я хотела изучить, — она отвела взгляд. — Не сомневаюсь, — иронично заметил Гарри. На её щеках горел румянец. То ли от того, что её поймали за чтением сказок, то ли её волновала его близость. Всё же Грейнджер девушка и ничто мирское ей не чуждо. — Эй! Что ты творишь?! — влез между ними Уизли, оттесняя Гарри и загораживая собой Грейнджер. — Ни-че-го, — усмехнулся Гарри, смотря на рыжего рыцаря, защищающего свою даму сердца. Или лучше сказать — ржавого? — Доброго вечера, Уизли, Грейнджер, — прощаясь, он задержал особенно долгий взгляд на Грейнджер, но она продолжала смотреть в сторону. До Выручай-комнаты оставалось всего ничего, но сегодня явно был не его день. — Гарри, давно не виделись! С той самой вечеринки, — басовитый голос Эрни остановил его. — Да, Эрни, — сухость его ответа, возможно, многое сказала бы человеку более проницательному, но Эрни никогда этим не отличался. — Здорово быть преподавателем. Тебя сразу же все зауважали. Я-то распинался на вечеринке о том, как бы занять место получше, а ты и сам неплохо справляешься. Конечно, быть преподавателем престижно, да и деньги неплохие, — заявил Эрни с напыщенным видом, но потом, поглядывая на Гарри, добавил. — Но, скажем так, не предел мечтаний. Неспешной поступью к Гарри вновь начала приближаться головная боль. Он весь напрягся, будто это могло заставить её пройти мимо. — До сих пор не понимаю, что тут забыл профессор Снейп, — доносился до Гарри голос Эрни, и он постарался сосредоточиться на нём, игнорируя тонкие иголки боли, пронизывающие виски. — Он ведь варит зелья на заказ. Так один такой заказ стоит больше его зарплаты преподавателя. Не понимаю, почему он торчит в школе. Я бы на его месте давно бы занимался исключительно заказами. Вот профессор Стебль ещё ладно. Она держится за Хогвартс из-за земли, на которой выращивает растения. Трудно найти такой источник волшебства, как здание школы, оно благоприятно сказывается на росте. Конечно, потом четверть растений забирает Хогвартс, а ещё четверть покупает Министерство. Скидка чуть ли не пятьдесят процентов! Нехило, да? Половина остаётся профессору, там она уже сама решает, кому продавать. — Я и не знал, — Гарри удивился. — Растения недешёвые, профессор вполне могла накопить на собственную землю. Даже у тех же Уизли есть куча земли. — Ну не такая уж куча, всего-то каких-то десять гектаров. У вас, Поттеров, и то в двадцать раз больше, но это, конечно же, не сравнится с моей семьей. У нас земли пять тысяч гектаров. Гарри усмехнулся. Макмилланы были одним из богатейших родов магической Британии, не говоря уже о земле, которая им принадлежала. И в довершении всего входили в список «Священных двадцати восьми» чистокровных фамилий. Но…всего лишь одно «но» мешало наслаждаться своей исключительностью — мистер Макмиллан не состоял в Палате лордов и не имел прав на ношение титула. — Ты так и не ответил. Почему профессор Стебль не может купить землю? — вернул Гарри Эрни к прежней теме, пока тот не ушёл в перечисление богатств своей семьи. — У профессора болеет муж, все деньги идут на его лечение, — Эрни погрустнел, он искренне переживал за своего декана. — У профессора МакГонагалл схожая ситуация. Её муж, мистер Урхарт, тоже болен. Профессор не может позволить себе подработку вне стен Хогвартса, поэтому профессор Дамблдор сделал её единственным преподавателем трансфигурации в школе. Профессор Дамблдор очень великодушный человек, — с восхищением сказал Эрни. — Да, — согласился Гарри, вспоминая, что тот сделал для него. Боль вновь напомнила о себе, тонкой иглой вонзившись в висок. Во рту появился противный привкус, который, как ни сглатывай, не хотел проходить. — Я, собственно, о чём хотел с тобой поговорить. Знаешь, это как-то несправедливо, что ты организовал посиделки только для когтевранцев. Гарри поморщился. Отлично, ещё один с претензиями. Потирая виски, Гарри на шаг отодвинулся от Эрни. Его громкий голос бил по ушам. — Я ведь был на той лекции, когда ещё кто-то влез в твою комнату. Этого шутника ещё не нашли? Гарри вымученно кивнул, мечтая лишь о том, чтобы Эрни заткнулся. — Не пойми меня неправильно. Мне-то с моих происхождением стыдно не знать историю, но другие ученики этим похвастаться не могут. А тебе стоило получить должность преподавателя, и ты сразу стал слишком высокомерен к простым студентам. Я думаю… Слова, вырывавшиеся изо рта Эрни, будто рассыпались. Слоги перемешивались друг с другом, превращаясь в жуткий шум. — Поэтому… Ты, конечно, понимаешь… — некоторые обрывки всё же доносились до Гарри. Складывалось впечатление, что шум издевался над ним. Бросал ему знакомые звуки, а потом вновь превращался в какофонию. Гарри почувствовал, что в его руки что-то суют. Опустив глаза, Гарри увидел пергамент, что Эрни протягивал ему. Сосредоточившись, Гарри вновь прислушался к Эрни. — Это подписавшиеся. Все они хотят послушать тебя. Пока только десять человек, но, думаю, вскоре будет больше. Ведь это только пуффендуйцы, а есть ещё гриффиндорцы и твои когтевранцы, — Эрни был переполнен энтузиазмом. Загоревшись идеей, Эрни раздулся от чувства собственной важности. Помогая своему факультету, да и другим, он будто стоял во главе студентов. — Ты забыл слизеринцев, — тихо напомнил Гарри. — Да зачем они нам нужны! — В любом случае, я не могу, — Гарри уже сделал шаг, чтобы уйти, но Эрни преградил ему дорогу. — Но Гарри! Им нужна твоя помощь. — Я очень, очень устал. У меня просто нет сил заниматься ещё чем-нибудь, — честно ответил Гарри. Эрни хотел возразить, но его остановил потухший взгляд Гарри. Даже на мгновение кольнула совесть, но мысль о помощи другим студентам заставила забыть секундное неудобство. Это ведь всего лишь час! Неужели так трудно выделить один час в неделю? Глупости, Гарри просто артачится. — Ты всё-таки подумай хорошенько, ладно? — сказал Эрни, тыкая пальцами в пергамент с подписавшимися. Гарри так вымотал этот разговор, что он, не раздумывая, кивнул в надежде, что согласие заставит Эрни оставить его в покое. — Насчёт аудитории я с профессором Дамблдором поговорю. Он не откажет, — напоследок Эрни хлопнул его по плечу, заставив мир перед глазами Гарри вновь пошатнуться, и ушёл. Сжимая пергамент в руках и шатаясь, Гарри добрался до Выручай-комнаты и рухнул на диван. Всего пять минуточек. Полежит и пойдёт работать. Веки налились тяжестью, и он с блаженством их закрыл, всё ещё держа в голове мысль о драгоценных минутах. Внутренние часы беспощадно отсчитывали секунды, и когда Гарри с трудом открыл глаза, пять минут прошли. Еле как поднявшись, Гарри наткнулся на брошенный кем-то «Ежедневный пророк». Скорее всего, близнецами. Драко бы не позволил себе разбрасываться вещами. Прочитав заголовок, Гарри понял, в чём причина такого небрежного отношения к газете. «Противостояние Лорда Малфоя и мистера Руквуда». Что за чрезмерный пафос? Впрочем, выборы в Международную конфедерацию магов обязывали. Всё-таки место члена Совета Безопасности, отвечающего за Северную Европу, мечта многих политиков. Даже место Министра как-то тускнеет на его фоне. Десять лет это место занимал Августус Руквуд, но теперь на него нацелился Люциус Малфой. Всем теперь интересно — удержит ли Руквуд своё место или нет? Великобритания поддержит скорее Малфоя, нежели Руквуда. Как и Дания, Норвегия, Финляндия и Швеция. Остальные страны на стороне Руквуда. Поровну, если, конечно, Руквуд не перетянет на свою сторону Великобританию. Кинув газету на столик, Гарри пошёл к столу с горой непроверенной домашней работы.

***

Голоса были слишком тихими. Драко мог бы пройти мимо, так ничего и не заметив, если бы не услышал своё имя. Он всегда остро реагировал на любое упоминание о себе. Даже сейчас, среди шёпота столь мутного, что слова тонули в нём безвозвратно, его имя прозвучало чётко. — Да не торопись ты, успеется, — успокаивающе произнёс Монтегю. Драко напрягся, подошёл ближе и стал прислушиваться. — Да знаю я! Знаю, — чуть ли не со стоном согласился Хиггс. «Прекрасная компания», — презрительно подумал Драко, а потом на губах заиграла довольная, не предвещающая ничего хорошего улыбка. Он и так знал, что они спелись против него. Лишние доказательства ему были не нужны. Гораздо интереснее узнать, что они наболтают, думая, что их никто не слышит. — Ты лучше скажи, что там с дуэлью? — поинтересовался Хиггс. — Всё как договаривались. Перебрасываемся оговоренными заклинаниями, а на пятой минуте я бросаю Ступефай, и ты удачно под него подставляешься. Деньги получишь потом. Драко еле удержался от удивлённого восклицания, которое бы непременно его выдало. — Всё пройдет гладко? — с сомнением спросил Хиггс. — Тедеус не раз такое проворачивал, — не высказал и капли волнения Монтегю. Драко нахмурился. Если бы Монтегю и Хиггс договорились без Тедеуса, он бы ещё понял, но при чём тут Руквуд? — Часть денег я должен отдать Тедеусу? — Ну сколько можно повторять? — раздраженно прошипел Монтегю. — Да! — Я просто волнуюсь, — голос Хиггс и правда немного дрожал. — Всё верно, часть отдаёшь Тедеусу. Только осторожно, без лишнего внимания. За тобой и так Малфой следит. Тедеус сейчас готовит что-то масштабное и не хочет, чтобы Малфой пронюхал. — А чья это вина, что он с меня глаз не спускает? — ощетинился Хиггс. — Твоя! Нечего было попадаться. Драко казалось, ещё немного и дойдёт до драки. До того сильное между ними было напряжение, даже стоя за стенкой Драко чувствовал его. Но неожиданно Монтегю сказал: — Ладно-ладно, оба недооценили Малфоя. — Да, извини, погорячился, — согласился Хиггс. — Будут ли сегодня ещё подставные дуэли? — Зачем тебе? — подозрительно спросил Монтегю. — Хочу знать, что я не один. Знаешь ли, вселяет некоторую уверенность и всё такое, — с наигранной весёлостью сказал Хиггс, но голос продолжал звенеть от волнения. Монтегю тоже заметил состояние Хиггса, поэтому ответил мягче, чем обычно: — Я не помню точно, но если хочешь — могу посмотреть. Список у меня в комнате. — Да не надо, — отмахнулся Хиггс. — Я справлюсь, — хмуро добавил он. — Не волнуйся ты так, — в очередной раз повторил Монтегю. — Мы ещё ни разу не попадались. Тедеус всё очень умно придумал. Так, значит, всю эту заварушку начал Руквуд. Он за деньги организовывает нечестные дуэли, давая возможность некоторым занимать неплохие места в рейтинге. Но как это ещё не вскрылось? Рейтинг в постоянном движении. Не говоря уже о том, что ученики легко пробалтываются. Взять хотя бы Монтегю и Хиггса. Эти идиоты даже не поняли, что растрепали свой секрет. И ведь не додумались поставить глушилку. Ладно, что взять с Хиггса, тот был не шибко мозговитый, но вот Монтегю. А что Монтегю? Ему только четырнадцать, ещё не наловчился. Это его, Драко, ситуация с Гарри научила быть осторожным. Да и то, на это потребовался не один год. Что важнее — Руквуд. Как неудачно подставился. И ведь это решало столько проблем Драко. Стоит ему только намекнуть, что он знает о подставных дуэлях, и Руквуд превратится в послушного раба. Он ведь не захочет разочаровать папочку. Тогда и волноваться не стоит, что об их с Гарри дружбе кто-то узнает. Теперь бы только добыть этот список и, считай, доказательство на руках. Прижать потом Руквуда к стенке легче лёгкого. Помашет списком перед носом, и Руквуд его с потрохами. Как же он давно мечтал показать ублюдку, что из себя представляют Малфои! На первый взгляд их отношения с Руквудом обычные, вполне в рамках факультета. Но Драко дураком не был. Руквуд мог вешать лапшу на уши сколько угодно, но он видел его презрение, проглядывающееся сквозь маску невозмутимости, стоило по ней расползтись трещинам. Осторожно ступая, Драко направился подальше от места своего укрытия. Уйти нужно так же тихо, как и пришёл, чтобы Монтегю и Хиггс ничего не заподозрили. Выйдя из заброшенной части в коридор, где располагались комнаты студентов, Драко всерьёз задумался над тем, как проникнуть в комнату четверокурсников и забрать список. Судя по доносившемуся из комнаты шуму — там кто-то был и, сколько бы Драко ни караулил, выходить не собирался. Так можно и до ночи прождать! Драко покусал губы в досаде, уже подумывая о том — не устроить какой-нибудь отвлекающий маневр, чтобы все на него сбежались, и дали ему возможность проникнуть в комнату. Сделав пару шагов, Драко остановился. Как он мог забыть?! Есть же мантия-невидимка! Он редко брал мантию, так как она ему была по большей части не нужна. Разве что погулять после отбоя, но Драко не находил прелести в мрачных коридорах, храпе обитателей картин и не горел желанием столкнуться с миссис Норрис, которая больше доверяла нюху, чем глазам. Мантию они хранили в Выручай-комнате, и если повезёт, то близнецы ещё не успели забрать её на очередное сомнительное дело. Взглянув на часы, Драко нахмурился. Было девять, а успеть нужно до отбоя. Более не раздумывая, Драко покинул гостиную и поспешил на восьмой этаж в Выручай-комнату. Застав там Гарри, Драко не удивился. После того, как его сделали преподавателем, Гарри проводил всё своё время либо здесь, либо в библиотеке. Он всё чаще задумывался о том, сколько Гарри ещё сможет выдержать, прежде чем загремит в Больничное крыло с безрадостным диагнозом — переутомление. Подавив тяжелый вдох, он подошёл к шкафу и достал оттуда мантию-невидимку. — Что-то случилось? — поднял голову Гарри, оторвавшись от своих пергаментов. — Ничего особенного. Просто нужно кое-что взять. — И для этого тебе нужна мантия? — тревожно спросил Гарри. — Это же не опасно? — С мантией — нет. — Может, поделишься планами? — ненавязчиво поинтересовался Гарри. Драко мог сказать «нет». Наверное, так было бы проще. Не тратить время, не смотреть, как на лбу Гарри собираются складки, не чувствовать прожигающий взгляд. Но проще только на первый взгляд. На самом деле это очередная закрытая перед Гарри дверь в его жизнь. Не много ли таких дверей? Он уверен, с Энтони произошло то же самое. Он закрывал двери одну за другой, пока не оказалось, что у Гарри больше нет путей в его жизнь. И хоть Драко понимал, почему он так делает, сердцем принять не мог. Резко повернувшись к Гарри, Драко направился к нему с решительным видом. Заняв место напротив, он упёрся в него взглядом. — Я подслушал разговор Монтегю с Хиггсом. Я был прав. Монтегю стоял за подкинутым в мою сумку темномагическим артефактом. Но это уже не так важно, — отмахнулся Драко. — Я узнал кое-что поинтереснее. У нас в дуэльном клубе, оказывается, вовсю процветает мошенничество. Зеленые глаза сузились. — И знаешь, кто за этим стоит? — спросил Драко, желая поразить Гарри. Усмехнувшись, Гарри включился в игру, потакая слабости Драко к театральным эффектам. — Кто же? — Тедеус Руквуд. Гарри был рад, что сидит, иначе бы земля непременно пошатнулась под его ногами. — Что?! — в ушах зазвенело от собственного голоса. — Он за деньги организовывает подставные дуэли. — За деньги? Драко, это не в стиле Тедеуса. Зачем ему, сыну члена Совета Безопасности, наживаться на махинациях? — Может, отец не присылает карманных денег или присылает слишком мало. Я бы не удивился, по виду Августус Руквуд тот ещё скряга, — с небрежностью и презрением сказал Драко. — Не думаю, что всё так просто, — Гарри отрицательно покачал головой. — В любом случае, Монтегю говорил что-то о списке с расписанием подставных дуэлей. Я собираюсь его забрать. Для этого мне и нужна мантия, — Драко смотрел, как Гарри хмурит брови, поджимает губы и придумывает слова, что заставят его отказаться от этой идеи. — Зачем тебе список? — наконец, спросил Гарри. — Хочу прижать Руквуда к стенке. — Ты ведь понимаешь, что Тедеус вряд ли что-то писал в пергаменте. Скорее всего, этим занимался Монтегю. Драко кивнул, а потом сказал, не допуская даже мысли о провале: — Но стоит выйти на тех, кто в этом участвует и прижать их, как они потянут за собой Руквуда. Гарри устало потёр переносицу. — Драко, ты ведь не смог добиться признания от Хиггса. С чего ты взял, что сможешь вывести других на чистую воду? Драко недовольно поморщился. Напоминание о провале больно резануло по самолюбию. — Я проявлю больше фантазии. Не получилось с Хиггсом — получится с кем-нибудь другим. Гарри хотел опровергнуть сказанное, но, взглянув на упрямое выражение лица Драко, передумал. Если будет настаивать на своём, то Драко сделает всё чисто из чувства противоречия. А ещё у него не было ни физических, ни моральных сил переубеждать кого-либо — слишком устал, но он не мог не попробовать в последний раз: — Драко, Тедеус всё равно учится последний год. — Значит, я ему устрою незабываемый выпуск, — процедил сквозь зубы Драко. Гарри медленно покачал головой, а потом поставил студенту, чью работу читал, «тролль». Драко поднялся, решив, что разговор окончен. Проходя мимо дивана, он заметил пергамент. Недолго думая, он быстро пробежался по нему глазами, вчитываясь в имена студентов Пуффендуя. — Гарри, что это? — спросил Драко, помахав пергаментом. — Те, кто хотят ходить на посиделки, — коротко ответил Гарри, когда разглядел, что Драко держал в руках. — Хм…очень интересно. Только есть одна проблема — после того, как ты стал преподавать, ты больше не проводишь посиделки. Их это не волнует? — язвительно осведомился Драко. — Эрни настаивает на их возобновлении. У Драко было нечитаемое лицо. Гарри на мгновение показалось, что друга превратили в скульптуру с красивыми высеченными из камня чертами лица, но неподвижными. А потом Драко ожил — глаза гневно сверкнули, губы искривились, извергая грубые слова: — А не пойти ли Макмиллану в задницу! В голове лениво шевельнулась мысль о том, что на Драко плохо влияют близнецы. С другой стороны, ему чертовски хотелось сказать Эрни то же самое. — Он вообще в курсе, как ты загоняешься? Да откуда?! Это ещё нас, слизеринцев, называют скользкими. Да твой приятель спит и видит, как тебя использовать на благо факультета, — Драко зло скомкал пергамент и закинул за диван. — Возможно, — согласился Гарри. — Я ему сказал, что не могу, нет времени. Разве что в пятницу… — Ради Магии и Стихии, заткнись! — раздражённо прошипел Драко. — Даже слышать не желаю. Прицепится — посылай сам знаешь куда. — Драко, тебе не кажется, что твоя речь… — Гарри тонко улыбнулся, — несколько экспрессивна. Не совсем соответствует наследнику древнейшего и благороднейшего рода Малфой. — Я на приёме или, может, беседую с моими достопочтенными родителями? Нет, так и не полоскай мне мозг, — хмыкнул Драко. Гарри хрипло рассмеялся, про себя думая, что с Драко что-то не так, на одних близнецов всю вину не повесишь. Раньше для него аристократизм так много значил, что любое вульгарное поведение вызывало искреннее презрение. Неужели изменились взгляды? Понял, что умение правильно держать вилку или знание, как приветствовать даму на балу — не главное в человеке? Да глупости всё это. Если бы Драко ценил исключительно эту шелуху, он бы знаться с близнецами не захотел ещё на втором курсе. Безусловно, Драко полагал, что умение вести себя в обществе важно, но и только. В остальном он остался таким же — недолюбливал магглокровок и считал чистокровных выше них, потому гордился своим происхождением, ну и кончено же, обожал то, что возвысило его над другими — стихию. Гарри ведь даже не сразу заметил эти проскальзывающие грубые выражения. Они потихоньку проникли в его речь, а когда плотно обосновались, Гарри лишь недоуменно приподнял брови. Сколько ни намекал Гарри, как сегодня, Драко не хотел ему ничего объяснять. Чем больше Гарри прислушивался, тем чаще замечал то, как именно Драко ругается. Перекатывает бранные слова на языке, будто предавая им особое значение — вызов. Только этот вызов был обращён не к собеседнику, а ко всему высшему свету с его условностями, правилами, ожиданиями. Гарри впервые пришло в голову, что, возможно, это был бунт. Как-то Энтони говорил, что на наследников слишком давят. Может, поведение Драко — это реакция на это давление? Не то чтобы он не понимал. Иногда Джеймс так доставал, что желание заставить его поплатиться было подобно сыпи. Не расчешешь — будет мучить до последнего, пока не сорвёшься. Только такое поведение зачастую вредило в первую очередь самому Гарри. Осознавал ли это Драко? Гарри поднялся, решив поговорить, но понял, что время неудачное. Драко явно спешил, то и дело поглядывая на дверь. Что ж, в другой раз. К тому же Гарри не был уверен, что Драко захочет его слушать. — Удачи, не попадись, — пожелал Гарри. Драко улыбнулся в ответ и собирался уйти, но увидел, как Гарри пошатнулся. — Что с тобой? — Драко кинулся к нему, хватая за локоть и подставляя плечо, на которое Гарри мог опереться. — Голова немного кружится, — неохотно признался Гарри. Драко подозрительно осмотрел Гарри с головы до ног. В руки сама собой скользнула палочка и задрожала в его руках, готовая действовать. Драко тут же наслал на дёрнувшегося Гарри заклинание. Иллюзионные чары, наложенные на лицо — рухнули. Драко пораженно замер, всматриваясь в серое лицо с выступившими синяками под глазами. Сами же глаза… болотного цвета радужка плавала в кровавом море — лопнули капилляры. — Твою мать, Гарри! Рука Гарри метнулась к лицу, закрывая его от пронизывающего взгляда Драко. — Когда ты последний раз спал? — требовательно спросил Драко. Гарри дёрнулся, желая отстраниться от Драко, но тот крепко вцепился ему в локоть и не собирался отпускать. — До твоего прихода вздремнул, — отведя взгляд, сказал Гарри. — Мне не интересно, когда ты там дремал. Я спрашиваю, когда ты спал? — Дня три назад, — чуть помедлив, сказал Гарри, — часа четыре. — Ты совсем с ума сошёл?! — взорвался Драко. — Где твои хвалённые мозги? Или от недосыпа иссохли? — Я знаю, что делаю, — попытался возразить Гарри. — Да ни фига! — крик Драко был настолько громким, что заставил Гарри поморщиться от боли. — Драко, ты не любишь, когда я читаю тебе нотации, так будь любезен, не делай этого сам. — Я… — Драко замер с открытым ртом, а потом, клацнув зубами, гневно прошипел. — Не дождёшься. Иди спать! — Я занят, Драко. У меня куча непроверенной домашки, не говоря уже о недоделанном плане следующего урока для четверокурсников. — Ты еле стоишь на ногах. Твоя магия в любой момент может выйти из-под контроля! — Этого не будет. Я хорошо себя контролирую и использую магию по минимуму. — Ну конечно, ты же только иллюзионные чары колдуешь. Вот только это тебя не спасёт, когда ты грохнешься в обморок! Драко стоял напротив Гарри, всматриваясь в его красные глаза, и пытался выровнять сбившееся дыхание. Ну уж нет! Он не позволит Гарри загнуться из-за безмозглых молокососов и старого маразматика! — Я не хочу спорить, но я правда должен… — но Драко не дал Гарри договорить. — Никому ты ничего не должен. Тебе не платят, ты на них горбатишься абсолютно бесплатно, поэтому с чистой совестью можешь наплевать на этих спиногрызов и идти спать. Гарри нахмурился. Может, он действительно сильно увлёкся? Вообще, ему было несвойственно надрываться до потери пульса, как, допустим, Грейнджер. Он всегда трезво оценивал свои силы и знал, когда нужно остановиться. Так почему же сейчас отказали тормоза? Профессор Дамблдор. Это из-за него он так старался. Раньше он всё делал для себя, поэтому результаты хоть и были важны, но Гарри никогда не пытался свести себя в могилу из-за них. Сейчас же ему было почему-то важно оправдать ожидания профессора Дамблдора. Почему-то? Гарри усмехнулся попытке обмануть самого себя. Он пытался отблагодарить профессора Дамблдора за его заступничество, за мантию-невидимку и за веру в него. Странное чувство, ведь они с профессором Дамблдором начали общаться только недавно, но этот человек умел располагать к себе, заставлять быть лучше, чем ты есть на самом деле. Именно поэтому Гарри не отказался от преподавания, когда понял, что будет тяжело. Тяжело настолько, что он вряд ли выдержит. А может, уже не выдержал, раз Драко сверкает глазами, полными праведного гнева, и шипит ругательства. — Хорошо, может, ты и прав. Это уже перебор, — после долгого молчания согласился Гарри. Драко облегченно вздохнул. — Но я всё же возьму пару работ на проверку, — тут же произнёс Гарри, протянув руку к пергаментам, но резко отдернул её и прижал к груди. В руку попало жалящее. Гарри перетерпел боль, а потом с негодованием посмотрел на Драко. — Даже не думай об этом. Никакой домашки. Ты идёшь спать. — Прекрасно, — буркнул Гарри, резко развернулся и пошёл к выходу. Прежде чем покинуть комнату, он бросил взгляд через плечо на Драко. — Ты идёшь? — Нет, я пока побуду здесь, — на губах Драко расползлась милейшая улыбка. — А как же список Монтегю? — вздернул вверх бровь Гарри. — Заберу потом. С мантией без разницы, когда брать, — беспечно сообщил Драко. — Прекрасно, — повторил свои же слова Гарри и вышел из комнаты. В спальне, к его удивлению, пустовало три кровати, в том числе его. Занята была только кровать Майкла. Она была полностью скрыта пологом. Переодевшись в пижаму, Гарри удобно устроился на кровати и блаженно прикрыл глаза, когда раздался протяжный, просительный стон. Гарри сначала не понял в чём дело. Приподнял голову с подушки и огляделся. Раздался ещё один, на сей раз громче и с требовательными нотками. Гарри на мгновение прикрыл глаза, чувствуя, что начинает медленно закипать. Схватив подушку, он кинул её в сторону кровати с закрытым пологом. — Ставьте глушилку! Вы не одни тут! — рявкнул Гарри. — Тише-тише, — раздался в ответ хриплый голос Майкла. — Мы забыли, сейчас поставим. Послышалось копошение и чей-то сдавленный вдох, как будто кому-то надавили на грудь. — Осторожней, ты меня раздавишь, — недовольно пробормотал Терри. — А у Гарри совсем характер испортился. Снейп его, что ли, покусал? — О Мерлин, заткнись! Не желаю ничего слышать о Снейпе в моей постели. У меня всё сразу опускается. Послышался смешок, а потом всё стихло. Гарри мысленно возвёл глаза к потолку. В сознании лениво скользнула дурацкая мысль, что у него секса не было уже месяц, но Гарри не успел её додумать, проваливаясь в сон.