Трое в Бентли, не считая блондинки

Внезапно зазвучавший голос вывел меня из состояния отупелого смятения и привел в состояние смятения вполне обстоятельного. Я подняла голову и напряглась, увидев взрослого мужчину в мятом светлом костюме. Он явно не был обладателем одного из девяти ангельских чинов: белоснежные крылья не трепетали за его спиной, а тусклый свет исходил вовсе не от нимба, которого тоже не было на месте, а от зажигалки Zippo. Пламя нервно дергалось на ветру, отбрасывая танцующие тени на лики святых, отчего казалось, что они то хмурятся, то криво улыбаются. Ох, не стоило опять соваться на кладбище! По крайней мере, одной. Сейчас по законам жанра из-за ближайшего угла должны выйти еще, как минимум, пара человек и предложить мне повеселиться. Я нервно покашляла и кивнула в ответ на приветствие. — Прошу прощения, что отвлекаю, — продолжил он, — я случайно стал свидетелем разговора в "Сопрано". Я оживилась — может, хоть он знает, как решить мою проблему? — Мне показалось, что у вас может оказаться то, что мне нужно. Меня, кстати, зовут Тони. Рискну предположить, что вы обо мне слышали. Тони "Испанец." — Извините, я про вас не слышала, — пробормотала я. — А что вам надо? — Номер один. Воцарилась тишина, которую можно было классифицировать как "напряженная." Тони "Испанец" выжидательно глядел на меня, а я усиленно перебирала в голове все известные мне предметы, эвфемизмом для которых может служить "номер один." Как ни странно, на ум шел только противогаз. — Чего? — наконец, выдала я. Тони "Испанец" слегка растерялся, словно у него был наготове грандиозный план, который я только что бесславно запорола. — Мел. — Мел? Я вам что, сельская учительница — таскать в карманах мел? — Слушай, ты что, цену набиваешь? Кайф, кокс, крэк — так понятно? Выпучив глаза, я шарахнулась от собеседника, словно он готовился вцепиться мне в глотку, и на всякий случай выставила руки перед собой. — Ты наркоман? — спросила я ледяным тоном, за которым прятался панический страх. Уж на что я была хладнокровной, но этих типов боялась, как чумы. Никогда не знаешь, что варится у них в голове. Они хуже буйнопомешанных — последние, как правило, озвучивают свои намерения, а эти молчат-молчат, а потом — ррраз! — тюк тебя ломом по темечку. — Забавно, — усмехнулся Тони "Испанец." — То же самое я пытаюсь выведать у тебя. — Что? С чего ты это взял?! — А ты встречала много людей, ничего не употребляющих, но при этом не помнящих, какой год на дворе? Я немного успокоилась. По крайней мере, худшие опасения не подтвердились, а то, что господин обознался — так это я сваляла дурака. Самое забавное — я вдруг вспомнила, что несмотря на это у меня, действительно, был этот его номер один. Вот только стоило ли ввязываться в это дерьмо? Подсудное дело, как-никак. С другой стороны, я оказалась черт-те где — вернее, черт-те когда — не имея денег даже на то, чтобы доехать до столицы. А если доберусь до Лондона, можно будет попробовать поискать родственников и, уповая на семейное сходство, надеяться, что они мне поверят. Хотя какие там родственники — я сама себе до сих пор не верила! — Ты прав, — я запустила руку во внутренний карман халата, который все это время болтался у меня на поясе, и выудила три презерватива, наполненных "мелом," как изволил выразиться этот покровитель всех несвятых. — Ой, малыш, сразу бы так, — просиял Тони "Испанец." — Дай-ка сюда. Он ловко развязал одну из резинок, взял щепоть порошка, поднес к носу и резко вдохнул. Меня передернуло. — Неплохо, — оценил он. — Сколько? Я пожала плечами. — Слушай, эта штука попала ко мне случайно, я ваших расценок не знаю. Мне главное, чтобы хватило на билет до Лондона, так что у тебя есть отличная возможность оставить меня в дураках. Тони "Испанец" хмыкнул и провел большим пальцем по губам. — Что ж, в данном случае это нужно не мне, так что пусть цену определяет покупатель. Поехали, до него меньше двадцати минут езды. Я хотела было сказать, что не имею ни малейшего желания встречаться с наркоманами, но вероятность того, что господин "Испанец" вернется сюда, чтобы вручить мне барыш, была не просто нулевой, а отрицательной. Поэтому, вздохнув, я поплелась за ним. — Тебя как зовут-то? — Мэг. — Красивое имя. Мэгги, а не шепнешь ли мне на ушко, где нынче места, в которых можно совершенно случайно фунтами грести кокс? Во мне заклокотало праведное негодование. На совести таких негодяев, как он, жизни тысяч людей, зачастую очень талантливых, умерших от этой отравы. Интересно, спокойно ли он спит по ночам? — Ничего я вам не скажу, потому что вы отвратительный человек и занимаетесь ужасным делом, — сказала я тоном воспитателя. — Мне крайне неприятно, что приходится сотрудничать с вами, но положение вынуждает. И да, вы, наверное, не расслышали, но я представилась как Мэг, а не Мэгги. Тони "Испанец" удивленно посмотрел на меня. — Прошу прощения, Мэг, — он сделал ударение на моем имени. — Мне кажется, вы путаете причину и следствие. "Спрос рождает предложение," слышали такую фразу? Я фыркнула. — Не надо цитировать Джона Кейнса, мы с вами не на экзамене в экономическом колледже. Вы шагаете по трупам и вы бесчеловечны! Те, на ком вы паразитируете, не способны остановиться и уменьшить ваш треклятый спрос. — А ты чего так завелась, святоша? Я смущенно умолкла — в самом деле, набросилась ни с того ни с сего. Он не знает, да и не может знать того, что знаю я: какие устрашающие масштабы это приобретет лет через двадцать-тридцать. Сейчас это просто развлечение, способ расслабиться, окунуться в эйфорию, неотъемлемый атрибут 60-х годов, которые принято именовать "свингующими". Время поколения, породившего хиппи, рок-н-ролл, сексуальную революцию и прочие забавы, о которых можно прочитать в учебниках новейшей истории или услышать от бабушек-дедушек; поколения, возомнившего себя умнее бестолковых предков и выше дедовских ценностей (Викторианской эпохи на них нет!); поколения, после которого страна еле восстановила рождаемость, ибо занятия распутством и выращивание детей — вещи несовместимые. — Неважно, — тихо сказала я. Мы дошли до его машины — синей "Лотус Элен." Тони "Испанец" молча открыл передо мной дверцу пассажирского сидения, после чего устроился за рулем. Какое-то время мы ехали молча. — Ты откуда, Мэг? — наконец, спросил он. — Из Лондона, — ответила я, подставляя лицо ночному ветру. — Я заметил у тебя кровь на рубашке. Тебе не надо к врачу? Я махнула рукой, дескать, ерунда. — Я сама врач. — Кстати, ты чего в "Сорпано" так сильно разнервничалась? Еще про год зачем-то спрашивала. Ты вроде не похожа на сумасшедшую. Я призадумалась — говорить ли правду? В конце концов, почему бы нет? В худшем случае, Тони "Испанец" покрутит пальцем у виска. — Я из будущего, поэтому, в самом деле, не знала, в каком году оказалась. Собеседник, не отрывая взгляда от дороги, удивленно приподнял брови так, что они скрылись под челкой. Затем коротко взглянул на меня, видимо, чтобы удостовериться, что я изволю дурачиться. Однако, не найдя на моем лице ничего, кроме суровой торжественности, снова вперил взгляд в шоссе. — Ты серьезно? — Абсолютно. А этот малый оказался легок на подъем. Кто бы мог подумать! — А из какого ты будущего? — 2009-й год. Тони "Испанец" снова взглянул в мое лицо и задумчиво уставился вдаль, словно надеясь высмотреть за деревьями место, которое я упомянула. — И какое оно, будущее? — спросил он. — Какое будущее…? — пробормотала я, поставленная в тупик подобным вопросом. За пару дюжин минут знакомства Тони "Испанец" так одолжил меня уже во второй раз. Как рассказать ему про свое время — по крайней мере, то, которое считаю своим? Время цивилизации, прогресса, развития медицины и высоких технологий; время корпораций, конкуренции, борьбы за выживание; время эгоизма, погони за успехом и попыток самоидентификации, зачастую безрезультатных. Время, когда духовно-нравственное совершенствование и интеллектуальное развитие отстали от научно-технического прогресса, из-за чего, как никогда, близка глобальная экологическая катастрофа. Рассказать об этом? Впрочем, не стоит — сам все увидит, если, конечно, доживет. — Беспроводное, — выдала я, довольная лаконичностью мысли. — Беспроводное? Ничего себе, — пробормотал Тони "Испанец", затем поинтересовался почти шепотом, — а… королева? — Все та же, — я довольно зажмурилась при мысли о нашем славном Величестве — хоть что-то не исчезает во тьме десятилетий. Стабильность! Мы свернули на узкую двухполосную дорогу, заросшую деревьями по обеим сторонам так, что казалось, мы передвигаемся по мохнатому тоннелю. Вскоре мы выехали на гравийную дорогу и сбавили скорость настолько, что я успела прочитать название — "Котчфорд-лэйн". — И куда ты меня привез? — поинтересовалась я, когда машина остановилась около симпатичного коттеджа благородного бежевого оттенка. Дом имел большие окна и был увит кустистым плющом. Изнутри доносилась приглушенная музыка. — Его зовут Брайан Джонс. Не знаю, сохранились ли до вашего времени упоминания о группе Rolling Stones, но нынче они у нас суперзвезды. Я оживилась — а ведь и правда, эти лохматые дедушки где-то в шестидесятых, наверное, и начинали, как многие другие титаны отечественной музыки. Не так уж далеко меня занесло, если задуматься. — Они и у нас популярны, — гордо сообщила я, словно их популярность была моей заслугой. — В самом деле? То есть через… - Тони "Испанец" задумался, украдкой загибая пальцы, — сорок семь лет они по-прежнему будут знамениты? Вот они обалдеют… — Иди отдавай эту парашу своей суперзвезде и возвращайся с моими деньгами, — "…или хотя бы с их меньшей частью", мысленно добавила я. — А ты не идешь? Кто цену будет устанавливать? — Отдавай по средней рыночной. Я подожду здесь. Тони "Испанец" пожал плечами и скрылся за дверью дома. Я откинулась на спинку сидения, закрыла глаза и погрузилась в гущу своих мыслей. Ну надо же… шестьдесят, мать его, девятый год! Как? Что мне делать дальше? Почему это произошло? Удивляться можно было до бесконечности, так что мой организм включил защитный механизм, и я не удивлялась ничему. Я не заметила, как погрузилась в дрему. Мне приснилось, что прямо здесь, в машине, я заснула так крепко, что уже не могла проснуться, а остальные — и Тони "Испанец," и загадочные обитатели коттеджа — ходили мимо, меня не замечая. Через сотню-другую лет, когда автомобиль превратится в подземный склеп, археологи найдут мой скелет, пристегнутый ремнем безопасности к истлевшему креслу. И руководитель экспедиции, толстый бородатый коротышка в стеганном жилете, защитит диссертацию на тему "Особенности погребальных обрядов Великобритании в раннекапиталистический период" и наречет мои бренные останки "homo swinging." Кемарить мне пришлось совсем не долго. Меня разбудило прикосновение мягких губ к моему рту и горячий шепот, защекотавший ухо: — Привет, детка.