Трое в Бентли, не считая блондинки

- Ну, Мэг, рассказывай. Кит, наконец, понял, что в ответ на его красноречивые взгляды в мою сторону, дескать, весь внимание, я лишь мило улыбалась и бубнила слова благодарности. Так мы играли в гляделки минут десять, пока он не озвучил требование. - Что? Не то чтобы мне было не о чем поведать, но версия, допустимая для посторонних ушей, требовала тщательной переработки с начала до конца и посередине. - Мэг, ну ты же вроде соображаешь! - Вроде соображаю, - огрызнулась я. - Рискну предположить, что Кита, как, впрочем, и меня, интересуют причины твоего внезапного побега, - перевел Чарли. В его спокойном голосе слышались нотки обиды. - Мы целый день из-за тебя перепланировали, - вставил Кит. - И потащились в Кембридж, а потом до самого, мать его, Манчестера! - Мик ничего не объяснил, - продолжил Чарли. - Сказал только, что ты выбежала из дома посреди ночи. На вопрос о том, не пытался ли он с тобой поговорить, он ответил, что с больными он не разговаривает. Нечеловеческим усилием воли я заставила себя промолчать. Каков лицемер! Да этот психопат сам заставил бы Фрейда докуриться до хрипоты! Злая, как вампир, которому предложили записаться в крестовый поход, я мучительно придумывала, что соврать. Буквально через пару секунд меня осенила идея из тех, что кажутся гениальными, покуда они ворочаются в голове, но стоит произнести их вслух, как они теряют все свое очарование. И начинают казаться пиком идиотизма. - Просто к нему пришел молодой человек, и они уединились, - вдохновенно соврала я. - А моя религия не позволяет мне находиться под одной крышей с содомитами. Кит открыл было рот, желая сказать что-то, но отвернулся и несколько минут изображал порядочного водителя, который большую часть времени смотрит на дорогу, а не на попутчиков. Чарли тоже молчал, хлопая длинными ресницами. - Бля, я думал, он завязал с этой херней, - выдал, наконец, Кит, заставив меня покраснеть, как стеклянный графин, наполняемый томатным соком, в попытке сдержать смех. Кажется, ребятам предстояло обсудить серьезные внутриколлективные вопросы. Разговор будет долгим и обстоятельным, возможно, даже с битьем посуды. - А ты не узнала имени того, кто приходил? - поинтересовался Кит. - Я к вашему фронтмену не нанималась дуэньей, так что нет. - А как он выглядел? - Кит, это не наше дело, Мик – взрослый человек, - резонно заметил Чарли, но собеседник воспротивился. - Ну, знаешь ли! Если чувак, с которым я провожу херовы семьдесят процентов времени, заглядывается на аппетитные мужские попки, то я, блядь, предпочел бы знать об этом! - Кит закурил, придерживая руль одной рукой. - Теперь ясно, откуда у него эта тяга к локонам до плеч и блузкам, которые обнажают грудь! Например, та белая, с рюшечками и кружевами… - А еще он недавно читал стихи Рембо, - задумчиво протянул Чарли, - тоже симптом. - А помнишь, Йен рассказывал, что встретил Мика в ювелирном магазине Сваровски? Мик покупал кольцо с бриллиантом, какое обычно девкам дарят. Йен спросил, кому предназначался подарок. А Мик… ответил, что будет сам его носить! Настала очередь Чарли тянуться за сигаретой. Они с Китом молчали и не решались высказаться, видимо, не желая прослыть экспертами в этой области. Некоторое время я провела за молчаливым бахвальством, пока не почувствовала, как мой желудок скрутило от голода. По моей просьбе мы остановились в круглосуточной придорожной забегаловке, где Чарли купил мне свежий кофе и блинчики с кленовым сиропом в пластиковой тарелке. Кит велел мне есть в машине, чтобы не терять времени на посиделки в кафе, и предупредил, что если я запачкаю сидение, он сделает из меня двоих. - Погодите-ка! - с набитым ртом воскликнула я, осененная догадкой. - А что вы сказали про микову белую блузку? Ну ту, которая с рюшечками? - Никто о ней ничего не говорил, - проворчал Кит. - Кроме того, что костюмеры скоро будут закупать кружева не по метрам, а на вес. - Он в ней выступал? - Нет вроде. - Может, собирается? - Понятия не имею! Я сдалась, решив оставить его наедине с новым знанием, но мысль о том, что во время своего техногенного сна я увидела одно из выступлений Rolling Stones, так и жужжала в моей голове. Во-первых, почему именно их? Если уж на то пошло, то я предпочла бы концерт Scorpions. А во-вторых, почему всех присутствующих одолевало чувство, что жизнь вдруг сделалась несусветно мерзкой? Кстати, о мерзости. Мне не давало покоя еще одно пренеприятное осложнение, которое донимало меня уже не один день. С того момента, когда я решила не вмешиваться в судьбу Брайана, я чувствовала, что у меня в душе открылась пропасть. Такая пропасть есть у многих - ее заливают алкоголем, в нее сыплют кокаин, швыряют авиабилеты и открытки с дорогущих курортов, но она не уменьшается. У нее нет дна. Нужно было признаться самой себе, что если я не помогу Брайану - или хотя бы не попытаюсь - то мне еще долго придется искать аспирин от душевной боли. Душа от него не исцелится, просто онемеет. В конце концов, от меня ничего не требуется, кроме как предупредить его, и все - вольному воля! Что может быть проще? Глотнув для храбрости кофе, который можно было бы назвать душистым, если принять за основу глагол "душить," я вознамерилась рассказать обо всем Киту и Чарли и попросить еще немного побыть героями. Вероятно, они запомнят меня как гонца, приносящего исключительно дурные вести. - Ребята… Дальше я не смогла произнести ни слова, поскольку машина подпрыгнула на кочке, и глоток кофе, который оставался у меня во рту, попал в трахею. Я зашлась кашлем, силясь вдохнуть. - Все нормально? Воды? - спросил Чарли, когда я пришла в себя. Я помотала головой, выравнивая дыхание, и предприняла вторую попытку доноса на коварные планы судьбы… - Блядь! - выругался Кит, добавив еще пару цветастых фразеологизмов, таких, что кабацкие пьяницы по сравнению с ним казались сюсюкающими детьми. Он возился уже минут двадцать, пытаясь приладить запасное колесо вместо проколотого - на дороге очень некстати оказалось битое стекло. Видно было, что ремесло автомеханика гитаристу в новинку. Чарли ассистировал, светя фонариком и подбадривая товарища добрым словом и дельным советом ("Надо было смотреть на дорогу, Кит, а не головой вертеть! И затяни потуже вон ту гайку, только аккуратно, не столкни машину с домкрата!"). Я стояла на обочине, наслаждаясь предрассветными сумерками. Небо медленно выцветало, будто черная ткань, замоченная в щелочи. Солнце с востока лениво карабкалось на небосклон. Летняя ночь была очень теплой, из тех, что называют "бархатными." Воздух был наполнен запахами цветов, распустившихся в лесу несмотря на неравную борьбу с сорняками. Цикады вовсю наяривали на своих флейтах. Даже легкий ветерок, который лениво, вполсилы шевелил ветки, не мог их успокоить. Эту гармонию нарушал только звук возни Кита и Чарли и шум изредка проезжающих машин. Я анализировала произошедшее и приходила в ужас от своих мыслей. Исходя из того, что мне рассказал профессор Эллингтон, можно было с уверенностью предположить, что попытка рассказать о смерти Брайана грозила привести к историческому парадоксу, и мироздание всеми способами препятствовало моей болтовне. Пожалуй, самым разумным будет подчиниться его прихоти, иначе в следующий раз меня укусит энцефалитный клещ, и я останусь малахольной на всю жизнь - удовольствие ниже среднего. Ладно, Киту и Чарли - нельзя. А самому Брайану? Почему бы не попробовать? Я невесело усмехнулась. Мэг решила поиграть в супергероя? Хочет позаботиться о сирых и убогих в то время, как не способна позаботиться даже о самой себе? Я ведь дорогу из школы домой научилась безошибочно находить только к десяти годам. Заплутав однажды, я отчаялась снова попасть домой и спряталась от шумного города в какой-то часовенке. Ведь часовня, согласно Гюго, считается убежищем. Я просидела там несколько часов кряду, глядя на огоньки свечей, тихо колебавшиеся, танцевавшие под собственную, никому не слышную мелодию, и представляла, как суровый младенец на иконе вот-вот мне улыбнется. Отец тогда отыскал меня и отвел домой. Хоть он и не жил с нами, но приглядывал за мной вплоть до того момента, когда я вышла замуж, и заботу обо мне на себя взял Руперт. Теперь я рвусь на помощь какому-то бедолаге, но точно ли я лучшая кандидатура в спасатели? К сожалению, альтернативы мне у Брайана не было. Теоретически, можно было бы попробовать рассказать все Мику - может, мироздание допустит его до сакраментального знания - но слишком уж сильный протест вызывала одна мысль о нем. Нет, это был тот самый случай, когда ответственность не удастся переложить на кого-то еще - вся, что была, моя. Первым пунктом в плане, который по-хорошему следовало бы для начала составить, было деликатно распрощаться с Китом и Чарли. Вряд ли они будут меня удерживать, но, кто знает, вдруг они придерживаются убеждения, что спасенная ими жизнь отныне им же принадлежит? Может, просто отвлечь их внимание и смыться? Трюк "Ой, смотрите, какая оригинальная крыса пробежала!" не сработает. Во-первых, было еще довольно темно, а во-вторых, меня бросало в дрожь от одного упоминания о маленьких расхитителях деревенских амбаров. - Готово! - с бесконечным самодовольством провозгласил Кит, поднимаясь на ноги. - Все на борт! Отдать шварто… Эй, Чарли, с хера ли ты уселся на водительское сидение? Что значит, за руль не пустишь? Да пошел ты…! Когда мы добрались до Лондона, было уже совсем светло. Кит в знак протеста выудил из бардачка початую бутылку Jack Daniels и заявил, что больше палец о палец не ударит, даже если у автомобиля отвалятся крыша и пол. Всю дорогу он рассказывал мне о жизни группы. Вот уж кто, действительно, был счастлив от того, чем занимался, думала я, хихикая над историей о том, как Мик решил, что экстравагантности много не бывает, так почему бы ему не появиться на сцене в прыжке в лучших традициях персонажей из комиксов Marvel. Для этого в арьерсцене разместили батут, но реквизитор-разгильдяй слишком туго затянул пружины, из-за чего фронтмэн вместо того, чтобы грациозно выпорхнуть к зрителям, взлетел вверх, дрыгая конечностями, и шлепнулся на пол, как больной артрозом пенсионер в гололед. В зале раздались напряженные аплодисменты, редкие, как стук клавиш под пальцами начинающей секретарши. Но едва Мик поднял на зрителей искрящееся весельем лицо, на котором крупными неоновыми буквами было написано "Поверьте, именно так все и задумано!", как зал взорвался радостными воплями. - Мэг, а ты умеешь красить? - вдруг спросил Кит. - Ну, в смысле лицо косметикой? А то у нас недавно гримерша сторча… то есть взяла отпуск, как раз ищем замену. А тебе сейчас, наверное, работа понадобится. Я пожала плечами. Макияж макияжу рознь, на работе мне нередко приходилось красить лица покойников для придания им условной презентабельности. Все-таки солировать на собственных похоронах - это не на диван прилечь, нужно выглядеть безупречно. Однако, вряд ли я сработаюсь с рок-музыкантами. - Кстати, а чем ты занималась в своем 2009-м? - Я врач, - скромно ответила я, накручивая прядь волос на палец. - Серьезно? А вывихи умеешь вправлять? А то недавно Филу - это наш роуди - полночи пришлось ездить по городу в поисках травмпункта после того, как одна телка так старательно отсасывала Мику, что вывихнула себе челюсть. - Это не совсем моя специализация, - уклончиво ответила я, - но за предложение спасибо. - Мэг, серьезно, - строго сказал Чарли, - чем ты теперь займешься? Пойдешь мыть столы и лепить наклейки на кетчуп? Он произнес последнюю фразу с такой брезгливостью, что любой официант оскорбился бы, словно радикальный мусульманин, которому подарили портрет Иисуса на Курбан-байрам. - Я подумаю об этом. Вы не могли бы высадить меня прямо здесь? - Зачем? - В смысле - зачем? Не на ходу же мне выпрыгивать. - Тебе есть куда пойти? Признаться, такое внимание к моей скромной персоне не могло не трогать. Столь обстоятельным подходом Чарли напомнил мне Руперта, из-за чего захотелось обнять его, положить голову ему на плечо и заставить пообещать мне, что все будет хорошо. Потому что такие, как он, непременно выполнят свои обещания. В лепешку расшибутся, но выполнят. Не успела я выдать очередную нелепую ложь, как Чарли вырулил по Чёрч Роад к трехэтажному зданию из красного кирпича, у входа в которое, несмотря на ранний час, происходило столпотворение. Поверх людских голов я разглядела табличку над входом - "Olympic Studios". - О нет, - простонал Кит, - чего они с утра-то пораньше? - Видимо, Мик уже в студии, поэтому и его паства здесь, - мрачно сказал Чарли. - Надо заехать с другой стороны. Пока ребята решали извечный вопрос - как незаметно смотать удочки? - я раздумывала, насколько гадко с моей стороны будет воплотить в жизнь осенившую меня идею. Поступить подло с людьми, которые были добры ко мне - не много чести! Но делать было нечего - пришлось, распевая песенку про костер, пальнуть из огнемета по своему мосту. - ПРЕСВЯТЫЕ СТРУНЫ, ЭТО ЖЕ КИТ РИЧАРДС!!! - закричала я, выскочив из машины. Толпа тут же уставилась в мою сторону сотней глаз, словно стая гепардов, заметивших в зарослях безмятежно разгуливающую антилопу. Раздался шум, который могла создать эскадрилья Королевских ВВС или три дюжины фанатов Роллинг стоунз, несущихся к машине кумиров. Меня оттеснили, ощутимо пихнув в спину пару раз, отдавили ногу и заставили мои барабанные перепонки агонизировать в течение нескольких секунд, но, в общем, я выбралась из потасовки без увечий. Отдышавшись, я припустила за ближайший угол, мысленно прося прощения у Кита и Чарли. Почти бегом я преодолела несколько кварталов по улице Кастельно, пока не пересекла Хаммерсмитский мост и не вышла к станции метро Хаммерсмит. Я собиралась воспользоваться поездом ветки Дистрикт, чтобы добраться до автовокзала Victoria Station, откуда должен был ходить автобус до Котчфорд-лэйн. Лавируя у входа в подземку между сонными лондонцами, спешащими на работу, я уже рисовала в своем воображении темную пещеру, оформленную в стиле "ранний Неандерталь" - со сталактитами, сталагмитами и выводком летучих мышей под сырыми сводами. Каменный пол, наверняка, порадует неожиданными выступами, а с потолка будет медленно стекать вода. Крысы будут таинственно шуршать по углам, обсуждая планы мирового господства. Ну как еще может выглядеть метро в 69-м? Каково же было мое удивление, когда передо мной выпростался полноценный эскалатор, правда двигался он так медленно, что под конец спуска я начала клевать носом. Мягкое сияние многочисленных ламп освещало антураж подземки, который почти не отличался о того, что я привыкла видеть. Поезд, чьим ровесникам суждено стучать колесами еще лет сорок, бесшумно раскрыл двери, приглашая внутрь, и мягко тронулся. Тьма за окном сменяла саму себя, оказываясь удивительно разнообразной: от непроглядной мрачной бездны до уютных потемок спальни, где горит ночник, распугивая монстров. Так, открывая для себя заново родной город, я добралась до мягкого сидения автобуса, следующего по одному из пригородных маршрутов. Вопреки моим ожиданиям, Лондон 60-х оказался не грязным вертепом, где по улицам катаются отрубленные головы - он был почти таким же как Лондон нулевых, разве что, чуть тише. За сорок минут я доехала до Котчфорд-лэйн и, покинув транспорт, увидела перед собой знакомую гравийную дорогу, по обеим сторонам которой тянулась стена из деревьев, изредка перемежаясь аккуратными домиками, окруженными невысоким каменным забором или плетнем, увитым вьюнком. В кронах деревьев бодро чирикали птицы. Ветерок трепал траву. Над придорожными цветами роились пчелы. Только один дом держался в стороне от утренней возни, отгородившись от окружающего мира могучим ясенем. Залитый солнцем двор был пуст за исключением черношерстной афганской борзой, которая растянулась на траве и отреагировала на мое появление меланхоличным лаем. Я пересекла двор и хотела было постучать в дверь, но едва мой кулак соприкоснулся с поверхностью из мореного дуба, как дверь пошатнулась и, будучи просто прислоненной к проему изнутри, с грохотом опрокинулась. Накинув восточный халат поверх рубашки в розовый цветочек, Брайан сидел на диване и читал книгу, делая заметки на полях (восклицательный знак, большой восклицательный знак, Очень Большой восклицательный знак). Когда рухнула дверь, он издал вопль перепуганной банши и уставился на меня, как на коммивояжера, рекламирующего кухонные плиты, который заметил невзначай, что время от времени у них раскаляется дверца, от чего кухня обычно сгорает дотла. Я помахала ему рукой. - Доброе утро, маэстро! Брайан обалдело помолчал, после чего расплылся в сияющей улыбке, которую смело можно было поместить на обложку стоматологического альманаха. Он был таким милым, а главное, торжествующе живым, что я чуть не бросилась ему на шею. - Мэг… Вернулась… - Обещала же, - улыбнулась я, решив не напоминать, что один маленький блондин отобрал у меня кольцо, которое стоило как подержанный Мерседес - попробуй тут не вернись! - Извини за дверь. - Да ничего, я как раз жду строителей, - отмахнулся Брайан. После того, как мы вернули дверь в исходное положение, я опустилась на одну из табуреток, свита которых стояла у огромного стола Людовика XV, и оглядела комнату, почти не претерпевшую изменений с моего последнего визита. Разве что появились рисунки на стенах - бытовые зарисовки из жизни музыкантов, отличавшиеся интересной техникой и не менее интересным выбором сюжетов, как если бы Эдвард Мунк решил проиллюстрировать "Ад" Данте. Особенно умилял "Крик Мика". Покуда я разглядывала этюды, Брайан принес мне чай и печенье, которое явно повидало природный катаклизм. Например, извержение овсяного вулкана. - Я сам пек, - с мрачной гордостью сообщил он. Я с благодарностью взяла печенье и некоторое время даже пыталась его есть. - Что это у тебе на спине? - внезапно спросил Брайан. Вывернув голову, я посмотрела на свою спину в отражении зеркала. На грязно-белой ткани рубашки красовался отпечаток ноги, судя по всему, сувенир, доставшийся мне на память от толпы разгоряченных фанатов. Я покраснела. - Наверное, я к стене прислонилась… - …из которой рос сапог? Тогда все ясно. Я окончательно стушевалась и поспешила сменить тему разговора. - Слушай, я вообще-то с новостями. Не слишком радостными, зато полезными. - Слушаю. - Это касается твоей… - я замялась, не в силах произнести страшное слово. - Моей смерти? - спросил Брайан просто, словно речь шла о счетах от кредиторов. Я кивнула и приготовилась к новой попытке мироздания заткнуть мне глотку. Я молилась, чтобы только в ход не пошло печенье.