Выбор

Когда ему говорили, что гиены - самые злейшие враги, он фыркал и закатывал глаза, после чего преспокойно направлялся на слоновье кладбище неся в зубах добротный кусок мяса, на которой тут же накидывались три изголодавшихся гиененка. Когда он заявил, что хочет пригласить Шензи играть с ним в земли Прайда, с ним провели очень серьезный разговор дав понять, что подобное действие даже не обсуждается. Она всегда была смелее всех, смелее его напыщенного брата Муфасы, смелее всех тех дураков, с которыми он водился. Иногда ему казалось, что Шензи была даже смелее его собственного отца. Она не боялась тайком пробираться на Земли Прайда в поисках еды для братьев, не боялась других хищников, она не боялась играть с принцем, валить его на лопатки и больно кусать за уши, когда остальные детеныши Земель Прайда поддавались ему, боясь обидеть его королевское высочество. Как же ему хотелось рассказать о гиенах правду, рассказать, что они полезны, рассказать, что львы и гиены одно. Он часто мечтал, как объединит два народа, и тогда Земли Прайда станут самым сильным из королевств саванны. Мечтал, что будет сидеть бок о бок с давней подругой и наблюдать, как сытые и упитанные щенки резвятся на зеленой сочной траве рядом с львятами.Он бы лениво помахивал хвостом, греясь под солнышком, а она бы улыбалась. Даже сейчас, закрывая глаза, он отчетливо видел ее улыбку, а открывая их - мертвое холодное тело. Он нервно сглотнул, глядя на канаву впереди, он с легкостью мог проделать весь этот путь с закрытыми глазами, не опасаясь оступиться или быть атакованным. Теперь же каждое движение давалось с трудом. Разбежавшись, Шрам все же прыгнул,мягко приземляясь на другой стороне. Лев замедлил шаг и рысцой сбежал вниз по куче пыли и костей. Он снова чувствовал себя детенышем, который вопреки запрету родителей первый раз вступил на эти темные, пугающие земли. В тот раз маленький Така отчетливо чувствовал, что за ним следят, хотя жутких желтых глаз нигде не было видно, сейчас это ощущение пробудилось снова. В тот раз повсюду были звуки:писк летучих мышей, уханье сов, ветер, чей-то вой. Сейчас же единственным звуком был хруст пепла и грязи под его лапами. Один раз Шрам уже видел похороны, и это, по правде сказать, было великолепным зрелищем. Все звери и птицы Земель Прайда собрались на огромной поляне, каждый из видов обитателей королевства принес умершему дары: птицы - зерна или мелкую живность, обезьяны - фрукты, парнокопытные приносили ароматные травы и яркие цветы, хищники - крупную тушу своей добычи или рыбу. Когда Рафики закончил ритуальный танец на телом, все животные склонились в немом поклоне, отдавая умершему последнюю честь. Тот умершим был его дедом и королем великих земель, сейчас же хоронили жалкую гиену, дело до смерти которой было только ее братьям, небольшому клану и стервятникам, сгорающим от нетерпения полакомиться трупом. Шрам занял место на холме, не смея приближаться ближе, он молча кивнул заметившему его Банзаю, который несмотря ни на что позволил убийце его сестры посмотреть церемонию. Лев выдал свое присутствие только один раз, когда негромко рыкнул на слишком наглых птиц, усаживающихся на тело гиены. Здесь не было никаких даров, не было и ритуальных танцев, никто не склонился в поклоне, единственное, что позволил себе клан - это горестно завыть, подняв голову к небу. Шрам не умел выть, поэтому он просто посмотрел наверх, ожидая увидеть загоревшуюся новую яркую звезду, но ничего не произошло. - Отец говорит, что все великие короли после смерти становятся звездами. - Така откинулся на мягкую траву и указал лапой на звездное небо, он наизусть знал названия самых ярких из них. - Вон смотри, видишь, они образуют фигуру дерущихся львов, та которая является глазом - мой дед Мохату, а на самом кончике хвоста королева Ньяма, говорят, она лишилась двух мужей и в одиночку управляла прайдом до самой смерти. А вон там - Така снова ткнул лапой в небо -Король Борси, он был одноглазым, правда здорово? А кем становятся умершие главы кланов? - поинтересовался он, переводя взгляд на подругу. - Пылью. - Просто ответила Шензи, дожевывая принесенный Такой кусок мяса. Ей было куда интереснее набить свой пустой желудок, чем слушать дурацкие львиные сказки. - Но как же! неужели у вас нет легенд? А Богов? Рафики говорит, что миром правят Боги, они помогают нам, указывают путь, неужели у вас нет их? - Молодой лев явно был в недоразумении, он искренни полагал, что подобные легенды есть у всех животных. - Така! - Шензи недовольно посмотрела на друга. -Послушай, если бы Боги вообще существовали, они бы не допустили, чтобы наши щенки умирали от голода на третий день, не допустили бы, чтобы мы жили в том ужасном месте, где мы живем, не допустили бы это презрение со стороны всех животных. Так что их либо вообще не существует, либо они тираны, как и твой отец, дед и прадед! После смерти, Така, гиены превращаются в пыль, ведь, судя по всему, эти ваши Боги презирают нас, как и все остальные. К телу Шрам осмелился подойти только тогда, когда клан, простившись со своей главой, отправился обратно в норы, раздумывая, как им выживать дальше. Она лежала с закрытыми глазами, не шевелясь, и была так спокойно, что казалось, она просто спала. Лев уткнулся носом в ее жесткую спутанную шерсть, ожидая, что Шензи недовольно забурчит, ударит его лапой и назовет идиотом, но она так и осталась лежать на холодном сером камне в окружении пыли и костей. Положив у ее "ложа" свежую сочную тушу антилопы, что он лично поймал пред тем, как отправиться сюда, Шрам в последний раз взглянул на своего лучшего и единственного друга. - Прощай, Шензи - прошептал он, горько опуская голову. Он дал ей надежду, он же отнял у нее жизнь. Принц был готов поклясться прямо на этом месте, что сделает все возможное, чтобы даровать гиенам лучшую долю, ох если бы только Шензи дала ему знак, но гиены не верят в духов. Что-то бледно-зеленое мелькнуло под его лапой и вновь скрылось за слоем пыли, которую лев тут же смахнул ловким движением. Слабый еле зеленый росток пробивался сквозь сухую землю, наровя дотянуться до небес и впитать в себя хоть каплю солнца. Хмурую морду Шрама тронула едва заметная улыбка. Гиены после смерти не превращаются в звезды, они становятся растениями и продолжают Круг Жизни. Муфаса терпеливо ждал переминаясь с лапы на лапу и то и дело оглядываясь на брата, все еще стоящего перед телом. Шрам не двигался. Он даже, казалось, не дышал. -Это всегда было странное место, — пробормотал золотой лев. — Я не люблю такие. Здесь слишком тихо. Шрам глубоко вздохнул и отвернулся от подруги. - Да. Но это не логово убийц и воров, как все вокруг думают. Ты видел этих зверей, братец? Они все несчастны и голодны, они не убийцы, а жертвы. Идем. Больше не произнося ни слова Шрам двинулся к границе с Землями Прайда. Он был благодарен брату, который сказал отцу, что оба льва идут на обход территорий, а потом, хотяи не одобрял этого, оставил Шрама одного, позволяя тому проводить друга в последний путь. Сейчас же Муфаса вернулся за ним и без умолку болтал о проблемах бабуинов с хищниками, предлагая брату отправиться с ним. Шраму сейчас было глубоко наплевать на них всех. Он всего лишь откладывал час возвращения домой, ему надо было собраться с силами, чтобы смотреть в глаза отцу, отдавшему столь жестокий приказ. И пока Муфаса распинался о том прекрасном месте, куда недавно водил Сараби, Шрам думал о своем обещании, данном Шензи. Он добьется справедливости для гиен, станет королем, пускай для этого потребуется пожертвовать своей гордостью и выполнять тупые приказы отца. Придется ему поиграть в хорошего сына и принца, чтобы ни у кого не оставалось сомнений, что именно он достоин трона, что его выбрали не просто так. Придется решить эти глупые проблемы бабуинов, пусть, цена не так высока. - Да, Муфаса, я объясню бабуинам, что они нарушают территорию, пока ты разбираешься с хищниками. И да, я свожу Сарафину на твое прекрасное место, не сомневаюсь в твоем вкусе. - Проговорил он, едва сдерживаясь, чтобы не закатить глаза. Прочем, своими словами он сделал Муфасу счастливым. Требовалось так немного, чтобы сделать его брата счастливым. Что ж, его брат будет только началом, король Шрам сделает счастливыми всех обитателей Земель Прайда и он в этом клянется.