Красавица и Чудовище

      Даниэль не находил себе места. Сомнения буквально раздирали на части. За прошедшие годы мальчик успел искренне, сильно, безвозмездно - как умеют только дети - полюбить Берилл. Женщина заботилась о нем, учила, баловала. Но клятва, данная отцу, беспрестанно подтачивала и очерняла самые светлые чувства. Отомстить, во что бы то ни стало отомстить колдунье: за боль и страдания, причиненные погибшей семье. Вспоминались полные невыразимой, запредельной муки глаза матери, разочарованные в клочья сестренки...       Мальчик с силой сжал виски, до боли зажмурившись. Только бы не видеть, не помнить, не чувствовать. В такие моменты он часто задавался вопросом: кем делает его Берилл? Неужели такой же бестией? Или где-то глубоко внутри тлеет искорка человечности? Возможно ли до нее достучаться и какую цену придется заплатить? Слишком сложно и запутанно...

***

      Серенити стрекозой носилась по поляне, радуясь то красивому цветку, то яркой бабочке, а порой просто невообразимым вещам: мшистому камню или даже муравейнику. Казалось, что в восторг ее приводит абсолютно все. Жизнь гейзером вырывалась наружу, растворяя преграды, не останавливаясь ни перед чем. Беззаботный смех, подобно эпидемии, охватил окружающих. В замке давно не было так шумно и в то же время спокойно.       Принц наблюдал за резвящейся девушкой и молча завидовал. Беспечность и ребячливость давно сбежали, забыв оставить адрес. Азарт, когда-то сопутствующий бою, зачах. Он давно разучился получать удовольствие. Несколько веков пустого существования оставили тяжелый, глубокий след, растущий в геометрической прогрессии, норовящий поглотить и подчинить. Серенити - свежий морской бриз, мягко и ненавязчиво заносящий ненасытную бездну песком, согретым лучами златовласого солнца. Теплые крупицы неосознанного счастья постепенно заполняли каждую щель, проникали во все трещинки.       Эндимион настолько глубоко погрузился в созерцательную задумчивость, что упустил момент исчезновения девушки. Она просто пропала, истоптав поляну, сильно примяв траву во многих местах, разбросав сорванные цветы. Принц тяжело вздохнул, мысленно досчитав до десяти, чтобы выкинуть рой тревожных, предательски-страшных мыслей. Медленно, не торопясь, внимательно осматривая каждый сантиметр, ловя любой шорох, двинулся по кругу. Куда она могла деться?       Едва сдерживая смех, Серенити углублялась в чащу, довольная тем, как ловко провела принца. Этот небольшой розыгрыш она придумала еще накануне, надеясь расшевелить Эндимиона, заставить улыбнуться. Извечная задумчивость и отстраненная угрюмость несколько раздражали ее пламенно-эмоциональную, неугомонную натуру. Девушка твердо решила, что любым способом вытащит его из ледяного кокона: растопит, расшибет, расколет. Нет ничего невозможного. Предвкушая первую победу в череде нелегких сражений и мелких стычек, она ликовала.       Серенити порядком устала, пока пробиралась сквозь заросли. Прекрасно понимая, что нельзя идти по тропинке; дабы не быть обнаруженной раньше времени, она выбрала другой - более трудный, но надежный - путь. Однако совершенно позабыла, что Эндимион - не совсем человек, а она - далеко не мышка, да и опыт хождения по лесам имела весьма ограниченный, а уж что такое ориентирование не представляла вовсе.       Так, преодолевая массу цепляющихся за платье и волосы, колющихся, иногда режущих препятствий из корней, камней и подлеска, Серенити шла вперед. Не зная куда, не имея четкого плана, просто ожидая, когда принц отыщет и догонит. Или пока не найдется подходящее место для привала: достаточно светлое и уютное, нечто вроде покинутой поляны.       Легкомысленная Серенити, занятая неравной борьбой с природой, позабыла, что лес - дом диких животных, часть которых не прочь полакомиться усталым путником. Мирно что-то раскапывающий медведь, в которого девушка едва ли не врезалась, стал настоящим открытием. Шокирующим и устрашающим. Она оробела и растерялась, не представляя, как себя вести. Поддавшись малодушному порыву, с воплем бросилась бежать, не разбирая дороги. Глаза заволокли соленые слезы, кровь пульсировала в висках, отдаваясь колокольным звоном в ушах. Предательская паника мешала думать. Утробное рычание подстегивало, заставляя мчаться быстрее. Но что такое слабые человеческие ноги против настоящего хозяина леса? Медведь, с кажущейся неуклюжестью, в очередной раз оттолкнулся от земли и мощными лапами повалил девушку. Она больно ударилась подбородком, не успев подставить руки. Почувствовав горячее дыхание на своей шее, обомлела, мысленно извинилась перед матерью, попрощалась с подругами, вспомнила про...       - Эндимион, - едва слышно прошептали губы, непонимающе, с толикой недоверия и надежды. Сейчас он был ее соломинкой, отделяющей от гибели. Успеет ли?       Надсадный, болезненно-яростный, оглушающий рев, быстро переросший в жалкое, отчаянно-иступленное поскуливание смертельно раненного зверя, вернул Серенити к действительности. Она быстро подскочила и крепко зажмурилась, отвернувшись, не желая видеть происходящего. Рыдания сжимали горло металлическими тисками, не давая вздохнуть. Руки лихорадочно блуждали по лицу, закрывая то глаза, то уши. Хотелось очутиться подальше отсюда, в небольшом уютном домике, спрятаться в маминых объятьях от всего мира. Забыться.       - Идем, - проскрипело чудовище, покрепче ухватив девушку за плечо. Она повиновалась, не в силах сопротивляться, подавленная и растерянная. Безвольной куклой двинулась вперед, подчиняясь сильным, властным рукам. Мир для нее утратил праздничную легкость, стал солоновато-красным, пустым и непонятным. Серенити, тщательно оберегаемая матерью, выросшая в глуши, никогда прежде не сталкивалась с настоящей жестокостью, лишь с глупыми насмешками селян, которые нередко доводили до слез. Теперь все изменилось. Тонкое, ранимое, девственно-чистое сердце, столкнувшись с суровой действительностью, отступило, глубоко забившись в телесную раковину.

***

      Веселое эхо подхватило счастливо-ликующий вопль, играя с ним, словно с мячиком: отражая от стен и многократно преумножая.       - Надо же, - самодовольно улыбнулась Берилл, нежно поглаживая черный шар, поглощающий, казалось, весь свет, имевший неосторожность коснуться матово-ледяной поверхности, - Эндимион справился без меня. Сам отрезал путь к спасению. Такой повод нельзя упускать. Будет праздник! ***       Обитатели замка не понимали, как всего за несколько часов яркое теплое солнышко могло погаснуть. Дни напролет Серенити сидела в комнате, бессмысленно глядя в одну точку, полностью во власти апатии: ела, если приносили поднос, полный снеди; ложилась спать, когда кто-то укладывал. Не было ни мыслей, ни стремлений, ни желаний.       Поначалу принц пытался навещать девушку, но быстро понял, что делает только хуже. При виде его Серенити забивалась в самый темный угол на кровати, нервно комкая край одеяла. Глаза оставались такими же пустыми.       Тогда, в лесу, Эндимион обезумел от ярости, когда увидел медведя, готового растерзать его, принца, личное солнце. Кровь закипела в жилах, яростным огнем растекаясь по венам, глаза застлала красная пелена. Он никогда не был берсерком. Раньше. В этот раз принц не сумел совладать с собственным гневом и буквально размазал зверя. Похоже, эта девушка проникла гораздо глубже, чем все думали. Обратного пути нет. Эндимион резко развернулся и быстро вышел – практически выбежал – из комнаты, спеша исполнить задуманное, словно боясь передумать. ***       В комнате царил полумрак, лишь в камине задорно потрескивали поленья, ласкаемые языками жаркого пламени. На огонь девушка не смотрела, как всегда погруженная в себя.       Сердце принца болезненно сжалось от этой уже набившей оскомину картины; снова подняла голову совесть, которая итак редко отдыхала в последнее время. Эндимион до боли сжал кулаки, чтобы отвлечься, совершенно не замечая, что острые когти плотоядно впились в податливую плоть, и темные капли нарисовали на полу причудливо-жуткий узор. Он старался держаться в тени, дабы снова не напугать девушку.       -Уходи, - тихо прошелестел нежный голос.