---
Риддл проснулся и устало зевнул, потянувшись за часами, которые вчера положил на прикроватную тумбочку. Уже десятый час. Он перевернулся на кровати и сел, пытаясь наконец-то проснуться. Он действительно не жаворонок. После того, как парень окончательно проснулся, он встал и побрел в ванную, по пути сбрасывая с себя рубашку на пол. Заходя в ванную, он подумал, какое это все-таки блаженство – когда не нужно ни с кем делить комнату. Нет раздражающих соседей, которые своей тупостью приводят его в ярость. Делить спальню в Хогвартсе с этими высокомерными идиотами – действительно отвратительная необходимость. «Но в следующем году это бы все равно прекратилось», – подумал он с самодовольной ухмылкой, вспыхнувшей на лице. Несомненно, Диппет назначит его старостой школы. Кто еще мог быть достоин этого? И тогда Риддл переедет в башню старост, получив отдельную комнату. Слизеринца очень злило то, что у него не было личных вещей. Сколько он себя помнил, у него никогда не было ничего своего. В детском приюте все считалось «общем имуществом»: игрушки, книги – все принадлежало всем сиротам. Миссис Коул всегда старалась показать им только хорошее в том, чтобы всем делиться, чтобы они были благодарны за то немногое, что имели. Все пожертвования поступали от каких-нибудь богатых снобов или от тех, кто чувствовал себя благодетелем, подав несколько фунтов бедным сиротам. Риддл ненавидел делиться. Он совершенно не понимал, почему должен испытывать благодарность за то, что так чертовски беден и даже не может позволить себе купить собственную книгу. Единственное, чем он тогда владел, - это вещи, украденные у других сирот. Но, разумеется, до того момента, пока Дамблдор не забрал их у него. Его укоренившаяся ненависть к профессору Трансфигурации взыграла снова. Дамблдор вынудил Риддла вернуть все вещи их бывшим владельцам. Ему даже пришлось извиняться за их кражу. Казалось, что Дамблдор невзлюбил его с самой первой встречи. Взаимное чувство. А потом Риддл покинул приют и отправился в Хогвартс. И оказалось, что и там его ждала общая комната с богатыми и избалованными щенками, у которых было все, что они могли пожелать. А он так и остался со своими подержанными книгами и одеждой. Риддл вышел из ванной и оделся. Он посмотрел в зеркало и уставился на купленную ДеСерто одежду. Ему никогда ничего не покупали. Правда, несколько слизеринцев дарили ему подарки, но только потому, что хотели чего-то взамен. Но казалось, что ДеСерто ничего от него не ждала и купила все это просто так, без задней мысли. Она даже приобрела ему книгу, просто потому, что та ему понравилась. Для Риддла это оказалось странно и ново. Никто и никогда не покупал ему вещи только потому, что они ему понравились. Риддл подошел к тумбочке, схватив часы. Он поднял брови, увидев, что уже одиннадцатый час. Парень даже не заметил, сколько времени ему потребовалось, чтобы собраться. Из-за раненой спины он не мог нормально двигаться, именно поэтому ему понадобилось намного больше времени, чем обычно. Риддлу стало интересно, куда же запропастилась ДеСерто. Она уже должна была прийти, ведь вчера она сказала, что зайдет за ним в полдесятого. Может быть, она проспала? Риддл уже проголодался и решил спуститься на завтрак в одиночку. Слизеринец вышел из своего номера, заперев дверь, и направился по коридору к лестнице. Пройдя полпути, он замедлился и оглянулся. Было очень странно, что ДеСерто опаздывала. Может быть, что-то случилось? Вздохнув, он обернулся. Идя назад, он задался вопросом, почему его вообще это волнует. Но почему-то его это волновало. Риддл остановился перед дверью в ее номер, глубоко вдохнул и постучал. Ответа не последовало, и, немного подождав, он постучал снова. – Входите, – раздался голос ДеСерто. Риддл открыл дверь и шагнул в номер гриффиндорки. Она сидела на своей кровати, а парень чуть не упал, увидев, во что она была одета. На ней были самые короткие штаны, которые он когда-либо видел на девушке. Они даже на половину не скрывали ее бедер. Майка выглядела не лучше. Неужели она спит в этом? Он никогда не видел, чтобы девушка носила что-то настолько обтягивающее и короткое. Даже для пижамы или ночной сорочки это слишком коротко. А он видел нескольких девушек в ночных сорочках. Почему она разрешила войти, если была в таком виде? Он прищурился, подумав, что кто-то еще мог видеть ее в этой одежде. Ему не понравилась эта мысль. – Что-то случилось? – спросила ДеСерто, выводя его из размышлений. – Нет, – ответил Риддл. – Ты опоздала. Она посмотрела на часы и, казалось, удивилась позднему часу. «Видимо, она проспала», – подумал Риддл. Но когда ДеСерто подняла взгляд, посмотрев на него, он понял, что что-то случилось. Ее глаза опухли и покраснели. Девушка выглядела заплаканной. «Кто заставил ее плакать?» – сердито подумал Риддл и удивился, что при этом почувствовал злость. – Да, прости, – отрешенно сказала ДеСерто. В ней отсутствовала ее обычная жизнерадостность. – Я получила подарки, – продолжила она без всякого энтузиазма в голосе. Риддл посмотрел на несколько посылок, лежащих на тумбочке. Ах да, он совсем забыл. Сегодня ведь Рождество. Парень подошел к тумбочке и стал рассматривать подарки. Там лежали книга и шоколад, но его взгляд поймало серебряное ожерелье в бархатной коробочке. «Кто это присылает ей драгоценности?» Риддл посмотрел на записку, прикрепленную к коробочке. «Лонгботтом… конечно же», – яростно подумал он. Этот придурок всегда крутился возле ДеСерто и даже появился с ней на вечеринке Клуба Слизней. Они ведь не пара? Риддл сжал руки в кулаки, но потом вспомнил, что ДеСерто вроде бы плакала. – И именно поэтому ты выглядишь такой расстроенной? – спросил он, стараясь, чтобы его голос звучал равнодушным. Риддл снова повернулся к девушке, взглянув на нее. Он рассматривал черты ее лица, а затем посмотрел ей прямо в глаза. Слизеринец не собирался терпеть, если она флиртовала с Лонгботтомом. ДеСерто отвернулась от него. Да что с ней такое? Обычно она никогда не отказывалась от игры в гляделки. Видимо, она не собиралась отвечать на его вопрос, поэтому он подошел к кровати и сел рядом с девушкой. Но она все равно не глядела на него. – Что случилось, ДеСерто? – спросил ее Риддл. – Ничего, – мягко ответила гриффиндорка. Неужели она думала, что он купится на это? – Нет, что-то случилось, – Риддл старался выглядеть понимающим. – Что произошло? Парень увидел, как по ее щекам побежали слезы, и почувствовал странный удар в животе, видя, как плачет ДеСерто. – Я скучаю по ним, – произнесла она настолько тихо, что он едва разобрал слова. Так вот в чем дело? В Риддле вновь закипел гнев. Она скучала по своему тупому парню? Он никогда даже и не думал, что ДеСерто такая легкомысленная. – Лонгботтом? – спросил он. После его вопроса, ДеСерто все-таки посмотрела на него, и в ее глазах Риддл видел замешательство. Почему она в недоумении? Лонгботтом прислал ей рождественский подарок – Риддл посмотрел на паршивое ожерелье на тумбочке, – и теперь она плачет и скучает по нему. – Нет, не по ним, – прошептала девушка. «Не по ним»? Риддл растерялся. Она плакала не из-за Лонгботтома? Девушка удивилась, когда он упомянул его, а значит, она даже не думала об этом мудаке. Поняв это, слизеринец почувствовал огромное облегчение. Но тогда почему она плачет? Он взглянул на ДеСерто, а она смотрела в ответ, и по ее щекам текли слезы. Что ее так сильно расстроило? По кому она скучала? Риддл начал рассуждать, что это не мог быть кто-то из Хогвартса, ведь троица гриффиндорских идиотов были ее единственными друзьями в школе, но по ним она, видимо, не скучала. Так кто же это еще может быть? – По своим старым друзьям, еще до поступления в Хогвартс? – медленно спросил он. – Из Франции? – Да, – сказала ДеСерто дрожащим голосом. – Я скучаю по ним. Я так сильно скучаю по ним. По ее щекам катились слезы, и она безуспешно пыталась вытереть их. ДеСерто выглядела такой безнадежной. Риддл никогда раньше не видел ее такой. Она не впервые плачет при нем, но сейчас это было совсем по-другому. Она излучала столько отчаяния и печали, а постоянно горящий блеск в ее глазах теперь полностью отсутствовал. Риддл не мог оставаться равнодушным, видя ее в таком состоянии. Он поднял руку и нерешительно положил ей на плечо. Слизеринец не очень-то умел утешать людей. – Может быть, ты увидишь их снова, – он попытался развеселить ее. Но, видимо, сделал только хуже, потому что ДеСерто разрыдалась еще сильнее. В ее глазах Риддл видел только отчаяние и горе. От прежней веселой ДеСерто ни осталось и следа. – После того, как война закончится, ты сможешь вернуться во Францию, – сказал Риддл, хотя на самом деле совсем не имел это в виду. Он почему-то не хотел, чтобы она возвращалась во Францию. И он не позволит ей уехать. ДеСерто снова начала рыдать. И вдруг она бросилась и обняла его. Риддл напрягся, когда она прижалась лицом к его груди, продолжая плакать. Он не знал, что ему делать. Парень никак не ожидал, что когда-нибудь именно ДеСерто будет обнимать его. – Они мертвы. Они все мертвы, – приглушенно прошептала она всхлипывающим голосом. Риддл был шокирован. Он знал, что ей пришлось бежать из Франции из-за войны, но не знал, что война так опасно близко подобралась к ДеСерто и что в ней погибли друзья гриффиндорки. Юноша даже не хотел думать, что она тоже могла умереть. Он обнял ее и притянул к себе. Никому – возможно, только кроме него – не разрешалось причинять ей боль. Девушка прижалась к нему еще теснее, и он чувствовал ее дрожь, когда она плакала на его груди. Гермиона никак не могла прекратить рыдания, вцепившись в Риддла. Все воспоминания… все ее ужасные воспоминания, которые она так старалась подавить, затопили ее разум. Во время войны она видела столько ужасных событий. То, что никто и никогда не должен был видеть. Гермиона жила в этих ужасах, и у нее никогда не оставалось времени предаваться воспоминаниям. Она всегда боролась. Некогда было останавливаться, чтобы предаваться горю и боли, которые ей пришлось пережить. Поэтому вместо того, чтобы справляться с ними, она прятала их глубоко в душу и надеялась, что никогда не найдет их снова. Но теперь они вырвались на свободу из своего тайника, вторгаясь в ее разум. Ей казалось, что она никогда не сможет остановить слезы, текущие из ее глаз. В ее прошлом произошло столько зверств, что даже если она проплачет всю жизнь, этого все равно будет недостаточно. Гермиона сильнее сжала руками свитер Риддла, уткнувшись лицом в его грудь. Она чувствовала себя такой потерянной и одинокой. И совершенно не имело значения, чьи руки обнимали ее, ведь пока ее кто-то держал – болезненное одиночество отступало. Гермиона не знала, сколько она проплакала на груди Риддла, но в конце концов поток слез уменьшился, а потом рыдания полностью прекратились. Она чувствовала себя лучше. Воспоминания девушки стали частью ее и больше никогда не исчезнут, но сейчас они стали более терпимы и менее болезненны. Она отпустила Риддла и немного отодвинулась, посмотрев на него. Его серые глаза напряженно наблюдали за ней. До этого Гермиона еще сомневалась, но сейчас определенно видела в его глазах беспокойство. На его лице это совершенно не отражалось, но отчетливо мелькало в глазах. Она никогда раньше не видела у него такого взгляда, от которого его черты приобретали нежную красоту. Гермиона знала, что не должна была плакать перед ним. Он Лорд Волдеморт. Разве не он источник всех ее проблем? Но сейчас для нее это уже не казалось неправильным. Скорее наоборот. Гриффиндорке понравились его объятия. Она нуждалась в них. Гермиона вытерла с лица оставшиеся слезы. – Мне очень жаль, – прошептала она хриплым от слез голосом. – Я не имела права взваливать на тебя свои проблемы. – Все в порядке, – мягко сказал Риддл, продолжая глядеть на нее. – Просто… сегодня Рождество, а я никогда не оставалась одна в этот праздник, – прошептала девушка. – Я здесь, – тихо произнес Риддл. Гермиона улыбнулась ему. – Да, ты здесь. Потом она наклонилась к нему, обняв, и прошептала ему на ухо: – Спасибо. ДеСерто отпустила его, но электрическое чувство на коже, вызванное ее прикосновением, затянулось. Риддла даже немного раздражало, что она способна вызвать у него такую реакцию, но в то же время это странное и необъяснимое чувство ему понравилось. Девушка вытерла слезы все еще немного дрожащей рукой, но уже было не похоже, что она снова начнет плакать. Риддл опять начал ломать голову на тем, что же с ней случилось. Ее слова прозвучали так, будто все, кого она знала, умерли. Как это произошло? Конечно, Гриндевальд очень активно действует во Франции, но не до такой же степени, ведь сейчас еще не открытая война. Поэтому весьма маловероятно, что все знакомые ДеСерто мертвы, если только она с друзьями не находилась в опасной близости к реальным боям или даже участвовала в них. Риддл был уверен, что гриффиндорка рассказала далеко не все. В ее истории много несостыковок. Юноша никогда раньше не видел ДеСерто такой… полностью сломленной. Хотя Риддл ни за что бы не признался ей, но он считал ее сильным человеком. Поэтому, что бы с ней не произошло, это наверняка было чем-то очень серьезным и причинило ей невероятную боль. Слизеринец увидел, как девушка скользнула рукой под подушку, вытащив из-под нее свою палочку и палочковую кобуру. Он удивленно поднял брови. Риддл знал очень мало людей, которые спали с палочкой под подушкой. На самом деле, так делал только он. ДеСерто, кажется, еще тот параноик. «А может, кто-то или что-то заставило ее соблюдать такую осторожность и быть все время начеку», – сердито подумал парень. Он смотрел, как она умело пристегнула кобуру к правому предплечью и убрала в нее свою палочку. Потом девушка снова повернулась к нему. – Уже довольно поздно, – сказала она своим приятным голосом. – Дай мне десять минут, и я спущусь в бар. Риддл кивнул и встал с постели. Выходя из номера, он бросил на нее последний взгляд. Несмотря на то, что ее глаза были все еще опухшими и покрасневшими, а лицо немного бледное, ДеСерто все равно выглядела хорошо. Риддл никогда раньше и не замечал, какая она привлекательная. Хотя это впечатление могло возникнуть под воздействием непозволительно короткой одежды, надетой на ней прямо сейчас. Гермиона сидела на кровати, смотря на закрытую дверь, за которой только что скрылся Риддл. Что на нее нашло? Она обняла его! На самом деле обняла его. По собственной воле. Конечно, она находилась на грани истерики, но это не отменяло того факта, что он Волдеморт. Гермиона должна быть благодарна, что он не проклял ее на месте. Но самым безумным было то, что казалось, будто он искренне беспокоился о ней. Гермиона знала, насколько хорошим актером был Риддл. Но даже для него такая игра чересчур. Так с каких же пор Лорд Волдеморт беспокоится о других людях? Гермиона расстроенно покачала головой. Нынешний Том Риддл совсем не похож на Лорда Волдеморта из ее времени. Конечно, было немало случаев, когда слизеринец действовал, как его будущая личность, например, когда пытал ее Круциатусом, но это все равно скорее был именно Риддл. В нем было больше эмоций, больше сострадания, больше… человечности. От этого Гермионе стало не по себе. Она привыкла его ненавидеть, но сейчас даже испытывала удовольствие в его объятиях. Они были приятными и уютными. Что с ней не так? Сначала она спасла его, а теперь ей понравилось обниматься с ним? Девушка глубоко вздохнула и встала с кровати. Она не могла сидеть здесь целую вечность и размышлять над тем, оставило ли ее здравомыслие или нет. Поэтому она пошла в ванную и быстро умылась. После этого девушка порылась в своем чемодане, ища одежду. «Ох, как же я скучаю по штанам!» – подумала Гермиона, вытаскивая темно-синюю юбку. Верная своему слову, через десять минут она спустилась в бар Дырявого Котла и осмотрела помещение, ища глазами Риддла. Он уже сидел за столом, а перед ним стояла чашка кофе. Гермиона подошла к нему. Услышав, что она приближается, Риддл посмотрел на нее. Его взор как всегда был черствым и непроницаемым, но девушка не могла не заметить, что при взгляде на нее в нем просочилось немного мягкости. – Чувствуешь себя получше? – осведомился Риддл, когда Гермиона села напротив. – Да, – взглянув на него, тихо сказала девушка. – Итак, чем ты хочешь сегодня заняться? – невинно спросил Риддл, смотря на нее своими серыми глазами. Гермиона вопросительно подняла брови. – Ну, сегодня Рождество, поэтому мы должны повеселиться, – сказал Риддл, и на его лице вспыхнула ухмылка. А на губах Гермионы появилась легкая улыбка, когда она вспомнила эти слова. Девушка говорила их вчера, чтобы развеселить Риддла. Он что, пытался ее сейчас развеселить? Гермиона никогда бы не подумала, что Том Риддл сделает что-то подобное. Но вот он, ухмыляющийся, сидит напротив нее и действительно старается быть к ней добрым. И в довершение всего в его глазах светилось неожиданное беспокойство. – Пойдем куда-нибудь за пределы Косого Переулка, – тихо сказала Гермиона. – Я уже достаточно ознакомилась с ним, но до сих пор не видела Лондон. «Ну, это отчасти правда», – подумала девушка. Гермиона знала Лондон очень хорошо, точнее, будущий Лондон. Но она практически не видела этот город сороковых. – Тогда тебе повезло, – сказал Риддл, и ухмылка на его лице лишь расширилась. – Потому что у меня есть свой маршрут по Лондону. И так случилось, что Том Риддл устроил экскурсионный тур по Лондону для Гермионы Грейнджер. Город сильно отличался от того, каким она его помнила. Хоть война и оставила на нем свои уродливые следы, но в то же время оставалось еще очень много красивых мест, о которых Гермиона никогда не знала. Лондон будущего был огромным и быстроразвивающимся мегаполисом. А в прошлом все казалось таким медленным и размеренным: движение на улицах, люди, идущие по тротуарам… Риддл действительно хорошо изучил Лондон. Юноше было известно, откуда открываются самые лучшие виды на лондонские достопримечательности, а еще он знал тайные красоты города, вроде парка, в котором они сделали небольшой перерыв, просто немного посидев на скамейке. К удивлению Гермионы, Риддл ни разу не заблудился, когда они гуляли в этом огромном лабиринте переулков. Гриффиндорка никак не ожидала, но все же ей пришлось признать, что день выдался невероятно интересный. Сейчас они сидели в маленьком кафе с видом на Темзу. Гермиона решила, что им нужно передохнуть, ведь Риддлу все еще было больно, а она не хотела, чтобы он перенапрягался. Девушка потягивала из чашки горячий шоколад, наблюдая за лодками, плывущими по Темзе. Все было так… …мирно? Гермиона не могла вспомнить, когда в последний раз она чувствовала себя так безопасно и непринужденно. Последние два года ее жизни прошли в непрерывной борьбе. Гриффиндорка всегда сражалась со своими врагами, а если наступало затишье, то она тренировала свои боевые навыки и всегда была начеку, ожидая следующей атаки. Девушка стала свидетельницей стольких ужасов, стольких страданий, что в ней укоренилось чувство вины из-за того, что она ощущала лишь холодную решимость. Невозможно было расслабиться или забыть о войне, бушующей вокруг них. Трое друзей постоянно боролись, идя по следам очередного крестража. Они были готовы к бою в любое время дня и ночи. За прошедшие два года Гермиона никогда не теряла бдительности, поскольку это было слишком опасно. Но сидя здесь, в этом уютном кафе, и попивая горячий шоколад, Гермиона не могла не чувствовать спокойствия и даже безопасности. Она не ждала никаких нападений, никто не пытался проклясть ее, причинить боль. Девушка вдохнула и удобно откинулась на спинку стула. Самым странным в этой ситуации было то, что она чувствовала все это, находясь в присутствии Тома Риддла. Гермиона бросила на него взгляд. Юноша сидел напротив, задумчиво смотря на медленно текущую реку. Ей стало любопытно, о чем он думал. Девушка удовлетворено отметила, что синяки на его лице уже поблекли, по сравнению с тем, какими они были, когда она нашла его в приюте. Гермиона вздрогнула, вспомнив, каким он был израненным. Но скоро его раны исцелятся, и от них не останется и следов, по крайней мере, видимых следов. Гриффиндорка боялась узнать, как долго все это продолжалось. В первую встречу с Картером она вытащила из него немного информации. Он сказал ей, что является покровителем детского приюта уже четыре года. А четыре года назад Риддл был всего лишь ребенком. Ни один ребенок не заслуживает такой участи. Гермиона очень хотела узнать, почему Риддлу приходилось возвращаться туда. Почему Дамблдор забирал его палочку и вынуждал Риддла возвращаться в этот, с позволения сказать, детский приют? Знал ли Дамблдор, на что он обрекал своего студента? Но девушка не собиралась вновь спрашивать об этом. Слизеринец явно не хотел рассказывать. А значит, ей остается только ждать, пока он сам не созреет для этого. Гермиона, глубоко погруженная в свои мысли, смотрела на него, и вдруг на нее устремились серые глаза. И вновь Гермиона поразилась этому неописуемому цвету. Его глаза были самого легкого оттенка серого, который она когда-либо видела, а вокруг зрачков рассыпались крапинки темно-голубого цвета. Как несправедливо, что в один злосчастный день они окрасятся гневным алым цветом. Риддл наморщил лоб, глядя на нее в замешательстве. Видимо, он застал ее за изучением его лица, но Гермиона не отвернулась, а наоборот, слегка улыбнулась ему. – Знаешь, ты можешь быть даже очень приятным человеком, когда захочешь, – тихо произнесла она. Гермиона весело наблюдала, как его брови поднялись от удивления, но он быстро сумел справиться со своими эмоциями. – С чего это вдруг? – сказал он. – Ну я так привыкла к тому, что мы проклинаем друг друга, а сейчас мы сделали неплохой шаг вперед, ты так не думаешь? – радостно улыбнувшись, ответила она. Риддл пожал плечами, а его лицо по-прежнему закрывала пустая маска. – Но если ты скучаешь по нашим старым отношениям, – поддразнивала гриффиндорка, – я всегда могу швырнуть в тебя проклятье. Парень откинулся на спинку стула и уставился на нее. – Скажи, почему во время каникул ты живешь одна в отеле? – своим вопросом он застал Гермиону врасплох. – Ч… что ты имеешь в виду? – спросила девушка подозрительно дрожащим голосом. Она не могла рассказать Риддлу правду, почему жила в Дырявом Котле. Что бы она ему сказала? «Ну, вообще-то я использовала этот отель как базовый лагерь для своей воровской вылазки в Лондоне. И на днях я украла книгу. Надеюсь, что она сможет мне помочь путешествовать вперед во времени на целых пятьдесят лет». Или Риддл подумает, что она сошла с ума, или еще хуже, поверит ей и сам попытается заполучить рукопись. – Ну, почему ты не со своей семьей? – спросил Риддл, продолжая пронзительно смотреть на нее. Безусловно, правду рассказывать нельзя, да и в любом случае, Гермиона не хотела говорить о своей семье, поэтому она решила снова его немного поддразнить. – А ты как думаешь? Если бы я проводила время с ними, то не оказалась бы в твоей очень приятной компании, – слащаво сказала она, обворожительно улыбнувшись Риддлу. Некоторое время слизеринец бесстрастно смотрел на нее, а потом на его лице вспыхнула уже фирменная ухмылка. – А ты загадка, ДеСерто. Ухмылка на его лице еще больше расширилась. Гермиона не могла не улыбнуться в ответ. За последние несколько дней она уже успела соскучиться по его ухмылке. – Что? – спросила она с тем же весельем в голосе. – Тебя очень не просто понять. Не так, как других, – сказал Риддл. Его глаза сверкали азартом, говоря ей, что он испробует все способы, чтобы узнать ее секреты. – Пфф, не глупи, – Гермиона усмехнулась в ответ. – Я понятна и проста. Никаких секретов, никаких тайных, гениальных планов. – Ага, конечно, – из его голоса сочился сарказм, но потом он продолжил более задумчиво. – Иногда я задаюсь вопросом, почему ты не в Слизерине. – Почему ты так думаешь? – спросила девушка с искренним замешательством. Наследник Слизерина считал, что она достойна быть частью змеиного факультета? Если бы несколько месяцев назад кто-нибудь сказал ей это, она бы разразилась безудержным смехом. – Ну, например, даже взять тот трюк, который ты выкинула на Зельях, когда Слизнорт опоздал, – он взглянул на нее. – А я ведь так старался погубить твою репутацию, – добавил он с подлой ухмылкой на губах. Гермиона рассмеялась. – Да, и от себя добавлю: это было просто блестяще. – Очень изобретательная история, кстати, – небрежно бросил Риддл. – Твой друг из Франции – почти что мой близнец. Гермиона мгновенно отрезвела при мысли о Гарри. Она задумчиво посмотрела на Риддла, а потом тихо сказала: – Эта часть вообще-то правда. Глаза Риддла расширились. – Ты это не выдумала? – недоверчиво спросил он. – Он был моим лучшим другом. И ты действительно немного похож на него, – Гермиона печально улыбнулась. Она понятия не имела, почему рассказывала все это ему. Но с тех пор, как Гарри и Рон умерли, она ни с кем не могла поговорить о них. Девушка невероятно скучала по ним. Ее взгляд переместился с лица Риддла на его черные, как смоль, волосы. – У вас даже одинаковый цвет волос, – сказала она. – Но твоя прическа опрятнее. У него на голове всегда царил беспорядок, – Гермиона лукаво улыбнулась и наклонилась вперед. – Даже хуже, чем сейчас, – сказала она и провела рукой по его шелковистым волосам, разрушая идеальную прическу. Его непроницаемая маска спала, парень выглядел растерянным, а его волосы торчали под странным углами. Гермиона не могла ничего с собой поделать и рассмеялась. – Что с ним случилось? – спросил Риддл, пытаясь пригладить волосы и успокоиться. Улыбка с лица Гермионы мгновенно исчезла. Видимо, Риддл заметил такую резкую перемену, поскольку начал смотреть на нее с небольшим любопытством. Девушка закрыла глаза и глубоко вдохнула. – Его убили, – открыв глаза, тихо произнесла она. – Я предполагаю, что это сделали не авроры, как ты рассказала в своей истории? – спросил Риддл настолько мягким голосом, на который, по мнению Гермионы, он просто был не способен. – Нет, это был темный волшебник, – сказала она. Риддл изучал лицо ДеСерто. Она смотрела в окно, ничего не видя перед собой, и в ее глазах снова появились боль и грусть. Ему опять стало интересно, что же с ней случилось. – Когда это произошло? – осторожно спросил он. Ее карие глаза вновь устремились на него. В них по-прежнему присутствовала печаль, но теперь Риддл увидел еще и скрытность. Казалось, что ДеСерто задумалась, стоило ли ей что-то рассказывать ему. – Это произошло за неделю до того, как я появилась в Хогвартсе, – спустя некоторое время тихо сказала она. Риддл поднял бровь. Это оказалось неожиданностью. Получается, прошло всего лишь два с половиной месяца? – Так вот почему ты бежала из Франции? – спросил слизеринец. ДеСерто устало вздохнула. – Ну, вроде того, – мягко сказала она. Риддл посмотрел в ее карие глаза и понял, что она больше не собиралась давать ему никакой информации. Чтобы с ней ни случилось, она не хотела говорить об этом. Риддл разочарованно подумал, что это еще один секрет, который ведьма скрывала от него. Хотя парень чувствовал, что эта тайна могла быть самой важной. Он никогда не видел ДеСерто такой сломленной, какой застал ее сегодня с утра. Конечно, иногда Риддл и сам мог напугать ее или заставить потерять хладнокровие, но не до такой степени, какой она была сегодня в своей комнате. Она была такой отчаявшейся, такой... ... уязвимой? Это настолько не сочеталось друг с другом. ДеСерто – невероятно мощная ведьма. Она даже пережила Круциатус, а потом еще нашла силы, чтобы издеваться над Риддлом. Что же могло с ней произойти, что так ее сломало? Может быть, она находилась к войне намного ближе, чем говорила? Риддл взглянул на нее. Девушка сидела напротив, смотря на реку. Льющийся свет из окна подсвечивал ее глаза, и теперь они стали карамельного цвета. Парень никогда раньше не замечал, какие у нее привлекательные глаза. После этой мысли он быстро отвел взгляд от ее глаз и остановился на ее волосах. Риддл вспомнил, что впервые увидев ДеСерто, он возненавидел ее волосы. Теперь он не мог понять, почему. Конечно, они очень густые и казались немного лохматыми, но это только делало их еще более восхитительными. Слизеринцу стало интересно, какие будут ощущения, если он запустит руку в ее волосы. Они выглядели такими мягкими. – Как насчет того, чтобы вернуться? – приятный голос ДеСерто резко вывел Риддла из своих размышлений. Он снова взглянул на ее лицо, пытаясь игнорировать то, что ее глаза до сих пор призывно блестели от света, льющегося из окна. – Д… да, – произнес Риддл. ДеСерто подняла брови от его заикающегося ответа.***
Последняя неделя этого года пролетела очень быстро. Для Гермионы было все еще странно постоянно находиться рядом с Риддлом. Раньше он был ее врагом, а теперь живет в соседнем номере. Но еще более странным было то, что она больше не переживала по этому поводу. Даже абсурдное чувство ответственности за него так и не покинуло Гермиону. Вся ситуация оставалась слишком запутанной. В будущем девушка боролась против Лорда Волдеморта вместе с Гарри и Роном. Темный Лорд был их врагом. Честно говоря, он стал ее врагом, как только она вступила в волшебным мир в одиннадцать лет. В то время магический мир был местом, полным чудес и приключений, захватывающим местом, где великие тайны и удивительные знания скрывались за каждым углом. Но даже тогда угроза Лорда Волдеморта уже нависала над всеми, как темное облако. Когда Гермиона выросла, эта угроза стала реальной. Волдеморт – злой, темный монстр, который разрушил все. Поэтому, оказавшись в прошлом, Том Риддл стал для Гермионы тем же злым и страшным человеком. Лорд Волдеморт и Том Риддл – одно и то же. Но сейчас каким-то образом все изменилось. После того, как гриффиндорка нашла его в приюте, ее отношение к нему поменялось. Она увидела его новую сторону – сторону, когда он не был злым и страшным врагом, не был холодным и бесчувственным. Под его холодным фасадом Гермиона увидела проблески человечности. Иногда Риддл был довольно неплохим парнем. На Рождество она была ужасно расстроена, а он ее утешил. Он находился рядом и обнимал ее. Гермиона никогда бы не высказала это вслух, но в объятиях Риддла она чувствовала себя удивительно защищенной и в полной безопасности.***
Гермиона подошла к зоне аппарации Косого Переулка. Риддл следовал за ней. Казалось, что все волшебники старались успеть посетить магазины в последнюю минуту перед праздником, отчего аллея была переполнена. В конце концов, сегодня канун Нового Года. Гермиона с трудом нашла свободное место для аппарации и протянула руку Риддлу. Парень нахмурился, глядя на ее протянутую руку. – Неужели нам обязательно делать это? – спросил он. – Не порть все. Сегодня Новый год, и мы должны его как-то отметить, – Гермиона улыбнулась ему. «И сегодня твой день рождения», – мысленно добавила она. Риддл вздохнул, а потом сжал руку Гермионы. Она улыбнулась ему и повернулась на месте, погружаясь в темное давление аппарации. Они появились в глухом переулке Лондона в нескольких милях от Дырявого Котла. Риддл нахмурился и повернулся к девушке. – Мы ведь должны были оказаться не здесь, не так ли? – спросил он ее с любопытством. – Нет, прости, – сказала Гермиона, порывшись в карманах мантии. – Я только что вспомнила, что кое-что забыла в своем номере, – девушка виновато посмотрела на Риддла, а затем продолжила: – Я вернусь за этим. Подожди здесь, я быстро. Гермиона повернулась на месте и вновь появилась в Косом Переулке. Она быстро подошла к Дырявому Котлу, миновала бар и поднялась по лестнице. Как она могла забыть самое важное? Гриффиндорка планировала вытащить Риддла из Лондона. Они провели уже достаточно времени в переполненном Косом Переулке, и им необходимо было сменить обстановку. Именно поэтому она вчера забрала старую бисерную сумочку из своего хранилища в Гринготтсе, предварительно вытащив из нее весь потенциально опасный компромат вроде книг, изданных после сороковых годов. Но палатку она оставила. Гермиона прожила в этой палатке почти два года и даже немного скучала по ней. Хотя девушка немного боялась снова заходить туда, ведь в последний раз она находилась в ней вместе с Гарри и Роном. Гермиона решила, что было бы неплохо поставить палатку на улице, подальше от шумного города. Поэтому раздраженная собственной забывчивостью гриффиндорка вытащила бисерную сумочку из своего чемодана и засунула ее в карман мантии. Потом она вернулась к зоне аппарации Косого Переулка и аппарировала, вновь появившись в маленьком глухом проулке, где оставила Риддла. Ее не было всего минут пять, может десять, но оглядевшись по сторонам, Гермиона нигде не увидела Риддла. Где он? «Может, ему стало скучно», – рассуждала девушка. Она пошла вдоль по переулку и быстро добралась до главной дороги. По тротуару прогуливались люди и несколько машин проезжало по дороге. Гермиона высматривала Риддла, но и здесь его не было видно. Это было странно. Где он мог быть? Гриффиндорка начала волноваться. Ее не было всего лишь несколько минут и куда он мог уйти за это время? Она пошла по дороге, но следов Риддла нигде не было. Через некоторое время она решила воспользоваться магией, чтобы найти его. Девушка спряталась за углом дома и вытащила палочку, положив ее на ладонь. – Направь меня, – прошептала она. Палочка на ладони начала вращаться, как стрелка компаса в поиске Севера, пока не остановилась, но в отличие от компаса, она не указывала на Север, а показала направление, в котором находился Риддл. Гермиона запомнила направление и, убрав палочку, пошла в нужную сторону. Некоторое время девушка шла вперед, время от времени сверяясь с палочкой, что она все еще идет правильно. Спустя еще несколько минут улица и дома стали ужасно знакомыми. И скоро Гермиона уже стояла перед унылым серым зданием – приютом Риддла. Что произошло?