---
Гермиона была близка к обмороку, стоило ей снова взглянуть на часы. Собрать вещи, вернуться в Дырявый Котел и упаковать вещи, оставшиеся в отеле, заняло целую вечность. И от Тома не было никакой помощи. Напротив, его очень забавляла ее паника. Гермиона посмотрела на него. Сейчас они ехали в лондонском метро на пути к вокзалу Кингс-Кросс. Они не могли аппарировать туда, ведь там всегда было полно магглов. Поэтому им пришлось воспользоваться подземкой. «Как будто мы и так уже не опаздываем», – раздраженно подумала гриффиндорка. Она не хотела пропустить Хогвартс-экспресс. Это бы привлекло к ней ненужное внимание. И за шесть лет в Хогвартсе она никогда не опаздывала на поезд. Девушка опять посмотрела на часы. – Знаешь, от того, что ты будешь смотреть на часы каждую минуту, мы не приедем быстрее, – с насмешкой сказал ей Том. Вгляд Гермионы метнулся к нему. Том непринужденно сидел рядом с ней, выглядя совершенно спокойным. – Если бы ты не был таким соней, то сейчас мы бы не опаздывали, – прошипела Гермиона, что, к ее раздражению, только расширило ухмылку Тома. – На самом деле, я проснулся раньше тебя, – без смущения сообщил он. – Значит, в нашем опоздании все равно виноват ты. Мог бы и разбудить меня, – ответила Гермиона, рассерженная на его хорошее настроение. Том вдруг наклонился к ней, убрав ее волосы за ухо, а потом соблазнительно промурлыкал: – Ох, Гермиона, я просто не смог заставить себя разбудить тебя. Ты выглядишь такой привлекательной, когда спишь. Ее сердце забилось быстрее, когда она вновь почувствовала близость Тома. На своей коже она ощущала его теплое дыхание, а его рука мягко проскользила по ее волосам, а потом по спине. Остановившись на талии, Том обнял ее и притянул к себе поближе. Гермиона больше не могла продолжать свои нотации, потому что ее разум снова перестал работать. Что Том с ней делает? Прямо сейчас ей нужно вскочить на ноги и убежать настолько далеко, насколько это возможно. Но она не стала ничего делать. Вместо этого девушка закрыла глаза и довольно вздохнула, прижавшись к Тому. Она даже не заметила на себе шокированные взгляды пассажиров, стоило им увидеть, как молодая девушка так непристойно ведет себя в вагоне метро. – Скажи, что тебе снилось? Почему у тебя кошмары? – спустя некоторое время спросил Том. Гермиона посмотрела на него, увидев в его глазах любопытство. – Я… – неуверенно начала гриффиндорка, но запнулась. Что ему сказать? Может быть, отчасти правду? Смотря в серые глаза Тома, Гермиона подумала, что это не помешало бы. И она сказала мягко, но решительно: – В моем прошлом произошли ужасные события, Том. По-настоящему чудовищные. И иногда они все еще снятся мне. Гермиона видела, как глаза юноши заполнились беспокойством. Но когда он смотрел на нее, в них отразилось и нечто другое, более темное. – Что произошло? – спросил Том. Но не услышав ее ответа, он продолжил, и теперь в его голосе звучал опасный оттенок: – Кто тебе навредил? – Это не имеет значения. Все в прошлом, – обняв его, прошептала Гермиона.---
Им все же удалось вовремя успеть на вокзал Кингс-Кросс, хоть и пришлось поспешить, чтобы добраться до платформы 9 ¾. Пройдя через барьер, отделяющий волшебный мир от мира магглов, они увидели стоящий на путях алый Хогвартс-экспресс. Гермиона с облегчением выдохнула, но высокомерная улыбка на лице Тома все равно немного выводила ее из себя. Еще не хватало, чтобы он сказал что-то вроде «я же тебе говорил!». Поэтому Гермиона была благодарна, когда вместо насмешки Том взял ее за руку и повел через толпу людей, стоящих на платформе и машущих своим детям, желая им приятно провести время в Хогвартсе. Идя за Томом к поезду, Гермиона заметила, что студенты уже сидели в купе и шумно общались. Затащив чемодан Гермионы в поезд, Том повернулся к ней и сказал: – Я должен пойти в вагон старост. – Тебе придется остаться там на весь путь? – спросила девушка. В ее времени старостам приходилось встречаться только перед прибытием в Хогвартс. – К сожалению, да. Сейчас я даже не могу вспомнить, почему вообще захотел стать старостой. Слушать разглагольствования этих идиотов по поводу всякой ерунды просто отвратительно, – хмуро ответил он. Гермиона хихикнула. – Ну, ты всегда можешь развлечься и прочесть их мысли, используя Легилименцию, – притворно серьезно заявила она. – На самом деле, я уже так делал. Но это не снимает напряжения, – задумчиво посмотрев на нее, произнес Том. Гермиона уставилась на него строгим взглядом. – Том! Ты не можешь так безответственно использовать Легилименцию! Он взглянул на нее с пресловутой ухмылкой и, наклонившись к ней, прижал к стене поезда. – Тебе нужно научиться получать удовольствие, Гермиона, – чувственно прошептал он ей на ухо. Девушка напряглась, когда он снова оказался в опасной близости. И она понятия не имела, как на него реагировать. На самом деле, сейчас ей нужно было сделать только одно, но почему-то она не смогла найти в себе силы оттолкнуть слизеринца. Гермиона немного повернула голову и сказала уверенно, хотя на самом деле себя так не чувствовала: – Ты должен научиться не злоупотреблять своей магией. Ухмылка Тома стала еще шире, и это был единственный эффект от ее упрека. Парень обнял ее, притянув к себе. – Ты ведь знаешь меня. Я бы никогда так не поступил, – иронично прошептал он своим бархатным голосом, а потом нежно поцеловал ее. Том снова целовал ее! Гермиона разочарованно отметила, что она опять не воспротивилась. Казалось, что ее тело больше не хочет ей подчиняться, а желает реагировать на Тома так, как не должно. Через несколько мгновений парень отпустил ее и выпрямился. – Хочешь, чтобы я помог тебе донести чемодан в купе? – спросил он. – Нет, все нормально. Я сама, – ответила Гермиона и глубоко вдохнула, чтобы успокоиться. – Не хочу, чтобы из-за меня ты потерял важный статус старосты, если опоздаешь, – дразня, сказала девушка и, схватив ручку чемодана, потащила его за собой к купе. Идя по поезду, Гермиона заметила, что он уже в движении. Ей пришлось пройти почти по всему составу, пока она наконец-то не нашла своих гриффиндорских друзей в одном из купе. Гермиона открыла дверь и вошла к ним, улыбнувшись трем пассажирам. У окна с книгой в руках расположился Люпин, а Лонгботтом с Уизли сидели друг напротив друга и играли во взрыв-кусачку. Когда Гермиона переступила порог купе, все трое посмотрели на нее. – Гермиона! – воскликнул Лонгботтом, улыбаясь от радости. – Мы уже думали, что ты опоздала на поезд. – Да, почему ты так поздно, Миона? – спросил Уизли. – Привет, – счастливо поприветствовала своих друзей Гермиона. Она скучала по их беззаботности и жизнерадостности. – Да, я рада, что все же успела. – Давай, садись! – сказал Лонгботтом, похлопав по сидению рядом с ним. – Ты должна нам рассказать, как провела каникулы. – Пожалуйста, Марк, – спокойно вставил Люпин, – пусть она сначала хотя бы сядет, – он посмотрел на Гермиону и улыбнулся. – Как прошли каникулы, Гермиона? Весело провела время? Гермиона улыбнулась ему, садясь рядом с Лонгботтомом. – Было довольно интересно, – сказала она, откинувшись на спинку. «Хогвартс-экспресс! Кто бы мог подумать, что я когда-нибудь снова на нем поеду?» – нежно подумала девушка.---
Они прибыли на станцию Хогсмид уже поздним вечером. Для Гермионы поездка на поезде оказалась очень приятной. Девушка была рада, что ее друзья снова были рядом. Она скучала по ним. Ребята отвлекли ее от мыслей и забот, а это было хорошо, потому что Гермиона больше не хотела думать о Томе. Теперь она вернулась в Хогвартс, и там много пространства, чтобы держаться от него подальше. Забираясь в кареты, которые довезут их к школе, Гермиона снова восхитилась красотой фестралов. – На что ты уставилась? – спросил ее Лонгботтом. Она отвела взгляд от этих удивительных существ и улыбнулась гриффиндорцу. – Ни на что, – потом она взяла его за руку и потянула в карету, где их уже ждали Люпин с Уизли. – Поехали! Сидя в карете, Гермиона выглянула в окно, и ее взгляд быстро упал на Тома. Сейчас он, видимо, выполнял свои обязанности старосты, стараясь не потерять младшекурсников. Гермиона нахмурилась. Пока ее взгляд не остановился на юноше, она даже не заметила, что искала именно его. «Каникулы закончились. Пора вернуться к реальности. Мне необходимо завершить свою миссию!» – сказала себе Гермиона. Карета двинулась, везя их к замку. Но стоило им достигнуть границ Хогвартса, как Гермиона почувствовала покалывание по всему телу. Это было не болезненно, но и не приятно. Словно по коже пробежались булавки и иголки. Это было подобно чувству стремительного возвращения крови к затекшему месту. Гермиона потерла руку, глядя из окна кареты. Ощущение покалывания медленно проходило. Что это было за странное чувство? Гермиона смотрела из окна, пытаясь понять причину внезапного странного ощущения, и заметила, что они уже едут по территории Хогвартса. «Может, есть какая-то связь между этим чувством и въездом в Хогвартс?» – задалась вопросом Гермиона, направляя взгляд к замку. От неожиданности у Гермионы перехватило дыхание, стоило ее взгляду остановиться на школе. Уже стемнело, и вдалеке гордо стоял замок, освещенный горящими окнами. Но у девушки перехватило дыхание от ярко-голубого сияния, окутывающего весь Хогвартс. Казалось, что это свечение, излучаемое от каменных стен, равномерно пульсирует, словно дыхание живого замка. – Что-то не так? – Гермиона услышала вопрос Люпина. Она отвернулась от странного вида, повернувшись к Амарусу. – Ты видишь это? – с трудом спросила она, указывая на сияющий голубым светом замок. Посмотрев на школу, Люпин нахмурился. Лонгботтом и Уизли высунулись из другого окна кареты и тоже уставились туда. – Нет! О чем ты, Гермиона? – услышала она приглушенный голос Лонгботтома. – Да, там нет ничего особенного, – сказал Люпин, оглядывая замок. Взгляд Гермионы вернулся к замку, но голубое свечение все еще виднелось. Почему же другие не видели его? Она глубоко вдохнула, чтобы успокоиться. – Просто показалось, что Большой Зал еще не освещен. Я подумала, вдруг домашние эльфы забыли, что сегодня начало следующего семестра. Лонгботтом откинулся на спинку сидения и покачал головой, смотря на Гермиону. – А разве это так плохо? Ты уже не можешь дождаться начала занятий? Я был бы не против, если бы каникулы продлились подольше, – весело добавил он. Она с облегчением выдохнула. Видимо, ее друзья не заметили эту странность. Хотя Люпин бросал на нее любопытные взгляды. Гермиона снова посмотрела на замок. Пульсирующее голубое сияние все еще было там. «Во имя Мерлина, что за черт?» Когда их карета подъехала ближе к замку, Гермиона смогла еще и ощутить эту пульсацию. Это было похоже на небольшую вибрацию, проходящую через ее магию. И Гермиона вспомнила, что все это началось, стоило им въехать на территорию Хогвартса. Может быть, это какая-то новая защита, которую во время каникул установили преподаватели? Но тогда почему она единственная, кто смог почувствовать и увидеть это волшебство? Сейчас Гермиона не сомневалась, что голубое сияние волшебное. Ощущение такой силы слишком хорошо знакомо, чтобы не заметить этого. Но так почему же она единственная, кто мог это видеть? Она еще раз окинула взглядом сияние замка. Территория Хогвартса была защищена сильнейшими чарами и заклинаниями, охранной магией, чтобы обезопасить замок и его обитателей. Покалывание, которое она почувствовала при въезде на территорию школы, и голубоватое свечение – это заклинания, защищающие Хогвартс? Мысли Гермионы вернулись к другим необычным инцидентам, которые с ней случались. Например, когда она трансфигурировала черную ящерицу в кубок. В тот раз девушка использовала Старшую Магию, чтобы сломать естественную защиту существа. В следующий раз Гермиона воспользовалась Старшей Магией для Легилименции, чтобы разрушить умственные щиты Тома. Еще раз она применила Старшую Магию, когда в детском приюте спасла Тома от Картера. Тогда она даже смогла почувствовать защитные заклинания Министерства. И у Гермионы получилось отключить их. А потом она схватила Тома и аппарировала с ним через защиту Косого Переулка. Все эти случаи имели кое-что общее: защитную магию. Гермиона уставилась на голубое свечение. Может, сейчас она действительно видела защиту, окружающую Хогвартс? Возможно, это проявление новой силы Старшей Магии? Гермиона уже прочитала большую часть рукописи Певерелла, но до сих пор так и не наткнулась ни на что, касающееся Старшей Палочки. «Мне нужно побыстрее прочитать рукопись», – решила Гермиона, продолжая смотреть на замок. Хотя втайне Гермиона боялась, что даже если и наткнется на теорию Старшей Палочки, то просто не сможет понять ее. Она сжала руки в кулаки. Это недопустимо. Девушка не хотела признавать, что книга была чересчур сложна для ее мозгов.***
Николас Фламель вышел из камина, очутившись в кабинете своего друга, который тот всегда держал в творческом беспорядке. – Добрый вечер, Альбус, – тихо сказал Фламель, повернувшись к сидящему за столом волшебнику. Дамблдор поднял взгляд, и Фламель удивился, каким его друг выглядел усталым и изнуренным. Даже блеск в его глазах немного потускнел. – Николас, – поприветствовал его Дамблдор. – Я не ожидал тебя в столь поздний час. – Надеюсь, я не побеспокоил тебя, – сказал Фламель. Дамблдор встал со стула и подошел к гостю. Фламель не мог не заметить смехотворно яркую мантию, в которую тот был одет. Он никогда не понимал, почему его друг придерживался такого абсурдного стиля в одежде. Но все же такой кричащий желтый цвет был забавным. Особенно маленькие единороги, вышитые на ткани. «И смешно, и занимательно», – весело подумал Фламель. Но потом его возникшая улыбка быстро погасла. Причина его визита была отнюдь не смешна. – Пожалуйста, присаживайся, – Дамблдор указал на два удобных кресла. Усевшись, Дамблдор взмахнул палочкой, и на столике мгновенно появились две чашки чая. Фламель взял свою чашку и отпил из нее. Мята, конечно же. Дамблдор очень внимательный человек и даже вспомнил любимый вкус чая Фламеля. – Итак, что привело тебя ко мне? – спросил Дамблдор, рассматривая Фламеля поверх очков-полумесяцев. – Боюсь, я принес тебе плохие вести, Альбус, – медленно ответил Фламель. На самом деле, он не хотел рассказывать об этом своему другу, но другого выбора не было. Дамблдор поднял брови. – Надеюсь, с Пернеллой все в порядке? – Да, да, – быстро сказал Фламель. – Пернелла чувствует себя прекрасно и передает тебе наилучшие пожелания. Фламель заерзал в кресле, а потом продолжил: – Мне очень жаль, Альбус, но рукопись Певерелла похищена. Фламель увидел шок, мерцающий в глазах Дамблдора. Но старца удивило, насколько собранным звучал голос его друга, когда тот заговорил: – Как это могло случиться? Фламель посмотрел ему в глаза. Он знал, как долго Дамблдор старался получить рукопись Певерелла. Ужасный стыд, что кому-то удалось украсть книгу, пока она находилась у Фламеля. – Кто-то ворвался в мою квартиру. Я возвел заклинания, чтобы предотвратить это, Альбус, – сказал другу Фламель. – Те, кто ворвался ко мне, знали, что делали. Им удалось найти тайник и сломать мою защиту. Я понятия не имею, как они это сделали. Я использовал очень мощные заклинания. Но теперь книга украдена, – Фламель закончил свою историю мрачным тоном, смотря в голубые глаза Дамблдора. Его друг выглядел потрясенным и удивленным неожиданной кражей. Он был в таком же шоке, как и Фламель, когда обнаружил пропажу. Для него все еще оставалось тайной, как ворам удалось сломать его защитные заклинания. Это смог бы сделать только тот, у кого огромный опыт в таких делах. Или очень могущественный волшебник. – Есть еще кое-что, – продолжил Фламель. – В моей квартире остались следы борьбы. Я вызвал авроров, и они подтвердили мои подозрения. Дамблдор откинулся на спинку кресла. На его лице было задумчивое выражение. Возможно, он знал, кто мог украсть драгоценную книгу? – Может, ты подозреваешь кого-то, у кого есть желание и неординарные способности, чтобы украсть у меня рукопись? – озвучил вопрос Фламель. – У меня имеются некоторые мысли, Николас. Есть несколько кандидатур, которые стоит рассмотреть. Но я не могу быть в этом уверен. Я знаю не много волшебников, обладающих уникальными способностями и готовых зайти так далеко для достижения своих целей, – посмотрев на Фламеля, собранно сказал профессор. Он устало вздохнул и тихо продолжил: – Один из них очень подходит. Воровство соответствует его характеру. Хотя, я надеюсь, что ошибаюсь. Он очень находчив, и, думаю, он бы заинтересовался рукописью Певерелла и теми знаниями, что она может ему предоставить. В то время он как раз находился в Лондоне. Я разузнаю об этом, Николас. Фламель взглянул в лицо Дамблдора. Ему стало интересно, о каком волшебнике тот говорит. Оглядев друга, Фламель вновь заметил, каким он выглядел изнуренным. – Ты выглядишь усталым, Альбус. Где ты пропадал последние недели? Я пытался связаться с тобой сразу после кражи, но нигде не смог тебя найти. – Ах, да. Мне нужно было кое о чем позаботиться, – ответил Дамблдор. – Геллерт? – с тревогой спросил Фламель. – Да, – быстро бросил профессор. – Ты нашел его? Дамблдор снова вздохнул, а потом сказал мрачным голосом: – Я мог бы, Николас. Думаю, что смог бы. Но он всегда на шаг впереди меня. Боюсь, я оттягивал нашу встречу слишком долго. Мой страх позволил мне колебаться, когда я не должен был дрогнуть. Сейчас он снова прячется. – Не вини себя, Альбус. Ты не в ответе за весь мир. И, конечно, ты не несешь ответственности за действия Геллерта. Он сам выбрал свой путь, – твердо сказал Фламель. Взгляд Дамблдора устремился на друга. И Фламель сильно удивился, увидев в его голубых глазах нехарактерную неуверенность. – Ты знаешь, Николас, что когда-то я был таким же, как он. И ты знаешь, чего мне это стоило. Фламель слегка покачал головой. – Ты не можешь всю жизнь винить себя за случившееся, Альбус. Это было давно, ты изменился, – мягко сказал он. – «Давно», Николас? – вздохнул Дамблдор. – Ты как никто другой должен знать, как мало значит время.***
Гермиона откинулась на спинку сиденья, с удовольствием слушая шум в Большом Зале. Она скучала по Хогвартсу, хотя ей даже не полагалось здесь находиться, ведь Гермионе уже исполнилось восемнадцать лет. Но из-за того, что она пропустила свой последний год в школе, для нее было бы неплохо остаться здесь подольше. А вот нелепо длинная речь, которую пришлось слушать, девушке совсем не понравилась. Казалось, что Диппет говорил несколько часов в своем утомительном, напыщенном стиле. И это еще до того, как они смогли что-нибудь поесть. Дамблдор, будучи директором, всегда щадил их, сокращая свою речь. Наверное, Диппету просто нравилось слушать собственный голос. Слава Мерлину, что все уже закончилось. – … А потом моя сестра взорвала елку, – Гермиона настроилась на разговор своих друзей. Видимо, Уизли рассказывал им о своем очень странном Рождестве. – Вы бы видели мою маму, – широко улыбнулся Уизли. – Она была так счастлива! – Подожди, подожди, – перебил его Люпин. – Твоя мама была счастлива, потому что твоя сестра взорвала елку? – парень недоверчиво посмотрел на своего приятеля. Уизли засмеялся и сказал: – Да, моей сестре восемь лет, и она никогда не проявляла никаких признаков магии. Мы уже думали, что она сквиб, – Уизли пожал плечами. – Но в тот день у нее произошел случайный выброс магии. Это было эффектное зрелище. Елка просто взорвалась, вот так! Уизли попытался изобразить взрывающуюся елку, что выглядело совсем не похоже, но все равно очень смешно. Лонгботтом просто валялся на полу от безумного хохота. – Папа потратил почти весь день, чтобы устранить ущерб дому, – Уизли подвел итог фиаско. – Вся моя семья была так счастлива из-за моей сестры и елки. Конечно, кроме тети Генриетты, – увидев вопросительный взгляд на лице Гермионы, парень добавил: – Ей лет сто, и она глухая. Тетка даже не заметила произошедшего, пока ее парик не загорелся от пылающих остатков елки. Тетя Генриетта была не очень-то рада. Сказала мне, что это был очень дорогой парик. Уизли усмехнулся. – Вы купили новую елку? – сквозь смех удалось спросить Лонгботтому. – Нет-нет, моя мама настояла, чтобы мы оставили обугленные остатки старой. Сказала, что это счастливая елка или что-то вроде того, – усмехнулся Уизли. Закончив ужин, четверка встала из-за стола, все еще по-детски хихикая. Лонгботтом положил руку на плечо Гермионы и озорно сказал: – Скажи, Гермиона, какие розыгрыши ты приготовила для этого семестра? С помощью того дымового зелья мы здорово повеселились, но сейчас нам нужно что-то еще круче. Она улыбнулась ему. Было приятно снова находиться рядом с беззаботными друзьями. Да, Гермиона была счастлива, что вернулась в Хогвартс.---
«Как нудно», – думал Том, слушая невыносимо скучную речь Диппета. Он пытается утомить людей до смерти? Если так, то он на верном пути. Но скука Тома не отражалась на его лице. Он ни разу за вечер не потерял выражения вежливого внимания. Даже несмотря на то, что помпезный идиот был просто смешон. Но, в конце концов, он директор, и поэтому Тому необходимо нравиться Диппету. На самом деле, это было не слишком сложно. На лице слизеринца проявилась небольшая ухмылка, когда он подумал о том, как легко обвести вокруг пальца всех этих идиотов. Его маска трудолюбивого идеального студента работала превосходно. Кто сможет под нее заглянуть? Было немного грустно от того, как легко всеми манипулировать. Все были так ослеплены фасадом очаровательного сироты, что никто даже не пробовал увидеть больше. Том осматривал сидящих в Большом Зале людей и думал о том, как бы они все удивились, узнав его истинную сущность. Наконец его взгляд остановился на столе Гриффиндора и на ведьме, сидящей там. Но Гермиона другая. С самого начала у нее словно появился иммунитет к его попыткам очаровать ее. Она никогда не соблазнялась его внешностью, всегда насквозь видела его показную игру и никогда не покупалась на это. Она достаточно хорошо его знала. Гермиона не только знала, что идеальный студент – это его маска, которую он демонстрировал в Хогвартсе, но гриффиндорке еще удалось заглянуть под нее. Странно, но несмотря на то, что девушка мельком увидела его истинную сущность, она по-прежнему оставалась с ним. Она даже помогла ему. Том чуть не вздрогнул, вспомнив детский приют и Картера. Отвратительный маггл! Слизеринец всегда мечтал проклясть его – показать, что такое настоящая боль. А теперь для него это сделала Гермиона. Он все еще не мог понять, почему она решила ему помочь. Но это уже не имело значения. Независимо от ее мотивов, сейчас было совершенно очевидно, что он ей нравится. Пусть Гермиона и не хотела этого признавать, но Том почувствовал это, когда поцеловал ее. Он несомненно ей нравился. Даже после того, что он с ней сделал и что она о нем узнала. Том никогда бы не подумал, что может кого-то привлекать после того, как вскроется его темная сторона. Честно говоря, его никогда это не волновало. Его глаза разглядывали Гермиону, которая сидела за столом и весело смеялась. То, что она испытывала к нему чувства, все намного упростит. Это поможет ей принять, что теперь она принадлежит ему. Том знал, что она все еще не уверена в их отношениях. Они так долго были врагами – скорее всего, она неохотно забудет их вражду. Том должен действовать очень осторожно, если не хочет отдалить ее от себя. «Эта ведьма будет принадлежать мне, во что бы то ни стало», – думал Том, алчно смотря на Гермиону. Она никак не сможет побороть этот факт. Том наблюдал, как девушка встала из-за стола, сопровождаемая тремя гриффиндорскими мерзавцами. Его глаза гневно сузились, глядя на парней. Они всегда крутились рядом с Гермионой. Слизеринцу совсем это не нравилось. Его накрыло убийственное желание причинять боль, стоило ему увидеть, как Лонгботтом прикоснулся к Гермионе. У этого ублюдка хватило наглости обнять ее за плечи! Том сжал руки в кулаки. Ему необходимо научить ее очень важному: Том единственный, в ком она нуждается. – О, Том. Я очень рада снова тебя видеть, – парень услышал шепот девушки, которая, скорее всего, хотела казаться соблазнительной. Он обернулся и увидел стоящую за ним Мелани Николлс. Ее темные волосы были заплетены в длинную косу, коснувшуюся мантии старосты, когда девушка чуть наклонилась к нему, положив руку ему на плечо. – Я скучала по тебе, – выдохнула она. Том мысленно закатил глаза. Чего она от него хочет? Хоть он однажды и соблазнил ее, ведь она очень привлекательная, но после этого он полностью потерял к ней интерес. Если она продолжит постоянно докучать ему, то Тому придется показать ей, что злить его – очень глупая идея. Он попытался снова отыскать взглядом гриффиндорку, но не смог. Великолепно! Благодаря Николлс, он потерял из виду Гермиону. Взгляд Тома вернулся к стоящей рядом девушке. Она продолжала выжидающе смотреть на него. Парень гневно прищурился, а потом встал со своего места. – Если ты меня извинишь, у меня еще есть кое-какие дела, – холодно сказал он. Он увидел в ее карих глазах блеск разочарования, а затем повернулся и пошел по направлению к выходу. У него действительно было одно дело: нужно кое-что забрать. Хотя его чувства были противоречивыми. Том очень не хотел идти в кабинет профессора Трансфигурации, но хотел забрать свою палочку. Так что особого выбора не было. Еще одна причина, почему он так сильно ненавидел этого волшебника. Старый дурак всегда ставил его в такие ситуации, когда Том был вынужден делать то, чего совсем не хотел. Ноги Тома вели его через многочисленные коридоры Хогвартса, пока он не оказался перед старой деревянной дверью. Юноша неохотно постучал. Он совсем не хотел здесь находиться. Это всегда заставляло его чувствовать себя слабым и ничтожным. Те чувства, которые он презирал и поклялся уничтожить в себе. Но сегодня ему предстоит еще раз испытать их. – Войдите, – Том услышал ненавистный голос, доносящийся изнутри. Неохотно открыв дверь, он шагнул в кабинет профессора Трансфигурации. Том оглядел интерьер, и ему пришлось остановить себя, чтобы не сморщить нос от беспорядка в кабинете. Повсюду были разбросаны ценные предметы. Предметы, за которые Том бы убил. Как, например, маленький серебряный прибор, выглядевший, как старые маггловские солнечные часы, но юноша знал, что на самом деле это усилитель магии. Это позволяло волшебнику на короткое время усиливать свою мощь. – Добрый вечер, Том, – голос Дамблдора вывел его из размышлений обратно в реальность. – Я ждал тебя, – продолжил он своим невыносимо снисходительным тоном. Том старался скрыть во взгляде ненависть, когда смотрел на своего учителя, указывающего ему на стул перед столом, молча приглашая Тома присесть. «Скорее приказывая». Том почувствовал, как в нем вновь закипает жгучая ненависть. Он медленно подошел к стулу и сел. – Как прошли каникулы, Том? – любезно спросил профессор. Том не услышал в его словах презрения, но был уверен, что оно там присутствовало. – Хорошо, спасибо, сэр, – напряженно ответил слизеринец. – Ты ничего не хочешь мне рассказать? – спросил Дамблдор, выжидающе смотря на него. Том уставился на профессора, а его разум наполнил гнев. О чем он хочет узнать? – Нет, сэр, – наконец холодно, но спокойно ответил он. Сейчас Дамблдор пристально всматривался в Тома. Юноша чуть не отпрянул от этого проницательного взгляда, но все же сдержался. Он не хотел показывать перед Дамблдором никакой слабины. Вместо этого он возвел свои сильные щиты Окклюменции. Невозможно узнать, попытается ли Дамблдор использовать Легилименцию или нет, но Том не мог допустить, чтобы его секреты раскрылись. Смотря в эти голубые глаза, юноша думал, что ничего ему не выдаст. Том холодно глядел на своего учителя, все его тело напряглось, глаза сузились, а губы сжались в тонкую линию. Через некоторое время Дамблдор тихо вздохнул. Том удивился, увидев усталость, почти печаль, появившуюся на его лице. Потом профессор встал и подошел к стоящему позади стола шкафу. Том мысленно покачал головой, смотря на идиотскую желтую мантию, одетую на Дамблдоре. Что не так с этим человеком? Преподаватель Трансфигурации взмахнул палочкой над ящиком, а потом открыл его, достав оттуда еще одну палочку. Глаза Тома расширились, а его руки сжались в кулаки, когда он узнал бледную тисовую палочку. Дамблдор сел за стол. Том готов был зарычать, наблюдая за своей палочкой в руках этого глупого, старого мудака. – Я надеюсь, ты понимаешь, почему тебе нельзя брать с собой палочку на каникулы, – сказал Дамблдор, и снова в его голосе просочилась непонятная печаль. Жесткий взгляд Тома переместился от палочки к лицу Дамблдора. – Такая договоренность ради безопасности, – серьезно сказал профессор. У Тома сложилось впечатление, будто Дамблдор хотел, чтобы парень что-то понял. Но ему было просто плевать. – Это безопаснее для окружающих тебя людей и безопаснее для тебя, – наконец-то закончил свою маленькую речь Дамблдор. «Нет, для меня без палочки не безопаснее», – яростно подумал Том. Но вместо этого он ответил: – Да, сэр, – он едва сдерживался, чтобы его голос не дрожал от ненависти. Дамблдор снова вздохнул, что начало злить Тома еще сильнее, а потом профессор протянул ему тисовую палочку. Юноша наклонился вперед, медленно протянув руку, чтобы забрать свою палочку. Рука Тома сжалась вокруг гладкого древка, но Дамблдор не торопился отпускать ее. – Будь осторожен в том, для каких целей ты используешь свою магию, Том. Это может обернуться против тебя, – сурово сказал он. В глазах Тома вспыхнул гнев, когда он опять посмотрел на Дамблдора. Профессор глядел прямо в его глаза, и на его лице юноша увидел удивление. Может быть, ненависть Тома отразилась в глазах? Он не знал. Потом Дамблдор наконец-то отпустил палочку. Том быстро взял ее, убрал в карман и, встав со стула, как можно быстрее вышел из кабинета, почти выбежал. Слизеринец закрыл за собой дверь. Отойдя на приличное расстояние от кабинета профессора Трансфигурации, он облегченно выдохнул. Все это время он ощущал небольшой вес в кармане своей мантии. Том сунул руку в карман и вытащил палочку. Что за великолепное чувство! Гладкое, прохладное древко. Его магия приятно текла через палочку. И палочка отзывалась магии, умоляя использовать ее. Теперь он снова мог колдовать, и это было невероятным наслаждением. На самом деле, без палочки и без магии Том чувствовал себя неполным, уязвимым и слабым. Эта слабость отвратительна. Но теперь, держа бледное древко своей палочки, он ощущал себя свободным. Его красивое лицо исказила пугающе темная и зловещая улыбка. Теперь его могущество вернулось.***
Позднее тем же днем Гермиона с книгой в руках приютилась на одном из мягких диванов в гостиной Гриффиндора. Люпин сидел рядом, играя в волшебные шахматы с Дианой. Гермионе стало интересно, чем сейчас занимается Том. После того, как они разошлись в Хогвартс-экспрессе, у них больше не было возможности снова поговорить. Девушка очень рассердилась на себя, когда поняла, что ей его не хватает. «Возьми уже себя в руки, Грейнджер! – приказала она себе. – Вы вернулись в Хогвартс, и ты ему больше не нужна!» Это же правда, разве нет? Единственной причиной, почему Том оставался с ней на каникулах, было то, что у него не было альтернативы. Гермиона решила, что будет лучше, если они больше не будут проводить вместе время. Она знала, что когда он ее поцеловал, она истолковала свое неуместное чувство совершенно правильно. Поэтому отрицать это перед собой теперь бесполезно. Оказалось, что у нее появилась к Тому привязанность, превысившая границы дружбы. Просто глупая влюбленность. Даже дружба между ними была… Гермиона не решалась подумать: «была неправильной». Но ведь это именно так. Она провела рукой по волосам и уставилась в книгу, не видя ни слова. Когда Том был рядом, она чувствовала себя так хорошо. В его присутствии она, наверное, впервые за вечность, чувствовала себя расслабленной и в безопасности. Защищенной. С тех пор, как на нее обрушилась чертова война, девушка больше не могла чувствовать себя в безопасности. Вокруг нее происходило слишком много всего. Она постоянно испытывала напряжение. И в конце концов она заперла свои чувства. Это было единственным способом пережить все ужасы, которые она видела. Но независимо от того, что она делала, в основе всего всегда лежали горе и одиночество. Это ужасное горе стало ее спутником, но, по крайней мере, его постоянное присутствие опускало все остальные чувства на задний план. Через некоторое время ей даже удалось к нему привыкнуть. Оно всегда было с ней. Горе было с ней во время войны, а потом продолжало сопровождать ее, когда она оказалась в прошлом. Гермиона расстроенно подумала, что ненадолго Том отогнал от нее горе и одиночество. На короткое, славное время она позабыла о душащем чувстве. Это было несправедливо. Теперь, вспомнив жизнь без вездесущей скорби, это чувство обрушилось на нее еще сильнее, чтобы снова преследовать ее. Горе и одиночество. Она вновь хотела ощутить свободу. Девушка знала, что это неправильно и эгоистично. Но теперь, узнав жизнь без преследовавших ее призраков, она снова хотела испытать это успокаивающее чувство. Она хотела, чтобы Том вновь их прогнал. Ход ее мыслей прервался, когда компания девушек начала раздражающе хихикать. Гермиона оторвала взгляд от книги и посмотрела на компанию гриффиндорок с третьего или четвертого курса, сидящих на диване рядом со входом в общую гостиную. Они глупо хихикали с румянцем на лицах. Глаза Гермионы расширились от удивления, когда ее взгляд упал на причину их нелепого поведения. В общую гостиную только что вошел Том. Он стоял у двери и оглядывал комнату своими невероятными серыми глазами, очевидно, ища ее. Он быстро отыскал девушку взглядом и привлекательно ухмыльнулся, подходя к ней. Гермиона заметила, как шум в гостиной значительно утих, стоило студентам узнать Тома. – Я никогда не пойму, как вы можете выдерживать эти назойливые красно-золотые цвета, – поддразнивающе сказал Том, садясь на диван рядом с Гермионой. – Ну, не все должны быть маленькими, подлыми змеями и жить в подземелье, – с легкостью возразила Гермиона, хотя она была очень потрясена, что Том снова находился рядом с ней. Юноша просто усмехнулся и продолжил с любопытством разглядывать гостиную Гриффиндора. Он полностью игнорировал пытливые взгляды, которые на них бросали другие гриффиндорцы. – Как ты вообще сюда попал? – подозрительно спросила Гермиона. – Ты же не знаешь пароля. Том снова посмотрел на нее, и на его губах вспыхнула злая ухмылка. – Я ведь староста, и у меня есть все пароли, – ответил он бархатным голосом. – Нет, это неправда. Старосты не знают паролей других факультетов, – сказала Гермиона. – Не слишком-то умничай, для своего же блага, Гермиона, – был единственный ответ, который она от него получила. Том откинулся на спинку дивана, выглядя очень довольным собой, а ухмылка на его лице стала еще шире. Она вздохнула. – Ну и зачем ты здесь? – сдавшись, спросила она. Том неожиданно снова стал серьезным: – Я хотел тебе кое-что отдать, – он оглядел общую гостиную и заметил других студентов, открыто пялившихся на них. – Пойдем в более уединенное место. Парень встал с дивана и подал руку Гермионе. Она взяла его ладонь, позволив Тому потянуть ее за собой. Он направился к выходу из общей гостиной, таща за собой Гермиону. Она заметила хмурый взгляд Люпина, когда он наблюдал за ней и Томом. Девушка облегченно выдохнула, когда они наконец-то покинули общую гостиную и любопытные взгляды ее обитателей. Ей действительно не нравилось быть в центре внимания. А вот Тому, видимо, было абсолютно все равно. Они шли по темным пустынным коридорам Хогвартса, и парень продолжать держать ее за руку. – Как прошла встреча старост? – спросила Гермиона несвойственно робким голосом, когда внезапно обнаружила, что, улизнув от любопытных взглядов товарищей по факультету, она осталась с Томом наедине. – А, ничего интересного, – ответил слизеринец. – Дежурные вопросы. Например, кто и когда будет патрулировать, кто ответственный за первогодок. Обычная скукота. Через несколько шагов Том сказал уже более мягким голосом: – Еще я ходил к Дамблдору. Гермиона посмотрела ему в ответ. Его рука сильнее сжала ее ладонь, и девушка увидела на его лице неуверенность. – Ты забрал свою палочку? – нежно спросила она. Том кивнул. – Это ведь хорошо? – сказала Гермиона, успокаивающе сжав его руку. – Да, – прошептал он и через некоторое время добавил: – Я просто ненавижу ходить туда. Они шли по коридору, пока не наткнулись на дверь. Гермиона узнала ее. Эта дверь вела в кабинет Нумерологии. – Подойдет, – сказал Том, и неуверенность вновь исчезла из его голоса. Гермиона невольно напряглась, увидев, как он вытащил свою палочку. Ее взгляд скользил по светлому древку. Палочка Волдеморта. Том не заметил ее обеспокоенного выражения и взмахнул палочкой над дверью. Гермиона услышала мягкий щелчок в замке. Юноша открыл дверь и, снова схватив ее за руку, потянул внутрь. Очередной взмах палочкой – и свечи, стоящие на нескольких столах, загорелись. Гермиона чувствовала себя немного встревоженно при виде Тома с палочкой в руке. Во время каникул он был безоружен. Теперь она поняла, что этот факт все значительно упростил. – Ну и зачем ты привел меня сюда? – спросила Гермиона, удивившись тому, насколько сильно звучал ее голос. Потому что прямо сейчас она не чувствовала этой силы. Том беспечно прислонился к столу и теперь пристально ее рассматривал. Даже в полутемном кабинете Гермиона видела, как его губы дергает ухмылка. Потом он медленно подошел и остановился прямо перед ней. Гермиона отметила хищность, сквозившую в его движениях. Она взглянула на него. На его губах все еще была ухмылка, а в глазах, разглядывающих девушку, мерцал странный блеск. Том потянулся к ней и обнял за плечи, притянув к себе. Гермиона тут же расслабилась у него на груди. Она знала, что не должна была это испытывать, но она действительно наслаждалась его объятиями. Теперь ее действия столкнулись с ее предыдущими тревогами, но все равно ощущение его рук успокаивало. – Ох, Гермиона, – прошептал он бархатным голосом, – я могу думать только об одном, приводя невинную юную леди в такое место. «Да, Том с палочкой определенно более опасен, чем без нее, – подумала Гермиона. – И более требователен». – Что заставляет вас думать, что я невинная, мистер Риддл? – прошептала она. Она взглянула в его серые глаза. Они сверкали, смотря на нее, и она с облегчением увидела, что в них сияет озорной огонек. – О, да, ты права, – сказал Том, притворившись удивленным, и сжал ее плечи, держа на расстоянии вытянутой руки. – Должно быть, перепутал тебя с другой девушкой. Гермиона ткнула его в бок. – Прекрати или я прокляну тебя. Том усмехнулся, а затем отпустил Гермиону, и девушка поразилась, снова увидев на его лице пустую маску. – Вот об этом я и хотел с тобой поговорить. Гермиона подняла брови в замешательстве. – О чем? О моих проклятьях? Том серьезно посмотрел на нее, а потом ответил невозмутимым тоном: – Нет, о твоей палочке. Ее замешательство исчезло, стоило ей увидеть, как Том достает из кармана мантии палочку. Гермиона мгновенно узнала черное древко. Это была ее палочка. Та, которую она забрала с собой из будущего. Том протянул палочку Гермионе, и девушка осторожно потянулась к ней. Когда ее рука обхватила гладкое древко, Гермиона тут же почувствовала, как ее магия свободно потекла через палочку. Это было приятное чувство. Гриффиндорка только сейчас поняла, как сильно скучала по своей черной палочке. Она улыбалась, глядя на нее, вне себя от радости, что они снова воссоединились. Подняв взгляд на Тома, она увидела, что он до сих пор смотрит на нее с пустой маской на лице. – Спасибо, Том, – сказала Гермиона и улыбнулась ему. Парень поднял бровь. – Ты не сердишься на меня? – Почему я должна сердиться? – спросила она. Он отвел взгляд, а потом тихо сказал: – Я… я украл у тебя палочку. И потом я… – он посмотрел на нее и прошептал: – Я поразил тебя проклятьем Круциатус. – Ах, это, – Гермиона улыбнулась ему. – Не беспокойся об этом. Я же говорила тебе, что не сержусь. По крайней мере, больше не сержусь. Давай забудем об этом, ладно? Она снова начала восхищаться палочкой, лежащей в руке. – Кстати, это не впервые, когда меня поразили Круциатусом, – рассеянно сказала девушка. Стоило ей это произнести, как Том мгновенно напрягся. – Что? Кто с тобой это сделал? – опасно прорычал он. Гермиона посмотрела на него. Его лицо выражало невиданную ярость. – Успокойся, – сказала она. – Это в прошлом. «Или, скорее, в будущем». – Это случилось, когда ты была во Франции? – спросил Том с заметно ощутимым гневом в голосе. – Да, – тихо сказала Гермиона. – Почему? Как это случилось? – вспылил он. Пылающий в его глазах гнев заставил их светиться малиновым оттенком в тусклом свете комнаты. – Не волнуйся, Том. Все уже закончилось, – успокаивающе сказала она. Он прищурился, глядя на нее, а потом обратился приказным тоном: – Что ты делала во Франции? Скажи мне! Гермиона подняла брови. Теперь он выглядел очень разгневанным, она практически ощущала в воздухе его темную магию. Но несмотря на то, что он сейчас так яростно смотрел на нее, на лицо девушки прокралась небольшая ухмылка. – Я думала, мы заключили сделку, – спокойно сказала она. Когда Том нахмурился в замешательстве, она беспечно продолжила: – Разве ты не помнишь? Ты уже спрашивал меня, почему мне так долго пришлось жить в палатке, и я обещала рассказать тебе. Эта история включает в себя то, что я делала во Франции. Но я не собираюсь ничего тебе говорить, пока ты не расскажешь мне, почему Дамблдор забрал твою палочку на каникулы. Некоторое время Том хмурился. – Я мог бы заставить тебя все мне рассказать. Несмотря на угрожающий оттенок в его голосе, Гермиона улыбнулась ему и ответила: – Я очень в этом сомневаюсь. Его сердитый взгляд стал еще темнее. Но Гермиона не реагировала на его пугающее поведение, продолжая ему улыбаться. Спустя некоторое время Том разочарованно вздохнул. – Твоя наглость невыносима. Улыбка Гермионы стала еще шире. – Да, я такая. Потом она повернула запястье, и в ее руку приземлилась палочка. Хотя она была не совсем ее. Девушка украла ее у одного из последователей Тома. Но она так и не привыкла к ней и теперь была рада вернуть свою. Гермиона с любовью посмотрела на свою черную палочку, а потом убрала ее в палочковую кобуру. После этого она вновь взглянула на чужое древко. – Что мне теперь с ней делать? – спросила она, подняв палочку. Том просто пожал плечами и равнодушно бросил: – Мне все равно. Выбросить? – Разве она не принадлежит одному из твоих слизеринских товарищей? – Разумеется, я не собираюсь бежать к Альбе и возвращать ему палочку. И, кроме того, если я правильно помню, то он пытался проклясть тебя ею, – протянул Том, полностью игнорируя тот факт, что именно по его приказу Альба почти проклял ее. – Теперь хватит об этом, – он взял палочку у Гермионы и пробормотал себе под нос заклинание. Палочка разгорелась ярким зеленым пламенем и пылала в руке Тома, пока от нее ничего не осталось. Девушка была немного шокирована его действиями. Но поскольку ей никогда не нравилась эта палочка, то гриффиндорке было в общем-то все равно. Том подошел к ней поближе и снова обнял за плечи. Гермиона подумала, что в этом объятии проскользнула собственническая черта. Но эта мысль не задержалась в ее голове, потому что девушка ощутила пальцы Тома, мягко скользящие по ее щеке. Когда его пальцы опустились к подбородку, парень обхватил его и поднял вверх. А потом нежно поцеловал ее. Почувствовав его губы на своих, Гермиона закрыла глаза и обняла его за шею. Все голоса протеста в ее голове странно притихли, стоило Тому углубить поцелуй.***
Гермиона проскользнула обратно в гостиную Гриффиндора и с облегчением увидела, что та пуста. Она поднялась по лестнице, ведущей в ее спальню, и открыла дверь. Там уже было темно. Ее соседки по комнате спали. Гермиона на цыпочках пробралась в ванную, а потом обратно к своей кровати. Но перед тем, как лечь, она достала из своего чемодана рукопись Певерелла. Девушка лежала на постели с книгой на груди, но не раскрывала ее. В ее голове крутилось очень много мыслей. Что происходит между ней и Томом? Разве она не решила держаться от него подальше? Но стоило ему появиться в гостиной Гриффиндора, как это решение сразу словно вылетело из окна. Снова и снова она позволяла ему прикасаться к ней, обнимать и даже целовать. «Это должно прекратиться!» Она не могла целоваться с ним. Она действительно не должна этого делать. Что бы сказали ее друзья, увидев ее сейчас? Гермиона вздрогнула, когда представила их разочарованные лица, смотрящие на нее. Она знала, что должна перестать встречаться с Томом. Но когда она подумала об этом, то почувствовала, как ее сердце сжалось. Гермиона устало вздохнула и перевернулась на бок. Она больше не хотела думать о Томе и об их странных отношениях. Поэтому она решила погрузиться в другую проблему. «На самом деле, самую важную из твоих проблем!» – сердито прошипел в ее голове разъяренный голос. Голубое сияние вокруг замка очень встревожило ее. Ей срочно нужно узнать что-нибудь о Старшей Палочке. Видимо, из-за нее постепенно изменялась ее собственная магия. Об этом стоило поволноваться. Ей необходимо найти обратный путь в свой период времени, и больше не будет никаких проблем с этой злобной магией. Она уже посеяла достаточно разрушений. Девушка прочитала еще несколько страниц в рукописи Певерелла. К сожалению, текст как всегда было очень трудно понять. У нее сложилось впечатление, что чем дальше она читала, тем книга становилась все сложнее и сложнее. Независимо от того, кем был Певерелл – злым, темным волшебником или сумасшедшим ученым, – нельзя отрицать, что он был гением. Его теории невероятно увлекательны, но еще они очень сложны, их почти невозможно понять. Через некоторое время девушка снова наткнулась на одну из личных заметок Певерелла, и та снова была подозрительного содержания. Теперь, когда я понял теорию искусства создания магических объектов, я захотел применить новые знания на практике. Первый магический объект, созданный с помощью моего нового заклинания, был довольно незрелой попыткой. Но даже при том, что у него имеются большие недостатки, он все равно значительно превосходит любой другой магический объект, который я когда-либо видел. За основу я взял зеркало, сделанное из превосходного серебра и отделанное золотом. После того, как я успешно передал значительное количество своей Магии в объект, я начал изгибать эту Магию по своей воле. Я менял ее и сформировал в прекрасное проклятье. И когда я закончил, мне удалось полностью изменить характер зеркала. Оно все еще будет показывать отражение тому, кто осмелится в него заглянуть, но моя Магия преобразит зеркальное отражение. Сейчас в отражении будет только невыразимая красота и принесение чистой радости просто от взгляда на него, и любой, кто увидит это отражение в зеркале, отныне не сможет когда-либо отвернуться от него. Бедная душа так глубоко попадет в паутину собственного тщеславия, что будет чахнуть перед моим творением в состоянии полностью понять ловушку, но не в силах выбраться из нее.