A matter of trust

Воспоминания о не по-женски хозяйских руках и сухих губах преследуют его не долго. Чего нельзя сказать о слайдах, в рандомном порядке крутящихся в услужливой памяти. Хмурый взгляд исподлобья. Настороженные плечи. Напряженная спина, настолько ровная, что раздвинутые колени – не приглашение, а призыв к порядку. А сразу за этим – расширенные зрачки, румянец на скулах, горячее дыхание, сметающее его волосы с его же лба, растерянные губы и немного детская еще не улыбка, но почти. И это «почти» почему-то поднимает со дна его души давно улегшийся ил плотского желания, ребяческого любопытства и темных страстей. Алукард знает, что теперь так просто ил не уляжется. Но он и не хочет. Ему хочется носить эту девочку, такую сильную и ранимую, на руках, заставлять ее улыбаться и вносить в свое расписание жизнь. Ей может не хватить времени на жизнь, если продолжит отдавать себя Хеллсинг. А она продолжит. И поэтому поздней ночью Алукард темной тенью бродит по улицам Лондона, пока не находит открытый цветочный магазин. Он долго стоит перед цветами, чувствуя себя идиотом. Он не знает, какие цветы любит Интегра. В конце концов он выбирает розы. Не очень большие, не очень высокие, с шипами и довольно тонкими стеблями, расплачивается за них наличными. – Вам завернуть? – девушка с усталыми осенними глазами поворачивается к нему, но там уже никого – ни мужчины, ни цветов. Конечно, она решила, что это подвох... Конечно, в ее глазах он увидел жажду, которая в свое время сравняла род ван Хэллсинга с его родом: острую, пряную жажду смерти. Его смерти. Конечно, она приказала ему выметаться, хотя ей хотелось повторить поцелуй – он это чувствовал кожей. Но когда Алукард ушел, цветы не вылетели вслед за ним в холл. И на голову ему с балкона тоже не приземлились. Красивые цветы, похожие на человеческую кровь. И, конечно, это стоило перебранки с Уолтером, едва не перешедшей в драку. Жаль, что не перешедшей.