Материал подготовила Верука Ланг, старший корреспондент отдела спортивных новостей.
— И что? — разочарованный Рон опять растянулся на крыше, наливая в небольшой стакан тыквенного сока из прихваченной с кухни фляги. — Шаманы… это вообще кто? Какая-то музыкальная группа или команда по квиддичу? Не слышал о ней. — А маглы называют шаманами стариков с бубнами из разных малых народов, вроде индейцев, — вспомнил Гарри уроки истории. — Они танцуют, одеваются в звериные шкуры и вызывают дождь. Верят в разных богов. Курят разные вещества… — Как много у маглов психов, не зря папа так их любит! — оценил Рон. Рядом выразительно вздохнули. Повернув голову, Гарри увидел, что Гермиона закатила глаза: фирменный укоризненный взгляд эрудированного человека в дружеском кругу баранов. Отложив газету, Гермиона вздохнула еще раз и поправила: — Ну нет же, это не те шаманы. Гарри, ты что, не читал книгу Патрисии Ливенгстон «Об особых видах колдовства?» Гарри каждый раз удивлялся: как только его умная подруга не разучилась питать надежду услышать «Да» на каждый вопрос о прочитанных книгах? Сейчас, чувствуя себя довольно глупо, он только помотал головой. — А ты, Рон? — Гермиона… — Рон глотнул сока с самым тоскливым видом. — Ты же знаешь, ответ всегда «нет». Давай уже, рассказывай, что за шаманы. — Это почти волшебники, — начала объяснять та. — Но они колдуют немного по-другому, не так, как мы. А если точнее, совсем по-другому. Они… — Гермиона помедлила, подбирая слова, — используют призраков. Объединяются с ними, и те делятся силой. Шаманы в большинстве своем изучают боевую магию, такую же мощную, как та, которой пользуются мракоборцы. А духи помогают им. Они очень опасны. — Что? — хохотнул Рон. — Какой силой может поделиться со мной Почти Безголовый Ник? — Метать во врага свою голову? — предположил Гарри. — Неплохой навык. Гермиона приподняла брови все с тем же строгим видом. — С тобой, Рон? Никакой. Да и едва ли тебе в случае чего поможет даже метание головы. — Проигнорировав ответный убийственный взгляд, она продолжила: — Хотя я говорю не совсем про таких призраков. Призраки тоже разные. Те, с кем объединяются шаманы, сильны, у них намного больше энергии, чем у Ника, даже чем у Кровавого Барона. И они намного… — она задумалась, — плотнее, наверно. Чем сильнее шаман, тем осязаемее дух. С ними не стоит сталкиваться, хотя это и так случается редко. Шаманы существуют отдельно от волшебников. Они одеваются как маглы, живут как маглы и давно не принимают, например, приглашения учиться в Хогвартсе. — Но почему? — удивился Гарри. У него одна мысль о том, чтобы отказаться от замечательной школы, уже вызвала сомнения во вменяемости шаманов. Лицо Гермионы помрачнело: — По многим причинам. Например, в прошлую войну Тот-Кого-Нельзя-Называть попытался привлечь их на свою сторону. И… некоторые согласились, ведь среди них огромное количество тех, кто ненавидит маглов и маглорожденных шаманов так же, как… — Мы поняли, — быстро ответил Гарри, освобождая Гермиону от необходимости произносить запретное имя. Та благодарно улыбнулась, потом опять нахмурилась: — Их — этих согласившихся — было не очень много, но вмешательство сильно навредило сторонникам Дамблдора. Действительно сильно, Гарри. Тогда Совет, отвечающий за баланс сил в их обществе, принял решение, и на всех предателей, сторонников Того-Кого-Нельзя-Называть, были насланы Заклинатели Духов. Они тоже шаманы, и они способны… в общем, лишать сил, делать так, чтобы дух-хранитель покинул хозяина. Растворять их совсем или куда-то отправлять, точно это известно лишь самим Заклинателям, Совету и Обществу Судей. После этого шаманы-союзники Пожирателей Смерти… — Стали маглами? — догадался Гарри, внутренне холодея. — Ведь они ничего не могут без духа? — Поставил бы дюжину галеонов, что после этого Тот-Кого-Нельзя-Называть сам же расправился с ними! — возмущенно воскликнул Рон. — Так и было, — кивнула Гермиона. — А шаманы, которые и раньше старались не вмешиваться в дела волшебников, устранились окончательно. Те, чьи дети все же учились в волшебных школах, забрали их. Шаманы вот уже много лет живут так, будто их нет, и только сейчас о них снова заговорили, потому что был… ну, этот Турнир. Шаманы из Англии и со всего мира собирались в неизвестном месте, чтобы сразиться за кое-что очень, очень серьёзное и важное. — За что? — с горящими глазами спросил Рон. История воодушевляла его все больше. Гермиона пожала плечами: — Об этом в книге не написано, наверняка это знают сильные волшебники вроде Дамблдора, но… — Гермиона, — тихо позвал Гарри, решившись перебить: его посетила тревожная мысль. — А Волдеморт… он может об этом знать? Он может отправиться туда, чтобы получить это что-то? Друзья вздрогнули от звука имени. Рон скривился, поглядев на Гарри с привычным осуждением в смеси с восхищением; Гермиона отвела глаза, но, судя по их выражению, ее мысли на этот счет не были особенно радостными. Помедлив, она все же покачала головой: — Знать — может быть. Но отправиться к шаманам? Наверно, нет, турнир ведь кончился. К тому же они используют силу, которой не смог овладеть даже он, а ведь, как говорят, он пытался. Но дар шамана отличается от дара волшебника. Он либо есть, либо его нет, так мне кажется. Волшебники не бывают шаманами, а шаманы — волшебниками. — Эх, — Рон тоскливо посмотрел вперед, на выцветающий полуденный горизонт, — вот бы привлечь их на нашу сторону. Дамблдор бы наверняка смог, я уверен. Гермиона фыркнула: — Рон, что за глупости. Они не подчиняются Визенгамоту и Министерству Магии. Именно поэтому о них очень мало кто знает. Они хорошо прячутся среди маглов, и мне кажется, это к лучшему. — Почему это? — Потому что ненавистники маглов и грязнокровок все ещё среди них. И я почему-то не сомневаюсь в умении Того-Кого-Нельзя-Называть убеждать не хуже, чем профессор Дамблдор. Знаешь, Рон, у маглов ведь тоже есть разное… оружие массового поражения, и мне кажется, они все ещё живы только потому, что не каждый может его использовать. Нам очень повезло, что для шаманов волшебники не существуют. Очень. Рон вздохнул и пробормотал, что это чушь. Гарри задумчиво посмотрел вверх, на небо. Он был согласен с Гермионой: после ритуала, проведенного Темным Лордом, не оставалось сомнений в том, что опасной магии намного больше, чем изучается в Хогвартсе. Но вместе с тем, существование темных искусств, недоступных Пожирателям Смерти, немного утешало. Неожиданно… — Рон! — раздался снизу голос миссис Уизли. — Иди сюда! Нужно переселить кур в тепло, помнишь? Отдел погоды обещает холодную осень. — Кур? — сердито прокричал Рон в ответ. — А почему ты не попросишь кого-нибудь другого? — Все заняты! Не Джинни же таскать эти ящики! — И Фред с Джорджем? Свесившись вниз, Гарри увидел, как миссис Уизли сошла с крыльца и воинственно уперла руки в бока. Запрокинув голову, она ангельски улыбнулась ему и Гермионе, а на Рона поглядела с самым грозным видом: — После Фреда с Джорджем куры во что-нибудь превратятся, и это в лучшем случае. Давай слезай, это пятнадцать минут, ты дольше будешь упираться! Страдальчески взвыв, Рон распрямился, осторожно пролез по скату вверх и направился к чердачному люку, буркнув: — Не скучайте. Заодно захвачу что-нибудь перекусить. Пока друг спускался по ступенькам, Гарри услышал его новый вопрос матери: — А что в худшем? — В худшем ты сам во что-нибудь превратишься после первого же съеденного яйца, ты что, не знаешь, милый? Давай, вперед! Вскоре Уизли удалились на задний двор, откуда доносилось приглушенное кудахтанье. Гарри и Гермиона остались в относительной тишине на ветру. Гермиона села, подтягивая колени к груди, Гарри наоборот решил прилечь на теплую черепицу. Из его положения видно было, как солнце играет в тяжелых волосах подруги, и это зрелище умиротворяло: точно колыхалось море. Наблюдая за этим, он спросил: — Как прошло твое лето? — Прежде спросить он не решался, не знал, почему, — возможно, опасался услышать что-то вроде «Кошмарно». Гермиона не повернула головы и ответила тускло: — В страхе и неопределенности. А у тебя? — В кошмарах и... кошмарах, — так же коротко откликнулся он. — Седрик? — И он тоже. — Я сожалею, Гарри. Надеюсь, это пройдет. Море ее волос все колыхалось, там путалось солнце. Гарри хотелось рассказать о снах, где Седрик смотрел стеклянными глазами в пустоту или оживал и приходил мстить, но все-таки он себя одернул. Незачем. Им всем, каждому есть и будет о чем тревожиться и с чем бороться. Портить мирный день совершенно не нужно. — Уже постепенно проходит. Помнишь те успокаивающие сладости, которые ты посылала мне в середине июля? Спасибо тебе большое. Гермиона улыбнулась. — Неужели помогли? — Ну… немного, наверно. Они и письма Бродяги. Он меня поддерживает. Даже сейчас, хотя он далеко. Скорее бы он вернулся… — Скорее бы. Тебе, наверное, было совсем не с кем поговорить про все это. Я… — Она запнулась. — Надо было писать тебе чаще, извини меня. — Не надо. — Он даже смутился от того, что она винит себя в недостаточной внимательности. — Гермиона, что ты. Вы и так меня никогда не бросали. Знаешь, вполне достаточно того, что, приехав, я не услышал от вас плохих новостей. Гермиона по-прежнему смотрела вдаль. Гарри догадывался: она думает о родителях, в который раз прикидывает, насколько вероятно, что Темный Лорд что-то о них узнает и явится; что пострадают ее добрые соседи, бывшие учителя, полицейские из ближнего участка. Гермиона ведь обросла людьми. Нет, не так, она была частью их общества, даже живя на два мира, и боялась она тоже вдвое больше. Борясь с приступом острой злости от всей этой неопределенности и всего этого бессилия, Гарри собрался было перевести тему, но подруга сделала это сама: — А что твои… — она помялась, но невольно заулыбалась, — чувства? Чжоу не писала тебе? Вас теперь связывает такое… — Горе. Да. Гарри зажмурился, пробуя представить себе знакомую когтевранку — черная волна волос, живые внимательные глаза, короткая юбка, бледная улыбка. Внутри защемило, но совсем не так, как раньше. В щемлении не было ничего приятного, и его не прогоняло даже солнце. Чжоу не писала ему за лето ни разу, а он, конечно же, не писал ей. И правильно. — Чжоу ведь была с Седриком, — осторожно начал он. — И знаешь, у меня осталась к ней только что-то вроде… чувства вины? Это сложно было принять поначалу, а теперь еще сложнее объяснить. Мне просто никак при мысли о ней. И я не знаю, как буду смотреть ей в глаза. Гермиона слушала молча, глядела пристально и сочувственно. Самому Гарри его объяснение показалось путаным, под стать мыслям, крутившимся в голове с самого отъезда из школы. Мысли, тоскливые и безнадежные, подолгу не давали спать, а теперь, срываясь с языка, портили едва улучшившееся от встречи с друзьями настроение. Они возвращали назад. В лабиринт. И к могилам, где… — Гарри… — она помедлила, но потом все же продолжила. — Я понимаю, эти слова, особенно если их твердит каждый второй, не слишком помогают, но ты не виноват. Ни перед Чжоу, ни перед Седриком. Ты же… не винишь себя за то, что выжил? Именно за это, раз за разом. Но он не решился об этом сказать и торопливо покачал головой. Гермиона продолжала пытливо смотреть, будто подумывала его встряхнуть. — Гарри! — Уже почти нет. — Это он сказал искренне. — Я много думал об этом. И еще больше думал о том, что я могу исправить. Немногое. Но попытаюсь. Гермиона тепло улыбнулась. Ее пальцы, потянувшись, коснулись его руки, легко сжали, но тут же смущенно выпустили. Когда Гарри встретился с ней взглядом, солнце блеснуло в карих глазах. Это было наваждение, но они засветились подобно старым монетам из магловских книг, и на пару секунд Гарри оцепенел. Он всегда считал Гермиону очень симпатичной и... необычной, другого слова не подбиралось. Но именно сейчас что-то в ее облике показалось ему, как бы заурядно это ни звучало для волшебного мира, колдовским, одновременно очень близким и очень далеким. Возможно, она просто повзрослела и погрустнела. Возможно, повзрослели и погрустнели они оба. — Мы попытаемся. Ты не один. — Гермиона потупилась. — А вообще я зря начала это, прости, Гарри, я… — А… — не давая Гермионе извиняться дальше, Гарри стряхнул наваждение и перешел в ленивое наступление, — Виктор Крам тебе пишет? Не все же говорить о моих чувствах. — Пишет, — кивнула Гермиона. — Об обстановке, о природе, о книгах… Он скоро женится на подруге с курса. Она не краснела и говорила довольно равнодушно. Гарри улыбнулся: — Жаль. Она быстро поправила волосы и чуть поморщилась: — Не думаю, Гарри. Все к лучшему, особенно сейчас. Мне совершенно ничего не нужно, а расстояния пугают. Не хочу получать письма с плохими новостями. Совсем не хочу. Ты же знаешь, мне и так есть за кого волноваться. — Знаю, — отозвался Гарри, думая опять о ее родителях, о районе, где все ее знали и любили. Что если он запылает и осветится зелеными вспышками? Если… — Ты, например. Сколько на тебя всего свалилось. Ну и как у нее это получалось? Быть вот такой и все переводить на него? — Вот этого только не хватало, — смутился Гарри. — Ты и так опекаешь нас с Роном с первого курса, и как только не махнула на это рукой? Она пожала плечами, снова отворачиваясь, пряча мягкую улыбку, понимающую и упрямую одновременно. И Гарри вдруг подумал о том, что уже не раз мелькало в голове, когда он вспоминал некоторые события минувшего школьного года. Его лучшая подруга и правда делала слишком много, всегда. То мать, то учительница, то сестра, и все в одном лице. А он, весь в мечтах о Чжоу, даже не пригласил Гермиону на бал во время Турнира Трех волшебников, да что там на бал, на танец на этом балу! Свинство, если разобраться: Чжоу была все равно недосягаема, влюблена, счастлива. А ведь Гермиона могла бы быть первой… хорошо, второй, о ком он подумал, ища партнершу. Но он не подумал. Впрочем, это угрызение совести не успело обосноваться у Гарри в голове надолго: Гермиона прервала свои раздумья. — Смотри, Рон уже возвращается. Или… не возвращается? Что это он делает? Гарри опять подполз к краю крыши и свесился вниз. Друг действительно стоял неподалеку от крыльца и делал что-то странное. Подпрыгивая и размахивая руками, он выразительно косил куда-то глазом и шевелил губами, явно сдерживаясь, чтобы не заорать во всеуслышание. Гермиона подползла к Гарри и неуверенно предположила: — Он… зовет нас? И пытается делать это незаметно. Не слишком обычно для Рона. Гарри с Гермионой переглянулись и быстро направились к выходу на чердак. По возможности тихо сбежав по рассохшимся скрипучим ступенькам, они миновали проходную комнату и вскоре выскользнули из дома — через заднюю дверь. Пробежав вдоль стены, увитой хмелем, они достигли крыльца, где Рон по-прежнему ждал их с крайне взбудораженным видом. — Что-то интересное тут творится… — прошептал он, махнув рукой вправо. — Я раньше не видел этих ребят… Трое друзей не стали подниматься на террасу. Встав сбоку от высоких деревянных перил на цыпочки, они и так видели допотопную входную дверь. Верхняя половина была застеклённой, и все мелькавшие за ней фигуры отлично просматривались и узнавались. Почти все. Вот долговязый лысеющий мистер Уизли, вот миссис Уизли и Перси. Вот… кажется, это был кто-то из сопровождавших Гарри мракоборцев — высокий темнокожий с серьгой в ухе. Да, совершенно точно, Кингсли Бруствер, его трудно было не узнать. А вот… — Это еще кто? — зашипел Рон, и Гермиона тут же пихнула его локтем. Боком к Гарри стояла высокая девушка-азиатка, одетая по-магловски: в черную застегнутую до горла блузу без рукавов и, кажется, черную же юбку, хотя разобрать было трудно. Волосы у девушки были собраны в тугой узел и имели зеленоватый оттенок. Незнакомка как раз сейчас что-то говорила, изящно и быстро жестикулируя, остальные внимательно ее слушали. Разобрать слова было почти невозможно, так как голос звучал тихо. До Гарри доносились только обрывки: — Наследник семьи Тао… Несомненно, мы откажемся от зелья… никакой опасности… Они уже обучены и смогут остаться незаметными… ослаблены… Турнир… я позабочусь. За спиной ее хмуро возвышался еще один незнакомый человек, тоже одетый маглом — Гарри отчетливо различал черную футболку и бугорки мышц на широких открытых руках. Этот мужчина был выше всех собравшихся на террасе, а его кожа… присмотревшись и убедившись, что это не дефект освещения, Гарри понял: кожа у мужчины была серого оттенка, а в некоторых местах, казалось, состояла из пришитых друг к другу лоскутов. Сколько шрамов… Где он мог так пострадать? Даже увечья Грозного Глаза в сравнении с этим казались почти ерундой. Теперь заговорил мистер Уизли — его было слышно лучше: — Альбус предупрежден, и мы ко всему готовы. Он просил узнать, понадобятся ли сопровождающие в Косой Переулок, за принадлежностями? Насколько мне известно, попасть туда для вас… — Составит проблему, — ответила девушка, тоже чуть повышая голос. — Мы не знакомы с этим местом. Я буду благодарна. — Мы пришлем кого-то из своих людей, если будет возможность. — Спасибо вам. Думаю… — Сколько их поедет? — неожиданно перебила миссис Уизли. — Я представляю, это, наверно, такие необыкновенные впечатления, первая настоящая школа, совсем как… Девушку прочувственные рассуждения явно впечатлили: она заулыбалась, прижимая руки к груди. — Вы так добры! Моему замкнутому братику все это пойдет на пользу, а то, что он едет с Йо… — она не закончила и ответила на вопрос. — Их, вероятнее всего, либо двое, либо трое, точно еще не ясно. За двоих больше всего опасается Совет. Третий рвался ехать, но у него не ладится с концентрацией, проблема с палочкой. Очень горячий нрав. — А по поводу… другого прикрытия, — многозначительно кашлянул мистер Уизли. — Альбус очень на это рассчитывает, с каждым годом находить надежных людей всё труднее, а что касается второго предмета, тут вовсе вечная беда… — Не тревожьтесь. Они готовятся. И они сделают все, чтобы быть полезными, так же, как и мы. А теперь нам пора. Надеюсь, ваши люди быстро получат информацию. Осторожнее. Гарри невольно вздрогнул. Последнее слово уже для многих заменило «до свидания». Слишком для многих. Гермиона потянула его назад, явно опасаясь, что мужчина и девушка захотят выйти через дверь. Но они не вышли. Гарри отчетливо увидел, как оба растворились в воздухе без знакомых хлопков. Аппарировал только Кингсли, успевший сказать Уизли ещё несколько слов своим густым тягучим басом. После этого на террасе остались привычные обитатели дома. Почти тут же миссис Уизли распахнула дверь — друзья присели за перилами на корточки — и крикнула в пустоту: — Рон, ты всё? Рон промолчал. Миссис Уизли заворчала: — Невозможный ребенок… — и повысила голос опять: — Давай быстрее, скоро обедать! Дверь захлопнулась. Гарри, Рон и Гермиона отползли подальше от крыльца, выпрямились и, не переговариваясь, направились к курятнику. Пожалуй, им было что обсудить, но ни один не знал, с чего начать. Только когда в ноздри ударил запах сена, помета и слежавшихся перьев, Гермиона робко подала голос: — Этот серый. Он… был похож на оживший труп, на инфернала. Но почему тогда он на стороне Ордена? Гарри промолчал, пытаясь вспомнить мельчайшие подробности подслушанного разговора. В нем было одно слово, которое никак не вязалось со всеми прочими. «Совет». Он думал обо всем этом, даже когда засыпал под храп Рона на соседней кровати. Но вскоре мысли вытеснило радостное, вполне безмятежное и оставшееся с первого курса предвкушение: завтра, уже завтра они отправятся в Косой Переулок за школьными принадлежностями. Именно эта прогулка неизменно знаменует начало учебного года в волшебной школе. Года не всегда легкого, но неизменно замечательного. И более чем долгожданного.Глава 1. На крыше
17 августа 2014 г. в 22:19
Лето, проведенное в доме № 4 на Тисовой Улице, делает менее ужасным только возможность прожить хотя бы последние его деньки в Норе. И Гарри повезло: эскорт из четырех очень мрачных и не очень разговорчивых мракоборцев в один прекрасный день заявился к Дурслям в дом со вполне определенными целями. О неожиданных гостях сообщил не звонок, а грохот разбивающейся посуды и басовитый визг Дадли. Высунув из комнаты голову, Гарри успел заметить только, как кузен, по привычке прижимая руки к собственному заду, пулей несется на второй этаж.
Сбор чемодана отнял от силы пятнадцать минут, попытки загнать Хэдвиг в клетку — еще десять. И уже через полчаса дядя Вернон с грохотом захлопнул за счастливым Гарри и чуть менее счастливыми мракоборцами дверь.
Путешествие до Норы омрачила только одна вещь: мракоборцы упорно не отвечали на вопросы. Вполне возможно, они даже были немыми от природы, либо же на них наложили какие-то чары: тишина была чересчур гробовой. Так или иначе, узнать что-либо о Темном Лорде не удалось, и Гарри честно поддержал общее молчание.
Спустя уже два часа, когда абсолютно пустой «Ночной Рыцарь» выплюнул у дома Уизли своих единственных пассажиров, Гарри оказался в крепких объятьях Гермионы и в чуть менее крепких, братских объятьях Рона. Собственно говоря, объятья сменяли друг друга целый вечер: в Норе оказалась вся семья. Правда, разговоров о происходящем было мало. Даже мистер Уизли после короткого вздоха ограничился нейтральным: «Никаких перемен, Гарри. Мы ждем. И он тоже».
Следующий день выдался спокойным. Солнце лениво освещало крышу, на которой трое друзей расположились погреться. Гарри изучал список нужных колдовских предметов и книг для курса, Рон жевал какую-то соломинку и считал ворон, а Гермиона читала «Ежедневный пророк». Судя по хмурому виду, она искала там вполне определенные новости, но постепенно лицо прояснилось. Она уже, видимо, привыкла считать отсутствие новостей очень хорошей новостью, Гарри ее понимал.
Дальше первых двух страниц она листала газету рассеянно, ненадолго останавливаясь где-то глазами, как вдруг буквально подскочила. Ее пышная каштановая грива, словно бы ставшая за лето еще более густой, взметнулась на ветру.
— Вот это да! — возбужденный голос Гермионы нарушил сонную тишину, заставив Гарри оторваться от списка, а Рона выплюнуть свою соломинку. — Смотрите!
Она шлепнула газету на черепицу. Гарри проследил за пальцем, замершим на совсем небольшой заметке. К ней не прилагалось даже фотографий, и странно, что она могла чем-то заинтересовать, тем более что смысл заголовка был малопонятен — судя по озадаченному виду Рона, не только для Гарри.
ТУРНИР ШАМАНОВ В ТАЙНОЙ ДЕРЕВНЕ СОРВАН
Как уже упоминалось в номере от 12.04, закрытое сообщество снова напоминает о себе. Впервые за последние пятьсот лет проведено серьезное соревнование, известное в узком кругу как Турнир Шаманов. Мы можем опираться лишь на мало подкрепленные факты, но точно известно одно: мероприятие, растянувшееся на несколько месяцев, прошло кровопролитно и напряженно и не достигло финала. Как и большинство крупных состязаний, даже таких локальных, как печально известный «Турнир Трёх Волшебников», оно не обошлось без пострадавших и погибших.
По непроверенным данным, в Турнире принимал участие некий сильный шаман, разделяющий радикальные политические взгляды Того-Кого-Нельзя-Называть. Подробности о его личности не удалось выяснить из-за агрессивной позиции организации, именующей себя Советом Патчей.
Обо всех свежих новостях по этой теме наши читатели узнают первыми! Следите за газетой!