Одна война

      Дни ползли неторопливо, и Йо, в последний год привыкшему к постоянной погоне за ускользающими минутами, очень нравился этот размеренный темп жизни: праздно проводить вечера за болтовней, книгами и шахматами, высыпаться, есть только вкусности и, в целом, ни к чему себя не принуждать, ну разве что к урокам.       Несколько дней он осваивался, привыкал, запоминал сложное переплетение хогвартских коридоров и расположение аудиторий. Знакомился с преподавателями и однокурсниками. Постепенно понимал, что, как и на турнире шаманов, в школе есть «свои» и «чужие», которых не стоит путать. А также — что большинство чужих обитает на змеином факультете. Такие, как самодовольный Драко Малфой, всегда окруженный сворой подпевал.       Из преподавателей Йо чаще, чем остальными, пугали Северусом Снейпом. А ведь на завтраке этот грязноволосый носатый субъект не казался таким уж страшным. Отталкивающим — да, но не жутким. Впрочем, еще в первую неделю, когда Йо случайно налетел на него в коридоре и за это у Гриффиндора отняли десять очков, Асакура начал догадываться, почему при виде Снейпа Рон Уизли тихонько скрипит зубами, а Гарри Поттер поджимает губы.       Правда, через три дня после начала занятий таинственный профессор куда-то исчез — как объяснила декан, тоже «по семейным обстоятельствам». Пары, отведенные на Зельеварение, отдавались под другие предметы.       Наконец, на второй неделе, — Йо запомнил этот день, потому что тогда же впервые заметил на пальце у директора Дамблдора весьма необычное кольцо с серым камнем — Снейп вернулся. В тот же день состоялось и первое для шаманов занятие с ним.       Ребята наконец смогли увидеть уже знакомое по рассказам холодное подземелье, а также ощутить на себе всё неизмеримое обаяние декана Слизерина. Выглядел он довольно потрепанным — на руке и шее Йо даже заметил две глубоких длинных раны. И что там у него за семейные обстоятельства? Противная жена?       — Сегодня, — без приветствия, а также не распространяясь по поводу предстоящих экзаменов, заговорил Снейп, — вы приметесь за работу, которая в общей сложности займет у вас около четырех недель. Те, кто справится с нею… — презрительный взгляд исподлобья упал на сжавшегося Нэвилла Лонгботтома, — если такие будут… могут рассчитывать на то, что сдадут СОВ. Потому что в зелье, которое я позволю вам попытаться приготовить, входит двести девятнадцать ингредиентов, которые необходимо добавлять в строго определенное время и со строго определенными интервалами. Погрешность не более пятнадцати секунд.       Гриффиндорцы и слизеринцы подавленно молчали. Кажется, даже Малфоя проняло, хотя, возможно, он просто задумался об очередной планируемой гадости.       — Итак, — Снейп плавно махнул палочкой, и под всеми котлами одновременно вспыхнуло пламя, — Монжизарский Эликсир. Кто знает, в чем его особенности? Мистер Поттер?       — Мне кажется, это… защитное зелье, — попробовал вспомнить Гарри.       Профессор скривился:       — Защитное… зелье. Минус…       — Профессор, но Гарри сказал правильно, — вступилась Гермиона. — Монжизарский Эликсир, если принять его, делает волшебника неуязвимым для любой магии, кроме смертоносного проклятья. Даже Круциатус…       — Минус пять очков Гриффиндору за несдержанность, Грейнджер, — отрезал Снейп. — Вы даже не подняли руку, хотя это обычная для вас поза. Так или иначе, вы правы. Монжизарский Эликсир, правильно приготовленный, дает именно такой эффект. Кто знает, почему же тогда он широко не применяется?       Рэн, от скуки успевший выучить за месяц почти всю программу, поднял руку. Профессор Снейп посмотрел на него с удивлением. Темные глаза встретились с желтыми, губы, в первый момент поджавшиеся, изобразили внезапное подобие улыбки:       — Что ж. Попробуйте, мистер Тао. Интересно, чему учат мои коллеги с континента.       — Монжизарский Эликсир разрушает волшебника изнутри. Разрушение прямо пропорционально «заглушенной» магии. Для примера: Круцио, принятое больше трех или четырех раз, лишает полутора литров крови. После десятого раза он разъедает желудочек сердца. Эликсир действует не более сорока минут и может приниматься повторно только спустя две недели. Правильно приготовленный, он имеет медовый цвет и дает золотое марево.       Снейп был явно впечатлен, а Гермиона — немного задета. Вздохнув, преподаватель Зельеварения кивнул:       — Пять очков Гриффиндору. Всё верно, мистер Тао. Приятно видеть столь глубокий подход и умение приводить верные примеры. А сейчас всем посмотреть на грифельную доску и переписать ингредиенты. В правильной последовательности. Дополнения и комментарии к временным интервалам — тоже. Нужная температура будет достигнута как раз, когда вы закончите.       По классу пролетел страдальческий стон.       — Мы даже занимаемся в той отдельной аудитории! — возмущался уже потом Рон. — Самой глубоко закопанной! Как узники!       — Это чтобы наши котлы могли оставаться там нетронутыми, — объяснила Гермиона. Она наверняка уже оценила масштаб предстоящей работы. И у нее сияло лицо.       — А где гарантия, что Снейп туда не плюнет и не сделает чего-нибудь еще? — возмутился Уизли.       Гермиона вздохнула с видом безграничного терпения:       — Он преподаватель, Рон. Это твоя гарантия.       Гарри и Рон фыркнули хором. Даже Йо в глубине души готов был с ними согласиться. До чего же сомнительный тип этот Снейп…       Зато второй половине дня, начинавшейся после всех занятий, предстояло быть более приятной. Темнокожая семикурсница Анжелина Джонсон и Гарри Поттер, на которого свалились теперь обязанности помощника капитана, проводили отбор в команду по квиддичу. Йо, никогда раньше не наблюдавший, как в это играют, с удовольствием исполнил свое обещание — пошел болеть за Рона. Рэн Тао, поворчав и поссылавшись на домашнюю работу, тоже пошел — правда, решающим фактором стало, наверно, не свободное время, а то, что поддерживать брата идет Джинни Уизли.       И вот, на протяжении нескольких часов Йо наблюдал одно из самых увлекательных зрелищ в своей жизни — командную игру, отважные броски и невероятные приемы воздушного полета. То, как увлеченно сражался каждый из членов команды, равно как и все претенденты на свободное место, не могло не захватить. У Йо уже затекла шея, а он все продолжал следить за яркими стремительными точками.       Невольно в голову пришли очень странные мысли. Всё это могло бы быть его. В большей степени, чем сейчас. Он мог получить сову с письмом и от удивления выронить его на пол. Мог в одиннадцать, а не в сейчас впервые сесть в Хогвартс-экспресс и объедаться сладостями с Рэном, Трэем и Джоко, а также с Гарри и Роном. Мог тогда же впервые подплыть к школе на лодке, а Шляпа могла свалиться ему на нос. Он мечтал бы попасть в команду по квиддичу и заработать пятьдесят очков для своего факультета. Эта странная, чужая школа умела удивительно привязывать к себе.       — Ты что-то задумался, Йо.       Амидамару снова находился очень близко. Почти дышал в шею. Желание увидеть его прямо сейчас и рассказать о непрожитой жизни, которая только что выдумалась, было сильным, но Йо только улыбнулся и поднял большой палец:       — Ерунда. Классно летают.       В воздух взмыл Рон. Йо еще больше понизил голос:       — Слушай, дружище. Он волнуется. Давай, лети к нему. Если у него что-то совсем не будет получаться, помоги ему.       — Это не совсем честно, Йо... — голос Амидамару зазвучал строго: проснулась самурайская честь. Йо поспешил уточнить:       — Я же не говорю жульничать. Если он окажется совсем неудачником и в команду ему лучше не попадать, конечно же, не помогай. Ты ведь умеешь разбираться в людях, сам все поймешь. Йо подумал и добавил пожалобнее: — Пожа-алуйста! Ну мне бы ты помог же?       Амидамару тихонько хмыкнул, в последний раз коснулся дыханием и смехом мочки уха Йо и, не возражая, скользнул вверх, к кольцам. Йо, радуясь, что грустные мысли отступили, продолжил наблюдать.       Рону и не понадобилась помощь — Йо почувствовал только, как один раз Амидамару не дал ему свалиться с метлы в попытке взять особенно закрученный бросок квоффла. В остальном друг Гарри справился сам.       — Не мы одни морили себя тренировками, — Асакура улыбнулся. — Уизли молодец.       Рэн, помедлив, кивнул. Он смотрел на Джинни с хорошо узнаваемым заинтересованным недоумением — тем, что часто заменяло ему симпатию. Девушка сидела несколькими скамьями ниже, ветер трепал ее длинные волосы и концы ало-золотого шарфа. Кстати, она сейчас была одна. Никаких посторонних парней со старших курсов, частенько развлекающих ее шуточками и болтовней.       — Подойди к ней, — безмятежно посоветовал Йо, снова поднимая подбородок. — И пригласи в этот, как его… Хогсмид. Гарри говорил, это классное место.       — Еще чего, — процедил сквозь зубы Рэн. — Да и не пойду я ни в какую деревню. А она… Она какая-то ненормальная. Похожа на Анну, такая же упертая!       — Ха-ха!       Йо смеялся, а про себя думал о том, что написал Анне всего одно письмо за это время. И писать снова настроения не было. Потому что почти весь полученный ответ сводился к «Ты не забросил тренировки, Йо?». А это было не совсем то, что ему хотелось сейчас читать. Особенно не будучи уверенным, что однажды Турнир Шаманов продолжится.              ***       Вечером Йо и Рэн нашли наконец возможность поболтать нормально с Фаустом и Рио. Правда, времени оказалось удивительно мало: оба тонули в непроверенных домашних работах и планах занятий. Они тоже столкнулись со своими, пусть и рутинными, но суровыми испытаниями, которые проходили с переменным успехом. Круги под глазами Фауста стали вдвое больше, чем раньше, а Рио на чем свет стоит ругал какие-то министерские рекомендации по хранению в шкафу боггартов.       Разговор, в основном, свёлся к собиранию и обсуждению подозрительных происшествий в школе. Йо и Рэн рассказали про Чёрную Метку, потом Рэн добавил про то, что видел, кажется, какого-то великого духа. Фауст сообщил, что засек недалеко от Запретного Леса каких-то тварей в темных плащах, но твари скрылись быстрее, чем он смог понять, что это. У Рио особых новостей не было, кроме «Я просто не знаю, в какую из девушек мне влюбиться. А может, профессор МакГонагалл?»       Хао не заявлял о себе. Правда, пару раз, сквозь сон, Йо казалось, что Дух Огня недалеко, совсем недалеко. Но ощущение быстро исчезало, и Йо сомневался в его правильности.       В газетах, которые шаманы внимательно читали, продолжали появляться сообщения о пропадающих волшебниках и несколько — о массовой гибели людей. Имени организатора не называлось.       После короткой встречи с друзьями Рэн умчался на вечернюю тренировку с Басоном. По утрам Йо иногда составлял ему компанию, но сейчас настроения оттачивать боевые навыки не ощущал. Чем больше шло времени — тем дальше казалась деревня шаманов и все, что могло в ней произойти. Может, оно и к лучшему?..       Асакура отправился бесцельно бродить по коридорам. В этой школе ему было интересно абсолютно все — гобелены, рыцарские доспехи, даже полузатертые рисунки на древних камнях. Эти рисунки сохранились, в основном, ближе к подземельям. Один особенно понравился Йо: колдун с палочкой в руке, а над его головой — нечеткий силуэт. Если бы волшебники могли быть и шаманами…       Йо не так уж трудно давалась магия. Всего-то и надо — направить фуриеку в кусок дерева и сосредоточиться на нужном действии. Ударить, приманить, превратить что-то во что-то еще. Сложные и ненужные шаманам слова запоминались довольно легко, почти играючи. Порой Асакуре казалось, что он уже не сможет, например, сражаться, не выкрикивая «Редукто!» или «Протего!». Учиться было интересно. И это затягивало.       Побродив немного ближе к подземельям, Йо поднялся обратно наверх, где стало теплее. По коридорам уже почти никто не ходил. Мир и тишина царили во всех этих вековых стенах. Четверо Великих когда-то основали очень уютный дом. Жаль, что они ушли.       Выход на широкий, но относительно незаметный с улицы зубчатый балкончик привлек внимание Йо. С силой толкнув тяжелую дверь, а потом прикрыв ее за собой, он оказался в плену у вечернего промозглого ветра. В носу защипало, а наушники едва не сорвало с головы. Йо придержал их, выбирая место, где дуло бы не так сильно. Но его освободили от этой необходимости: возникшая рядом широкая фигура была плотной, осязаемой, даже теплой. Ветер как будто исчез.       Йо поднял голову и посмотрел Амидамару в лицо:       — Ой, вот спасибо…       — Ты не простудишься? — с тревогой поинтересовался хранитель.       Йо заставили снова улыбнуться заботливые интонации, сопровождаемые тревожным нахмуриванием бровей. Он мотнул головой:       — Неа. Ты что, забыл, как Анна поливала меня водой со льдом каждое утро?       — Забудешь такое!       Они оба тихо засмеялись. Амидамару наклонился, опуская руку Йо на плечо:       — Как ты?       — Хорошо, — понимая, что отчета требуют обо всем, заговорил Асакура. — Друзья. Тепло. Можно делать почти что хочу. Только Рио и Фауст какие-то совсем взрослые, я раньше не так замечал, что они взрослые. Ну и вот, ещё Рэн влюбился.       — Я заметил. — Амидамару ненадолго обратил взгляд Йо за спину — с явным опасением, что дверь на балкон откроют. — А ты? Никто не нравится? Госпожа Анна наверняка этого опасается.       Какой ты глупый. Умный, но глупый.       Мысль была слабой, едва мелькнула. Йо сделал медленный шаг навстречу и крепко обнял своего хранителя за пояс, утыкаясь лицом ему в грудь. Надолго замирая и глухо шепча:       — Я уже так давно этого не делал. Можно?       Ответные объятья сомкнулись на его спине. Без слов.       — Мне этого не хватало. Это единственное, что в этой школе мне не нравится. Ты всегда прячешься.       — Но я всегда здесь, Йо.       — Все равно.       Амидамару тихо вздохнул. Они простояли так довольно долго, но наконец над ухом Асакуры снова прошелестел невесомый голос:       — Давай. Возвращайся. Тебя поймает Филч, а я не смогу помочь тебе мыть туалеты.       Снова Йо с усилием выдавил смешок.       *       Он уже шел по коридору, когда почувствовал слабое, едва уловимое присутствие Великого Духа. Мыслеобраз вспыхнул мгновенно. Женщина. В желтом одеянии. Миловидная и пухлая, из тех, что всегда готовы всех кормить и обогревать. Асакура видел ее размыто и не понимал, в чем ее сила… но он пошел за ней. По коридорам, петляя, то вверх, то вниз.       Она привела его в Большой Зал и там пропала, будто ее не было. Некоторое время Йо тупо смотрел на длинные пустые столы, казавшиеся в темноте остовами кораблей. Потом поднял взгляд в небо. Удивительное, зачарованное, глубокое небо. Интересно, а что за ним? Штукатурка что ли?       Прыснув от этой прозаичной мысли, Йо побрел из зала прочь. Уже недалеко от своего коридора, вывернув из-за угла, он заметил две идущих впереди тени. Они остановились, Асакура тоже. Замерев за рыцарскими латами, он прислушался.       — Давай я их понесу, Гермиона.       Гарри — а это был он — отнимал у подруги стопку тяжелых книг. Она упрямилась. Наконец, сдавшись, благодарно кивнула:       — Ох, спасибо. Я падаю с ног.       — Неудивительно. Ты слишком много занимаешься.       — Не больше, чем раньше.       — Ну… ты всегда слишком много занималась, но я не всегда это говорил.       Гермиона засмеялась искренне, без сарказма. Она смотрела на Гарри открыто и мягко, так, как на Йо никогда не смотрела Анна. Он тихо вздохнул и продолжил слушать.       — И эту тоже давай. — Гарри отвоевал последнюю книжку.       — И почему Рон так не делает.       — А ты его просила? — Гарри поправил очки со смущенным видом. — Ты знаешь… всегда лучше попросить.       — Вот только тебя просить почему-то не приходится, — поднявшись на носки, Гермиона поцеловала Гарри в щёку. — Спасибо. За всё. Эй, что за… Акцио, подслушивающий!       Под вопль пораженного Гарри: «Ты что, умеешь применять Манящие Чары к людям?» что-то мягко схватило Йо за шиворот. Через полминуты он, красный от смущения и на всякий случай улыбающийся, стоял перед двумя старостами своего факультета:       — А я… это… заблудился.       — Ученикам нельзя так поздно гулять по коридорам! — насупилась Гермиона. Она явно включила прием, который Йо по фильмам знал как «плохой полицейский».       — Да ладно тебе, Йо просто еще не совсем ориентируется, — возразил «хороший полицейский» Гарри.       — Сколько там очков мы должны с него снять?       — Ребята! — Йо всплеснул руками. — Ну не надо! Вы же меня и проводите сейчас. И я вас провожу. Мы же…       …друзья? Он пока не уверен был, что эти слова примут. Никогда еще ему не было так трудно. Но «плохой полицейский» неожиданно смягчился:       — Ну ладно. Только потому, что ты наш друг. Пошли.                     *       В большой гостиной у огня сидела женщина с тяжелыми, длинными чёрными волосами. Такими же тяжелыми были веки, и сам взгляд темных глаз, и даже чувственные, красиво очерченные губы. Хао Асакура усмехнулся: а ещё Беллатрикс Лестрейндж очень шла ненависть. Гнев. С трудом сдержанное в последнюю секунду желание выхватить бесполезную в такой схватке палочку и попытаться…       ― Здравствуй, Белла. Мне нужен твой хозяин.       Женщину передёрнуло от сокращения имени, но она приняла его: слишком часто вспышки ответной злобы не приводили ни к чему. Беллатрикс Лестрейндж поднялась на ноги, оправляя одеяние.       ― Наш хозяин, Хао, — почти сладко поправила она.       Чтобы выразить свое отношение к этой попытке указать на место, Асакуре достаточно было приподнять бровь и слабо ухмыльнуться. Это не осталось незамеченным: кулаки Пожирательницы Смерти сжались.       Ее можно было понять: она хотела убедить хотя бы себя в том, что в шамане, появившемся однажды непонятно откуда и обеспечившем это недоступное для мракоборцев укрытие, не видят ничего особенного. Ничего, что выделяло бы его из десятков верных людей, что давало бы повод так себя вести. Но… ее раз за разом заставляли в этом сомневаться. А Беллатрикс Лестрейндж ненавидела сомневаться. И каждый раз она злилась.       ― Зачем ты явился? Темный Лорд не звал тебя!       Она хмурилась, медленно подходя, скользя по Хао своим внимательным полубезумным взглядом. Движения благородной шлюхи из очень опасной породы. Его в какой-то из жизней любимой породы. Хао улыбнулся шире, невольно вообразив, что сделал бы с ней, не будь у него сейчас других планов, и тут же спрятав этот мелькнувший образ прочь. Впрочем, легилименция у Беллатрикс была намного слабее, чем у Тома. А Хао в принципе не боялся легилименции: мысли его были сейчас пусты и заполнены только уличным дождем, он умел утаивать их вполне надежно.       ― Тебе это неизвестно, Белла, — мягко откликнулся Хао и поправил волосы. — Если твой хозяин зовёт меня, он едва ли тебя предупреждает. Не правда ли?       Ее ярость стала почти осязаемой. Идеальная, любимая концентрация ярости, которой можно насладиться, как хорошим вином, например. Хао, чувствуя это, поднял руку:       ― Пожмешь, как подобает соратнице? Или я могу поцеловать твою. Иди же сюда, я так соскучился по нашему общему дому и по тебе тоже!       Кисть окуталась пламенем. Хао рассмеялся, видя, как Беллатрикс в замешательстве смотрит на вроде бы полыхающую, но не обугливающуюся кожу.       ― Так я и думал, ― Хао вздохнул с напускной печалью. — Ты не рада мне. Что ж, в таком случае делай то, что во все времена подобало делать правильно воспитанной женщине. Иди за хозяином и не лезь в дела мужчин.       ― Ты так не проживешь долго, Хао.       Она говорила неожиданно спокойно. Интересно, чего ей это стоило — так быстро обуздать собственный нрав? Даже у Йо не получалось. Хао склонил голову, не разрывая поединок взглядов. Беллатрикс улыбнулась и продолжила:       ― Ты берешь на себя слишком много. Ты ничего не знаешь о моем господине и о том, что нужно сделать, чтобы заслужить его милость. Я не знаю, правда ли то, о чем болтает Люциус, будто ты старше Салазара Слизерина, но… ― она снова пошла вперед, приблизилась вплотную и коснулась его плеча, ― это не спасет тебя. Тебя ничего не спасет в минуту твоей слабости. А она будет, я ее дождусь. Мы дождемся.       Сказав все это, она жестом доброй тетушки потрепала Хао по волосам и вышла прочь.       Он остался стоять неподвижно. Пожалуй, угрозы Беллатрикс можно было бы даже счесть серьезными и внушающими опасение. Но последняя наивная фраза свела весь вроде бы неплохой спектакль к убогому финалу. Хао прошел к камину, сел и стал ждать. За спиной он услышал негромкий шелестящий звук и, невольно опять улыбаясь, протянул руку. Мысли были по-прежнему заполнены бушующей стихией. Но в них постепенно появлялось кое-что другое.              *       За окном стучал дождь. Хао Асакура сидел спиной, у огня, и гладил прильнувшую к нему Нагайну.       — Ты моя хорошая…       В первый момент эта картина полного умиротворения привела Тома Реддла в ярость — его друг, его слуга, его любимая убийца льнёт к чертовому шаману! Но первый момент прошел, оставив после себя разрушенную, частично сожженную мебель в комнате и обожженную руку. Хао, заставив Духа Огня исчезнуть и вытерев кровь с разбитых губ, равнодушно вернулся на свое место, к недоумевающей от происходящего змее.       Теперь мальчишка снова сидел с самым безмятежным видом. Даже, кажется, не особенно обиделся или удивился. На фоне пылающего, дикого каминного пламени он казался не более чем тенью. Темный Лорд подошёл ближе. Хао чуть повернул к нему голову, длинная прямая прядь мягко упала за плечо:       — Тебе не стоит часто меня звать, особенно ближе к ночи. Это отнимает мои силы. Меня могут хватиться. К тому же я не принял зелье.       — Я тебя не звал, — отрезал волшебник. — Как видишь, я не особо рад твоему своеволию.       — Вот как? — Хао грациозно развернулся теперь уже почти всем корпусом, — почему тогда ты думал обо мне? Я не владею этой вашей способностью, но я это почувствовал. Ты думал обо мне.       — Как ты это ощущаешь?       — А разве не должны это ощущать союзники? — все та же безмятежная улыбка на губах, все тот же обволакивающий взгляд снизу вверх. И пальцы, ласкающие чешую блаженно шипящей змеи. — К тому же можешь считать, что я даже по тебе скучал. Знаешь, за короткое время я привык к твоему обществу. А ты согласился услать меня в такую даль.       — Чушь. Я не…       — Что тебе нужно? У меня мало времени, — властно перебил его Хао.       Слова проклятья упорно просились на язык. Но возможности затевать новую ссору не было. Сил тоже. И Темный Лорд коротко потребовал:       — Рассказывай, что там. Как ты перенесся?       — Аппарация все еще запрещена, как мне сказали. Меня перенес Дух Огня.       — Он сможет доставить с тобой кого-то еще, когда…       Хао бросил короткий взгляд на огонь:       — Сейчас — нет. Но я найду способ постепенно расшатать эту защиту. И тогда не только мой дух сможет перенести вас, но и сами вы сможете попасть туда. Просто это…       — Ты действуешь слишком медленно, — не церемонясь, Волдеморт схватился за воротник шамана и попытался подтянуть его поближе. Ткань затрещала, но ответом был лишь презрительный взгляд:       — Прошло две недели, Том, — коротко откликнулся Хао. Рука, накрывшая кисть волшебника, обжигала, как пламя, а может, и была пламенем. — Великие события не совершаются так быстро. Не повторяй ошибок глупых людишек. Умей ждать.       Подчиняясь, внутренне рыча от ярости, он разжал пальцы.       — Альбус Дамблдор тоже не сидит на месте. Он узнал одну мою тайну, которая пока в безопасности, но может однажды повредить.       — Ты откроешь ее мне?       Шаман говорил, казалось бы, равнодушно. Но Темный Лорд понимал, что от ответа зависит немало. Хао Асакура был не из тех, кто потерпит недовери, по крайней мере, явно показанное. С ним нужно было играть. Поэтому, чуть склонив голову, волшебник кивнул:       — Если она будет влиять на происходящее. А я сразу это пойму. А что касается нашего плана? Ты почувствовал?..       — В первый вечер — всех, но ненадолго, — ответил Асакура. — И один раз — того, чьим прижизненным хранителем был Великий Золотой Лев.       — Годрик Гриффиндор, — коротко, сквозь зубы, процедил Том Реддл. — А прочих?       — Пока нет. Но я их не упущу.       — Славно… а Поттер?       — Есть мысли. Я уже знаю, как поселить панику в его сердце. У него… — Хао презрительно скривил красивые тонкие губы, — та же слабость, что и у моего дурака-братца. Отними друзей — и раздавишь одним пальцем. Есть что-то еще, что ты хотел бы мне сказать?       — Будь осторожен, не раскрой себя. Ведь ты не привык…       — Я привык и даже исполняю обязанности старосты, Том, — улыбнулся Хао и, сделав свой голос по-детски тонким, сообщил: — Я хочу, чтобы ты мной гордился!       Слова сопровождались глупым морганием. Волдеморт поморщился. С этим существом просто невозможно было разговаривать нормально. Казалось, Асакура вообще ничего не принимал всерьез и существовал в каком-то отдельном своем мире. И утягивал в этот мир всё вокруг. Уже утянул даже змею. Как бы не утянул и самого ее хозяина. Темный Лорд, испустив тяжелый вздох, сел у огня — по другую сторону от Нагайны. Хао улыбнулся:       — Если серьёзно, то я рад вернуться даже ненадолго. Тут лучше, чем в дурацкой школе. Меньше людей. Меньше радости и прочей дряни. Ты понял бы меня, если бы…       Он хорошо помнил свои годы в этой школе. И не все, далеко не все воспоминания были плохими.       — Нет, я едва ли тебя пойму.       Хао снова посмотрел на огонь. Лицо приняло непроницаемое выражение. Пальцы снова провели по гладкой чешуе неподвижной змеи:       — Пожалуй, ты прав, я иногда забываю, кто тебя вырастил. Но моей радости это не отменяет.       Они молчали около минуты. Темный Лорд не совсем понимал, почему все еще не приказывает немедленно возвращаться. Впрочем, он уже почти запомнил, что приказывать или не приказывать что-либо Хао бессмысленно. Особенно когда у него есть силы. А сейчас они были.       — Почему она полюбила тебя? — взглядом Реддл указал на змею. — Она привязана только ко мне.       — Она умна, но она лишь часть мира природы, — Асакура наклонил голову. — Природа видит во мне друга, она знает, какие цели я преследую. И кое-кому… — угол губ дернулся вверх, — стоило бы у нее поучиться.       — Что ты хочешь этим сказать?       — Ничего, чего ты бы не понял, Том. До встречи. Скоро жди от меня еще один сюрприз.       Волдеморт ничего не успел сказать на это: шаман исчез во вспышке пламени. Нагайна недоуменно и разочарованно дернула хвостом и, подумав, положила голову на колени своему хозяину. Настоящему. Единственному.       — Так-то лучше, — пробормотал он на парселтанге. Но это мало его успокоило.