Одна война

      Рио присел на край койки Йо и неуверенно протянул ему большую шоколадку, вторую такую же отдал Рэну.       — В книгах, которые я читаю, написано, что после встреч с дементорами надо съесть сладкого.       С этими словами он деловито впился зубами в третью плитку — чуть поменьше, зато с орехами. Но Рэн и Йо не спешили присоединяться к своему другу, а ныне преподавателю.        Фауст, Элиза и мадам Помфри за перегородкой лечили пострадавших во время нападения дементоров, а заодно и покалечившихся игроков. Трое шаманов же держали нечто вроде совета, напоминавшего скорее подсчет потерь после большой неудачной битвы.       — И как я мог так опозориться?! — Рэн Тао сжимал кулаки. — Почти победил Хао и спасовал перед какими-то летучими тряпками! Но я готов поклясться, мне показалось, что Басон ушел! Совсем ушел от меня!       — Амидамару тоже… — глухо сказал Йо.       Сейчас он снова чувствовал присутствие хранителя рядом. Это успокаивало, возвращало силы. Но Амидамару почти не говорил, видимо, придавленный виной за то, что не защитил. Хотя его вина едва ли была. Йо был виноват сам.       — А еще я видел… — голос Тао неожиданно дрогнул. — Очень много. Как убивали мою семью… как дядя чуть не стер в порошок вас с Рио и Трэем. Как… как убили когда-то давно Басона и как сам я издевался над ним. Это было так по-настоящему, как в путешествии в память Пяти Вождей. Я прожил это. И это было… — Рэн закусил губу, но закончил: — очень, очень страшно.       Но долго держаться в таком состоянии друг не мог. Требовательно повернувшись к Рио, он спросил:       — Как ты сумел? Твое фуриёку не выше нашего, я же помню! Да даже Фауст не справился, как я слышал, Элиза пропала у всех на глазах, и ему с трудом удалось выставить это спонтанно удавшейся трансгрессией!       Рио отгрыз еще кусок от шоколадки и завернул остатки в фольгу. Задумчиво жуя, он смотрел на носки своих смешных остроносых ботинок. Прическа у него до сих пор висела патлами, а лицо так и осталось серым. Наконец он заговорил:       — Я читал об этом еще когда мы собирались ехать. Дементоры будят у волшебников самые дурные воспоминания. У шаманов же они будят еще и память хранителей. Мы видим два потока воспоминаний сразу. Контроль над духом… он в принципе невозможен, если рядом дементор. Я тоже видел очень много, когда эти твари появились, Рэн, но… — угол рта дернулся в попытке изобразить улыбку, — у меня не так много скверных воспоминаний, как у вас троих, да и у Токагеру тоже. Но даже несмотря на это, Токагеру я потерял сразу, как только они появились. Я призвал Ямата-но ароти потому, что он не человек, дементоры над ним не властны. И смог обратить его в заклятье патронуса. Но перед этим из меня будто заживо выдирали душу.       — Я пытался повторять твое заклинание, — глухо сказал Рэн. — Но у меня не получилось. Как оно работает?       — Думаешь о самом счастливом воспоминании. И вызываешь.       — Но мы ведь этого не можем, потому что магические слова не имеют для нас значения, — возразил Йо. — Мы колдуем, прося духа сделать то-то и то-то. Например, атаковать или что-то принести.       — Верно, господин Йо. Именно так. И именно поэтому заклинание патронуса мы применять, наверно, не можем. По крайней мере, те, чьи хранители — люди. С памятью.       — Но ты-то смог! — вскипел Рэн. — Колись! Что же ты приказал этой змеюке?       Рио опять задумался. Потом улыбнулся.       — Очень простую вещь. Защитить моих учеников.              *       Мадам Помфри очень старалась удержать Йо и Рэна хотя бы на ночь, но они отказались и под недовольное ворчание покинули Больничное Крыло. В коридорах было тихо и пусто, не витали даже призраки. Каждый шаг гулко отдавался в сводах и в голове. Йо неосознанно морщился от боли. Стыд всё ещё жёг его.       — С завтрашнего дня мы снова тренируемся каждый день, Рэн.       — Я и так тренируюсь почти каждый день, — парировал Тао. — Но я рад, что ты пришел к этому. А то я начал думать, не написать ли Анне, что ты ленишься.       Они засмеялись, но смех был не особенно веселым. Йо качнул головой.       — Я сам стараюсь почаще писать ей. Хотя…       — …хотя не так просто подобрать слова, да? — Рэн посмотрел на него в упор. — Йо, а скажи, ты по ней вообще скучаешь?       — Скучаю, — коротко отозвался Асакура.       …Просто как-то не так, это скучание иногда слишком похоже на глоток свежего воздуха.       Рэн, видимо, что-то понял, потому что переменил тему и тихо спросил:       — Фауст не говорил, Элиза видела того, кто напал на Гарри?       — Нет, не видела. Она описала существо как что-то вроде бы похожее на Духа Огня, но не совсем. Шамана поблизости не было.       — Он ведь может менять стихии, помнишь? Когда один из икс-судей сжег кислород в защитной сфере, Хао переключился с огня на землю или воду…       Мысли о том, кто звал его братом, разбудили затаившуюся было тревогу. Йо коротко подтвердил:       — Помню. Но Хао поблизости не было. Разве что он управлял духом с большого расстояния?       — Сидя на метле, из-за облаков, — фыркнул Тао.       Они оба представили Хао на метле и невольно прыснули. Йо назвал пароль, портрет Полной Дамы отъехал в сторону, шаманы вступили в общую гостиную. Здесь царила почти полная тишина, а если кто-то и говорил, то слова невозможно было разобрать. Ребят тепло поприветствовали, радуясь их возвращению, Рон Уизли позвал:       — Мы тут!       Все четверо расположились на диване у камина. Гермиона что-то читала, Гарри и Рон играли в живые шахматы, Джинни просто смотрела на огонь. Йо почувствовал, как при виде ее напрягся Рэн, но, когда девушка обернулась, на лице не отразилось ничего, кроме бесконечного облегчения:       — Вы в порядке… Как там у мадам Помфри?       — Полно побитых бедняг, — отозвался Йо, глядя на Гарри: у того тоже щека и нос были покрыты толстым слоем какой-то мази. — У тебя классный патронус, кстати. Я его видел, прежде чем…       — Спасибо, — Гарри смотрел на него с беспокойством. Некоторое время он, казалось, колебался, но потом продолжил говорить: — И знаешь, не переживай. Я когда раньше видел дементоров, тоже падал в обмороки, потому что вспоминал очень нехорошие вещи и не мог с собой справиться. Так что с этим все нормально, правда. Я год прозанимался, чтобы…       — Благодарю, мы тебя поняли, но мы быстрее научимся, — в своей обычной властной манере перебил Рэн. — Нам с Йо просто надо потренироваться.       Гарри нисколько не обиделся на эту резкость и взглядом не дал ничего сказать Рону. Он опять сосредоточился на игре, а Йо испытал угрызения совести. Улыбаясь, он присел рядом и твердо произнес:       — Правда, Гарри, спасибо большое. В следующий раз мы постараемся быть менее бесполезными, если такое случится.       — Мы никогда не были бесполезными, Йо, — глухо возразил Тао. — Или ты о чем-то забыл?       За день произошло очень много событий, но только эти слова почему-то наконец подняли волну глухого дикого раздражения, почти злобы. Тем не менее Йо не дал эмоциям отразиться на лице и испортить всем и без того скверный вечер. Во многом этому способствовало незримое прикосновение к плечу. Успокойся, Йо. Очень медленно он приподнял голову и с легкой улыбкой произнес:       — Нет, Рэн. Я ничего не забываю. Но также я не забываю и о том, что обстоятельства могут меняться и имеющихся сил может быть недостаточно. А ты этот урок помнишь?       Он чувствовал, что на них смотрят. Не только те, кто стал друзьями, вся гостиная. Мысленно он готов был к любому поступку Рэна, даже к попытке снова, как часто бывало раньше, вызвать его на драку или оскорбить. Но… Тао теперь тоже было кому успокоить. Джинни Уизли взяла его за запястье своей тонкой веснушчатой рукой.       — Перестань. Он говорит правильно.       И Рэн совершенно неожиданно потупился.       — Ладно. Извини меня. И ты, Гарри.       — Все дело в нервах, вот и все, — попыталась подвести черту Гермиона. — Нам надо отдохнуть.       События в школе так потрясли учеников, что никто уже не праздновал победу в матче и не расстраивался по поводу поражения. Только один человек отметил свой триумф так, как нужно.              *       Два Драко Малфоя смотрели друг на друга лишь секунду или две, а потом один растворился в малиновой вспышке. Уже через полминуты Дух Огня вернулся один, а потом сразу исчез. Ему явно трудно дался защитный барьер: Альбус Дамблдор со своей командой таких же дураков успел залатать защиту, еще не совсем, но всё же. Впрочем, сейчас Хао Асакуру это не беспокоило. Он вообще думал совсем о другом.       Шею оттягивал восьмиугольный медальон с небольшой змейкой на крышке. Ощущение было бы более чем неприятным для смертного или волшебника, шамана же оно заставляло только улыбаться. Значимая вещица. Любой, кто подчинялся Тому Реддлу не только ради выгоды, отдал бы за неё… впрочем, ни у кого из них не нашлось бы того, что стоит этого подарка.       Он не знал, но чувствовал, догадывался, что содержит в себе древнее украшение. И хорошо помнил сказанные на прощание слова.       — Не носи его слишком часто. Но тебе я сейчас доверяю больше, чем озеру мертвецов. Если ты попытаешься…       Впрочем, договаривать было не обязательно. Хао почти точно знал, что ему не придется использовать вещь во вред. Он не собирался искать остальные подобные, если где-то они вообще были. Медальон не был для него шансом в случае чего совершить предательство. Он нес совсем другое значение.       — О, здорово, Драко! — прогудел Винсент Кребб, качнув перевязанной рукой.       — Доброго вечера, — холодно бросил Хао и, не останавливаясь, под взглядами двух-трех девушек, прошел в свою спальню.       Драко Малфой, проигравший матч с Гриффиндором, имел сегодня право на неразговорчивость и плохое настроение. Ведь никто не знал о том, какой славный был у него день.              *       Йо не уснул, даже когда спальня погрузилась в тишину. Он все лежал и смотрел вверх, терзаемый отвратительными размышлениями. Они метались от Хао к Тёмному Лорду и дементорам, а особенно часто — к собственной ошибке. Может быть, дело в том, что он уже давно не проигрывал?       Йо все же попробовал задремать и почти сразу почувствовал то, на что даже не надеялся, — поглаживание по волосам. Медленное, осторожное, заставившее сразу открыть глаза. Амидамару сидел на постели рядом и молча, внимательно всматривался в запрокинутое лицо. Было ли это возможным… но он казался особенно бледным.       — Прости, что я не защитил тебя, Йо. Я видел…       Каждое слово давилось хранителю с видимой мукой. Асакура покачал головой, делая затрудненный вздох, потом улыбнулся, с таким же усилием.       — Это ты прости. Я… не хочу, чтобы от этого патронуса тебе было больно. Тебе ведь есть что вспомнить.       — Но мы его освоим, — голос хранителя звучал твердо. — Будем тренироваться столько, сколько нужно. Воспоминания не имеют значения, они только тень на воде.       Йо присел, высунул из-за полога руку, нашарил палочку и взял ее.       — Давай кое-что сделаем… Оглохните! Нокс максимус!       Палочка слабо засветилась голубым. Теперь шамана и его хранителя никто не мог услышать в течение ближайшего часа, а темнота в комнате стала особенно густой. После этого Асакура снова задернул полог и повернулся к Амидамару.       — Значит, завтра в шесть утра на тренировку? — на этот раз тот улыбнулся искренне.       — Именно так, — кивнул Йо.       С иллюзией исчезновения людей, вроде бы ставших родными, ему почему-то стало легче.       — Тогда тебе надо спать. Хочешь, я побуду с то…       Йо потянулся к нему и коснулся губами губ.       — Очень хочу.       С этими словами Асакура снова мягко откинулся назад. Амидамару склонился над ним, неотрывно всматриваясь, хмурясь, будто в каждую секунду ожидая требования исчезнуть. Конечно, хранитель считал этот поступок неразумным и никаким больше, но, кажется… он давно уже не мог противиться неразумным поступкам Йо.       Их губы опять соприкоснулись, а потом широкие ладони наконец скользнули по груди. Прикрывая глаза, Йо крепко обнял Амидамару, заставил прижаться ещё ближе. Это единение, так отнимающее силы в битве, сейчас казалось другим. Необходимым жизненно, частью дыхания, сердцебиения. Лишь одно из двух сердец стучало, но его хватало на двоих.       ...Ощущение холода и тепла одновременно; Йо сжал кулаки, чувствуя, как оно затапливает полностью. А ведь это были всего лишь прикосновения пальцев. Губы хранителя целовали грудь и живот, вторая рука успокаивающе гладила внутреннюю сторону бедер. Свечение становилось ярче, но едва ли хоть кто-то мог видеть его сквозь плотный бархат полога. Йо из-под полуопущенных ресниц всматривался в того, кто склонился над ним, и думал о том, как много слов рвется с языка, но ни одно не нужно.       Амидамару вернулся к его лицу и поцеловал в висок, одновременно притягивая чуть ближе, разводя согнутые колени. Боль даже от нежного осторожного проникновения была резкой, но стерлась, не имела значения. Йо водил по широкой спине, все шрамы на которой сейчас прощупывались под ладонями, запрокинув голову, ощущал новые и новые поцелуи. Прикоснувшись к скулам хранителя, заставил его посмотреть в глаза, а в следующее мгновение сам подался к губам.       Хранитель крепко обхватил его бедра, особенно сильно прижал к себе. Свечение окутало уже обоих, Йо услышал низкий стон у самого уха. Одновременно он сам закусил губы, но тоже не совладал с голосом и наконец, абсолютно обессиленный, рухнул на постель.       Восстановить дыхание было очень трудно. Мысль о тренировке в шесть утра пока даже не казалась ужасной, она как будто выцвела. Асакура повернулся на бок и вновь прижался носом к груди Амидамару. Теперь он совершенно не сомневался, что овладеет заклинанием патронуса. Однажды.