Одна война

      Гарри даже удивился, насколько изощренную фантазию профессор Дамблдор применил, чтобы свести последствия атаки на Хогвартс и, главное, шум вокруг нее к минимуму. Кстати, доблестный директор умудрился обойтись без заклинаний коррекции памяти. Высший уровень затуманивания, доступный разве что политикам: неслучайно некоторые прочили Дамблдора в министры.       Во время завтрака на следующее утро после сражения (Большой Зал привели в порядок за какие-то несколько часов, а еды было даже больше, чем обычно) старый волшебник коротко оповестил всех о случившемся. Правда, описал он всё в очень сдержанных красках и лишь мельком упомянул «некие странные и мало знакомые виды магии, примененные людьми Тёмного Лорда». Слово «шаман» так и не было произнесено. Амидамару, Басона, Токагеру и так и не узнанную никем преображенную мисс Элизу назвали «необычными вещичками из этих ваших магазинов приколов, между прочим, запрещенных в коридорах».       После всего сказанного Дамблдор еще раз поблагодарил преподавателей и поименно назвал всех учеников-защитников школы, премировал их факультеты очками и, показывая, что разговор окончен и больше ответов дано не будет, вернулся к своему высокому золотистому омлету с сырной корочкой. Посмотревший на директора Снейп был мрачнее тучи.       Несколько следующих дней школа гудела. Многочисленные факты и домыслы кочевали по гостиным и кабинетам, переворачивались с ног на голову, обрастали все новыми подробностями и теряли их.       Гарри старался меньше участвовать в этих разговорах, его друзья тоже. Не так-то просто было выдержать напор горящих любопытных взглядов, хотя после прошлогодних статей Риты Скитер он испытывал теперь уже меньшее замешательство. Как и Гермиона, спокойно перенесшая в том же году титул «подружка мальчика-который-выжил», а потом «расчетливая хищница, в сети которой попал Виктор Крам». А вот мягкий и приветливый Йо впадал в ступор, стоило кому-нибудь окружить его и начать задавать вопросы или громко восхищаться его «этой голубой сияющей штукой, я слышала, она в длину как квиддичное поле!».       Впрочем, рядом с Асакурой всегда был твердый характером и тяжелый на руку Рэн Тао, обладавший великолепной способностью обрывать любую беседу одним взглядом. А с Рэном можно было не опасаться и за Джинни, которой досталась своя, правда, несколько более разнообразная слава.       Младшей Уизли, с точки зрения женской (и некоторой части мужской) половины школы, вообще в последнее время как-то слишком сильно везло. Девушка подросла за лето, волосы у нее обрели особенно приятный янтарный оттенок, да к тому же она, пусть и временно, заняла место охотника в квиддичной команде, что давало ей неплохие шансы претендовать на него и в будущем. Она же проявила себя, оба раза защищая Хогвартс. А теперь еще и выяснилось, что новый красивый пятикурсник из богатой волшебной семьи, Рэн Тао, ― её парень!       Тут даже Гарри, для которого психология девочек всегда была чем-то еще более трудным, чем Зельеварение, прекрасно понимал злые и презрительные взгляды, бросаемые на сестру Рона даже ее однокурсницами. Некоторую часть времени с Джинни ходила Гермиона — по ее собственным словам «на всякий случай».       Но, конечно же, все эти чисто личные проблемы, связанные с последними деньками осеннее-зимнего обострения в Хогвартсе, были полнейшей ерундой в сравнении с совершенно бесплодными попытками шестерых теперь уже друзей разгадать тайны, подкинутые им Дамблдором, Темным Лордом и Хао Асакурой.       В первый же вечер после возвращения Йо из Больничного Крыла ребята, едва дождавшись, пока все разойдутся спать, наконец поговорили по-настоящему. Здесь были и новые извинения за недосказанность, и освежение впечатлений от пережитой битвы, и взрывы возмущений (например: «Йо, гад, я что, правда хорошо играл только благодаря твоему здоровенному приятелю?»).       В конечном счете ребята наконец поделились всей информацией, которая имела для них какую-то общую ценность. Гермиона рассказала то, что знала о тайне Основателей, а шаманы — о своих встречах с некими неизвестными им сильными духами — возможно, хранителями школы, а также о таинственной вещи, которую собирались искать доктор Фауст и Рио в коридорах школы. Попытка объединить эти факты в общую картинку привели только к тому, что Рон спросил:       ― Так, получается, призраки Основателей остались в школе?       ― И, возможно, их питомцы тоже… ― задумчиво произнесла Джинни, поглаживая вспрыгнувшего к ней на колени Живоглота, рыжего упитанного кота Гермионы.       ― Они охраняют нас, ― тихо предположил Гарри. — Но прячутся. Многие призраки Хогвартса ведь прячутся, мы не знаем и половины.       ― Не слишком удивительно, учитывая, как скверно с ними поступили ваши и наши, ― отметил Рэн Тао.       Он по-прежнему четко разделял эти два понятия.       ― Рэн, Совет Шаманов нередко поступает «скверно», как ты помнишь, ― кротко заметил Йо.       ― Да и нам с Министрами магии всегда не везло, ― отметил Рон. — Слушай, Йо, а твой брат ведь наверняка умеет какую-нибудь дрянь, например, глотать духов, да?       От Гарри не укрылось: глаза Йо изменили выражение. Шаман зажмурился, хотя само лицо так и осталось безмятежным. Ему явно неприятно было слышать о Хао Асакуре, а особенно неприятны были напоминания о кровном родстве. И хотя история нескольких реинкарнаций была уже рассказана, Гарри неплохо понимал однокурсника. Для него самого ведь не менее неприятным открытием в свое время стало то, что он понимает змей. Да и умение проникать в сознание Волдеморта не было желанным подарком к Рождеству.       ― Рон, ― негромко окликнул он и стукнул рукой по подлокотнику. Оставалось надеяться, что друг понял.        Шаман тем временем поправил наушники, чуть откинулся назад и медленно кивнул:       ― До исчезновения Короля Духов он это делал. Плюс я слышал, в последнее время в школе пропадали призраки. Учитывая то, что я когда-то видел, Хао мог подпитывать своего хранителя за их счет.       ― И он мог охотиться на Великих, ― возникший за спиной Асакуры беловолосый призрак говорил так, будто находился здесь все это время. Впрочем, вероятно, так и было. Йо открыл глаза, оборачиваясь и улыбаясь ему.       ― Слушайте. ― Гермиона тоже посмотрела на самурая в упор. ― Вы ведь ходите сквозь стены. Может, вы попробуете посмотреть, что спрятано около Большого Зала? Ведь Тот-Кого-Нельзя-Называть был именно там.       Гарри чувствовал, что она немного робеет, говоря с таким странным и таким огромным привидением. Да к тому же с таким... красивым? Мысль заставила его неосознанно пригладить волосы. У Амидамару они были собраны в хвост и выглядели крайне живописно.       ― В школе много недоступных для меня мест. ― Амидамару озадаченно потер подбородок двумя пальцами. — Но я могу проверить, если окажусь там с Йо.       ― Значит, в какой-то вечер, а точнее, в какую-то ночь мы все будем нарушать правила Хогвартса и пойдем осматривать Большой Зал, ― вздохнула Гермиона.       ― Не верю, что это говоришь ты, ― фыркнул Рон.       Такие и подобные разговоры они вели на протяжении нескольких следующих дней, постепенно узнавая друг о друге и другие вещи. Гарри все больше слышал о жизни шаманов, о Турнире в тайной деревне, о том, при каких обстоятельствах Король Духов прервал состязание.       С каждым рассказом он с удивлением убеждался: у Йо, обладавшего вроде бы таким тихим мирным нравом, была удивительная жизнь, за которую он перенес больше, чем многие встреченные Гарри ранее взрослые. Гермиона, слушая о волшебных созданиях, магии поиска и Правиле Большого Пальца, только ахала и порывалась то и дело что-то записать — вероятно, чтобы впоследствии поискать об этом книги в библиотеке. Джинни, видимо, слышавшая почти все от Рэна, удивлялась реже. Зато у Рона нередко становилось такое лицо, будто он просто не верит своим ушам.       ― Гарри, знаешь, теперь я понимаю тебя. Эти шаманы… это всё равно что для магла узнать о существовании волшебников, наверно, ― заметил он однажды утром, когда в спальне никого больше не было. — По крайней мере, я чувствую себя таким маглом… А как ты думаешь, может, и наши с тобой предки были универсальными? То есть, и шаманами тоже?       Гарри лишь пожал плечами. Он об этом не задумывался. Мысли его вообще были заняты сейчас другим: он вдруг вспомнил один из своих «шрамобольных» снов. Тот, о котором он постеснялся рассказать, в котором Волдеморт…       Гарри встряхнул головой и едва не уронил очки. Рон посмотрел на него с бесконечным изумлением и хмыкнул:       ― Знаешь, по-моему, вы с Гермионой слишком много дополнительно занимаетесь вместе. Ты так скоро съедешь с катушек, она тебя как заразила своим… — Рон замялся, ища слово, ― пожиранием книжек. Ты же лопнешь.       ― Не так уж и много, ― возразил Гарри. — Зато прошлое зелье я сварил без ошибок.       Он подумал о том, что вечера в библиотеке слишком ему нравятся, чтобы от них отказываться. Особенно теперь, когда изменилось что-то ещё, в чём он совершенно не готов был себе признаваться. Глупости какие-то, честное слово… ничего такого просто не могло случиться, они ведь столько лет знакомы, и…       ― Доброе утро!       ― Дрыхнете?       Йо и Рэн, красные и запыхавшиеся, явно только что ввалились с улицы. Наверно, с тренировки с хранителями. Рэн тут же принялся расчёсывать волосы и отряхиваться, готовясь к встрече с Джинни, а Йо непринужденно завалился на кровать Гарри.       ― Что у нас? — спросил Рон.       ― Гербология, ― откликнулся шаман, болтая ногами. — С пуффендуйцами.       ― Отлично, ― произнес Гарри, продолжая думать о так терзавшей его проблеме, с которой предстояло в поздние часы опять остаться наедине. — Слушайте, ребята, а вы не хотите вечером в библиотеку?       ― Прекрасное развлечение, но я сделал задания уже на неделю вперёд, ― самодовольно махнул расческой Рэн.       ― А я могу, ― легко согласился Йо. — Но разве ты не ходишь туда с Гермионой?       ― Хожу, но ты мог бы сходить с нами.       ― А зачем я вам нужен? — продолжал недоумевать Асакура.       Чувствуя себя полным кретином, Гарри пожал плечами, но от необходимости что-либо выдумывать его освободило появление, собственно говоря, той самой пышноволосой проблемы на пороге спальни мальчиков:       ― Вы же не хотите опоздать?       Вторая проблема, поменьше и рыжая, уже отнимала у Рэна расчёску:       ― Брось, тебе не поможет, безнадежная башка. Лучше поцелуй меня.       Гермиона улыбнулась уголками губ. Рон с некоторой настороженностью (уже привычной) покосился на Тао и встал. На завтрак и правда стоило поторопиться. *       Не успели они сесть за стол, как большая сова, сотканная из чистого света, принесла Йо Асакуре письмо. Птица моментально исчезла, будто ее и не было, но в суматохе и хлопанье крыльев десятков других это едва ли кто-то заметил.       Шаман, казалось, не особенно обрадовался посланию. Гарри не мог бесцеремонно сунуть нос в листок, скорее всего, исписанный к тому же на чужом языке, но зато отчетливо видел, как быстро мрачнеет до того безмятежное лицо. Наконец Йо со вздохом сложил послание и спрятал в карман. Гарри не успел сделать равнодушный вид и тут же почувствовал себя очень неудобно, когда темные глаза шамана встретились с его глазами. Понимая, что изображать занятость булочками поздно, Гарри обеспокоено поинтересовался:       ― Что-то не так?       Йо улыбнулся, мотая головой:       ― Да что ты, всё классно! Мне написала моя невеста. Рассказывает, как дела.       ― Пишет, что скучает, небось? ― с некоторой завистью в голосе поинтересовался Рон, жуя при этом кусок малинового кекса. — О любовь…       Гарри в который раз про себя проклял потрясающее умение Рона встревать вовремя и совершенно не со зла говорить расстраивающие вещи. Потому что Асакура явно расстроился ещё больше. Тем не менее он по-прежнему улыбался спокойно и открыто:       ― Пишет, чтобы я тренировался нормально. Но у неё это примерно одно и то же…       ― Воспитывает? ― Рон решил по-своему проявить участие. — Да не бери в голову, Гермиона тоже нас всё время воспитывает, это обычное дело для девчонок.       ― Рональд Уизли, в воспитании нуждаешься только ты, ― тут же парировала Гермиона, едва не поперхнувшаяся кофе при предыдущих словах. — Гарри…       Тут она осеклась и отвела глаза, добавив коротко и сухо:       ― Хватит, Рон, это отвратительно!       ― Да что отвратительного-то? — Рон переводил недоуменный взгляд с нее на кекс в своей руке и обратно.       ― Не думаю, что Йо хочется при всех обсуждать свою личную жизнь!       Сказав это, Гермиона мотнула головой — так, что волосы на секунду закрыли почти все лицо, только чудом не попав в чашку. Но Гарри успел заметить, что щеки у подруги почему-то покраснели.       Заметила это и Джинни, которая захихикала, нежно наклонилась к Рэну и прошептала ему что-то на ухо. Гарри был уверен, что шепот сводится к какой-нибудь свойственной всем влюбленным чуши, но все равно почему-то насторожился. Он увидел, что Йо поднимается из-за стола, и тоже встал:       ― Мы подождем вас около теплиц, ребята. Я уже не хочу есть, к тому же мне надо заглянуть в раздевалку, я, кажется, забыл там вчера часы.       На самом деле первой мыслью Гарри было пойти вместе с шаманом, но почти сразу же ему пришло в голову, что если Асакура и хочет с кем-то поговорить, то едва ли с ним. Его вообще крайне редко выбирали для каких-то таких разговоров: Рон в них, как правило, не нуждался, а Гермиона всё держала в себе.        Поэтому, кивнув Йо, Гарри действительно сходил в раздевалку за часами и постарался при этом привести мысли в порядок. Гермиона так странно себя повела… а может, она просто испугалась, что опять поругается с Роном и испортит всем настроение? Или дело в чём-то другом? Да и сам он устроил эту утреннюю чушь с библиотекой, будто хотел доказать, что ходит туда вовсе и не потому, что они с Гермионой там наедине…       Быстро прижав хвост ремешка зубами и застегнув пряжку, Гарри вернул часы на их обычное место и пошел к теплицам. Угловатые купола уныло высились впереди, запорошенные снегом и похожие на здоровенные глыбы льда. Добравшись до них, Гарри внимательно осмотрелся. Йо поблизости, кажется, не было. А впрочем…       ― Так всегда, Амидамару. Конечно, я не расстраиваюсь.       Если присмотреться, то с места, где Гарри остановился, две фигуры — шамана и хранителя, стоявших между теплиц, ― было ясно видно. И была видна улыбка Йо. Вечная улыбка, которой Гарри постепенно переставал верить вовсе. Такое умение владеть лицом почти пугало его, даже Дамблдор выдавал свои истинные эмоции намного чаще.       Гарри хотел уйти, но следующая фраза заставила его остановиться:       ― Если она узнает, что с тобой происходит, она решит, что дело лишь в том, что растет мой уровень фуриёку. Ей в голову ничего не придет, понимаешь? Просто не может прийти.       ― Но разве это не к лучшему?       Рука хранителя снова лежала у шамана на плече. В этом чувствовалось что-то бесконечно привычное. Как и в том, как Йо взял её в свою.       ― К лучшему, ― короткий смешок. — У меня всегда хорошо получалось быть тем, кого они хотят видеть, да? Даже Хао поверил, а он вроде не дурак и такой старый.       ― Йо…       ― Я и не возражал. Мне нравилось. Только здесь иногда перестает получаться, потому что появился кто-то, кто любит меня не только потому, что я вожак команды. Но я стараюсь.       ― Послушай…       ― Что?       Йо замолчал и поднял голову — налетевший ветер тут же растрепал его волосы. Амидамару ничего не сказал — шаман подошел вплотную. Гарри увидел, как светящиеся руки сомкнулись на худой спине, привлекая ближе, и поспешно отвернулся, пошел в другую сторону. Вечно ему везет заставать людей в минуты откровенности. Конечно, хранитель для Асакуры, наверно, как Сириус Блэк для самого Гарри. И мешать совершенно не стоило.       Отойдя на приличное расстояние, Гарри уселся на огромную перевернутую кадку, зачем-то брошенную профессором Стебль, и стал ждать кого-нибудь из своих. Приходившие пораньше пуфефендуйцы в большинстве своем вяло кивали и шли мимо. Гриффиндорцы задерживались в Зале. Но вскоре над ухом зазвучал знакомый голос:       ― Спасибо, что не пошёл за мной, Гарри. Я знал, что ты поймешь. Очень не люблю все эти утешения, особенно когда утешающему ничего не понятно.       Йо Асакура, натянувший шарф до самых глаз, сел рядом. Гарри кивнул и коротко спросил:       ― Ты как, в норме?       ― Ага. Просто знаешь, девушки иногда невыносимы.       ― Ну, не все, ― возразил Гарри.       Йо улыбнулся — на этот раз искренне, это было видно даже по его глазам:       ― Да. Гермиона очень хорошая.       ― Почему ты решил, что я именно про нее? — Гарри понял, что голос выдал его с головой. Но шаман то ли правда этого не заметил, то ли сделал вид:       ― Ну, я мало знаю здешних девчонок. У меня нет таких широких возможностей, как у Рэна, ведь Анна…       ― Анна это и есть твоя… подруга?       Гарри было странно использовать слово «невеста», как и вообще осознавать, что у кого-то есть невеста с самого детства. Йо кивнул. Без каких-либо чувств, глядя на занесенное снегом стекло теплиц, он произнес:       ― Она славная. Всегда помогала мне. Не раз спасала. Направляла. У нее умная голова, умнее, чем у меня, в сто раз.       ― А как ты ее встретил? — полюбопытствовал Гарри. — Вы учились вместе?       ― Мне её выбрали, ― коротко пояснил Асакура. Шарф сполз, Гарри увидел, как поднимается вверх уголок рта. — Знаешь, Рэну выбрали татуировку на спине, которую он будет носить всю жизнь, с девизом его семьи. А мне выбрали человека, с которым я проживу свою. Забавно, да?       Гарри молчал. Ему стало жутко от этого спокойного голоса, не окрашенного совсем ничем — ни обидой, ни тоской, ни злостью. Ещё жутче стало от улыбки и продолжения:       ― Не думай ничего такого. Я очень люблю её. А она любит меня. И вообще она у меня замечательная.       ― Это не мое дело, но… ты правда в этом уверен?       Гарри не стал озвучивать, что любовь виделась ему немного не так и что перед глазами у него были другие примеры, даже в таком глупом случае, как с занудливыми кичливыми Дурслями. Йо вытащил письмо, всмотрелся в иероглифы, медленно провел по ним пальцами:       ― Анна — часть меня. Этого не изменить, и я не хочу менять. Это как отрубить себе руку, понимаешь? Мы оба уже не сможем. Но у нас никогда не будет, как у Рэна и Джинни. И как у тебя и Гермионы. Так я смогу только с…       ― Йо, ― теперь он разве что не подскочил, перебивая шамана, ― послушай, ты, наверно, что-то не так понял. Мы с Гермионой просто друзья, мы не вместе.       Асакура рассмеялся:       ― Да? Ну, значит, скоро будете. Смотри, ребята идут! Эй!       Он замахал Рону, Гермионе и Рэну. Прежде чем подняться, посмотрел Гарри в глаза и негромко произнес:       ― Спасибо.       Гарри не знал, за что именно, и сомневался, что за подобное стоит благодарить. Последние слова шамана все еще звучали у него в голове.              *       В тот вечер в библиотеке, куда Йо так и не пошел, Гарри был катастрофически, безнадежно не сосредоточен.       Уже долгое время он читал и частично конспектировал большой трактат «Боевое Зельеварение» Финуса Лабольтера, успешно перевалил за середину, но сегодня расширенное описание Противоогненной Эссенции совершенно его не вдохновляло. Вроде бы несложный состав зелья не застревал в памяти, описания свойств путались и разбегались, как лукотрусы. Гарри думал совсем о другом.       Гермиона, заметив это, сочувственно посмотрела поверх баррикады из трех одновременно читаемых фолиантов:       ― Либо ты переутомился на тренировке, либо на ней же ударился головой, но, по-моему, заниматься тебе сегодня больше не стоит.       ― Да нет, что ты, я в норме, ― он запустил пальцы в волосы и пару раз дернул, надеясь прийти от этого в себя. Голова была сейчас не чувствительнее тыквы.       Гермиона продолжала смотреть на него, теперь уже со скептичным видом, подперев подбородок рукой:       ― Так какое количество золотистых слизняков нужно положить на второй стадии приготовления Эссенции?       ― Ты победила, ― вздохнул Гарри. Слизняков он не помнил вовсе.       Гермиона смягчилась и выключила скептичное выражение лица. Она похлопала Гарри по руке и предложила:       ― Иди спать. Я смогу сама обойти коридоры. Теперь, когда в школе нет ни Малфоя, ни этого шамана Хао, едва ли мне что-то грозит.       ― Ну вот ещё, ― мрачно отказался он и закрыл книгу. — Пивза и Кровавого Барона никто не отменял, как и идиотов со Слизерина. Тогда я просто подожду, пока ты начитаешься вдоволь.       ― Ох, Гарри… ― она покачала головой. — Хоть бы иногда ты думал о себе. Ну хорошо, еще полчаса, мы уже довольно долго сидим.       Гермиона снова погрузилась в книги — одну она закрыла, осталось две. Откинувшись на стуле, Гарри стал в задумчивости рассматривать ее. Утренние мысли снова и снова возвращались.       Гермиона давно стала его лучшим другом, оставалась им уже долгое время. Все в ней было привычным — пышные волосы, внимательные карие глаза, слабая спокойная улыбка. Да, вся такая привычная. Родная. Иначе Гарри о ней почти и не думал, именно поэтому старые статьи Риты Скитер казались ему попросту смешными. Он любил Гермиону. Ему хотелось о ней заботиться, он злился, когда ее оскорбляли, переживал, когда она в очередной раз доводила себя занятиями до полуобморочного состояния. Говорят, его мать тоже всегда живо интересовалась учебой ― об этом он слышал от многих знакомых взрослых. Равно как и о том, что уж его отцу-то все эти книжные устремления были до лампочки, лишь бы полетать. Ну не могла же эта история повториться?       ― Знаешь… ― не ясно зачем, но он осторожно подал голос.       ― Да, Гарри? — Гермиона коротко глянула на него и опустила глаза обратно, показывая, однако, что готова слушать.       ― Я сегодня немного говорил с Йо. Утром.       ― Хочешь посплетничать? — одна бровь приподнялась.       Гарри сконфуженно хмыкнул:       ― Да нет, что ты, я ничего особенно и не спрашивал у него, ты же знаешь, я не люблю лезть в личное. Просто он был расстроен и кое-что сказал мне сам про свою... девушку.       ― Свою невесту, ты хотел сказать? — спокойно поправила Гермиона, продолжая одновременно читать. — В их стране в раннем самоопределении нет ничего жуткого, Гарри. Правда.       Гарри вздохнул:       ― Да. Но ты знаешь, она, как я понял, только и делает, что тренирует его. Она очень хотела помочь ему стать Королем Шаманов, а теперь, когда непонятно, что будет с этим их турниром, все вообще неопределенно. После писем этой Анны на нем лица нет, а ты ведь помнишь, какой он обычно веселый. Он вообще выбрал ее не сам.       Гермиона перелистнула страницу. Помолчав немного, ответила:       ― Гарри, мы с тобой никогда не жили среди волшебников, но я уверена: ты не хуже меня знаешь о кое-каких заморочках чистокровных семейств. Браки по расчету, браки со своими ― это естественно и обычно. Уверена, у шаманов то же самое. И уверена, что Йо с этим давно смирился и дает своей невесте командовать потому, что его действительно нужно иногда направлять.       ― Но тебе смиряться с таким не кажется… отвратительным? По тому, что я слышал, у меня сложилось впечатление, что он просто заставил себя её полюбить. Ты можешь представить, что ты или я…       Гермиона со вздохом отложила вторую книгу, оставляя раскрытой только одну.       ― Нет, Гарри. Я выросла на магловских сказках про настоящую любовь, которая приходит с неба или из тыквы. И я совершенно не понимаю, как можно полюбить по-настоящему человека, который пытается что-то из тебя слепить и не принимает тебя таким, какой ты есть. Или из которого приходится лепить тебе. И то и другое ― не здорово. Это дико.       Гарри вспомнил выражение лица Йо. Помогала. Направляла. Не раз спасала. Всё равно что отрубить руку. Гермиона ведь делает с ним то же самое, но почему у него нет ощущения…       ― Кстати, именно поэтому, ― снова заговорила Гермиона, ― я бы, наверно, никогда не смогла быть девушкой Рона. Нет, он очень хороший, замечательный друг, способный, но мне никогда не нравилось…       ― Лепить? — улыбнулся Гарри. Подруга кивнула:       ― Не понимает слишком многих вещей. В прошлом году я окончательно это поняла.       Гарри и сам не знал, почему последние фразы Гермионы резко подняли ему настроение. Но это было так, и отрицать не имело смысла. Поколебавшись еще с минуту, он все-таки спросил, стараясь, чтобы голос звучал как можно равнодушнее:       ― А с каким человеком ты бы быть смогла?       Гермиона подняла голову с задумчивым видом, потом улыбнулась:       ― У меня скромные желания, Гарри. С честным, смелым, внимательным и, конечно, думающим своей собственной, а не чужой головой.       ― Прямо Крама описываешь.       ― Да хватит уже мне его припоминать, ― Гермиона снова слегка покраснела.       ― Ну или хранителя Йо. Он тоже подходит. И Фауст.       Подруга закатила глаза и хмыкнула:       ― О Боже, ты просто невозможный. Я не имела в виду никого из них. И чем ты только меня слушаешь, Гарри? И слушаешь ли?       ― Прости-прости, ― он дружески приподнял ладони в жесте полной покорности. — Я пошутил. Просто интересно.       Гермиона покачала головой.       ― Если серьёзно, мне тоже очень жаль, что так сложилось у Йо. Но если он все ещё с ней не порвал, значит, есть причины. И я не думаю, что дело только в желании семьи. Может, что-то другое?       Гарри вспомнил разговор шамана с хранителем. И пожал плечами:       ― Может быть.       Вскоре Гермиона закрыла последнюю книгу, и двое старост отправились на вечерний обход — ловить припозднившихся и нарушителей. Возле дверей Большого Зала они ненадолго задержались, и Гермиона спросила:       ― Ты хотя бы представляешь, что и где там может быть спрятано? И как это искать?       ― Намного хуже, чем Волдеморт. Но нам все равно нужно найти это что-то быстрее него. И мы найдем.       Про себя Гарри вяло подумал: «Интересно, это считается за умение думать своей головой?»