После конца

      Пробыв в ванной комнате ровно столько времени, сколько понадобилось Эцио, чтобы всерьез о нем забеспокоиться, Дезмонд, наконец, соизволил выйти и отправиться спать, искренне надеясь, что отец не притаился где-нибудь за дверью. Уильяма в их комнате не было, и бывший бармен облегченно завалился в свою постель.       Утром следующего дня его мягко разбудил Аудиторе (Майлс-младший запоздало порадовался, что ему в соседи достался именно он). Неспешно одевшись, оба ассасина спустились на первый этаж отеля, а оттуда направились спокойно позавтракать в ресторан.       Коннор и Альтаир одиноко, но невозмутимо сидели за дальним столиком, и Эцио с Дезмондом тут же составили им компанию.       - Доброе утро, - благожелательно поприветствовал бывший бармен предков, усевшись напротив ибн Ла-Ахада.       - Вам того же, - ответил ему Кенуэй, а араб лишь сухо кивнул.       - Если мой отец вдруг вздумает расспросить вас о том, что случилось в Америке, ничего ему не рассказывайте! А лучше вообще сделайте вид, будто не понимаете, о чем он, - счел нужным сразу проинспектировать присутствующих Майлс-младший, которому хотелось верить, что неудобных вопросов после его заявления не последует.       Очень зря.       - Почему он должен спросить нас об этом? – проницательно посмотрел на него Альтаир.       - Ну-у-у-у, - протянул Дезмонд, стараясь не смотреть на него и с видом истинного гурмана всматриваясь в меню, - мало ли, - авось повезет, и они купятся на это.       Судя по красноречивой тишине, окутавшей его, он в который раз оказался неправ.       - Я сам вчера подставился, - неохотно выдавил из себя сын предводителя американских ассасинов. – Случайно, - на всякий случай добавил он, как будто это могло спасти его от осуждающих взглядов трех пар карих глаз.       Альтаир, Эцио и Коннор даже не пожелали спросить, как именно и при каких обстоятельствах Дезмонд сболтнул лишнего – видимо, решив, что тому всё по силам в самом худшем смысле этого слова. Майлс-младший и хотел бы обидеться на всех и на каждого по отдельности, вот только в этот раз прекрасно понимал, что за такую оплошность он на их месте вообще бы перестал с ним здороваться. И работать. И вообще разговаривать.       - Здорово, ребятки! – раздался совсем рядом задорный, веселый и до отвращения (по мнению Дезмонда) бодрый голос всем знакомой наемницы, которая в считанные секунды подлетела к ним и…       …и какого-то черта вдруг повисла у Альтаира на шее, который чуть было не захлебнулся (а может, и захлебнулся) горячим супом, который он на протяжении недолгой беседы неспешно хлебал, обомлев от ее прыти, наглости и вообще всей ситуации.       Симоновой, надо сказать, тоже повезло, так как его скрытый клинок, который ибн Ла-Ахад, обуреваемый инстинктом, все-таки выпустил на свет Божий, вонзился в угол стола, а не в ее шею. В последний момент араб сумел пересилить себя и понять, что живые союзники (пусть даже и такие пришибленные) ему будут куда полезнее мертвых.       Елену его эмоциональные переживания нисколько не интересовали. Объятья длились недолго, и отстранилась она сама, так как искренне шокированный Альтаир не успел самостоятельно ее оттолкнуть. Потрясенные Коннор и Эцио медленно отшатнулись от обоих от греха подальше, не решаясь даже предположить, что будет дальше, а Дезмонд просто тихо смотрел на девушку, отсчитывая секунды, которые ей осталось пребывать на этом свете. Неужели она не могла придумать более гуманный способ самоубийства, в самом деле?       Удовлетворенно оглядев жертв своей новой выходки, наемница торжественно крикнула Альтаиру в лицо, поднимая руки вверх:       - С днем рожденья!       И только ибн Ла-Ахад собирался что-то сказать, как снова впал в ступор. У наемницы был прямо-таки какой-то нездоровый талант вгонять в него всех, кто ее окружает. Коннор и Эцио наоборот воззрились на нее более осмысленно, окинули внимательным взглядом своего общего предка и озадаченно повернулись к Дезмонду. Тот их подвел, так как по-прежнему не понимал, что происходит.       - Ну что вы так смотрите! – отчаявшись увидеть осмысленное выражение лица у всех четверых, воскликнула Симонова. – Сегодня ведь одиннадцатое января! Ну да, - тут же добавила она, пока никто еще ничего не успел сказать, - я знаю, что летоисчисление у вас было по другому календарю, - указала пальцем Елена на Альтаира, будто обвиняя его за это, - но по Григорианскому, то есть по нашему, твой день рожденья именно одиннадцатого января, а это сегодня! С днем рожденья! – настойчиво повторила она, возвращая себе торжественный тон.       Воспроизводя в памяти интерфейс базы данных анимуса, в которую он, честно говоря, заглядывал крайне редко (Шон всегда так злился, ядовито шипя о том, что все его старания летят в канаву), Дезмонд, хоть и с трудом, припомнил, что данное событие в жизни его самого далекого предка действительно произошло зимой, но стопроцентной уверенности в месяце и числе у него не было. Впрочем, зачем Елене врать именно об этом? Она могла бы подшутить и просто так, не прикрываясь никаким событием.       Слегка сгорбившись, Майлс-младший полез в карман, достал свой не раз обруганный телефон и посмотрел на дату.       - И правда одиннадцатое… - произнес он вслух, конкретно ни к кому не обращаясь. За временем он перестал следить с тех пор, как случился несостоявшийся конец света.       Внезапно Майлс-младший почувствовал отголосок стыда. Какие-то посторонние, абсолютно левые люди помнят о дне рожденье его предка, а он нет!       - Да ну вас, - внезапно махнула на ассасинов рукой Елена, садясь рядом с арабом, который не повременил отодвинуться от нее подальше. – Совсем со своими тамплиерами с ума сошли, - проворчала она, обиженно листая меню.       - Мы просто заняты более важными делами, - возразил ей Дезмонд, поглядывая на все еще молчавшего ибн Ла-Ахада. – Некогда думать о праздниках.       - Хочешь сказать, что сегодня в самом деле… - повернулся к нему Альтаир, хмуря брови и не спеша радоваться.       - Выходит, что так, - быстро ответил ему бывший бармен, не дав закончить вопроса.       Альтаир ничего не ответил, упрямо сжав губы и вперив взгляд в свою тарелку. Эцио и Коннор не знали, что сказать, зато Симонова сориентировалась мгновенно.       - Ну и сколько же тебе сегодня стукнуло?       - Я не ввязывался ни в какие драки.       - Да лет тебе сколько?! – едва удержавшись от того, чтобы в негодовании не ударить сжатым кулаком по столу, не отступала она.       Альтаир собирался было раздраженно ответить и успел даже неприветливо покоситься на нее, но так ничего и не произнес и странно посмотрел на Майлса-младшего. И тот почти сразу понял, почему.       Малик в Иерусалиме обмолвился о том, что прошло всего лишь пара месяцев с тех пор, как Альтаир одолел Аль-Муалима. А на тот момент, если он всё правильно помнит, его предку было двадцать шесть лет. Однако когда он вытащил всех троих в свое время, Минерва доходчиво объяснила, что они при перемещении переняли его возраст. То есть, им всем сейчас должно быть двадцать пять лет. И в таком случае получается, что Альтаиру… второй раз в жизни исполнилось двадцать шесть?       - Да ладно? – удивленно переспросила его наемница, и Дезмонд понял, что сморозил эту чушь вслух. Он удрученно вздохнул и сбивчиво пояснил ей выводы, к которым успел прийти. Слушали его, пожалуй, даже слишком внимательно – все, кроме самого ибн Ла-Ахада, отстраненно размышлявшего о чем-то своем. Судя по выражению лица, он додумался до того же, что и его самый дальний потомок.       Какое-то время они все впятером дружно обдумывали столь невозможную ситуацию, не говоря ни слова, но глубокомысленное молчание вскоре все-таки было прервано:       - Мать вашу, ну за такое однозначно стоит выпить! – выдала Елена, недвусмысленно снова придвигая к себе меню.       - Как будто тебе нужен для этого повод, - сухо усмехнулся Дезмонд.       - Не нужен, - покорно согласилась она, - но согласись, такое событие заслуживает особой гулянки!       - Я не праздную свой день рожденья... каким бы особенным днем он ни был, - категорически заявил Альтаир. - У нас нет времени на развлечения.       - Зануда, - угрюмо вынесла вердикт Симонова.       - Думаю, нам лучше обсудить наши планы на сегодня, - подал голос Эцио.       Коннор молча кивнул, соглашаясь с итальянцем.       - А что тут обсуждать? – определившись с выбором, Елена продиктовала свой скромный список официанту. – Разве вы не отправитесь брать у Николь интервью?       - Нет, - поморщился Дезмонд.       - Почему? – повернулся к нему Коннор.       - Потому что, во-первых, кое-кто стащил у кого-то в редакции бумажник, и я сомневаюсь, что светиться перед сотрудниками теперь – хорошая идея, - наемница кое-как сдержала странный и унизительный порыв втянуть голову в плечи, когда на нее неодобрительно покосились предки говорившего. – А во-вторых… - в этот раз потупился уже сам Майлс-младший, - из нас с Крисом на проверку вышли на удивление паршивые журналисты. Боюсь, мы тут же расколемся, если она прижмет нас как следует.       - Ничего, - Эцио не выглядел огорченным, - главное – мы узнали, что сегодня она будет на работе, и мы сможем выследить, где она живет.       - Вот и правильно, - неожиданно поддержала его Симонова. – Там в этой редакции все равно не было ничего интересного. Кроме подкачанной задницы секретаря, но вряд ли вы оцените. А если оцените, то это будет довольно странно…       - А мне казалось, тебе нравится задница кое-кого другого, - не упустил случая поддеть ее Майлс-младший, надеясь, что ассасины прошлого хоть чуть-чуть привыкли к ее шуткам и не перережут ей горло за такие намеки. Не то, чтобы ему жаль ее, но они все-таки в общественном месте…       Если Дезмонд и надеялся смутить ее, то его план с треском провалился.       - Я просто умею ценить прекрасное! Но да, ты прав, - мечтательно улыбнулась она.       - Мир сошел с ума, если женщина, пусть даже и такая, как ты, смеет обсуждать такое за одним столом с мужчинами, - твердо заявил Альтаир, сетуя на потерянный аппетит.       - Чувак, ты переместился во времени на тысячу лет вперед, сидишь за одним столом с тремя своими потомками, вместе с которыми гоняешься за древней богиней и магическими артефактами, а сегодня тебе второй раз в жизни исполнилось 26 лет, - доверительно сообщила ему девушка. – И ты только сейчас понял, что мир сошел с ума, а все, что тебя удивляет, - мое поведение?       Надо признать, со стороны это звучало еще более дико, чем было на самом деле. И Дезмонд осознал, что мир и правда окончательно чокнулся, когда Альтаир вдруг хмыкнул и согласно кивнул.       - В твоих словах есть смысл, - признал он, и Симонова удовлетворенно улыбнулась.       - Может, вернемся к делам? – со слабой надеждой спросил Коннор, не умевший поддерживать разговоры на такие довольно специфичные темы. – Раз нам остается лишь поджидать ее у редакции, нужно решить, кто из нас туда пойдет.       - Да, четверых для такого дела будет многовато, - согласился с ним Эцио.       Оставаться в отеле без дела не хотел никто их них, и все четверо ассасинов крепко задумались, как бы поступить по справедливости.       - Я знаю, что нас рассудит! – первым заговорил Дезмонд. – Существует такая игра…       - Нашел время в игры играть, - нахмурился Альтаир.       - Не перебивай! – отмахнулся от него Майлс-младший. – В общем, она называется «Камень, ножницы, бумага», в ней всё решает случай, и это как раз то, что нам нужно!       Елена как-то очень одобрительно хмыкнула в ответ на его речь, но бывший бармен не обратил на это внимания, поглощенный объяснением правил предкам.       - Можно было бы просто бросить жребий, - пробормотал Кенуэй, тем не менее, не выступавший против попытки сыграть.       - Так будет быстрее, - неубедительно отмахнулся Дезмонд. – Или вы не хотите?       - Можно попробовать, - равнодушно сказал Аудиторе.       В результате недолгого соревнования, за время которого Симонова, наблюдавшая за ними, успела схомячить свое пирожное, Эцио и Дезмонд вышли победителями, и Альтаиру с Коннором ничего не оставалось, как придумывать себе достойное занятие на весь оставшийся день.       - Прихватим с собой Криса, а то дорогу я не очень запомнил, - почесал затылок Дезмонд.       - Заодно расспросим его, может, ему удалось выяснить о Николь что-то еще, - добавил итальянец.       - Ну так что, вы закончили? – подозрительно нетерпеливо спросила Елена и, не дав никому шанса ответить, воскликнула: - Отлично, потому что у меня есть для тебя подарок!       И девушка с сияющим от самодовольства лицом извлекла из кармана куртки маленькую коробочку, обернутую в красочную упаковочную бумагу с небольшим розовым бантиком на крышке.       Хоть это и выглядело довольно мило, Альтаир не спешил тянуть руки к этому чуду.       - И что там? - холодно спросил он, смотря на коробочку так, словно в ней могла запрятаться как минимум дюжина ядовитых змей. Впрочем, она была слишком мала, чтобы вместить даже одну.       - А ты открой и узнаешь! - жизнерадостно откликнулась Симонова.       Не прислушавшись к ее совету, ибн Ла-Ахад продолжал подозрительно коситься на свой новоявленный подарок, и его в этом поддерживали все остальные ассасины за этим столом.       - Да ну не стала бы я дарить что-то опасное, ну вы чего! - немного досадливо воскликнула Елена.       - Открой его сама, - пронзая ее внимательным взглядом, произнес араб.       Трагично закатив глаза, девушка медленно развязала бантик, аккуратно отклеила скотч, развернула бумагу и приподняла крышку.       - Все? Теперь посмотришь? - сердито поинтересовалась она у виновника "торжества".       - Загляни внутрь, - упорствовал Альтаир.       Коротко и раздраженно простонав, Елена уткнулась носом в дно коробки, и тот, ко всеобщему удивлению (и немножко разочарованию), остался цел.       - Ей-Богу, ты самый капризный именинник на свете! Вот и дари тебе что-нибудь после такого, - обиженно надулась она, когда араб наконец-то опасливо притянул себе подарок, держа края коробочки двумя пальцами.       Откровенно говоря, Дезмонда за всё это время просто сжигало любопытство узнать, что же такое преподнесла наемница его самому хмурому предку. Несмотря на то, что ее "дар" был в общем-то безобидным, их общие смутные подозрения подвоха оправдались.       - Это что? - прозвучал полный негодования и искреннего недоумения голос Альтаира, который, всё так же держа двумя пальцами коробочку, извлек ее содержимое на всеобщее обозрение.       Щедро надутые, ярко-красные, резиновые и явно женские губы, растянутые в широкой ухмылке, невероятно нелепо смотрелись в руках сирийского ассасина.       - Накладная улыбка! - пожалуй, даже слишком радостно ответила ему Елена, победно улыбаясь. - Тебе пригодится, я уверена! Ну ладно, пойду я, мне еще Крису куртку покупать, а времени мало! Смотрите, не напрягайте его! - пригрозила она Майлсу-младшему и Аудиторе и стремительно упорхнула к выходу.       Продолжая рассматривать ее очередную проделку, ибн Ла-Ахад хмурился всё больше и больше, хотя и не выглядел злым или рассерженным.       - Я надеюсь, ты не собираешься и в самом деле это носить? - не сумел удержаться от реплики Дезмонд, стараясь не засмеяться хотя бы в ближайшие пару минут.       И всё же не сдержался, когда Альтаир посмотрел на него. Эцио, как ни странно, поддержал его, и даже лицо Коннора дрогнуло в улыбке и лишилось всей суровости. Ожидая как минимум летящей ему прямо в лоб коробочки из-под "губ", Майлс-младший позволил себе удивиться, когда ибн Ла-Ахад лишь сокрушенно покачал головой и убрал свой подарок в карман. Бывший бармен не был в этом уверен, но ему показалось, что уголки его рта были слегка приподняты.       Желала она того или нет, но на этот раз Симонова, очевидно, в виде исключения, ну, или разнообразия ради, приподняла всем настроение, и завтрак закончился вполне мирно. Коннор и Альтаир в раздумьях поднялись в свой номер, а Эцио и Дезмонд отправились за Крисом.       Стивенс особо радостным не выглядел, когда его попросили показать дорогу до редакции еще раз, но возражать не посмел. Куртки в запасе у него не оказалось, и бедному парню пришлось натягивать на себя несколько свитеров, чтобы не слечь после прогулки по Лондону во всё еще довольно скверную погоду с пневмонией. Аудиторе и Майлсу-младшему, конечно, было немного стыдно оттого, что они заставляют юношу мучиться, но дело было важнее. Да и Елена вроде как должна преподнести ему недостающую часть гардероба в ближайшее время.       Однако они не пожалели о своем решении и убедились в его правильности по дороге к месту назначения.       - Мне удалось раскопать о мисс Палмер еще кое-что. Это неважно, но вам пригодится, - устало произнес парень, удерживая себя от зевка. - Николь достаточно богата и может позволить себе дорогую машину и личного водителя, но совсем недавно она попала в аварию. Пострадавших не было, но водителя она уволила и отдала машину в ремонт. Об этом в газетах писали, но братству такие новости были без надобности. Так что скорее всего она будет пешком, но если всё же возьмет машину, вам придется следовать за ней на такси, так как у нас не нашлось для вас свободного автомобиля. Я спрашивал вчера у Александра. Мне жаль, - всё же добавил он, виновато поглядывая на своих спутников.       - Это не твоя вина, парень. Спасибо за информацию, - ободряюще улыбнулся ему Эцио.       Дезмонд не знал, заметил ли это его предок, но он мог поклясться, что после этих слов уши Стивенса приобрели приятный розовый оттенок.       - И еще, - добавил он. - Я достал фото. Вот, держите.       Майлс-младший забрал снимок и внимательно изучил его, чувствуя дыхание Эцио где-то над ухом. Женщина на нем была молодой, красивой и самодостаточной. Светло-русые волосы в короткой модной стрижке, темные глаза, очки в тонкой оправе, которые она кокетливо поправляет, маленький аккуратный нос, прямые скулы, симметричные губы, оливковая кожа. Дезмонд понятия не имел, как, но уже по ее фотографии он понял, что Палмер крайне аккуратна и, возможно, даже педантична – вся ее внешность была какой-то крайне идеальной, будто бы она лично подбирала каждую черточку своего лица. От этой мысли ему стало жутко, и он поспешно убрал снимок в карман пуховика, пообещав потом спросить Аудиторе, что он думает о ней.       Установив свой наблюдательный пункт в том же переулке, в котором еще вчера они все вместе решали, кто же сунется в редакцию под видом журналистов, оба ассасина еще раз поблагодарили своего провожатого (Дезмонд всё еще старательно наблюдал за его румянцем) и тот собрался было быстренько удалиться, как вдруг Аудиторе заметил приближающуюся к их компании женскую фигуру и беззлобно усмехнулся.       - Кажется, это по твою душу, - предупредил он парня, на что последний непонимающе обернулся.       - Вот вы где, а я вас везде ищу! - приятно (бывший бармен даже не знал, что она так умеет) улыбнулась Елена, восстанавливая дыхание. - Это вам! - протянула она Крису большой пакет, ручки которого до этого момента крепко сжимала в руке.       Тот, выглядя крайне ошеломленным, взял его в руки и неуверенно заглянул внутрь, пока Дезмонд мысленно обозначил сегодняшнее число днем неожиданных подарков. Хотя этот пакет был сюрпризом только для Стивенса, так как Майлс-младший мог дать голову на отсечение - он точно знает, что в нем лежит.       Приличное количество времени пялясь на внезапно приобретенную вещь в одиночестве и не давая Эцио и Дезмонду рассмотреть, что же такое ему купила наемница, Крис наконец-то отмер и явил миру несомненно теплую, стильную, яркую, удобную и, разумеется, дорогую красную куртку. На пару с предком бывший бармен не мог не признать, что она совершенно точно будет хорошо смотреться на парне и пойдет ему гораздо больше предыдущей.       - Не стоит даже благодарить, это ведь я виновата в том, что вы теперь мерзнете! - торопливо защебетала девушка, замечая, что Стивенс силится что-то сказать.       - Я... я не могу ее взять, - решительно произнес юноша в ответ, протягивая ей ее подарок обратно, на что Симонова категорично заявила:       - Нет, можете и возьмете. Всё ведь справедливо - я испортила вашу вещь, и я же купила новую. Вы ведь сделали бы тоже самое, разве нет?       "Хорошо играет", - не мог не восхититься таким ходом Майлс-младший, отмечая, как Крис нерешительно мнется. Как ассасин, он не мог не признать, что всё действительно справедливо, но как мужчина всё равно не мог бы позволить себе принять такую щедрость от едва знакомой девушки.       - Я ее обратно не приму, - кивнула девушка в сторону куртки, - и вообще, я потеряла чек и теперь в любом случае не могу вернуть ее в магазин, а мне мужская куртка без надобности.       Выслушав ее реплику, Крис невольно улыбнулся, польщенный ее упрямством. Эцио едва слышно хмыкнул - похоже, победа на ее стороне.       - Может, я тогда угощу вас обедом? - предложил юноша, с удовольствием укрываясь от ветра теплой красной тканью и натягивая капюшон, скрывший растрепавшиеся белокурые пряди.       - Конечно, я с удовольствием! - чуть ли не подпрыгнула на месте Елена.       Продолжая легко улыбаться, Крис взял ее под локоть, и они вдвоем отправились в неизвестном направлении, так как отель, насколько два ассасина могли судить, находился в другой стороне.       - Что-то он быстро сдает позиции, - добродушно заметил итальянец.       - Просто он до сих пор не осознает, какая опасность ему угрожает, - усмехнулся его потомок, приготовившись к томительному ожиданию появления писательницы. ***       Во всех планах Коннора удача играла одну из главных ролей. Ахиллес никогда этого не одобрял, но Кенуэй просто не мог по-другому. Будь то охота, слежка или его очередное морское приключение, в определенный и часто крайне опасный момент приходилось рассчитывать лишь на свою ловкость и удачу, и ему почти всегда везло гораздо больше, чем многим. Больше, чем Дезмонду, к примеру. Каким-то чудом он в очередной раз оставался жив и даже относительно цел, хотя все окружающие уже успели с ним попрощаться. Коннор понимал, что его везение должно когда-нибудь кончиться, но искренне надеялся, что это произойдет еще нескоро.       На этом он основывался, когда решил еще раз пройтись по абсолютно незнакомому ему городу, рассчитывая, что сможет найти дорогу обратно в отель. Но он никак не ожидал, что Альтаир, вроде как бывший намного мудрее его, поддержит эту авантюру.       Лондон казался мрачным и холодным. Хотя он выглядел менее современным, чем Нью-Йорк, людей здесь было не намного меньше, а разномастный шум всё так же доносился буквально отовсюду. Побегать по крышам здесь представлялось невозможным, и это крайне расстраивало - ассасины не знали, остались ли еще в двадцать первом веке такие города, где они традиционно могли бы выслеживать свои цели сверху. А еще как Коннор ни старался, он не мог перестать изредка коситься на ибн Ла-Ахада, проверяя, не замерз ли тот случайно и не пора ли возвращаться в тепло. Судя по сердитому сопению, его предок эти взгляды замечал, и они ему совсем не нравились.       Впечатлений о современности им обоим хватило еще в Нью-Йорке, поэтому действительно интересными за их недолгую прогулку им показались немногие здания и события. Однако на нечто действительно интересное они всё же смогли наткнуться.       Двое довольно молодых людей, тихо переговаривавшихся около салона мебели и то и дело оглядывавшихся по сторонам, показались Альтаиру подозрительно знакомыми. Остановившись на полпути и придержав Коннора за локоть, чтобы тот никуда не ушел без него, араб внимательнее всмотрелся в их лица, пытаясь вспомнить, где он видел их прежде. Кенуэй подозрительно прищурился, разглядывая парней.       Но прежде, чем он успел что-либо спросить, память ибн Ла-Ахада прояснилась.       - Я видел их в отеле, - негромко заявил он. - На этаже, где должны селиться только члены братства.       Коннор понятливо кивнул. Дезмонд успел вкратце поделиться с ними рассказом Александра о порядках в главном убежище ассасинов в Лондоне. Поэтому в том, что через дорогу стоят именно ассасины, сомнений не оставалось.       Недолго понаблюдав, Альтаир пошел в их направлении. Коннор безропотно последовал за ним. Интуиция отчего-то твердила, что сейчас произойдет что-то не очень приятное.       - Вы ведь из братства, верно? - бесцеремонно оборвал чужой разговор араб, подойдя к незнакомцам вплотную.       Те дернулись от неожиданности, напряглись, но прежде чем успело произойти что-то непоправимое, ибн Ла-Ахад приложил левую руку с отрубленным безымянный пальцем к груди в традиционном приветственном жесте. Коннор сделал то же самое, и лица юношей разгладились, кулаки разжались, и оба облегченно склонили головы.       - Напугали, - усмехнулся тот, что стоял справа, а затем сузил глаза. - Я вас раньше не видел. Вы недавно в Лондоне, да?       - Мы из Америки, - кивнул Альтаир, и Коннору не понравилось, как быстро переглянулись эти двое.       - Оу, - осторожно принялся разглядывать их второй. - А вы случайно не с Уильямом Майлсом прибыли?       - С ним, - пристально смотрел на обоих ибн Ла-Ахад.       Еще раз переглянувшись, юноши вскинули на них взволнованные взгляды и неловко отступили на шаг.       - Нам пора, извините, - буркнул первый и, прихватив с собой товарища, стремительно покинул их, стараясь не оборачиваться.       Хмуро наблюдая за деревянной походкой удаляющихся фигур, Альтаир сердито процедил:       - И что это было?       Коннор, к его сожалению, не имел ни малейшего понятия о причинах такого вопиющего поведения.       - Не знаю. Нам пора возвращаться, - погода не улучшалась, а быть виновным в чужой простуде ему очень не хотелось. Да и сама прогулка уже успела порядком наскучить.       Ему, конечно, было любопытно, отчего английские ассасины так повели себя с ними, но намеренья ибн Ла-Ахада были куда тверже его собственных. По возвращении в отель Альтаир предложил попробовать заговорить с кем-то еще из братства, с кем-то, кроме Криса и Александра, чтобы побольше узнать о положении ассасинов в Англии. И заодно выяснить, все ли будут обходить их стороной.       К сожалению и удивлению, их печальный опыт повторился. Вычислив в ресторане еще одного ассасина, ненавязчиво подсев к нему за столик с двух сторон, тем самым отрезая пути к отступлению, индеец и араб приступили к своеобразному допросу. Однако тот, хоть и растерялся, в отличие от юнцов на улице почти сразу понял, кто рядом с ним сидит и о чем именно спрашивает.       - Американцы? - скорее утверждал, чем спрашивал он, и Кенуэю и ибн Ла-Ахаду ничего не оставалось, кроме как кивнуть. Их собеседник тут же замолк. Он был старше их и не спешил спасаться бегством - лишь сурово сдвинул брови и сделал вид, будто находится здесь в полном одиночестве.       - Прекрасно, - сквозь зубы произнес Альтаир, поняв, что ничего от него не добьется. Вздохнув и окинув молчавшего ассасина грозным взглядом, Кенуэй пошел вслед за предком.       - Куда ты? - он догнал ибн Ла-Ахада в коридоре на первом этаже.       - К Александру, - отрывисто бросил тот. - Пусть объяснит, почему его люди так ведут себя.       Метис мог понять, почему все эти тайны задели Альтаира больше, чем его самого, - что Ахиллес, что отец, они оба довольно много скрывали от него. Хэйтем вообще обожал не посвящать его в свой план до самого конца. Так что он мог похвастаться тем, что привык действовать в относительном неведении и что на его вопросы редко давали внятные ответы. Но вот ибн Ла-Ахад вряд ли сталкивался с подобным от своих союзников раньше. Да и сам Кенуэй в этот раз не собирался с этим мириться.       Предварительно постучав, Альтаир распахнул двери чужого кабинета, который, к их общему удивлению, оказался не заперт, хотя его хозяин отсутствовал. Ничуть этому не смутившись, он уселся на диван, собираясь его дождаться и потребовать объяснений.       В прошлый раз он пробыл в этом месте не так долго для полноценного осмотра, поэтому сейчас Коннор с удовольствием оглядывался. Ему нравилось это помещение – здесь было светло, чисто, тепло и уютно. Но отчего-то чувство, что они вторгаются во что-то невероятно личное, не покидало его.       «Рыться в чужих вещах не слишком-то вежливо для гостей», - напомнил он себе, подходя к письменному столу и заглядывая в документы. Не найдя в них ничего, что было бы ему знакомо или интересно, Кенуэй взглянул на книжную полку, со слабым любопытством гадая, отыщет ли он здесь хоть одно знакомое издание. Но помимо корешков разных томов он увидел кое-что, чего не заметил в первый раз.       Фотография, насколько он вообще мог судить, была относительно новой. На ней счастливый мужчина, в котором с огромным трудом можно было узнать главу английских ассасинов, прижимал к груди сверток, в котором беспокойно барахтался новорожденный ребенок. Его крепко сжатые крошечные кулачки выглядывали из-под розового одеяльца, отчего индеец сделал предположение, что это, должно быть, девочка. Рядом с ними стояла молодая женщина, державшая Уэйна за локоть и устало улыбавшаяся. Ее нельзя было назвать красивой, но нежность в ее улыбке и прикосновениях к мужчине делало ее краше и милее. На заднем плане виднелось большое серое здание, у одного из окон которого кто-то прикрепил разноцветные воздушные шарики. Назревал дождь, судя по серому небу, а ветки деревьев около снимаемых людей и их растрепанные волосы ясно давали понять, что на улице тогда бушевал сильный ветер, но сияющая радостью пара всё равно делала фотографию удавшейся и покрывала всю невзрачность, окружившую их.       - У него нет шрама, - внезапно донеслось слева, и Коннор едва удержал себя оттого, чтобы выдвинуть клинок, - так неожиданно Альтаир подобрался к нему.       От шумного вздоха он всё же не удержался и, пытаясь прийти в себя, не сразу понял, о чем говорит его предок.       - Что? – переспросил он его.       - Шрам, - ибн Ла-Ахад указал пальцем на шею и подбородок мужчины, не скрываемые воротником легкой рубашки. – Его еще нет.       Присмотревшись, метис смог убедиться в правоте его суждения – когда бы Александр ни получил свое увечье, это было после того, как был сделан снимок. На обратной стороне фоторамки было аккуратно выведено число: ноябрь 2009.       - Это было три года назад, - озвучил свой вывод Кенуэй, поставив рамку с фотографией обратно на полку.       Альтаир задумчиво поджал губы и хотел было что-то сказать, как дверь кабинета вновь открылась, и на его порог вошел как раз тот, кого они ждали. Увидев гостей, Уэйн недоверчиво замер и прищурился. А затем изумленно приподнял брови.       - Что вы тут делаете? – кажется, он был искренне поражен тому, что нашел их здесь.       - Хотели кое о чем вас спросить, - невозмутимо ответил ибн Ла-Ахад, рассматривая его синяки под глазами.       - Что ж… присаживайтесь, - справился с собой мужчина, указывая на кресла и диван.       - Мы постоим, - отказался от его предложения Коннор.       Он, так же, как и Александр, подумал, что это уже плохое начало для беседы, но они с арабом не собирались задерживаться здесь.       - Почему ваши люди избегают нас? Почему отказываются отвечать на вопросы и просто разговаривать с нами? – не стал тянуть Альтаир, смотря оппоненту прямо в глаза.       - Не понимаю…       - Ответьте честно. Почему?       Уэйн тяжело вздохнул. Наверное, он еще питал надежду убедить их, что они ошиблись и что-то не так поняли, но прямота и уверенность ассасина из самого далекого прошлого не оставили ему этой возможности. Метис пытался разглядеть в нем что-то от того счастья, которым он буквально светился на недавно найденном снимке, но пока он видел лишь усталость.       - Потому что я приказал, - коротко откликнулся Александр, прервав его размышления.       Сначала его заявление поставило индейца в тупик. Он приказал? Зачем? В чем здесь смысл? Но затем, вспомнив, где и при каких обстоятельствах он находится, а также то, что Уэйну известна почти вся правда о них, сам же расставил всё по своим местам.       Альтаир рядом нерадостно хмыкнул.       - Уильям? – поинтересовался он у притихшего главы английского братства.       - Уильям, - согласился тот. – Он убедил меня, что стоит скрыть от вас любую лишнюю информацию, и я согласился. Мои люди много лишнего болтают, поэтому я попросил их держаться подальше от наших братьев из Америки, разумеется, упустив причины. Это была вынужденная мера. Вы должны меня понять, - убежденно закончил он.       И они прекрасно понимали. Всё это делается ради общего блага. Им не положено знать слишком много, иначе всему настанет конец. Это они тоже хорошо уяснили. Но то, что нечто подобное творилось у них за спиной, всё равно не было тем фактом, который они могли бы просто принять. Какими бы рациональными и мудрыми они не являлись.       После недолгой паузы ибн Ла-Ахад, получивший то, за чем пришел, четко произнес:       - Простите, что побеспокоили вас. Мы уже уходим, - и ровной походкой направился к двери. Однако спросил еще кое-что, прежде чем Коннор, в свою очередь просто кивнувший мужчине, скрылся в коридоре: - Почему вы не запираете свой кабинет? Не боитесь, что кто-нибудь может зайти сюда и взять всё, что ему захочется?       Тот в ответ усмехнулся:       - Никому из братства даже в голову не пришло бы зайти сюда, пока меня нет. За все два года, что я здесь, вы первые, кто ждал меня внутри, а не снаружи.       Два года.       Кенуэй едва ли слышал, как Альтаир закрыл дверь и зашагал обратно в их комнату. На автомате следуя за ним, он размышлял, что же такого могло случиться с мужчиной за один год, почему тот стал ассасином, откуда у него этот шрам и почему его семьи нет рядом с ним.       Думать дальше он опасался, так как был уверен, что ответы на эти вопросы не станут для него утешительными. ***       Целый день. Целый чертов день они просто стояли и ничего не делали, изредка отвлекаясь на то, чтобы купить что-то для перекуса или посетить уборную ближайшего кафе. Один ходил по своим делам, другой оставался следить. Не то чтобы результатов не было вообще: они видели, как женщина, похожая на ту, что была на снимке, который дал Крис, зашла внутрь примерно в час дня, но так до сих пор и не вышла, хотя день медленно, но верно подходил к концу. И Дезмонд даже вспоминать не хотел, чем пытался занять себя всё это время. И сколько раз он успел проклясть неменяющуюся погоду. Как же он успел соскучиться по теплому солнышку в Америке…       И вот, когда стрелки часов достигли цифры восемь, а оба ассасина успели совсем отчаяться и чуть ли не задремать – Николь, слава Богу, покинула редакцию. Они узнали ее почти сразу – худенькая, среднего роста и чрезвычайно похожая на свою фотографию – всё та же идеальная красота и осанка. По ее виду не скажешь, что ей было холодно. Оба ассасина синхронно выдохнули от облегчения, когда девушка, кинув охраннику пару слов на прощание, пошла дальше по улице на своих двоих, проигнорировав припаркованное рядом такси.       Они с Эцио разделились по старой схеме – Аудиторе перебрался поближе к писательнице, а Дезмонд остался следить за ними обоими через дорогу. Николь не была столь же маниакальной в преследованиях – она не оглядывалась по сторонам, подобно Кевину. Возможно, это оттого, что на нее ни разу не совершалось покушений, к которым судья, можно сказать, привык. Ее походка была легкой и неспешной – она прогуливалась, а не спешила домой. Даже ее шаги были наполнены какой-то аккуратностью. Это казалось Майлсу-младшему ненормальным, но он понимал, что у других это могло вызывать крайнюю степень восхищения. И ведь было же, чем восхищаться.       Ничего, что бы мешало слежке, не происходило, но Дезмонд не позволял себе расслабиться, решив, что сегодня он не допустит никакой ошибки и не поставит успешность их миссии под удар. И сдержал данное себе же слово, так как оплошность в этот раз была совершена не им.       В детстве Майлсу-младшему очень нравилось кататься на велосипеде. У соседского мальчишки в их деревне был один, ржавый и старый, но это не имело значения, так как изредка, по ночам, он брал его, так сказать, «на прокат» и ехал, куда глаза глядят, пока первый корень дерева не сбрасывал его с сиденья или обыкновенная ветка не ударяла по лицу. Сбежав в город, Дезмонд не приобрел себе велосипед – ему и не хотелось этого делать, но отныне тот всегда ассоциировался у него с редкими мгновениями свободы и ночного ветра.       И впервые бывший бармен почувствовал тревогу по отношению к этому транспортному средству, когда увидел, что тот стремительно приближается по направлению к писательнице, а его наездник не может снизить скорость из-за отчего-то неисправных тормозов. И его сердце сделало кульбит, когда он увидел, как Эцио, движимый благородными инстинктами, схватил задумчивую Палмер за талию и мягким, но быстрым движением увел ее в сторону от пронесшийся мимо опасности.       Аудиторе и сам не ожидал от себя такого. Его порыв был столь неожиданным и неконтролируемым, что он сначала сделал, а уже потом проанализировал. Результат оказался неутешительным: девушка смотрела на него с таким нескрываемым изумлением и даже шоком, что Эцио мгновенно ненамного отстранился. Та даже немного приоткрыла свой идеально очерченный рот, пытаясь справиться с эмоциями. Краем глаза итальянец также увидел, как его потомок сокрушенно уткнулся лицом в ладонь.       Но Аудиторе умел быстро соображать. Да, он привлек к себе внимание – хотя привлек - это даже мягко сказано, – но ведь он не попался на слежке и даже не выдал свою принадлежность к братству. Он просто повел себя, как герой и настоящий мужчина, доблестно выручив красивую девушку. Паниковать рано, но можно по-своему воспользоваться ситуацией.       - Вам следовало бы быть внимательнее на поворотах, - Эцио едва ли удержал себя оттого, чтобы не добавить «мадонна», так как предполагал, что это слово может быть уже не в ходу для обольщения дам.       Но его обычного обаяния, очевидно, оказалось достаточно, так как мгновением позже девушка расплылась в изумительно шедшей ей улыбке, и удивление исчезло из ее глаз, оставив после себя странный блеск.       - Зачем, когда рядом такой мужчина как вы, который защитит от любой опасности? – ее голос был тихим и очаровывающим, а в губы, мягко произносящие каждое слово, хотелось впиться поцелуем.       Помотав головой, отбрасывая мешающие сосредоточиться мысли, Эцио так же обворожительно улыбнулся.       - Я не всегда могу быть рядом.       - Значит, я должна сделать так, чтобы были, - слегка приблизившись, произнесла она, незаметно коснувшись его руки. Ее ладошка была маленькой, теплой и гладкой на ощупь, и если бы она не была заподозрена в сговоре с тамплиерами, Аудиторе мог бы рассчитывать на…       - Меня зовут Николь, - он был почти благодарен ей за то, что она вовремя прервала его размышления, складывающиеся в ту сторону, в которую не должны были. – А вас?       - Эрик, - замешкавшись, чтобы вспомнить имя, которое вписал ему Гастингс в паспорте, ответил Эцио.       - Может, вы бы согласились проводить меня, Эрик, чтобы я могла рассчитывать на вашу помощь и поддержку? – хитро прищурилась она, и это ехидство отчего-то сделало ее еще привлекательнее.       - С удовольствием, - сказал Аудиторе, даже растерявшись, кто и кого тут на самом деле завлекает и очаровывает. И почему он, будучи охотником, чувствует себя жертвой?       Взяв ее под локоть и незаметно обернувшись на Дезмонда, тревожно наблюдавшего за ними и от внутренних переживаний надкусившего губу, позволил девушке вести.       Майлс-младший, естественно, отправился за ними следом. Наблюдая за их разговором, переглядываниями, прикосновениями, он едва удерживал себя от того, чтобы не подлететь и не выхватить предка из ее загребущих ручек. И почему он видит в ней нечто противоестественное, а Эцио – нет? С ее привлекательностью, ее аккуратностью, с ней самой что-то не так, что-то… если бы он еще мог объяснить хотя бы самому себе, что именно.       Но ответа не было, и, когда Эцио и Николь подошли к дому писательницы, когда она уверенным движением повернула ключ и распахнула дверь в свое жилище, Дезмонду ничего не оставалось, как позволить итальянцу войти внутрь вслед за хозяйкой и остаться ждать его здесь, на улице, изнывая от переживаний и пытаясь понять, отчего у него ощущения, будто бы это очарование Николь… не принадлежит ей самой? ***       Ее дом был под стать ей – шикарный, изысканный, небольшой. В нем хотелось остаться. Желательно, вместе с писательницей. Желательно, надолго.       Аудиторе откровенно опасался таких мыслей, неосознанно роющихся в его голове, – они мешком били по его трезвости и рациональности. Дезмонд вроде как говорил, когда они вдвоем рассматривали фотографию у редакции, что в писательнице есть что-то, что его настораживает. Что ж, теперь он готов ему поверить.       - Выпьете со мной вина? – ласково произнесла Николь, приподняв бутылку красного полусухого, которую она достала откуда-то из-за барной стойки на кухне.       Пить что-либо из рук предполагаемого врага? Он что, дурак?       - Нет, спасибо, я не пью спиртное, - вежливо отказался он.       - Может, тогда сока? Чаю? Кофе? – настаивала она.       - Чаю, - удержался от вздоха он, пообещав себе следить за процессом приготовления напитка.       Словно прочитав его мысли, Палмер всё делала у него на виду, исключая самой себе возможность плеснуть яда в его кружку, поэтому Эцио безропотно взял у нее свежеприготовленный горячий напиток, наблюдая, как сама она с удовольствием смакует вкус вина.       Ему было бы неплохо осмотреться здесь. Понять, почувствовать, хотя бы чисто интуитивно, здесь ли она спрятала Яблоко и есть ли оно у нее вообще. Но Палмер не спешила проводить ему экскурсию, а попросить ее о таком было бы нагло. Да к тому же… вдруг она воспримет это за намек, который он не должен делать?       Под дорогой шубой на Николь оказалось не менее дорогое платье, насколько итальянец мог судить по тому, как оно сидело на девушке и как выгодно смотрелось. Темно-фиолетовое, придававшее ее коже аристократическую бледность и подчеркивавшее достоинства фигуры. Впрочем, Аудиторе казалось, что на ней любая одежда смотрелась бы выгодно.       Николь заметила, как Эцио рассматривал ее, и зазывно улыбнулась.       - Расскажите что-нибудь о себе. Откуда вы? Кем работаете? У вас есть семья? Жена, дети? Скажите, что нет, прошу вас. Это разобьет мне сердце, - шутливо сказала она, тем не менее пристально вглядываясь в глаза мужчины напротив.       - Я абсолютно свободен, не тревожьтесь, - усмехнулся Аудиторе, озираясь по сторонам.       - Тогда что вас беспокоит, синьор? – невинно поинтересовалась она, и время для итальянца остановилось.       Вдох. Выдох. Сердце бешено застучало в груди, пальцы сжали кружку крепче, костяшки побелели. Как она его назвала?       Медленно подняв на нее глаза, стараясь не меняться в лице, он пытался выловить в ее лице что-то такое, отчего он сделал бы окончательный вывод, – она знает, кто он. Знает даже больше, чем они могли бы предположить.       Но как? Откуда? Единственным, кто догадался, был Кевин, но и он не смог сделать этого без Частицы Эдема и без их непосредственного присутствия. Как она могла сделать такие выводы сама? Невозможно, не может быть….       Однако ее лицо было всё так же безмятежно и прекрасно, и он не смог найти того, чего искал.       - Боюсь, мне пора, - не сделав ни единого глотка, он поставил кружку с чаем на стол, стараясь, чтобы его уход не выглядел как бегство.       - Постойте, - Николь вновь схватила его за руку, но Эцио был слишком встревожен и шокирован, чтобы почувствовать то необъяснимое притяжение, охватывавшее его при ее прикосновениях во все прошлые разы. – Может, нам как-нибудь поужинать вместе?       - Поужинать? – Аудиторе не позволил себе отказаться. Это могло быть весьма полезным для дела. – Да, конечно. Завтра я могу зайти за вами. Вы согласны?       - Разумеется, - просияла она. – Завтра в семь я буду ждать вас здесь. Пойдёмте, я провожу вас.       Он не сказал ни слова ни когда она мило попрощалась с ним, ни когда едва ощутимо поцеловала в колючую от щетины щеку. Только лишь когда писательница скрылась за закрытыми дверями своего дома, он смог выдохнуть и поспешить на поиски потомка, преданно ждавшего его где-то поблизости. ***       Выложив Дезмонду, как на духу, всё, что происходило в доме, каждое слово, что произносила писательница и каждое действие, что она предпринимала, Эцио заметно стало легче. Напряжение понемногу спадало, морок из головы улетучивался, а разделенные наполовину переживания не так сильно терзали его.       - Ну… знаешь… - неуверенно начал его потомок спустя какое-то время, когда они вдвоем пытались найти дорогу до отеля, – в наше время модно использовать такие словечки. Особенно в клубах. Синьор, синьорина, мадмуазель, месье. У некоторых это часть флирта. Может, она просто флиртовала с тобой? – с надеждой спросил Майлс-младший, видевший, какие оценивающие взгляды девушка бросала на его предка.       - Может, и так, но… слишком много совпадений, - Аудиторе сомневался, что девушка выбрала это слово случайно. Он был почти уверен, что Николь каким-то невероятным образом выяснила всё, чего не должна была.       - Но откуда ей всё это знать? И зачем ей демонстрировать свою осведомленность? Думаешь, в таком случае и тамплиерам уже всё известно? – Дезмонд был откровенно растерян и не на шутку встревожен такой вероятностью, и Эцио не знал, как можно приободрить его. Если всё это действительно так, то они по уши в проблемах.       - Я не знаю. Не уверен. Но лучше нам быть начеку, - пока что это было всё, что итальянец мог сказать. Майлс-младший кивнул, и они молча продолжили свой путь. Остальным лучше было бы узнать все их опасения как можно скорее.