Болен... по собственному желанию

Чжоу Ми, пытаясь не разбудить малыша, открыл дверь и вошел в свою абсолютно темную квартиру. - Что такое, я же оставил свет в коридоре включенным… - он попытался нащупать выключатель, но его остановила чья-то рука. - Тихо, не будем будить ребенка, ты просто пойдешь за мной, - Мими встрепенулся от голоса Хинима, раздавшегося в зловещей, пробирающей до костей темноте. - А что вообще случилось? Меня ограбили? Хичоль хмыкнул, бережно провел китайца по коридорам и комнатам и, остановившись, слегка толкнул его в спину. Мими замер в темноте, но через мгновение по периметру детской комнаты (а это была именно она) загорелись тусклые огоньки. Свет нескольких ламп был приглушен и создавал в комнате ауру нежности и умиротворения. По стенам забавно бегали зайчики и мишки, а посередине комнаты стояла детская кроватка. Именно та, которую Ми присмотрел несколько дней назад, но поехать и купить ее времени совсем не хватало. - Мы подумали, тебе пригодится, Мими, - тихо прошептал Ханни. - Это подарок от нас с Хичолем! - С-спасибо, Ген, - китаец был очень взволнован и не мог выдавить из себя ничего более вразумительного. - Не нервничай, все хорошо, уложи его и приходи на кухню, поужинаем, - Ханген добродушно улыбнулся и вышел из комнаты, оставив рыжего одного. Ужин прошел спокойно, но на удивление весело - друзья непринужденно болтали, смеялись и обменивались новостями. Мими целую вечность не чувствовал себя настолько хорошо, и если глаза все же выдавали легкую грусть, то губы постоянно расползались в улыбке от шуточек Хинима и его же пререканий с Хангеном. - Как ты его назовешь? Ты уже оформил документы? - спросил Ханни, вытирая тарелки. - Нет, пока, нет… Думаю заняться этим через несколько дней, все произошло так неожиданно, что я даже не успел ничего подготовить… И няню еще нужно найти, я просто не справляюсь сам, хоть и взял отпуск, - Чжоу Ми машинально раскладывал посуду и постоянно теребил дверцы шкафов. - Ми, я всегда могу тебе помочь, и Хиним, хоть и ворчит, но придет на помощь в любой момент. Ты только скажи. - Спасибо… Я на самом деле благодарен вам за поддержку… Во время разговора Хичоль стоял в дверном проеме и нервно сжимал полы своей рубашки, иногда он поднимал жалобный, как у котенка, взгляд на Хангена и будто ждал определенной реакции. Ханни старательно не смотрел на своего парня и продолжал убираться на кухне, до боли прикусывая губы. В конце концов, Хиним не выдержал: - Мими, я просто не могу молчать… Мне нужно выговориться, иначе я лопну! - Ты обещал, Хи! - Ген зло уставился на друга и угрожающе зашипел. - Мне плевать! Я все равно скажу! Я тебя очень люблю, Ми, но Кюхена я люблю намного больше, извини, так уж повелось. И я считаю, что ты должен, ты просто обязан позвонить ему и сказать спасибо! - Хичоль вызывающе посмотрел на обоих китайцев, совершенно четко осознавая, что его персональный, как только они вернутся домой, устроит ему головомойку. - Я-я… Прости, но я не понимаю… о чем ты говоришь, Си Че? - Чжоу Ми перевел недоуменный взгляд с одного друга на другого. - Спасибо? За что? - За то, что он помог тебе в усыновлении, он меня убьет за это, да и Ханни уже нож точит, но так моя совесть будет чиста. Мелкий просил о помощи своего отца! И, как видишь, просьба была услышана… Сердце Мими пропустило удар, второй, третий; он сильно зажмурился, а потом резко осел, едва удержавшись за стул. Ханни, не выдержав, запустил в Хинима полотенцем и крикнул, что-то вроде "дома поговорим, Мистер Благородство!" Пока Хиним тараторил извинения и рассказывал о причинах, по которым все же выдал тайну, Чжоу Ми просто молчал. Он мог пережить все что угодно, но подобного совсем не ожидал. Ни за что на свете не поверил бы, что Куйсянь способен на такое. Слишком по-мужски это выглядело. Очень благородно и как-то еще… Мими не мог подобрать правильное слово, он озирался по сторонам, но ничего не видел, только где-то глубоко внутри поднималась волна досады и осознания собственной эгоистичности. Ему было больно и стыдно. Больно за Кю и стыдно… перед Кю. Китаец так долго и упорно замуровывал два эти чувства глубоко в себе, что на некоторое время даже забылся, перестал чувствовать и жить, просто существовал, дышал, ел, работал… Ему бесконечно не хватало этого ненормального, яркого и вспыльчивого ребенка, но он не мог выдавить из себя извинений, не мог просто раскрыться перед ним и окончательно впустить его в свою жизнь. Пережитые разочарования оставили слишком глубокие шрамы, они все еще кровоточили и на давали спокойно вдохнуть. Кю… Он очень медленно, но все же залечивал раны своими словами, руками, неуклюжими способами выражения чувств. И, как ни странно, именно от этого Чжоу Ми еще больше замыкался в себе - он безумно боялся потерять эти ощущения, в очередной раз сделать что-то не так и вновь остаться ни с чем, оплакивая очередной неудачный роман и страдая от тоски и одиночества. Нужно набраться смелости и поговорить с Куйсянем, даже если его извинения не будут приняты, даже если он будет отвергнут и окончательно растоптан… Нужно! *** Кюхен в миллионный раз, по обыкновению, встряхивал свой iPod: снова заунывная песня и снова не те слова… Он так ждал и надеялся на что-то веселое и жизнерадостное, но и на этот раз Келли Кларксон с упорством пела: It's like I can't breathe It's like I can't see anything Nothing but you I'm addicted to you It's like I can't think Without you interrupting me In my thoughts In my dreams You've taken over me It's like I'm not me It's like I'm not me… Он не выдержал и, замахнувшись, шмякнул плеером об стену. Игрушка упала, но скорее всего даже не сломалась… Тоска! Высвободившись из плена наушников, до слуха Кюхена дошли звуки телефонного звонка. Он не просматривая номера, нажал на кнопку ответа и рявкнул: - Чего? - Куйсянь… Мы могли бы встретиться и поговорить…?