Решающая партия

… - Раз и, два и, три и, четыре и, пять… Выше ноги, выше! Холмс, тяни носок! Твоей ногой только землю рыхлить можно. И подтянись, я отсюда вижу, как ты расхлябан! … Шерлок привычно проверил напряжение мышц. Он давно уже не был маленьким мальчиком, которому нужен постоянный надзор строгого учителя, но голос первого тренера отпечатался в памяти настолько сильно, что иногда танцору казалось, будто он звучит у него прямо над ухом. На самом же деле, Холмс уже давно не слышал чужого счёта и замечаний. Он не тренировался в общем зале вот уже год и два месяца. И столько же не выходил на сцену. В балет, как ни странно, Шерлока привело не желание родителей, хотя они косвенно были к этому причастны. Неизгладимое впечатление на неокрепший ум маленького мальчика произвела рождественская постановка «Щелкунчик». Заворожено смотря на искусных танцоров и воздушно-нежных балерин, великолепных в своей изящности, младший Холмс понял, что сам хочет стать частью подобного действа. Но больше всего мальчика поразили прыжки артистов балета. Танцоры взлетали над сценой так высоко, что их можно было заподозрить в нарушении законов физики. Шерлок пообещал себе, что сам он будет прыгать ещё выше, ещё легче. Ровно через десять лет его прыжки стали лучшими в стенах Ковент-Гардена и они же стали его погибелью. Шерлок отошел от станка, подхватил сумку с одеждой, на ходу доставая из неё плеер и включая музыку – перед кастингом следовало пройтись по номеру ещё раз. Из динамика полилась медленная музыка и Шерлок, закрыв глаза, сосредоточился на танце. В балетной школе его не любили. До поступления в специализированное учебное заведение, Шерлок каждый день, два года подряд, посещал балетный класс и был не просто знаком с движениями, он обладал неплохой базой. Лучшей базой, которую вообще могли дать занятия в этом возрасте. Но пришло время начать следующий этап. В красочном буклете, на который с мрачным скепсисом поглядывал младший Холмс, обещали, что коллектив Королевской Школы Балета гостеприимно распахнёт свои объятия перед талантливыми учениками. Не сложилось. То, что не сложится, Шерлок понял с первого дня занятий – преподаватели были более, чем строгими, а одногодки вообще, не удосужились узнать значение слова «дружилюбие». У других учеников было много причин невзлюбить Шерлока. Например, за идеальные для балета физические данные; за упорство, с которым он работал в зале; за то, что преподаватели хвалили его намного чаще других; за то, что ставили в пример; за то, что Шерлок легко мог повторить новое балетное па, только что показанное учителем; за его безупречную память, благодаря которой Холмс с первого раза запоминал длинные связки и выучивал целые партии после нескольких просмотров; за острый ум и не менее острый язык. Шерлок не печалился отсутствием друзей. Он был полностью сосредоточен на балете. Он пропадал в репетиционном зале почти постоянно, каждую свободную минуту посвящая танцу, заучивая движения до автоматизма, а в последний год, оттачивая своё мастерство. Стремясь стать лучшим, Холмс сделал всё, чтобы достичь своей цели. Его не любили за то, что у него это получалось. Музыка уже давно стихла, а молодой танцор так и не сдвинулся с той точки, на которой он закончил танец. Шерлок, закрыв глаза, раз за разом прокручивал в голове свои движения, анализируя и учитывая мелкие огрехи. Всю свою жизнь он стремился к идеалу, к хрупкому эфемерному чувству совершенства, что должно было родиться где-то в груди и наполнить всё тело, да и жизнь, смыслом. Но чувство не рождалось. Каждый раз, заходя за кулисы, Холмс был недоволен собой. Казалось, что его мелкие огрехи, будь то недотянутый носок или не достаточно высокий Гранд Батман(1), портили весь танец. Это заставляло работать ещё усерднее. Подростковую неуклюжесть и резкость движений Шерлок вытравил из себя в рекордные строки. «В балете нет места нескладности, неуклюжести и несуразности». Преподаватели одобрительно поглядывали на него и всё чаще приглашали на индивидуальные уроки после занятий. Шерлок, разумеется, не отказывался. Ему нужны были все знания, которые он мог получить от признанных танцоров. Нередко, он оставался в зале после того, как уходили наставники и продолжал танцевать, пробираясь в общежитие уже после отбоя. Нужно сказать, что в этом были и свои плюсы. Стоило только договориться с воспитателем, что был приставлен к группе, и можно было попасть в душ ночью, а так же добраться до заветной библиотеки, тоже ночью. Младший Холмс спал на два часа меньше остальных, с трудом вписываясь в рамки «здорового отдыха», но тело его не бунтовало, а значит, и причин волноваться не было. Выпускной экзамен Шерлок, как и ожидалось, сдал на отлично. Блестяще исполненная партия принца из «Спящей красавицы» потрясла экзаменаторов и всех присутствующих. Ему пророчили невероятную карьеру, приглашали солистом в небольшие театры, но Холмс был непоколебим – он хотел танцевать в составе труппы Лондонского Королевского Балета. На следующий день после выпускного ему пришло заветное приглашение. В зале снова зазвучала музыка, увлекая за собой танцора, заставляя его тело двигаться и раз за разом взмывать в воздух. Стены Ковент-Гардена казались родными, будто он всю жизнь танцевал здесь. Первые «настоящие» общие разогревы-репетиции принесли детскую радость и море вдохновения. Холмс танцевал так, что опытные артисты останавливались, чтобы посмотреть на его безупречную технику. Его невозможно было не заметить, им было невозможно не восхищаться. Так думал и Ральф Гилмор – балетмейстер труппы. Друзьями Шерлок не обзавелся. Холмс был замкнутым человеком, со сложным, и можно сказать, несносным характером. Его острый ум подмечал малейшие детали, минимальные огрехи в танцах других и все его душевные силы уходили на то, чтобы молчать. Перессориться с коллективом не хотелось, так как доверие к партнёру – основа основ танца, а мстительность некоторых артистов балета была по истине безгранична. Не всех, конечно, но нарываться не стоило. Поэтому он предпочитал безэмоциональность в стенах театра. Шерлок, с самого детства привыкший к насмешкам и оскорблениям одногодок, свыкшийся с постоянной болью в мышцах и тянущихся связках, на всю жизнь запомнивший одно из главных правил балета: «Зритель не должен видеть, как вам тяжело, как вы устали и как вам больно», умело скрывал свою усталость и неудобство. Шерлок был раздражителен, упрям и обладал просто невообразимой трудоспособностью. Последний пункт тоже повлиял на внешнюю безэмоциональность Холмса. Когда повторяешь одно движение тысячу раз в зале, без эмоций, когда привыкаешь к балетным па настолько, что они становятся естественными, как вдох, наделить их чувствами сложно, ведь они пронизаны идеальностью. А значит, и менять что-то будет сродни преступлению. В труппе его роли были незначительными, и это не могло не расстраивать Шерлока, который мечтал стать премьером(2). Поставить крест на мечте пришлось как только он понял, каким образом в этом театре добиваются повышения. Пулей вылетев из личного кабинета Ральфа Гилмора и матеря его на все лады, всклокоченный и пышущий гневом Шерлок, как никогда трезво понимал, что его карьера в Ковент-Гардене закончилась, так толком и не начавшись. По крайней мере, при этом хореографе. В течение последующих двух лет, что были отмеряны самим провидением для работы в театре, Шерлок Холмс появлялся на сцене в постановках исключительно на второстепенных ролях. С женщинами у Шерлока не складывалось тоже. На нём висли балерины, костюмерши и гримёрши, но длительность отношений не превышала двух-трёх недель. Девушки не выдерживали его характера и не хотели делить его свободное время с дополнительными занятиями балетом. Расставания происходили всегда мирно и на дружеской ноте – в одном коллективе не должно быть лишних конфликтов, но после третьего разрыва Шерлок зарёкся встречаться с балеринами. Он держал своё обещание достаточно долго, но спустя полтора года работы в его жизнь бурным ураганом влетела та, что сломала его правила. Её звали Ирэн, и в свои неполные двадцать пять она успела стать примой(3) Лондонского Королевского Балета. Мисс Адлер, или, как называли её за глаза коллеги, Доминантка обладала стервозным характером, стальной волей и мужской логикой. У нее, безусловно, был талант и она подкрепляла его трудоспособностью, ничуть не уступающей трудоспособности Холмса. Мужчины увивались за ней, восхищались ею, а она крутила ими, как хотела. Их с Шерлоком роман продлился чуть больше полугода – рекордный срок для обоих. Ирэн была первой женщиной, с которой Холмсу было по-настоящему интересно. Она стала единственной, с кем можно было быть настоящим и не сдерживать свою сущность – характер у балерины тоже был тяжелым. Они боролись за лидерство в отношениях около месяца, а после добровольной капитуляции Ирэн стали по-настоящему дороги друг другу. Конечно, вопрос о стоящей на месте карьере столь талантливого танцора, как Шерлок, не мог не всплыть. Ирэн, получив исчерпывающий ответ, лишь пожала плечами: «Ты красив - тебе не повезло. Мужчинам с обычной внешностью получить повышение обычным способом здесь легче. Пока Гилмор будет работать в Ковент-Гардене, ты не выйдешь солировать ни в одном балете. Если только не заявишь о себе так громко, что закрыть глаза и задвинуть тебя подальше в кордебалет будет уже невозможно. Тебе нужна главная роль в постановке, что произведёт фурор не только в Британии. Проблема лишь в том, что подобные вещи танцуем лишь мы да Национальный, а влияние Гилмора распространяется на весь остров.» Музыка достигла своей кульминации, и Шерлок пошёл на коду(4), взмывая в воздух чередой кабриолей(5) и завершая танец двойным содебаском(6) после которого опустился на колено. Плеер стих, молодой человек поднялся с холодного пола и отошел к сумке, чтобы найти шерстяные гетры. Следовало отдохнуть, чтобы не переутомить мышцы перед кастингом, а зал ему достался прохладный. Шерлок натянул гетры и обул утеплённые тапочки, принимаясь разминать подуставшие мышцы правой ноги. Они отрабатывали прыжковую часть на утреннем классе. Тройка танцоров должна была пересечь зал по диагонали, работая над сложными элементами. Исполняя очередной двойной содебаск, Шерлок увидел движение слишком близко, а в следующую секунду, когда он уже опустил ногу, приземляясь, послышался грохот и в него врезался соседний танцор. Шерлоку казалось, что прозвучавший треск можно было услышать в другом конце зала. Холмс рухнул на пол, сжимая зубы, безуспешно пытаясь удержать стон полный боли, а его душу затопил холодный липкий страх, граничащий с паникой. Не было сомнений: с тем ужасным треском рвалось его сухожилие. Скорая приехала быстро, но Майкрофт примчался ещё быстрее: Шерлок позвонил ему сразу, как только получил телефон. Лежа на больничной койке и разглядывая отвратительно-белый потолок, младший Холмс, уже накачанный успокоительными и обезболивающими, гнал от себя всякие мысли. Он молил всех богов, в которых никогда не верил, чтобы ему позволили вернуться к танцам хотя бы через два месяца. Боги были глухи, и диагноз прозвучал для Шерлока страшным приговором – «Разрыв ахиллова сухожилия». Через день ему сделали операцию. Очнулся Шерлок уже в гипсе, а доктора подтвердили свой прежний прогноз – шансы на полное восстановление малы, о танцах же не может быть и речи. Для человека живущего балетом это было сродни смерти. Потом были полтора месяца в гипсовой повязке, во время которых Шерлок готов был выть от бессилия и скуки. За это время он не посмотрел ни одного выступления, не прочёл ни одной книги по хореографии, болезненно остро реагируя на любое напоминание о балете. Он вспомнил ещё одно своё увлечение, коим пришлось пожертвовать на последних курсах школы, и теперь посвящал себя скрипке, заставляя её жалобно петь в своих руках. Он изводил домашних своей игрой, дурным настроением и обострившейся наблюдательностью. Для человека, привыкшего проводить в зале за балетом по восемь, если не более, часов в день, бездействие стало худшей пыткой. Реабилитация проходила тяжело. Поначалу Шерлок, привыкший порхать по сцене, не мог самостоятельно сделать и шага. Нога болела постоянно. Она была такой непослушной, что казалась совершенно чужой и скорее выточенной из дерева искусным мастером, чем настоящей. Шерлоку пришлось заново научиться ходить. Это было тяжелое время, когда меньшее количество нагрузок не приносило пользы, а небольшая перегрузка связок могла привести к серьёзным последствиям. Шерлок балансировал между этими крайностями, терпел невыносимую боль и часто думал, что теперь его психологический апломб(7) намного сильнее. Ещё бы физический восстановить. Через три с половиной месяца Шерлок уже стоял у станка. Он начинал с элементарных движений и маленьких нагрузок, хотя душа требовала попробовать всё и сразу. Шаг за шагом, игнорируя боль в повреждённой ноге, он постепенно учился заново. Конечно, ни о каких общих тренировках не могло быть и речи, поэтому Майкрофт снял для брата небольшой зал на окраине Лондона. Шерлок медленно возвращался к жизни, вновь настраивая свой горячо лелеемый рабочий инструмент – своё тело. Следующие шесть месяцев были наполнены болью, медицинским массажем, непрерывно увеличивающимися нагрузками и запахом старого балетного зала. Концертмейстера окончательно заменил плеер, тренера – зеркала, а коллектив – одиночество. Неизменными остались только сосредоточенность, трудоспособность и непреодолимое желание танцевать. Страх перед прыжками пришлось побеждать с боем. Шерлок боялся не самого прыжка, а неудачного приземления и повторной травмы. Вторичный разрыв ахилла почти со стопроцентной вероятностью мог обречь молодого танцора на пожизненную хромоту и окончательно поставить крест на карьере артиста балета. Спустя десять с половиной месяцев после травмы, Шерлок полностью восстановил прежнюю форму. Шерлок стянул теплые вещи и снова вернулся в центр зала. Стоило пройтись по номеру ещё пару раз. Обратно в Королевский Балет Шерлока не взяли. Когда он явился на класс(8) и, спросив разрешения, встал у станка, танцоры вместе с Гилмором были, мягко говоря, удивлены. Хореограф не позволил Холмсу даже размяться, устроив ему персональный смотр, благо, Шерлок предусмотрел такой вариант и разогрелся заранее. Постановщик скрипел зубами, глядя на то, как легко и плавно танцует Шерлок. Будто и не было разрыва ахилла, не было этих одиннадцати месяцев. В тот день Шерлок произвёл фурор среди коллег, но место в труппе ему не вернули. В следующие три месяца Шерлоку была предоставлена возможность на своём примере убедиться, насколько влиятельным хореографом был Ральф Гилмор. Для Холмса были закрыты все четыре значимых балетных труппы Британии. Впрочем, Шерлок не унывал – он мог танцевать, а подходящая труппа найдётся. К тому же, как нашептала ему знакомая балерина из Королевских, контракт с Гилмором не продлили, а значит, после этого сезона он уйдёт. Оставалось только ждать. На интервью с Джоном Уотсоном Шерлок наткнулся совершенно случайно. Известный хореограф современного балета вдруг решил ответить на выпады критиков и поставить классику, а именно – «Лебединое озеро». Он обращался к танцорам и приглашал на кастинг, попробовать свои силы. Шерлок перечитал интервью дважды, не веря такой удаче – у него появился шанс получить главную роль у запоминающегося хореографа. То, что спектакль будет более, чем успешным, Холмс не сомневался – слава Уотсона и его прежние постановки говорили сами за себя. К тому же тот слыл человеком честным и непредвзятым, что очень обнадёживало Шерлока. Стоит ли говорить, что Холмс бросил все силы на подготовку к этому кастингу? От танца Шерлока оторвал противный звук смс. Он дотанцевал до конца, прежде чем взять телефон и прочесть сообщение. «Кое-что есть для тебя. Харли-стрит 12» Шерлок сверился с часами – до начала кастинга оставалось ещё почти два часа, а Харли-стрит была по пути. Холмс снова глянул на телефон, чертыхнулся и принялся одеваться. Ему стоило поторопиться, если он не хотел опоздать на просмотр.

***

Сидя в снятом для кастинга зале, Джон наблюдал за танцорами на сцене. Отбор давался тяжело – сказывалось напряжение прошлых дней. Гарриет удалось договориться с модным журналом об интервью, к которому Джон сначала долго готовился, а потом нервничал из-за того, в каком свете о нем напечатают. Общение с журналистами никогда не было его сильной стороной, и, правду говоря, изрядно утомляло Уотсона. К счастью, всё закончилось успешно. Этот кастинг был вторым. Утром они просмотрели почти пол сотни балерин, но Джон так и не нашёл ту, которая могла бы станцевать главную роль. Зато кордебалет был почти укомплектован, правда, танцовщицы узнают об этом позже. Завтра был запланирован второй женский кастинг, на который Уотсон возлагал большие надежды. Танцовщики мелькали перед глазами с преступной скоростью. У Джона ужасно болела голова и движения артистов, как и громкая музыка, только усугубляли его состояние. Гарриет мерно жужжала над ухом, зачитывая анкеты выступающих, и хореограф был близок к тому, чтобы плюнуть на всё и перенести оставшихся на завтра. Но это было бы непрофессионально, и поэтому он терпел. Танцоры шли однообразной чередой, мало чем отличаясь друг от друга: им всем чего-то не хватало. Ни на кого из них не было интересно смотреть будь причиной тому недостаточная музыкальность, слабая техника, простые движения или отсутствие динамики в танце. Пришедшие танцоры были неплохими, но такими обычными… Все они забывались, становились одними из многих, стоило им покинуть сцену. Впрочем, были и такие, умений которых будет предостаточно, чтобы станцевать в кордебалете. Ещё Джона весьма порадовал эмоциональный молодой танцор Джеймс Мориарти. Но ему, к сожалению, не хватало техники. Джон был близок к тому, чтобы признать этот кастинг не удавшимся, назначить Мориарти на роль принца и уже потом ковать из него нового гения балета. Гарриет была с ним согласна. Не просмотренными оставались всего лишь пять танцоров, четверо из которых только закончили учёбу и один порвал ахилл в прошлом году, а значит, ожидать от оставшихся чего-то удивительного явно не стоило. Когда на сцену вышел молодой кудрявый брюнет, Джон был измучен без меры. Глаза Уотсона закрывались сами собой, чему способствовала мелодичная музыка, заигравшая в зале, но на танцора следовало смотреть и Джон поднял взгляд. Поднял и больше не смог отвести. Молодой танцор на сцене был завораживающе красив. Высокий, подтянутый, с длинными сильными ногами и грациозными руками он воплощал идеал балетного артиста. Его тело напоминало мраморную статую, выточенную умелой рукой мастера. Бледная кожа в свете софитов казалась совсем белоснежной, и тем ярче ощущался контраст с почти черными волосами. И танцевал он ничуть не хуже, чем выглядел. Движения плавно перетекали из одного в другое, экспрессивные повороты, заставляющие густые тёмные кудри вторить движению, сменялись осторожными и медленными батманами сотеню(9). Он взмывал в воздух так легко и задерживался на пике невообразимых прыжков так долго, будто ему и не нужно было касаться пола вовсе, будто законы земного притяжения не действовали на этого отдельно взятого человека. Его техника была идеальной. Балетные па радовали глаз своей законченностью и естественностью, правильно проставленные акценты и точки упрощали восприятие, тонкая музыкальность окончательно приковывала взгляд к действу на сцене. Безукоризненная техника поражала мнимой лёгкостью и это было волшебно. Джон только тогда понял, что замер, почти не дыша, когда Гарриет пихнула его локтем. Он смотрел на сцену и не мог насмотреться. Когда танцор последний раз взмыл в воздух и музыка стихла, в зале повисла абсолютная тишина. - Отменяй завтрашний женский кастинг, Гарриет, - прошептал Джон, не отводя взгляда от замершего танцора. - Я нашел своего заколдованного лебедя. ************************************************************************************************************* 1 – Гранд Батман - (фр. battement — взмах, удар от гл. battre — махать, взмахивать, ударять, отбивать такт; grand — большой) - «большой бросок ,взмах» на 90° и выше через положение ноги на носок. https://www.youtube.com/watch?v=IIo89v_2-8o 2 – Премьер (от фр. premier [danseur] — первый [танцовщик]) — ведущий солист балета, исполняющий главные партии в спектаклях балетной труппы; танцовщик высшей категории. 3 – Прима - (лат. prima — первая) — ведущая балерина в театре. Прима-балерина или Премьер — это самый высокий профессиональный статус солиста балета в балетных труппах мира, имеющих иерархию по рангу. 4 – Кода (от итал. coda — хвост, шлейф). В этом контексте - заключительная часть сольной вариации, как правило, состоящая из виртуозных вращений или прыжков, выполняемых по диагонали, по кругу, либо с продвижением «на публику». 5 – Кабриоль - прыжок с ударом икры одно вытянутой ноги о другую: назад (на арабеск), вперед и в сторону. Одна нога выбрасывается в желаемую позу, другая к ней подлетает, после удара падает, а первая остается в позе. Исполняется во всех позах на 45° и 90°. 10:29 https://www.youtube.com/watch?v=oPxh_wej5kI 6 – Содебаск - saut de basque прыжок баска. Прыжок с ноги на ногу, с продвижением в сторону и поворотом в воздухе. Двойной содебаск (прыжок с двумя поворотами в воздухе с одной ноги на другую) 13:17 https://www.youtube.com/watch?v=oPxh_wej5kI 7 – Апломб - (апломб — равновесие) — старинное обозначение способности танцора продолжительное время устойчиво стоять в различных позах на одной ноге. 8 – Класс – каждодневное утреннее занятие, с которого начинается работа артиста балета. Труппа занимается вместе(если позволяют размеры зала) или по частям(в разных залах), но в полном составе и в одно время. Занятие имеет стандартные блоки: разминка, станок, «середина», прыжки. После класса танцоры расходятся на личные/групповые репетиции. 9 – Батман Сотеню - «слитный»- выполняется из стойки на носках с полуприседом на одной ноге, второй производится скольжение носком по опорной ноге (впереди, назад или в сторону), после чего нога выпрямляется в воздухе под углом больше 120 градусов. 10:00 https://www.youtube.com/watch?v=3tedCh2vD8w