***
Утро для Шерлока началось с насыщенного аромата кофе, проникающего даже через закрытую дверь комнаты. Часы бодро подмигивали восьмёркой и двумя единицами. Холмс сладко потянулся и вскочил с большой постели, направляясь в ванную, и намерено игнорируя исходящий из кухни стук посуды. Стоя в душевой кабинке и с наслаждением вдыхая сладкий запах шампуня Ирэн, что ещё не успел выветриться, Шерлок подумал, что не зря полтора года назад пошёл на поводу у своих желаний.***
- Доброе утро, - произнёс Холмс, входя на кухню и на ходу вытирая волосы мягким полотенцем. Второе полотенце было повязано у него на бёдрах. - Доброе, - отозвалась Ирэн, на секунду отворачиваясь от доски и переставая нарезать овощи. - Что на завтрак? - Шерлок подошёл ближе, заглянул через плечо женщины. - Омлет и салат - мне танцевать через два часа. Твоя чашка кофе на столе. - Удивлён, что ты опять готовишь сама. - Холмс оставил балерину разбираться с завтраком и сел за стол, беря в руки чашку с ароматным напитком. - Кейт попросила несколько дней отгулов – у её сестры свадьба. Шерлок сделал глоток свежезаваренного кофе и зажмурился от удовольствия – Ирэн не только готовила потрясающе. - Куда делся Пауло? Не вижу его вещей. - Я его выгнала. Он мне изменял, - равнодушно ответила женщина и добавила несколько раздражённо, - только не говори, что ты меня предупреждал. - Не скажу, - пожал плечами Шерлок, снова отпивая из чашки. - Секретарша? - полуутвердительно спросил он. - Секретарша, - вздохнула Ирэн. - Бойкая девушка – далеко пойдёт. Если конечно не забеременеет от Пауло, хотя… - она задумалась, переставая перемешивать салат - Нет, он абсолютно не создан для семьи. - Скучаешь по нему? - Нет, конечно, - фыркнула балерина. - Зачем мне Пауло, если у меня есть ты? – спросила она, ставя глубокую тарелку с салатом на стол. - Действительно, - усмехнулся Шерлок. Поставив перед Шерлоком его порцию омлета, и взяв свою, Ирэн села за стол, подгибая под себя ногу. - Где же твоя осанка? - укоризненно глянул на неё Шерлок, притягивая тарелку ближе. - Осталась на работе. - Я вижу. Шерлок замолчал, принимаясь за завтрак. Готовила Ирэн просто восхитительно, но, к его сожалению, делала это крайне редко. Как ни странно, но Шерлок ощущал полное умиротворение в этом доме. Его даже не раздражали горы косметики в ванной и шпильки для волос, на которые можно было наткнуться в самых неожиданных местах. Квартира Ирэн была уютной и какой-то родной. Возможно этот эффект создавали картины балерин на стенах, или маленькие сувениры из разных стран, которые она привозила из каждых гастролей, но даже несмотря на огромные размеры и модно-холодный интерьер, дом мисс Адлер Шерлоку нравился. Ну и тренировочный зал, увешанный зеркалами и пропитанный запахом канифоли, был выше всяких похвал. Сейчас, немного сонная и растрёпанная молодая женщина, сидящая на светлой кухне в своём любимом коротеньком халате, не походила на ту строгую и собранную приму, коей была в театре. Адлер не тащила домой рабочие проблемы и старалась справляться с раздражением, вызванным плохой репетицией не принося его в дом. Как оказалось, железная леди на сцене была очень мягкой, когда снимала свою броню. Просто нужно было оказаться сильнее её, быть достойным увидеть её заботу и слабость. Шерлок всегда удивлялся этой двойственности её характера. Уютную тишину прервал звук SMS, доносящийся откуда-то из гостиной. Ирэн вскочила, направляясь за телефоном. - Тебе SMS, Шерлок, - крикнула она, несколькими секундами позже возвращаясь на кухню. - «Мэрилебон-роуд 41. У тебя полчаса», - Ирэн подняла растерянный взгляд на уже вскочившего Шерлока. - Спасибо за завтрак, было очень вкусно, - скороговоркой произнёс он и, подойдя ближе, поцеловал Аддлер в щёку, одновременно с этим забирая телефон из её руки. Он сделал несколько шагов, прежде чем его схватили за руку. Балерина буквально повисла на нём, не позволяя двигаться. - Прекращай это, Шерлок, - Ирэн сжала его руку сильнее и пристально заглянула в глаза. - Прекращай, иначе реабилитация, которая тебе понадобится в один прекрасный день, заберёт намного больше сил и времени, чем прошлая. Если будет вообще, кого реабилитировать. - Это моя жизнь, Ирэн. - Резкость в голосе Холмса задела её. - Танцевать постоянно невозможно, мне нужно развлечение. - Развлечение? Пойти и зависнуть на пару часов в Чертогах – это развлечение, Шерлок? - Пару часов? Ты меня недооцениваешь, - Холмс стряхнул с себя чужие руки и направился в комнату за вещами. Женщина бросилась следом. - Не вынуждай меня звонить твоему брату. - Ты всерьёз полагаешь, что он не знает? - мужчина уже натянул брюки и теперь проворно застёгивал пуговицы рубашки. - Будто ему может быть неизвестно что-либо, что творится на этом острове. - И что он говорит? - А что он может сказать? - уже полностью одетый Шерлок пересёк комнату и вышел в гостиную, не обращая внимания на следующую по пятам балерину. - Он не доволен моим времяпрепровождением. - Я тоже, - женщина поджимала губы и хмурилась, загораживая проход. - Я заметил. Это взаимно, кстати, - Холмс легко отодвинул Ирэн в сторону, пробираясь к выходу, снял пальто с вешалки и подхватил сумку. - Спасибо за прекрасный вечер, Ирэн. До встречи. Холмс обворожительно улыбнулся и выскочил из дома, оставляя замершую на пороге женщину. - Шерлок! - воскликнула она, но дверь уже захлопнулась.***
Утро Джона началось с его громкого крика, который и разбудил мужчину. Ему в который раз снилась война. Прошло уже почти четыре года его мирной, достаточно спокойной жизни, но кошмары всё ещё преследовали его, а хромота словно становилась сильнее. Джон опасался, что однажды утром боль в ноге станет настолько сильной, что он просто не сможет встать с кровати. Поэтому утром он никогда не нежился в постели, стремясь побыстрее встать и развеять нотку слегка панического страха. Джон понимал, что его опасения вряд ли обоснованы, но ничего не мог с собой поделать. Война, как оказалось, не желала отпускать Джона Ватсона. Она продолжала отравлять ему жизнь напоминанием о себе даже спустя столь немалый срок. Кошмары выматывали его. Они снились не постоянно, не из ночи в ночь, но слишком часто для того, чтобы вздохнуть спокойно. К сожалению, снились кошмары бессистемно. Они могли пропасть на несколько дней или даже на неделю, но потом, словно в отместку за долгий отдых, возвращались на несколько ночей с новой силой, наполнялись яркостью, реалистичностью и бесконечно обрастали новыми деталями. Это нервировало, не позволяя вздохнуть спокойно, мешая нормально лечь спать и, с каждым днём их отсутствия всё больше вводило в напряжение. В такие дни Джон был раздражителен, иногда резок и упрям. И чем напряженнее было состояние мужчины, тем меньше болела его нога, тем больше он ждал нового кошмара, одновременно желая и боясь его. А потом цикл замыкался, и Джон в очередной раз просыпался от своего крика. Война всегда напоминала о себе неожиданно, и это было самое худшее. Встав с кровати и сделав несколько неуверенных шагов, Джон поморщился – нога после подобных снов болела больше. По правде говоря, боль в ноге уменьшалась, когда он был занят, и возрастала при бездействии. Несколько раз, во время напряженных репетиций своей труппы или в стрессовой ситуации, Джон вообще забывал о ней, но понимал он это уже постфактум, когда боль снова возвращалась. Джон взял прислонённую к тумбе трость и направился на кухню – ему всё равно не удалось бы снова заснуть. Никогда не удавалось.***
К двум часам дня Джон был окончательно вымотан. Они с Гарриет просмотрели ещё около двадцати балерин, но кордебалет пополнился лишь пятью, поэтому пришлось перехватывать, уже успевших разбежаться по временным проектам, танцовщиц своей труппы. Джон не был против их работы у другого хореографа, пока он был занят классической постановкой – всё же целый сезон просидеть в вынужденном отпуске было слишком недальновидно. К счастью, ещё не все успели найти себе партии, так что Джону удалось полностью набрать женскую часть кордебалета. С мужской проблем не возникло – коллектив отобранных на кастинге танцоров щедро разбавили парни из всё той же труппы Уотсона. Потом хореограф встретился с Анри и предложил вторую партию. Танцор отказываться не стал – он давно знал Джона, работать с ним было комфортно и достаточно просто, а это дорогого стоило. Да и постановка обещала стать известной. Обговорив все детали и подписав контракт с Анри, Уотсон отправился на встречу с директором театра, чтобы снять помещение для тренировок. Вот здесь-то всё и застопорилось. Оказалось, что тот театр, который присмотрел Джон, был уже сдан в аренду, хотя в нём никто не репетировал. Создавалось впечатление, что о снятом помещении просто забыли, когда в нём отпала необходимость и договор не был расторгнут. Владелец отказывался называть имя арендатора, отказывался назвать его адрес или телефон и Джону пришлось смириться с тем, что репетиции будет проходить в другом месте. Поиском помещений занялась Гарриет. И эти поиски затянулись на целых две недели.***
Стоя в балетном классе старого театра, Шерлок с воодушевлением разогревался. Наконец-то закончилось время ожидания, и можно было приступить к работе. Впереди была маленькая история одной постановки. Балетная жизнь вообще состояла из таких вот отрезков длиной по нескольку месяцев, и хоть она и текла постоянно и неумолимо, но делилась на небольшие части, в конце каждой из которых было несколько часов волшебства. И лишь минута призрачного триумфа. Почти при входе в зал стояло пианино, но стул концертмейстера пустовал – хореограф хотел лучше познакомиться с молодым танцором, просмотреть уже поставленные танцы и начать работу. Джон опаздывал. Шерлока это раздражало. Он вообще крайне негативно относился к непунктуальности, лени и непродуктивности. Вся его жизнь была завязана на танце, и когда кто-то пренебрегал балетом, Холмс становился невыносимым. Наконец в коридоре, гулко отражаясь от стен и соединяясь со стуком трости, послышались тяжелые неровные шаги. Дверь противно скрипнула, словно специально оскорбляя тонкий музыкальный слух и заставляя Шерлока поморщиться. Появившийся на пороге Джон с удивлением разглядывал продолжающего упражнение Шерлока. - Здравствуйте, Шерлок, - Джон улыбнулся и приблизился к танцору ровно настолько, сколько позволяли движения последнего. - Простите, я опоздал. Шерлок сдержано кивнул – наживать конфликт в первый же день не хотелось, а внутри уже начинало плескаться раздражение. Джон тем временем, то ли уловив эмоции молодого человека, то ли просто делясь впечатлениями продолжил говорить. - Я немного осмотрелся в театре – здесь не так плохо, как я себе представлял. - Вы изначально были негативно настроены? - вскинул бровь Шерлок, отрабатывая махи.- Зачем тогда снимать именно этот театр? - Тот, в котором я хотел работать, оказался уже сданным в аренду. Арендатора я не нашёл, - Джон пожал плечами. Он отошёл подальше, критически разглядывая движения Шерлока и его зеркального двойника. Шерлок засомневался – с одной стороны Майкрофт мог найти любого человека в Британии, стоило только попросить, но с другой – обращаться к брату не хотелось. Младший Холмс дружественно относился к старшему и был ему за многое благодарен, но предпочитал любить всех своих родственников на расстоянии и строго по расписанию – на Рождество и дни рождения. К тому же Шерлоку, успевшему до назначенного времени полностью излазить и оценить здание, этот театр нравился. Он был пропитан запахом канифоли, старого паркета и полироли, просторные тренировочные залы с высокими потолками не вгоняли в депрессию своими размерами, а идеально ровный пол радовал хорошим сцеплением с балетками. Большего и желать не стоило. Холмс опасался, что театр, который присмотрел хореограф, будет хуже или неудобнее. За время, что Шерлок искал труппу, он повидал кучу неудачных залов. Пересчитать удачные можно было по пальцам. Больше всего пугали низкие потолки в новомодных классах, которые абсолютно не были рассчитаны под верхние поддержки. А учитывая, что теперь под потолком будет парить не балерина среднего роста, а он сам… - Очень жаль, мистер Уотсон, что тот театр уже арендуют, но здесь тоже неплохо, - почти безразлично произнёс Шерлок, опуская ногу на станок и медленно скользя в сторону, сначала садясь на шпагат, а потом опускаясь ещё ниже. Достигнув предельного растяжения мышц, он застыл, крепко держась за перекладину. - Когда начнутся общие репетиции? - Как только я определюсь, что делать с кордебалетом. – Джон нахмурился. Этот вопрос беспокоил его с самого начала – оставить женский кордебалет в качестве лебедей, сделать его парным или полностью заменить на мужской. - У меня есть некоторые наброски танцев, но нужно посмотреть, как это выглядит в живую. - Оу, - Шерлок оживился, заинтересованно оглядываясь на хореографа. Он аккуратно вернулся в исходную позицию и отошел от станка. - И для меня есть? Джон медленно кивнул. По правде говоря, набросков для танцев Шерлока было больше всего. Уотсон уже почти полностью разобрал музыку по сценам, разграничил танцы, оттеняя сольные выступления кордебалетными. Непродуманными оставалось всего лишь несколько моментов, но это можно было отложить на более позднее время – до заявленной даты премьеры оставалось чуть меньше четырёх месяцев, а это вполне достаточный строк. - Шерлок, вы… - начал было Джон, но его перебили. - Ты. Думаю, вы вполне можете обращаться ко мне на «ты», чтобы не затруднять процесса объяснений. – оттарабанил танцор. - Хорошо. - Джон немного неловко пожал плечами. - Полагаю, твоё предложение может действовать в обе стороны, Шерлок. Разница в возрасте не настолько большая, чтобы «выкать», к тому же, когда я слышу «мистер Уотсон», я скорее вспоминаю своего отца, чем чувствую, что обратились ко мне. Короткого «Джон» будет достаточно. - Не думаю, что это уместно, мистер Уотсон, - взгляд Шерлока посерьёзнел, а некоторую взбудораженность во взгляде заменило полное спокойствие. – Разница в возрасте не имеет значения, когда существует разница в положении. - То есть, будь я танцором, ты бы звал меня по имени? - Непременно, - уголки губ Шерлока чуть приподнялись, обозначив улыбку. Джон улыбнулся в ответ и вернулся к не озвученной мысли. - Мы с тобой мало знакомы и это нужно срочно исправлять – я не смогу ничего поставить, не понимая тебя, не ощущая твоей динамики в танце, твоей личности. Поэтому давай начнём с тех танцев, которые ты можешь мне продемонстрировать – я попробую приноровиться к твоему стилю и впоследствии не портить его и не стараться переломать и переучить тебя. Джон дождался кивка Холмса и отошёл к передней зеркальной стене. Шерлок тем временем достал телефон, пролистывая музыкальные композиции и выбирая, что танцевать. Наконец в зале зазвучала музыка, и Шерлок сделал первое движение.***
Он исполнял танец за танцем, чередуя медленные и быстрые, жесткие и спокойные. Он станцевал несколько соло из «Спартака», «Щелкунчика» и «Спящей красавицы», но чем больше Шерлок выкладывался, тем тяжелее становился взгляд хореографа, тем больше он хмурился и кусал губы. Подобная реакция отнюдь не радовала. После очередного прыжка Уотсон не выдержал. Он хлопнул в ладоши, делая шаг вперёд. - Достаточно, Шерлок. Холмс остановился, потом подошёл к лежащему у стены телефону и выключил музыку. Когда он обернулся, хореограф стоял рядом. - Я сделал что-то не так? Моя техника вам не нравится? - спросил Холмс, уже зная ответ. - Нет, твоя техника идеальна. Мне не нравятся твои эмоции. - Джон помолчал, словно решая, что делать дальше. - Давай попробуем импровизацию? - спросил он. - У меня с собой уже нарезанная музыка, под которую ты будешь танцевать в постановке. Попробуй просто её почувствовать и отпустить себя, ладно? Шерлок мрачно кивнул.***
С партией белого лебедя Шерлок справился безо всяких проблем. Он чувствовал музыку, чувствовал образ загадочно-гордой птицы, её одиночество и поэтому импровизация получилась качественной. Джон даже решил ввести некоторые связки из неё в будущие танцы. Шерлок в роли белого лебедя был восхитительно-прекрасным, завораживающим, сильным, таинственным. В его глазах отражалась гордость и некоторая отстранённость от мирских проблем. Белый лебедь действительно был словно зачарован. И его это невероятно красило.***
Но в противовес идеальному белому лебедю, черный – никак не давался молодому танцору. Шерлоку не хватало резкости в движениях, страсти во взгляде, эмоций, заставляющих смотреть на него. Да, хореография была иная – Холмс выбрал другие движения для противоположного образа, но им чего-то не хватало. В танце не было той порывистости, той страстности и огня, который должен был быть. Взгляд Шерлока оставался таким же гордым и отстранённым, словно он и не менял ипостась. Джон остановил музыку и подошёл к остановившемуся Шерлоку. - Шерлок… - Джон замолчал, не зная какие слова подобрать. Ещё десять минут назад он рассыпался в восторгах по белому лебедю, а сейчас… - Ты любил когда-нибудь? Желал настолько сильно, что сводило скулы? Хотел ли полностью завладеть человеком, чтобы он не мог думать ни о чём другом?.. Черный лебедь жаждет покорить принца, завлечь его, заставить забыть о любви к белому. Понимаешь? - Джон всмотрелся в глаза танцора, пытаясь найти там ответ. Шерлок кивнул. - В тебе есть эти чувства, эти эмоции. Они есть в каждом. В каждой душе живёт и светлое, и тёмное начало – тебе нужно только почувствовать его. Позволь ему проявиться, выплеснуться в танце, отобразиться в глазах. Мне нужен огонь, Шерлок, нужна страстность, нужно желание, - тихо проговорил Джон. - Я хочу увидеть, что ты чувствуешь здесь, - он приложил ладонь к груди танцора в том месте, где под рёбрами билось сердце. Шерлок задумчиво кивнул и закрыл глаза.***
Глядя на очередную импровизацию Шерлока, Джон всё отчётливее понимал, что это абсолютно не его роль. Холмс оставался белым лебедем несмотря ни на что. И что бы ни говорил Джон, глаза Шерлока были всё такими же отстранёнными и безэмоциональными. Уотсон ошибся – в идеальном Шерлоке не было и капли тёмного начала, как не было и требуемой страсти. И это было катастрофой.