День 1
Шерлок пребывал в состоянии мутной, вязкой, как смола дрёмы, безрезультатно пытаясь отогнать её и заставить себя проснуться. С трудом открыв глаза, он чуть не застонал от яркого солнечного света, наполнившего небольшую спальню, причиняющего физическую боль - лоб прошибло спазмом, и Шерлок поспешно зажмурился. Голова болеть не перестала. На этом неприятности не закончились. Суставы ужасно ломило, выкручивало так, что хотелось застонать, кости ныли, а всё тело охватила такая слабость, будто он танцевал всю ночь напролёт, совершенно не жалея себя. В горле ужасно першило, воспалённые гланды увеличились, сдавливая его изнутри, и к этому незавидному набору добавился насморк. А ещё было холодно. Настолько холодно, что мышцы сами сокращались в попытке выработать немного тепла, заставляя тело дрожать, несмотря на тёплое одеяло, в которое Шерлок умудрился замотаться так, что выглядывало только лицо и затылок. Сделав провальную попытку подняться, так и не совладавший с сильной слабостью, Шерлок остался в кровати и был вынужден бессильно констатировать у себя грипп. Спустя несколько минут рядом противно запиликал будильник, заставляя танцора поморщиться - казалось, что резкий звук ввинчивается в мозг, усиливая головную боль. Шерлок чувствовал себя настолько больным, что ни о какой репетиции и речи быть не могло. И, тем не менее, стоило предупредить хореографа, позавтракать, а так же, в свете нового состояния, выпить лекарства. Шерлок с видимым усилием встал, и, не решившись с таким ознобом остаться без одеяла, укутался в него на манер плаща. Передвигаться в таком коконе было неудобно, но это были не заслуживающие внимания мелочи. К таким же мелочам Шерлок причислил и абсолютное отсутствие аппетита напополам с отвращением к мыслям о еде, как таковой. Позавтракать было необходимо, ведь те таблетки, к которым он собирался прибегнуть категорически запрещалось принимать на голодный желудок. На кухне творился хаос - Шерлок не успел убрать химическое оборудование после недавнего эксперимента, так что от идеи готовки пришлось отказаться - слишком просто было зацепить одеялом хрупкие колбы и пробирки. Быстро соорудив бутерброд и заварив крепкий сладкий чай, Холмс наскоро позавтракал, буквально заставив себя есть. Аптечка Шерлока могла сбить с толку постороннего человека: привычные каждому обывателю лекарства у него отсутствовали напрочь, а место блистеров с известными каждому названиями заняли прозрачные стеклянные пузырьки. Разумеется, инструкции ко всем этим препаратам прилагались, но Шерлоку они не требовались - он прекрасно помнил не только, какое лекарство в каких случаях следует принимать, но и состав каждого из них. Он без колебания достал пузырьки с номерами 481, 394 и 158, после чего выпил по таблетке с каждого и мысленно отдал должное брату, который неустанно снабжал его новейшими медикаментами. Воспользовавшись спреем для горла и прихватив с собой электронный градусник, Шерлок отправился в гостиную искать небрежно оставленный там накануне телефон. Мобильный достаточно быстро нашёлся на журнальном столике, несмотря на то что был прикрыт бумагами с химическими расчетами. Шерлок сел на диван, продолжая кутаться в одеяло, и набрал номер Уотсона, в который раз за утро пожалев о том, что ограничиться СМС будет невежливо. Думать о формулировке не было ни сил, ни желания, поэтому Шерлок понадеялся на понятливость Джона. - Доброе утро, Шерлок. Что-то случилось? - послышался бодрый голос Уотсона в трубке. - Меня не будет на репетиции, - кое-как прохрипел Шерлок, поморщившись от боли в горле. Он включил электронный градусник и аккуратно сжал его в кулаке. - Я заболел. - Что-то серьёзное? - обеспокоенно попытался уточнить Джон, но Шерлоку было не до объяснений с хореографом. - Нет, - коротко ответил он. - Мне нужен день для выздоровления. Всего лишь день, - повторил Шерлок, но глядя на высветившиеся на градуснике цифры, обреченно вздохнул. - Или немного больше. - Шерлок, как…? - начал было хореограф, но его голос оборвался. Холмс с некоторым сожалением смотрел на выключающийся телефон, но поиск зарядки для мобильного был слишком утомительным делом, сил на которое не было абсолютно. Как и для того, чтобы дойти до своей кровати в спальне. Танцор оставил уже бесполезное устройство на журнальном столике и лег на диван, поджимая под себя длинные ноги - иначе Холмс просто не помещался на нём. В который раз мысленно похвалив себя за предусмотрительность - одеяло было не просто не лишним, а крайне необходимым в данной ситуации - Шерлок позволил себе закрыть глаза и провалиться в мутное забытье.***
В трубке послышались короткие гудки, и Джон с удивлением отнял телефон от уха. Так и есть: Шерлок, самым что ни на есть невежливым способом, сбросил звонок, даже не удосужившись дослушать вопрос. Мужчина с трудом поборол острое желание перезвонить и объяснить элементарные азы такого понятия как «воспитанность». Шерлок, кажется, совсем позабыл о субординации, но… Джон готов был простить ему что угодно. Уотсон считал Шерлока удивительным. Совершенно невыносимо удивительным, фантастическим и невозможным. Его острый ум, его внешность, характер, талант и необычность затягивали Джона, заставляя позабыть и про профессионализм, и про нежелание заводить романы со своими танцорами. Этот человек как-то совершенно незаметно наполнил собой достаточно своеобразную жизнь Джона. Теперь Уотсон мог нормально дышать не только в театре, можно было не прятаться в работе - мир играл новыми красками, сверкал новыми возможностями и обещал желанные перспективы за пределами старых стен. И размеренная, спокойная жизнь вне работы постепенно переставала быть декорацией, просто потому, что Джон чувствовал присутствие Шерлока постоянно. Даже тогда, когда это было абсолютно невозможно. Шерлок был везде. В каждой мелочи, будь то чашка кофе или брошенные на сцене балетки, проезжающее такси или длинное пальто незнакомца, Джон видел именно его. Его образ, улыбку или лукавый прищур глаз. Мысли о Шерлоке заставляли сердце биться чаще, а губы самопроизвольно растягиваться в улыбке, но… Всегда есть это проклятое «но», которое портит всё на свете и здесь тоже без него не обошлось. Шерлок был недостижим. Абсолютно. И каждый взгляд на него наполнял душу Джона не только восхищением и болезненной нежностью, но и горечью недоступности. Мучаясь от навязчивого желания прикоснуться к объекту своих чувств, и вынуждая себя контролировать каждое сказанное в присутствии Шерлока слово, Джон готов был признать, что с этой влюбленностью он проиграл. Наверное, дело было в Ирэн и нежелании разбивать чужое счастье. Или в том, что Шерлок прямо заявил, что он-не-гей. Или в том, что Джон не представлял, каким нужно быть, чтобы суметь заинтересовать этого невозможного человека. Шерлок пробрался в его сны. Он уже давно соседствовал с кошмарами о войне и порой Джон не мог определить что хуже - посыпаться от своего крика, когда перед глазами всё ещё стоит своя либо чужая смерть или просыпаться в пустой постели, хотя мозг ещё помнит ощущение чужого тела в руках. Тот их единственный поцелуй постепенно сводил мужчину с ума, постоянно видоизменяясь во снах, обрастая новыми подробностями, превращаясь в нежные прикосновения и перерастая в нечто большее. Что может быть хуже снов, в которых исполняются самые заветные желания, если просыпаясь, ты понимаешь, что это всего лишь иллюзия? В реальности ему остаётся лишь хватать пальцами пустоту. Это было так странно. Так непривычно. Чувствовать сильный эмоциональный подъём, влюблённость, нежность, восторг, неиссякаемые силы и в то же время ощущать боль. Джон мало понимал, как в нём уживается безрассудная радость от ощущения влюблённости, от понимания, что совершенно удивительный Шерлок существует на самом деле, с непроходящей горечью из-за невозможности быть рядом с ним. Вместе с ним. Шерлок постепенно становился его наваждением. И Джон не мог, совершенно не мог этому противиться.***
В театре без Шерлока было как-то пусто. Нет, остальные танцоры, конечно же, присутствовали на репетиции, но Джону было не до них. Оказалось, что он переоценил злость на Холмса за его некультурное поведение и недооценил своё беспокойство о нём. Тревога съедала Уотсона изнутри, ведь голос танцора был действительно больным, когда они говорили, и он не сказал, как себя чувствует. То, что это что-то серьёзное Джон не сомневался - Шерлок был слишком ответственным и увлечённым работой, чтобы отказаться от репетиции без веской причины, а значит, ему действительно очень плохо. К тому же, беспокойство Джона усилилось, когда он обнаружил, что телефон Холмса выключен.***
Джон внимательно следил за танцем белого лебедя, над которым Мориарти бился уже неделю. Остальные отрывки вроде бы получались, но этот был сложнее по структуре. Проблема заключалась в том, что ничего легче этого уже не осталось - только наоборот. К проблемам техники прибавлялись проблемы подачи образа - Мориарти смог усмирить порывистость, но вот нужного величия и спокойствия не показать получалось. После очередного прогона Джим застыл, чуть виновато глядя на хореографа - он прекрасно понимал, что не справляется с серией поворотов и последующими прыжками - его то и дело заносило. Уотсон тяжело вздохнул, потирая лоб и закрывая глаза. С этим нужно было что-то делать и делать срочно, потому что дальше так продолжаться не могло. Раньше он лишь кивал и менял партию так, чтобы Джим мог танцевать, но сейчас он уже не мог себе позволить ставить две разные партии на одну и ту же роль. К тому же, он вот уже несколько дней как убедился в том, что Шерлок вовсе не безэмоциональный и не холодный - ему просто нужно время, чтобы раскрыться и позволить себе танцевать так, как он это чувствует. Поэтому, нужно было что-то решать. - Джим, - начал Уотсон, сделав над собой усилие. - Ты хороший танцор и ты делаешь успехи. Твоя техника заметно улучшилась, и ты неплохо справляешься, но этого недостаточно. Не потому, что ты прилагаешь мало усилий, просто… - Просто я не Шерлок, да? - догадливо подметил Мориарти. - Да, - Джон снова потёр глаза. - Я не могу ставить тебе отдельную партию - придётся подгонять под неё партию Анри, и не могу оставлять эту - ты её не тянешь. В этом нет ничего страшного, - попытался смягчить свои слова Уотсон. - Я сам иногда не понимаю, как Шерлоку удаётся танцевать всё, что я ему ставлю. - О, этого никто не понимает, мистер Уотсон, - грустно усмехнулся Джим. - Но если он по каким-то причинам не сможет выйти на сцену? Дублёр ведь нужен именно для таких случаев. - Значит, мы перенесём выступление. - Даже так… - Только так, - кивнул Уотсон. - Но сейчас не об этом. У меня есть к тебе предложение. Конечно, не первая партия, но… - Джон взглянул на оживившегося Мориарти. - Мне всё ещё нужен злой колдун для третьего и четвёртого акта. - Считаете, что темного мага у меня получится станцевать лучше? - Он страстен, он жесток, он груб и резок, - пожал плечами Джон. - Думаю, что твоя эмоциональность и порывистость будет как нельзя кстати. Мориарти довольно улыбнулся и кивнул в ответ, соглашаясь.***
Репетировать отдельно с Анри не было смысла - сейчас Джон был не способен что-либо ставить из-за всё нарастающего волнения о Шерлоке. По этой же причине был отпущен и Мориарти. Кавелье об отмене тренировки Джон оповестил через СМС. Телефон Холмса не отвечал. Вернее, он был выключен всё это время, что не могло не нервировать. Джон не мог сосредоточиться и не мог отвлечься на кордебалет. Беспокойство поселилось в груди и теперь не хотело сдавать свои позиции, только разрастаясь. Все мысли были нещадно оккупированы им, заняты тревогой и дурным предчувствием. И Джон наконец не выдержал - предупредив Липмана о том, что не вернётся в театр, и оставив танцоров на него, Джон нашёл в телефоне заветный адрес, благо у него была привычка забивать информацию из анкет в телефонную книгу. Уотсон зашёл в ближайший магазин за фруктами, и через двадцать минут его такси уже ехало на Бейкер-стрит.***
Джон ещё раз сверился с адресом в телефоне, прежде чем постучать в темную дверь с блестящим номером. Несколько минут ему была предоставлена возможность изучать металлические цифры, привинченные к покрашенному дереву. Когда дверь все таки открылась, на пороге замерла, ожидающе глядя на него, немолодая женщина в простом фиолетовом платье. «Миссис Хадсон - домовладелица», - вспомнил Джон и попытался приветливо улыбнуться. - Здравствуйте, меня зовут Джон Уотсон, я коллега Шерлока. Он сегодня пропустил репетицию по болезни, и я хотел бы его проведать. - Добрый день, мистер Уотсон. - Джон, пожалуйста, - улыбнулся мужчина. - Шерлок ничего мне не говорил о вас, - настороженно произнесла женщина, внимательно разглядывая Уотсона. - Большое упущение с его стороны. Так я могу увидеть Шерлока? - Он наверху, - после достаточно длинной паузы произнесла миссис Хадсон, пропуская гостя. Джон поспешил зайти в дом, пока хозяйка не передумала и не захлопнула дверь у него перед носом. Быстро сняв пальто и туфли под пристальным взглядом женщины, он направился к лестнице. Сзади послышались удаляющиеся шаги, и Джон немного расслабился, поднимаясь по ступенькам. На втором этаже расположились две двери, но если одна из них была закрыта и возможности узнать, куда она ведет, не представлялось, то другая была распахнута настежь. Даже стоя на пороге, Джон мог наблюдать лежащего на диване головой к входу человека. Вернее, он мог видеть одеяло в форме кокона, из которого торчала кудрявая макушка. Джону вдруг подумалось, что он зря пришёл: Шерлок мог спать, мог смущаться своего болезненного состояния и не желать принять помощь. Более того, он мог закрыться, оборвав сближение с человеком, который видел его слабость. Но деваться было некуда. Да и не мог Уотсон уйти, оставляя Шерлока наедине с болезнью. Беспокойство за Холмса не давало сегодня нормально работать, не позволяло сосредоточиться и выматывающее действовало на нервную систему. - Смелее, Джон, - послышался с дивана охрипший голос: - нечего стоять на пороге. И будь добр, закрой дверь - тревога миссис Хадсон и её навязчивые страхи меня доконают. Уотсон почувствовал приступ неловкости - он стоял здесь около минуты, не решаясь войти, и Шерлок всё это время знал о его присутствии. Поспешно шагнув в комнату, он осторожно закрыл за собой дверь, стараясь лишний раз не шуметь. Джон подошёл ближе к дивану, ставя пакет с фруктами на журнальный столик и оборачиваясь лицом к Холмсу. То, что Шерлок болен, было видно с первого взгляда. Подрагивающие ресницы то и дело скрывали неестественно блестящие глаза, будто ему было сложно держать их открытыми. На обычно бледных скулах горел жаркий нездоровый румянец, а из приоткрытых губ вырывалось тяжелое дыхание. - Как ты себя чувствуешь, Шерлок? - чуть нервно прочистив горло, спросил Джон, стараясь отбросить ненужные мысли. - От-вра-ти-тель-но, - по слогам протянул Шерлок, переводя взгляд на потолок. - Настолько, что я даже не стану отчитывать тебя за то, что ты пришёл в гости без приглашения. Это, вообще-то, невежливо, Джон. - Невежливо бросать трубку, когда интересуются твоим самочувствием и заставлять человека волноваться, - всё же не удержался от замечания Уотсон. - К тому же, я пришёл не в гости, а проведать тебя. Это разные вещи. - Это почти то же самое, с тем лишь отличием, что сейчас я не смогу поддержать высокоинтеллектуальную беседу. - По слабому движению одеяла можно было догадаться, что Шерлок пожал плечами. - Мой мозг сейчас больше похож на желе, чем на точную машину, - произнёс он устало, но Уотсон услышал так же и нотки раздражения в хриплом голосе. - И это абсолютно отвратительно, Джон. На самом деле, болезнь - это единственное, что способно заставить меня не думать в привычном темпе, но это слишком… - он неопределённо взмахнул вытянутой из-под одеяла рукой, оставив незаконченность висеть в воздухе. - И я не бросал трубку. Так зачем ты здесь? - Хотел убедиться, что с тобой всё в порядке. - Убедился? - вскинул брови Шерлок. Мимика его, очевидно, совершенно не пострадала от болезни, и теперь на красивом лице читалось нечто вроде: «Доволен? А теперь проваливай». - Лишь в том, что тебе нужна помощь, - мягко заметил Джон, думая о том, что не уйдёт отсюда пока не будет уверен в сносном самочувствии больного. - Чепуха, - отмахнулся Холмс. - Я вполне могу сам справиться с лечением. - Мне лучше знать, Шерлок. Я врач, если ты не забыл. - Ты военврач, - возразил молодой человек, подчёркивая интонацией специализацию Уотсона. - Если мне вдруг понадобится зашить ранение, будь уверен - я в первую очередь обращусь к тебе, а сейчас я справлюсь самостоятельно. - Тогда почему ты в гостиной, если со всем можешь справиться сам? - Здесь удобнее, - упрямо произнёс танцор. Джон вынужден был признать, что болезнь никак не смягчила характер Холмса, вероятнее даже усугубила его. - На диване, Шерлок? - скептически уточил Уотсон. - Не думаю. - Он огляделся по сторонам в поисках каких-нибудь медикаментов. Ведь должны же они быть у болеющего Шерлока. - Что ты принимаешь? - Лекарства. - В логике тебе не откажешь, - фыркнул Джон, ловя насмешливый взгляд танцора. - Но мне нужны названия, Шерлок, иначе я даже не смогу определить правильность лечения. - Посмотри на столе в кухне. - Шерлок махнул рукой, указывая направление, и тяжело вздохнул, кажется, окончательно смирившись с присутствием Джона. Уотсон подавил улыбку, которая так и хотела появиться на губах. Не стоило злить Шерлока больше, чем это было необходимо для получения информации. Пройдя в кухню, Джон замер перед полностью заваленным столом. И завален он был вовсе не грязной посудой, чего можно было ожидать от молодого человека, живущего в одиночестве, нет. Весь стол занимали пробирки, колбы, подписанные резким почерком бутылочки с реактивами, а так же весьма объёмное химическое оборудование. - Господи, Шерлок, у тебя здесь подпольная лаборатория? - не смог сдержать удивления Джон. - Я надеюсь, все легально? - В основном, - пробормотал Шерлок тихо, видимо в надежде, что хореограф его не услышит. Джон услышал. И не сказать, что его обрадовало. - И где мне искать медикаменты? - спросил он, осматривая завалы на предмет чего-нибудь напоминающего аптечку. - В ящике. Там он один, если я правильно помню. Проблема заключалась в том, что никакого ящика Джон не видел. Лишь обойдя стол вокруг, и не заметив ничего кроме оборудования и химических мелочей, взгляд Уотсона зацепился за большую коробку-шкатулку. Джон откинул крышку, заглядывая внутрь. На обычную аптечку это походило мало. Вернее, совсем не походило. Внутреннее пространство было разделено перегородками на небольшие ячейки, в которых стояли пузырьки, а изнутри к крышке крепилась жесткая резинка, удерживающая какие-то бумаги. Джон достал из первой ячейки пузырёк, но на наклейке значилось вовсе не №1, а №174. Во второй ячейке - № 641. - Номер триста шестьдесят восемь, номер сто сорок один, номер пятьсот тринадцать, двести три, двести восемьдесят семь… - начал перечислять Уотсон, по порядку доставая лекарства. - Что это, Шерлок? Почему такая странная нумерация? - Номера на пузырьке проставлены в соответствии с номером исследования, - отозвался из гостиной Холмс. - Надеюсь, они прошли тестирование? - Разумеется. Мой брат щепетилен в этом вопросе, так что нет повода для беспокойства. Рецепты там же, если тебе интересно. - Я нашёл. И да, мне интересно, что нужно было смешать в таблетке, чтобы она снимала головную боль в течение пяти минут, как обещает инструкция к номеру сто восемнадцать. - Не отвлекайся Джон, - одёрнул его Холмс, - Тебе нужна инструкция к номерам четыреста восемьдесят один, триста девяносто четыре и сто пятьдесят восемь. Уотсон быстро нашёл нужные листы и вернулся в гостиную. Он замер на месте, быстро вчитываясь в напечатанные строчки и хмурясь. - Они не могут дать эффект спустя такой короткий срок, - Уотсон перевел взгляд с инструкции на танцора. - Нельзя вылечить грипп за три дня, Шерлок. - Можно, Джон, - вяло возразил тот. - Я не раз проверял действие этих таблеток на себе и поверь, всё в точности так, как написано в инструкции. - Это невозможно. Только одна лишь лихорадка протекает от двух до пяти дней, а после… - начал Джон, отрицательно качнув головой. - Не важно, - перебил его Шерлок. - Британские учёные изобрели эти препараты, проверили их, снабдили определённых людей. - Очень важных людей, должно быть, - поджал губы Джон. - Да, именно так. Очень важных людей, которым нельзя болеть. - А у тебя они оказались… - Джон замолчал, давая Шерлоку возможность закончить. - Я уже говорил, Джон, - раздраженно ответил Холмс, закрывая глаза казалось, теряя всякий интерес с своему посетителю. - Ты был невнимателен. Слушай в следующий раз. Хореограф крепче сжал трость. Уотсон не понимал, как в Шерлоке уживаются совершенно два разных человека: понимающий и сдержанный в театре вместе с раздражительным и резким - вне работы. И главное, как Холмсу удавалось скрывать свой характер так долго. Шерлок не простой человек, без сомнения, но Джон позволяет себе надеется, что однажды он станет чуточку понятнее. Джон подошёл ближе к дивану, ещё раз окидывая взглядом Холмса. Он сомневался несколько секунд, но потом, всё же, дотронулся тыльной стороной пальцев ко лбу Шерлока. - У тебя жар, - нахмурился Уотсон, отстраняясь спустя несколько мгновений. - Спасибо, что напомнил, я за эти десять минут успел отвлечься, - устало пробормотал Холмс, и Джон почувствовал укол совести, из-за того что утомляет детектива. - Лучше сядь в кресло и расскажи о том, как прошёл сегодняшний день в театре. Пользы будет явно больше. Джон подавил возмущение, зародившееся в груди, и последовал совету, не решаясь спорить. В конце концов, он пришёл сюда именно для того, чтобы убедиться, что с Шерлоком всё в относительном порядке и составить компанию скучающему танцору. - Ничего необычного в театре не произошло, Шерлок, - начал он, опустившись в мягкое кресло. - Репетиции идут своим чередом, кордебалет упражняется. Правда, я не был на утреннем классе. Честно сказать, я не вижу особого смысла в моём присутствии утром: видя меня, танцоры только напрягаются, а это не добавляет продуктивности. Можно подумать, я кусаюсь, - хмыкнул Джон. - Надеюсь, моё отсутствие пошло им на пользу… Сегодня пришлось отменить репетицию с Анри - тебя ведь не было, а ставить я был не в настроении. Хотя пора. Пора приступать к четвёртому акту, но я тяну - признаться, я до сих пор не знаю, что я хочу видеть в конце. Мне кажется, что стандартный сюжет нам не подходит абсолютно. - Джон задумался, прекращая говорить и погружаясь в мир идей. Очнулся он лишь спустя пару минут. - Я снял Джима с роли зачарованного лебедя и теперь у тебя не будет дублёра. Сомневаюсь, что смог бы выпустить на сцену в этой роли кого-то кроме тебя. Ты совершенствуешься, Шерлок, сейчас ты танцуешь намного лучше, чем в самом начале и иногда в твоих танцах уже видны эмоции. Уверен, у тебя получится исполнить эту партию просто блестяще. Шерлок? - насторожился Джон, не услышав ни насмешливого замечания, ни слов благодарности в ответ. - Шерлок, ты слышишь меня? Но уставший, изнурённый болезнью Шерлок лишь тихо посапывал во сне. Джон долго не решался пошевелиться, боясь разбудить Холмса случайным звуком, будь это скрип кресла или стук трости. Но спящий Шерлок так манил его, что он не удержался - поднялся из кресла и подошёл к танцору, стараясь двигаться как можно тише. Даже во сне Шерлок был напряжён. Было ли это последствием болезни или мучающих детектива кошмаров Джон не знал. Если сон и накладывал на Холмса какой-либо отпечаток, то это был отпечаток молодости и ни плотно сомкнутые губы, ни словно зажмуренные глаза, ни даже складка между сведённых бровей не могли развеять этот эффект. Сейчас, стоя над кроватью Шерлока, глядя на его серьёзное даже во сне лицо, Джон почему-то как никогда ясно видел перед собой не талантливого танцора и гениального детектива, а молодого мужчину, который слишком быстро повзрослел. И, несмотря на абсолютно собранное выражение лица, он казался невероятно беззащитным. Возможно, такое впечатление создавал измученный вид, или сам факт того, что сейчас он не может постоять за себя ни словом, ни действием, а может, да скорее всего так и было, Джон придумал всё это потому что нельзя, просто нельзя в двадцать один год быть таким. Уотсон прекрасно знал, что Шерлок был более, чем сильным человеком - только сам факт полного восстановления после серьёзной травмы был достаточным доказательством железного характера - и что Холмс никогда бы не принял чьей-то жалости, и мужчина ценил эти качества, но в то же время не мог не понимать, что люди не становятся такими от хорошей жизни. Джон протянул руку, едва ощутимо касаясь пальцами чужого лица, отвёл мягкую прядь волос, разгладил морщинку между бровей, скользнул к виску, по острой скуле, небритой щеке, спустился к уголку тонких губ, провёл по ним, шалея от нежности и украденных прикосновений, от возможности быть так близко. Дыхание Шерлока стало более поверхностным, и Джон поспешил разорвать касание. Так нельзя. Уотсон отступил назад, не оборачиваясь, пошёл к двери - он и так себе позволил слишком многое. Тихо вышел на пролёт, переводя дух, пытаясь успокоить глухо бьющееся сердце в груди, и не видел, как разбуженный первым прикосновением Шерлок распахнул глаза.День 2
На следующий день миссис Хадсон впустила его охотнее, что не могло не радовать. Быстро раздевшись, он не медля поднялся в уже знакомую квартиру. Шерлок полулежал на диване, примостив на живот ноутбук, и смотрел фильм. Почему-то Джон никогда не задумывался о том, что Холмс может делать что-то настолько обычное, мало представляя его за просмотром кино. Тем временем, услышав шаги позади себя, Шерлок поставил воспроизведение на паузу, оборачиваясь к гостю. - Ты вчера ушёл не попрощавшись, - произнёс Холмс, и Джон удовлетворённо заметил, что голос у него звучит уже намного лучше - пропала сиплость, и он лишь немного похрипывал. - Это невежливо, Джон. - Не хотел тебя будить - тебе нужно было хорошо поспать, а находиться в квартире, хозяин которой спит тоже невежливо. К тому же, ты мог не проснуться до самого утра. - Ты мог бы и остаться, - пожал плечами танцор. - Ты не из тех людей, после визита которых я могу недосчитаться обезболивающего. - О, ну спасибо за такую высокую оценку, - фыркнул Джон, подходя ближе. - Всегда пожалуйста, - невозмутимо отозвался Шерлок, жестом предлагая Джону расположиться в кресле. - Как ты себя чувствуешь? - Уотсон занял левое от камина кресло, пристраивая рядом трость. - Уже намного лучше. Думаю, скоро смогу вернуться к работе. - Не спеши с этим, - обеспокоенно нахмурился Джон. Ему совершенно не хотелось, чтобы Шерлок, не долечившись, возвращался к тренировкам. Холмс недовольно поджал губы, но спросить не стал. - Никогда бы не подумал, что ты тратишь время за просмотром фильмов, - сменил тему Уотсон, наблюдая как настроение Холмса стремительно портится. - Ты абсолютно прав, Джон, я терпеть не могу так бездарно убивать время. Честно сказать, за время твоей постановки, я просмотрел больше фильмов и сериалов, чем за всю свою жизнь до этого. Это часть работы над эмоциями, - объяснил Холмс. Джон удивлённо вскинул брови - он не предполагал, что танцор так ответственно подойдёт к этому вопросу. Хотя, стоило ли сомневаться? Это же Шерлок. - Помогает? - заинтересованно уточнил Уотсон. - Не особо, - Шерлок досадливо поморщился. - Я начинал с жалостливых мелодрам вместе с любовными сериалами, и, признаться, ничего хуже и придумать нельзя. Иногда мне даже казалось, что я сойду с ума от сюжета и полнейшего отсутствия логики. Кроме глухого раздражения они ничего не вызывают, а эта эмоция меня сопровождает почти всегда, так что вызывать её нет особой нужды. - Надеюсь, больше ты так не рискуешь? - усмехнулся Джон, кивая на ноутбук. - Нет. Это «Дориан Грей» и это немного примиряет меня с современным кинематографом. Разумеется, книга была бы несравнимо лучше, но читать я пока что не могу. - Это тоже ты отправишь в свои Чертоги? - Как и всё остальное, - медленно кивнул Шерлок. - Куда-то в дальние комнаты: не думаю, что мне это скоро может понадобиться. Окинув взглядом комнату, Джон заметил лежащую на столе скрипку. - Ты играешь на скрипке? - Сам факт наличия скрипки, если учесть то, что она лежит в таком доступном месте, да ещё и с нотами, подтверждает твою догадку. - Неужели у тебя оставалось незанятое балетом время? - скептически уточнил Джон, прекрасно осведомленный об отношении Шерлока к танцам. - В последних классах пришлось бросить, - безразлично пожал плечами Холмс. - Но да, когда-то оставалось. - Было в его взгляде что-то такое, что давало понять: Шерлок о чем-то умолчал. О чем-то неприятном, если судить по опустившимся уголкам губ. Джон отругал себя за неудачно выбранные темы для разговора. - Надеюсь, ты обедал? - как можно нейтральнее спросил он, предпринимая ещё одну попытку. - А если я скажу, что нет? - вопросом на вопрос ответил Шерлок. - Значит, я приготовлю тебе поесть. - Джон проигнорировал пристальный взгляд, которым прожигал его Холмс. - Но ты не ответил на вопрос. - Я обедал, но дело не в этом, - серьёзно произнёс Шерлок, окидывая Уотсона быстрым взглядом и мгновенно преображаясь: теперь он был собран и более походил на детектива, чем на болеющего танцора. - Вопрос в том, зачем ты здесь, Джон. - Тебе неприятно моё общество? - у Джона похолодело внутри от жесткого тона и резкой смены поведения. - Я навязчив? - Нет, это не так, - отрицательно качнул головой Шерлок, избавляя мужчину от навалившейся на грудь тяжести опасений. - Но я не понимаю, зачем ты пришёл. Вчера ты решил убедиться, что я скоропостижно не умру от высокой температуры и выберу правильное лечение, но зачем ты пришёл сегодня? - Я беспокоюсь о тебе, - скупо пожал плечами Джон, пытаясь не сказать ничего лишнего под пристальным взглядом. - Хотел навестить тебя. Люди так обычно делают, когда кто-то болеет. Приносят витамины и развлекают разговорами, не давая скучать. И, как ты говоришь, вопрос лишь в том, нравится ли тебе моя компания. - Более чем, - коротко и, на взгляд Уотсона, сухо отозвался детектив, но Джон всё равно не смог сдержать улыбки. Установившуюся мирную атмосферу нарушил немного заезженный рингтон. Джон достал телефон из кармана, заранее предчувствуя какие-то неприятности. Так и было - на экране высветилось сообщение от Гарри: «Приезжай, я забыла ключи. Жду в нашем кафетерии». Уотсон ощутил острое сожаление от упущенной возможности пообщаться с Шерлоком, даже не пытаясь загадывать, когда ещё ему представиться такой шанс. - Черт, мне и вправду придётся уйти - Гарриет забыла ключи от дома, - Джон перевёл виноватый взгляд на Шерлока, и, после нескольких долгих секунд сомнений, всё же, спросил. - Могу я навестить тебя завтра? - Да, Джон, можешь. Уже сидя в такси, и вспоминая сегодняшнюю, пусть и короткую, встречу с Шерлоком, Джон подумал, что, возможно, всё не так уж и плохо.День 3
Первым, что услышал Джон, открывая незапертую сегодня дверь, был взрыв где-то на втором этаже. Буквально в считанные секунды он преодолел прихожую, поднялся на два пролёта по ступенькам и ворвался в квартиру Шерлока. Гостиная была пуста, а со стороны кухни шёл дым. Холодея от одной только мысли, что Шерлок мог пострадать, Уотсон бросился туда. Холмс с совершенно невозмутимым видом восседал на высоком табурете, будто и не было никакого взрыва, а из рядом стоящего контейнера вовсе не валил дым. От этой ли картины или от облегчения, которое он испытал, колени Джона ослабли, и он вынуждено оперся на дверной косяк. - Какого чёрта, Шерлок, ты творишь? Ты же болен и должен набираться сил в постели, а не устраивать химические эксперименты, пугая жильцов. - Они привыкли, - безразлично отозвался Шерлок, принимаясь что-то записывать в блокноте. - А у меня появилась стоящая идея. Я не мог её не проверить. - Идея? Стоящая идея, как подорвать дом? - Разумеется, я не собирался взрывать дом - всё было рассчитано до миллиграмма и находилось под строгим контролем. Что за мысли тебя посещают? - Шерлок со странным интересом взглянул на собеседника, отвлекаясь от записей. - Значит, даже теоретически, твой эксперимент не мог лишить миссис Хадсон части собственности? - Не совсем так, - состроил гримасу Шерлок. - Теоретически, мой состав, конечно, обладает достаточной взрывной силой, но этого количества едва ли хватило, чтобы разрушить стены. Разве что мебель. - И тебя заодно, - высказал повисшее в воздухе продолжение Джон, и устало потёр глаза ладонью. - Господи, Шерлок, ты можешь хотя бы несколько дней прожить без угрозы для жизни? - Не уверен, - усмехнулся Шерлок. - Но ты бы тоже не мог, будь у тебя такая возможность. - Джон хотел было спросить, что тот имеет в виду, но Холмс продолжил раньше. - Мой мозг снова работает в полную силу, и я не намерен мучиться бездельем дальше, потому что сейчас мне кажется, что за эти два дня он совершенно недопустимо заплесневел. - Не успел бы. - Мой - успел. Я уже говорил, что у моего мышления мало общего со среднестатистическим человеком. Шерлок легко вскочил с табурета, оставляя свои записи на столе, и прошествовал мимо Джона в гостиную, заставляя того обернуться. Завалившись на диван слитным движением, Холмс поправил закатанные рукава рубашки и сомкнул ладони в молитвенном жесте, касаясь кончиками пальцев губ. Уотсон подошёл ближе, тяжело вздохнув. Его внимание тут же привлекла желтоватая наклейка на бледной руке танцора. - Что это? - спросил Джон, указывая на поблёскивающую в свете ламп глянцевую бумагу, прилепленную к светлой коже. - Никотиновый пластырь. Ничего криминального, Джон. - Но ты ведь не куришь! - Это не значит, что моему мозгу не требуется никотин, - резонно возразил Шерлок, устраиваясь на диване поудобнее. - Но, так как покурить у меня нет никакой возможности, приходиться ограничиться этим. Плохая новость для мозга. - Хорошая новость для лёгких. - Да, заработать себе проблемы с легкими не хочется, особенно учитывая мой основной род деятельности. Может, на пенсии начну? Джон подошёл ближе к Холмсу, пытаясь нормально рассмотреть его лицо, но его взгляд скользнул по изящной руке, осматривая пластырь. Вернее, пластыри. - Ты что, три прилепил? - Дело всего на три пластыря, - отмахнулся Шерлок, откидывая голову на подлокотник и закрывая глаза. - Дело? Шерлок, ты выходил из дома? Позавчера тебя лихорадило! - голос Джона постепенно стал громче и он с трудом уговорил себя не кричать. - Я не выходил, - возразил Холмс, не открывая глаз. - Лестрейд прислал мне фото с места преступления. Наверняка, он упустил много важного, но выбирать не приходится. И я уже здоров, Джон. - Замечательно, - всё ещё раздраженно произнёс Уотсон. - Эксперименты, взрыв, новое дело. Ты можешь хотя бы повременить с нагрузками? Тебе нужен отдых. - Мне нужна работа, Джон. И я сегодня не танцевал, поэтому такое времяпрепровождение для меня естественно. Если моё тело простаивает без занятия, то мозг начинает работать вдвойне и без должной нагрузки он грозит взорваться. Завтра я вернусь к репетициям и немного успокоюсь. - Завтра? Позавчера тебя лихорадило, - с некоторой угрозой повторил свой недавний аргумент хореограф. - Да, Джон. Целых два дня назад. - Один, - поправил Уотсон. - Что один? - Шерлок недоумённо вскинул брови. - Один день назад. - Если считать, учитывая сегодняшний день, то два. - Ты не вернешься завтра к тренировкам, - весомо проговорил Джон, не желая уступать упрямцу. Упрямцу, который совершенно точно не мог восстановиться за три дня. - Ты меня не допустишь? - заинтересовано уточнил Холмс. - Да, Шерлок, если потребуется. - Тогда я отправлюсь к Ирэн - она вчера приглашала меня к себе. У неё отличный балетный класс, к слову, так что танцевать я буду в любом случае. Я достаточно провалялся в кровати. - Шерлок, ты ведёшь себя как ребёнок, - устало вздохнул Джон, но замолчал - спорить с Холмсом не было никаких моральных сил. - Не вынуждай меня проверять тебе горло и заставлять при мне мерить температуру. - Если тебя это успокоит, мамочка. Шерлок сел на низком диване, смотря на Джона снизу вверх, и немного нервно облизнул губы. Мужчина как зачарованный, неосознанно повторил это действие. Подойдя ближе, он обхватил пальцами острый подбородок Шерлока, вынуждая его запрокинуть голову ещё больше. Тёмные кудри тяжело колыхнулись, вторя движению. Уотсон вгляделся в его лицо, но не увидел внешних признаков простуды: ни болезненного румянца, ни потрескавшихся губ. Он осмотрел горло, как грозился, тщательно проверил не воспалены ли лимфоузлы, оттянул нижнее веко, проверяя слизистую. Но судя по всему, Шерлок действительно был в порядке, возможно только чуть более расслаблен чем привык видеть его Джон. Такой послушный, даже покорный Шерлок с всё ещё запрокинутой головой и чуть приоткрытыми губами навевал на Уотсона определённого типа мысли. Совершенно неуместные, жаркие, бесстыдные, но такие соблазнительные мысли. Дыхание Джона почти незаметно сбилось, жаркая волна прокатилась по телу и осела несвоевременным возбуждением в паху, подёрнула разум приятной дымкой. Джон медленно провёл большим пальцем по гладковыбритой коже, прикоснулся к тонким чуть влажным губам. Шерлок резче выдохнул и мужчина словно очнулся, сбрасывая с себя наваждение. Он поспешно убрал руку, шагнул назад, оборачиваясь к столику, и принялся искать термометр. Найдя его, Джон, не глядя, протянул устройство Холмсу, и отошел к креслам. - Явных симптомов нет, - произнёс он, опустившись в одно из них и тщательно контролируя свой голос. Шерлок, будто и не заметив ничего, расположился на диване, сжимая в кулаке термометр. Послышался писк устройства, после чего танцор мельком глянул на экран. - Тридцать шесть и восемь, Джон, - проинформировал Шерлок. - Я здоров и завтра вернусь к репетициям. - Хорошо. Ладно, - не стал спорить Уотсон. Он всё ещё был немного сбит с толку. - Где Ирэн? - как можно небрежнее поинтересовался Джон, помня о том, что Шерлок с ней вчера говорил. - Дома, судя по времени, - Шерлок немного удивлённо посмотрел на него, и Джон решил уточнить. - Ты не сказал ей вчера? - А нужно было? Она бы прилетела строить из себя заботливую наседку, а это лишнее. - Скорее, внимательную жену, - тихо поправил его Джон, но от грустных мыслей его отвлек насмешливый взгляд и весёлая улыбка. - С этой ролью и ты весьма неплохо справляешься, - весело заметил Шерлок, продолжая смотреть ему в глаза. Джон пораженно застыл, отведя взгляд и стараясь убедить себя, что Шерлок вовсе ничего такого не имел в виду. Прежде чем заговорить, ему пришлось прочистить горло и проверить, не покраснели ли скулы. - Ты уже определись кто я тебе - мамочка или жена. - О, я непременно подумаю над этим невероятно важным вопросом, - снова усмехнулся Шерлок, бросая на него лукавый взгляд. Джон поспешил отвернуться, делая вид, что его заинтересовал всё ещё идущий из кухни дым. - Основательно подумаю, - уже тихо повторил Холмс и внимательно окинул взглядом фигуру хореографа.***
Джон открыл входную дверь, проходя в тёмный холл. - Я дома, Гарриет! - крикнул хореограф, не особо надеясь на ответ - они вчера опять поссорились. Наверное, он бы не заметил лежащий на полу возле двери лист бумаги, если бы на него не падал уличный свет через окно. Джон поднял его, удивляясь тому, что кому-то могло прийти в голову оставлять послания таким образом. Он прочёл напечатанные строчки несколько раз, будто надеясь, что мог неправильно понять, но слова оставались неизменными. «Сворачивай балет, недоучка, или в твоей труппе станет меньше танцоров. У тебя готов траурный костюм?»