***
Когда хореограф вошёл в зал, Шерлок как раз отошёл к брошенной у стены сумке, закончив очередное повторение. Он не выглядел слишком уставшим, хотя Джон не представлял, как можно танцевать на протяжении стольких часов. Джон вдруг одёрнул себя - это ведь был Шерлок. Тот самый танцор, который вернулся к работе после разрыва ахилла и операции, тот человек, который в двадцать один год видел больше смертей, чем многие, который изо дня в день перебарывает свой характер, чтобы не сеять ссоры в труппе. Он заслуживает уважения. И он заслуживает честности. Плохие новости нужно сообщать сразу, пока ком скрывающих их недомолвок не превратился в лавину лжи, которая уничтожит всё. - Замечательно, - вдруг фыркнул Шерлок, отвлекая Джона от его тягостных мыслей. - И где Анри? Ты нашёл его или он пал жертвой Черной балерины? - Кого? - переспросил Уотсон, сбитый с толку. - Не обращай внимания, - отмахнулся танцор. - Я полагал, что все балетные знакомы с этой историей - она достаточно популярна в балетных школах. Прости, иногда мне стоит перебирать Чертоги, - он пожал плечами, но его взгляд при этом остался таким же ожидающим, как и прежде. - Что ты увидел в коридоре? - Шерлок чуть прищурился, следя за реакцией Уотсона. - Не в коридоре, значит… В раздевалке? - вскинул брови Холмс, а после раздражённо нахмурился. - Прекращай играть в молчанку, Джон. У меня нет на это никакого настроения. - Я… - Уотсон замолчал, пытаясь собрать вместе вдруг разбежавшиеся мысли. - Там Ирэн с Анри. В раздевалке… И… они были очень увлечены друг другом. - Надеюсь, ты имеешь в виду, что они разговаривали? - с некоторой долей ожидания поинтересовался Шерлок. - Нет, - Джон отрицательно покачал головой, - совершенно точно нет. Не думаю, что в таком состоянии вообще можно разговаривать. - Сочувствую, - бросил Шерлок через плечо, наклоняясь, чтобы достать из сумки бутылку воды. - Кому? - не понял Уотсон, весьма удивленный подобной реакцией. - Тебе. Сочувствую, что пришлось увидеть подобную сцену. - Шерлок открутил крышку и сделал несколько мелких глотков, после чего вновь взглянул на хореографа. - Но я, правда, не понимаю, зачем ты мне об этом рассказываешь. - А ты предпочёл бы не знать? - У меня при всём желании не получилось бы не знать - номер Анри Ирэн нашла в моём телефоне, пока, как она думала, я отвлёкся, так что об её интересе мне было известно заранее. - Шерлок положил бутылку на место и выпрямился. - Да и если они собираются вернуться сюда, я непременно увижу следы их… - он замолчал, подыскивая слово, - времяпрепровождения. - И как ты к этому относишься? - настороженно спросил Джон, плохо понимая, что вообще происходит. Ведь не может же Шерлок так просто признаваться в том, что знал заранее о возможной измене? - Негативно, разумеется, - медленно проговорил Холмс. Он отвлекся от хореографа, достал мобильный телефон, напечатал что-то и через секунду раздался звук подтверждения отправки смс. - Кому пишешь? - осторожно осведомился Уостон, не будучи уверенным в том, что он вправе спрашивать. - Пишу Ирэн, чтобы они прекратили осквернять храм искусства и сняли, наконец, себе номер, - отозвался Шерлок. На его губах вдруг мелькнула усмешка, и он покачал головой. - Ирэн будет злиться, - и, видя поражённый взгляд Джона, объяснил, - ей никогда не удаётся скрыть от меня свои увлечения. - И ты так просто об этом говоришь? - выдохнул Уотсон. - Да, ты прав, не стоит обсуждать личную жизнь женщины, - смутился Шерлок, пряча телефон. - То есть, больше тебя ничего не беспокоит? - А должно? - очень осторожно поинтересовался Холмс, и у Джона создалось впечатление, что его вдруг причислили к списку сумасшедших. - Но ваши отношения с Ирэн… - тихо произнёс он, уже ни в чём не уверенный. - Тебе не свойственна ревность? - На самом деле, Джон, я жуткий собственник, который вообще не умеет делиться людьми, - спокойно признался Шерлок. - Но я не понимаю, с чего ты взял, что нас с Ирэн связывают романтические отношения… - Но… - Джон хотел было сказать о всех тех вольностях, которые Ирэн с Шерлоком позволяли себе в присутствии посторонних, о постоянных смс, о красноречивых отметинах балерины и не выспавшемся виде танцора на той первой репетиции поддержек, но вдруг не смог проронить ни слова. В душе всколыхнулась задушенная уже надежда, пронеслась по венам адреналином, обосновалась где-то в быстрее застучавшем сердце и всё, что он смог сделать, это уточнить. - Так вы не вместе? - Нет, - Шерлок отрицательно качнул головой, не спуская глаз с Джона, и Уотсон понадеялся, что облегчение, которое он почувствовал, не отразится на лице. По крайней мере, не так сильно… Шерлок тем временем продолжил, очевидно, решив разобраться с этой темой и не возвращаться к ней больше. - Нас с Ирэн уже больше года связывают только дружеские отношения, и я не ревную к её любовникам. Личная жизнь - это личное дело и никто не имеет права в неё вмешиваться… А теперь, когда мы всё выяснили, я хочу вернуться к репетиции.***
Шерлок попробовал сосредоточиться на танце, но снова вернулся мыслями к недавнему разговору. Джон после него выглядел странно притихшим, но детектив не пытался разложить по полочкам чужие чувства. Они с Ирэн разошлись достаточно давно, чтобы разобраться и в их отношениях, и в эмоциях, которые их связывали. Влюблённость, эйфория от того, что можно быть таким, какой ты есть и хотя бы с кем-то не сдерживать себя, чувство взаимного доверия, обоюдная страсть, настоящий интерес к чужой жизни. Возможно, из этого что-то бы получилось. Возможно, они бы действительно смогли выстроить крепкие отношения, окольцевать друг друга и обзавестись детьми. Возможно, у них был шанс на совместное счастье. Возможно… Если бы не травма Шерлока, когда он не хотел слышать о балете, а Ирэн была лишним напоминанием о почти утраченной мечте. Если бы не её постоянные разъезды. Если бы они не прекратили общение на несколько месяцев после операции Шерлока. Ирэн, понимающая его как никто другой, не спешила бередить ещё свежие душевные раны, поэтому не навещала его, прислав единственную красную розу в больницу и изредка напоминая о себе смс после его выписки. Они встретились позже, когда Шерлок снова стал к станку, но момент был уже упущен. Влюблённость нужно питать, поддерживать, не давая ей угаснуть, иначе она пропадёт, растворится не оставив следа и вернуть её будет уже невозможно. У них не получилось. Возможно, это даже к лучшему. Они расстались достаточно давно и Шерлок уже давно не испытывал ни влюблённости в эту женщину, ни желания. Осталось лишь доверие и небезразличие, но эти чувства находили своё продление в дружбе. И Шерлок никогда об этом не жалел.***
Шерлок остановился, переводя дыхание. Он настолько за последнее время привык танцевать в паре, что теперь, оставшись один, чувствовал себя непривычно. Хотя, он, конечно, не был один. - Что скажешь? - спросил Шерлок, оборачиваясь к хореографу. - Ты когда-нибудь соблазнял женщин? - задал совершенно нелогичный вопрос Джон, но детектив решил не углубляться в возможную подоплёку. - Да, Джон, - коротко ответил Холмс. - И как ты это делал? - продолжил хореограф. - Ты заучивал фразы заранее? Выстраивал в голове тысячи возможных остроумных ответов, пытаясь их заготовить? Запоминал чужой флирт? - Нет, разумеется, нет, - Шерлок нахмурился, не понимая, к чему подобный допрос. Только после нескольких минут тишины танцор понял, что от него по-прежнему ожидают ответа. - Я угадывал, возможно. Говорил то, что хотелось сказать. Я не учил, что нужно делать, просто… - он пожал плечами, - чувствовал. - Вот. - Джон улыбнулся, подходя ближе. - Это именно то, что я хотел услышать, Шерлок. Ты чувствовал. Черный лебедь только и делает, что соблазняет - сначала дам, перетанцевав с половиной из присутствующих, но в то же самое время этим он будто демонстрирует принцу свою привлекательность, свои возможности, даже дразнит его. Потом обольщает уже непосредственно самого принца. Вся партия черного лебедя - это искушение. Искушение, которому поддаётся сам лебедь, с трудом пытаясь удержаться в образе белого, которым завлекает принца, заставляя так увлечься собой, что взволнованный наследник престола не замечает очевидных различий между ним и своим возлюбленным. Эту партию нельзя заучить, запомнить, оттанцевать. Её нужно прочувствовать. Она должна не складываться из движений, а идти изнутри. И тогда гениальнее тебя не станцует никто. Джон замолчал, делая паузу и давая время для размышлений, но Шерлок не мог трезво проанализировать его слова. Он не мог избавиться от мыслей, в которых Джон раз за разом так увлечённо, так пламенно говорил об искушении, сверкая совершенно невозможными в своей искренности глазами. Ему вдруг вспомнился их единственный поцелуй, на который он так и не ответил, а потом ещё и наговорил много чего. Какова вероятность того, что Джон просто поддался этому самому искушению, о котором сейчас так увлеченно рассуждал? От бесспорно важных мыслей Шерлока оторвал всё тот же Уотсон, очевидно, отчаявшийся дождаться ответа. - Я понимаю, что это не твоя хореография, что она была и есть чужой для тебя, как бы я не старался подстроиться под твой стиль. Её нужно выучить, да, но в тоже время её нужно чувствовать, срастись с ней, впитать её. - Я не умею… - тихо выдохнул Шерлок, всё ещё боясь признаться вслух, потом покачал головой. - Нет, ты умеешь, - возразил Джон, ни на секунду не прекращая мягко улыбаться и от этой понимающей, полной непоколебимой веры улыбки что-то кольнуло в груди Шерлока. - У тебя потрясающие импровизации. - Все они не о том. В них нет той страсти, той соблазнительности, о которой ты говоришь. Для меня все эти чувства остаются за сценой, понимаешь? - спросил он, прикусывая нижнюю губу. - Они могут существовать для меня только вне танца, вне публики. - Они неотделимы от тебя, Шерлок, это твоя часть. Где ты, там и твои эмоции. Ты не существуешь отдельно от них, а они не существуют отдельно от тебя. Это так и никак иначе. Просто ты не позволяешь себе чувствовать на сцене, не позволяешь им проявиться. - И что мне с этим делать? - тихо спросил Холмс, вглядываясь в глаза Джона и действительно пытаясь разобраться в себе. - Я попробую помочь… - так же тихо произнёс Уотсон. - Мы уберём зрителей, уберём привычную для тебя классику. Ты знаешь, что такое контактная импровизация*, Шерлок? - Не думаю, что это хорошая идея, - вяло запротестовал танцор, но Джон говорил слишком убедительно, чтобы отказаться попробовать. - Я не предлагаю тебе валяться на полу, - открестился хореограф. - Мы совместим это с балетом, изменив сам тип движений, но и убрав академичность. - А что со зрителями? Их же здесь и так нет. - Их здесь даже слишком много, - кивнул Джон на многочисленные зеркала, в которых они отражались. - Мы выключим свет. - И что тогда останется? - чуть слышно спросил Шерлок, не надеясь, что его услышат. Джон услышал. - Останется лишь темнота, опора под ногами и точка нашего соприкосновения.***
Когда свет гаснет, повинуясь Джону, зал погружается в темноту. Тьма поглощает всё на своём пути, многое пропадает, утопая в ней, растворяются и зеркальные наблюдатели. Тусклого мягкого света редких фонарей, льющегося из окон не достаточно, чтобы рассеять темноту, так уютно расположившуюся в классе, но благодаря нему можно видеть смутные очертания. Сейчас мир Шерлока состоит только из этих очертаний. Джон медленно подходит к нему, становится напротив и их разделяет едва ли шаг. И Шерлок благодарен ему за эту темноту так же, как благодарен и за молчание. Они привыкают к отсутствию света, к тому, что теперь можно увидеть лишь мягкие абрисы чужой фигуры и больше ничего. Шерлок вглядывается в контуры, прорисовывающие тело Джона, в резкие линии его мужественного, но улыбчивого лица, которое сейчас почти не разобрать. Тусклое свечение, струящиеся из окон придаёт некую нереальность образу хореографа, выделяет определённые черты до невозможности и скрадывает другие. Сейчас Джон выглядит немного резким, правильным, надёжным, линии его тела четкие и Шерлоку кажется, будто эти абрисы светятся, хотя он и понимает, что это только иллюзия. Темнота меняет облик так же, как и самого человека. Тьма раскрепощает, снимает ненужные и бесполезные в ней маски, обнажая душу. И Шерлок сам чувствует, как его отпускают вечные ограничения, запреты, как растворяется стена мнимого безразличия. Из этого может что-то получиться. Нет. Просто обязано получиться. - А как быть с музыкой? - шепчет он, не желая нарушать установившуюся тишину неуместно громким голосом. - Вот моя музыка, - так же тихо произносит Джон, прикладывая ладонь к груди Шерлока. И почему-то не хочется отшатываться, избегая прикосновения, почему так - Холмс подумает позже, ведь сейчас для этого не время. Потом Джон обхватывает запястье танцора, прикладывает его руку чуть выше своего сердца и Шерлок чувствует под пальцами чуть ускоренные удары. - А здесь… - Джон сбивается, замолкает, будто в нерешительности, но всё же выдыхает чуть слышно, - здесь - твоя. - Но ритмы разные, - возражает Шерлок, не спеша, впрочем, убрать руку. - Это будет нескладно. - Это контактная импровизация, Шерлок, - мягко произносит Джон и в его голосе звучит улыбка. - Это не должно быть складно и красиво. Тем более, что я скорее буду декорацией - моя форма далека от того, чтобы действительно танцевать что-то балетное. И ты можешь расслабиться. Тебя не вижу я, тебя не видят отражения в зеркалах, ты сам не видишь себя. Театр уже опустел и здесь нет никого кроме нас. Не бывает идеального исполнения, Шерлок, не бывает идеальных партий так же, как не бывает идеальных людей. Идеала не существует, а если и существует, тебе это не нужно... Просто позволь себе чувствовать. Они стоят друг напротив друга и слушают стук сердец. Сначала просто вслушиваются, привыкая к нему, привыкая друг к другу. А потом начинают медленно покачиваться из стороны в сторону, будто их раскачивает на мягких волнах. Их действительно покачивает в плавном потоке спокойствия, расслабленности, умиротворения. Шерлок постепенно отпускает себя, сливаясь с этими мерными повторяющимися движениями. - Ты мне доверяешь, Шерлок? - шепчет чуть слышно Джон. Доверяет ли он Джону? Да. Абсолютно и безоговорочно. Как можно не доверять человеку, который не позволил тебе упасть с лестницы, который удержал? Как можно не доверять Джону? Шерлоку неведомы ответы на эти вопросы. Сейчас, в этой темноте, в этой тишине, нарушаемой лишь собственным и чужим сердцебиением и дыханием, Шерлок не знает, как можно не доверять ему. И он не помнит того времени, когда он сам не доверял. Шерлок скользит ладонями по груди Джона, будто пытаясь запомнить, скользит по его рукам к запястьям, которые аккуратно обхватывает пальцами. Он ведёт ими вниз, будто зачерпывая воду, а затем вверх. И ещё раз. Потом отпускает одну руку Джона, аккуратно подталкивая его в плечо, и чувствует, как тот послушно поворачивается к нему спиной. Шерлок снова обхватывает выпущенное было запястье и повторяет движения рук. Джон подчиняется. Шерлок ведёт. Некоторое время он танцует будто с мягкой глиной, позволяющей лепить из себя что угодно, но в один момент, когда Шерлок почти нуждается в том, чтобы сделать батман, Джон вдруг замирает, давая возможность опереться на себя, и больше не подчиняется. Они начинают взаимодействовать. Шерлок, возможно, впервые танцует так, как хочется, так, как ощущается. Он в первый раз не старается дотянуть носок до ощутимого напряжения в ноге - какой в этом смысл, если даже он сам не может этого видеть? Не боится чуть ослабить осанку, разрешая себе двигаться более плавно. И позволяет пропасть той невыносимой четкости, которую он воспитывал, лелеял в себе столько лет. Сейчас его балетные па где-то чуть смазаны, где-то слишком резки, но главное, что из них пропадает вся академичность, вся заученность. И это ощущается лучше, чем он себе представлял. Отпустить себя в темноте оказывается достаточно просто. Так же легко и естественно, как и взаимодействовать с партнёром, угадывающим каждое твоё движение, отвечающим на него. Они не разговаривают, не сговариваются, что именно танцевать и что делать, но предсказанное Шерлоком «нескладно» так и не воплощается в жизнь. Они чувствуют друг друга и этим всё сказано. Шерлоку кажется, что Джон читает его мысли, настолько гладко у них получается. Без сражений за первенство, без такого естественного порыва «перетанцевать» другого. Потому что сейчас они не соперники, они партнёры. В какой-то момент Шерлок думает, что Джон решил схитрить, потому что их движения, раньше имевшие неточности из-за несовпадающей сильной доли**, становятся слишком слаженными, слишком точными. Тогда он проводит по чужому запястью, прислушиваясь к пульсу под пальцами, и понимает, что их сердца бьются в одном ритме. Шерлоку кажется, что весь мир уменьшился до размеров этого зала, до ощущения своего тела и чужого запястья под пальцами. Сейчас действительно есть только темнота, в которой всё пропадает, становясь неважным, твёрдый пол под ногами и точка их с Джоном соприкосновения. А больше ничего и не нужно. Наверное, Шерлок бы не смог повторить то, что он сейчас танцует, потому что он полностью отпустил себя и свои порывы, он просто чувствует движения, которые подчиняются не логике или фактору оценки красоты, а лишь его желанию. Танец из плавного и медленного становится более стремительным, более жестким. Спокойствие, что ранее, будто пронизывало их, испаряется, а внутри постепенно начинает натягиваться струна напряжения. Движения приобретают резкость, порывистость, оборванность, потому что не замечать появившегося ощущения нельзя и не соответствовать ему нельзя тоже. Главное в контактной импровизации - не разрывать прикосновения с партнёром и они полностью соблюдают это правило. Они цепляются друг за друга в этой темноте, как за единственно устойчивое в этом зале и кажется, что если отпустишь, то потеряешь нечто действительно важное. Когда ладони Джона скользят по телу Шерлока, ложась на его бёдра, Шерлок не сомневается ни на секунду - он отталкивается сильнее и в следующий миг взмывает в воздух. Всё вокруг пропадает, растворяется, сердце замирает и на мгновение ему кажется, что больше ничего не существует, кроме тьмы, наполняющей пространство и тёплых рук, крепко держащих его. Это полёт. Чувство свободы переполняет его, плещется внутри, проникая в каждую клеточку тела. И Шерлок наслаждается этим. Когда его опускают на пол, все барьеры уже разрушены. Шерлок не знает, может ли быть что-то интимнее этого танца в темноте. Потому что сейчас они полностью доверяют друг другу. Они предсказывают следующее движение и подстраиваются под партнёра. Они дышат вместе и их сердца бьются в унисон. Такое не исчезает бесследно. И Шерлок не уверен, что даже секс может быть интимнее этого танца, этого обнажения души. Хотя… Он усмехается неуместным мыслям, оглаживает чужие плечи, чувствует, как Джон обхватывает его талию и разворачивает. Шерлок поднимается на полупальцы, переносит вес на опорную ногу, пальцами второй скользя по голени к колену, выворачивая бедро в сторону, протягивает руки к потолку и подчиняется рукам партнёра, теряясь во вращении. Он не держит точку и к концу движения у него кружится голова, но это не важно. Шерлок закрывает глаза, опираясь на Джона, и улыбка касается его губ, потому что это так несвойственно ему. Несвойственно правильному балету. А может Шерлок улыбается из-за того, что Джон ждёт, пока он придёт в себя, не пытаясь подтолкнуть к следующему движению. Шерлок шагает вперёд, чувствуя, как Джон идёт за ним, но стоит лишь обозначить отталкивающее движение в месте их вновь соединённых рук, и Джон останавливается. Между ними словно пружинка, которой так добиваются все пары, но она немного другая - у них нет того, кто ведёт, они мягко перехватывают инициативу и так же естественно уступают её. Шерлок останавливается в полушаге от партнёра и всем корпусом наклоняется в сторону, удерживая тело прямой линией, и всё, что его держит - это их соединённые руки. Джон тянет его назад, перехватывая за талию, прижимая к себе, и наклоняется так, что Шерлок оказывается почти перевёрнутым вниз головой. Второй рукой он опирается на ногу Джона, чтобы было легче удержаться в поддержке, сгибает колени, укладывая их ему на поясницу. Сейчас он остро жалеет о том, что не сможет пересмотреть их танец, потому что то, что ощущается так хорошо, не может не выглядеть красиво. Джон прижимает его ближе, выпрямляясь, и на секунду, не успевший сориентироваться Шерлок утыкается губами ему в шею, чувствуя, как начинает частить пульс под нежной кожей. Он ощущает резкий выдох партнёра, ощущает, как рука, поддерживающая его за талию, двигается, а потом тёплая ладонь ложится на его поясницу. Они замирают на мгновение под влиянием новых эмоций, но потом Джон продолжает движение, мягко заставляя его прогнуться назад, а когда Шерлок выходит из прогиба, танец продолжается. Потому что единственное, что запрещено сейчас - это неподвижность. А то что где-то внутри осело странное разочарование - не важно. Шерлок обходит Джона вокруг, не отрывая кончиков пальцев от напряженного тела, не разрывая их контакт, останавливается, прислоняясь спиной к спине, переплетает пальцы их рук, упираясь сильнее, и Джон понимает - наклоняется вперёд, позволяя ему лечь на спину. Шерлок разводит ноги в шпагат, балансируя на неудобной опоре, замирает в таком положении на несколько секунд, отпускает одну руку Джона, потом мягко перекатывается, и, чувствуя под ногой пол, выпрямляется, становится рядом. Джон притягивает его, и они снова оказываются лицом к лицу. Шерлок поднимает их сцепленные ладони, проводит его под рукой, заставляя повернуться вокруг, а потом зеркально повторяет это движение. Они оказываются на расстоянии вытянутых рук. Шерлок делает гранд-батман, чуть качнувшись в сторону для устойчивости, но Джон вдруг оказывается рядом, готовый его поймать. И от этого в груди Шерлока разливается жаркое тепло. Он опирается на руку Джона, скользит ладонью вверх к плечу, потом по спине к другому плечу. Джон перехватывает движение, отклоняясь в сторону, и чуть приседает на не соприкасающееся с танцором колено, позволяя Шерлоку прислониться к себе боком, и поддерживает его выпрямленную к потолку ногу под бедро. Они снова замирают, держа фигуру, а потом Джон плавно отталкивает Шерлока, позволяя вернуться в нормальное положение. Шерлок разворачивается спиной к Джону, медленно наклоняется назад, чувствуя, как его под поясницу подхватывают теплые руки и начинает выпрямляться только после того как дотрагивается пальцами к полу. Джон поднимает вверх их ладони, заставляет Шерлока несколько раз обернуться вокруг своей оси, и они расходятся на несколько шагов. Шерлок ведёт ногой по полу, очерчивая круг, а потом Джон резко дёргает его на себя и он подчиняется. Как там говорил Джон вначале? Он декорация? Нет, Шерлок с этим категорически не согласен, потому что Джон вовсе не бездушное статичное украшение. Джон его точка опоры. Нерушимая константа, которая существует несмотря ни на что. И даже когда пол под ногами вновь пропадает в темноте и всё, что может чувствовать Шерлок - это чужие сильные руки, держащие его в воздухе, ему не страшно. Больше не страшно. ********************************************************************* * Контактная импровизация — танец, в котором импровизация строится вокруг точки контакта с партнёром. Форма танца, позволяющая двум (или нескольким) партнерам вести спонтанный телесный диалог на невербальном уровне играя с силами гравитации, инерции, используя друг друга в качестве опоры, находя в прикосновении почву для импровизации, вдохновение для творчества. ** В метрическом такте выделяются сильные и слабые доли. Сильная доля — момент объединения усилий в музыке. Часть такта, которая содержит акцентированные звуки, называется сильной долей. Части такта, не имеющие акцентов, называются слабыми долями. "Сильная доля отмечает начало такта, остальные - слабые, то есть на них нет акцента. Как в вальсе: РАЗ-два-три, РАЗ-два-три"