Симпатика

◄ 12 ►

Хань сонно обнял скомканное одеяло, лениво повёл ладонью по смятым простыням за спиной. Ткань ещё хранила тепло. Он резко сел и огляделся. Выхватил взглядом тень у двери и моргнул. Чонин успел сбегать в душ и найти чёртов комбинезон. Как раз затянул ремень на поясе и поправлял воротник. — Собираешься сбежать? — хриплым то ли спросонья, то ли после стонов накануне голосом спросил он и неловко сполз с кровати. Добрался до Чонина и вцепился в тот самый ворот, который Чонин успел расправить. — Солли, — коротко ответил Чонин, разглядывая его с лёгкой задумчивостью. — Ты наверняка оставил её в надёжных руках. — Хань потянулся к всё ещё ярким после бурной ночи губам. — Эти руки не мои. А я — не ты. Я нужен ей и должен вернуться. Я обещал. Хань замер, пристально глядя на Чонина и пытаясь понять, было ли это упрёком. Свет, пробивавшийся сквозь занавесь на окне, казался слишком слабым, значит... рассвет. — У тебя ведь ещё есть время? Может, выпьешь что-нибудь и просто немного поговоришь со мной? Быстрый взгляд в сторону окна, закушенная нижняя губа и, наконец, едва заметный наклон головы. Хань потащил Чонина за собой, наплевав на одежду, усадил за стол и занялся приготовлением кофе для себя и горячего шоколада — для Чонина. Украдкой поглядывал на задумчивого Чонина и... наверное, любовался. Поставив перед Чонином чашку, не выдержал и коснулся ладонью спутанных тёмных волос. Расчесал пальцами, потрогал длинную густую чёлку, наклонился и прижался губами к виску. Чонин тихо вздохнул и потянул его к себе. Через миг Хань сидел у Чонина на коленях — лицом к лицу — и обнимал за шею. Чонин осторожно повёл руками по его бокам, медленно опустил ладони на бёдра, мягко привлёк к себе и не стал возражать, когда Хань коснулся губами его губ. — И ты не злишься? — прикрыв глаза, прошептал Хань после лёгкого поцелуя. — На что? — На всё. Я ведь всё рассказал, и теперь... это разбирательство... — Я никогда не пытался лишить тебя свободы выбора. И я не могу совершать поступки за тебя. Ты сделал то, что хотел сделать. Это было очень глупо, но ты хотел этого. — Я просто хочу, чтобы ты был со мной. Едва заметная кривая усмешка на полных губах. — Нет, я же не говорил, что хочу считать тебя... — Хань нахмурился, собрался с духом и выпалил: — Я люблю тебя. Чонин покачал головой. — Это правда! — Я знаю. Этого было бы достаточно. Четыре года назад. Но не теперь. — Почему? — выдохнул в губы Чонину Хань и крепче обнял, не собираясь отпускать его. — Потому что у Кая был только ты. В остальном он был беззаботен и слеп. Чонин сильно отличается. Хань долго смотрел в тёмные глаза, нервно покусывал губы, но всё же рискнул предположить: — Солли? — И Солли. — Я ей не нравлюсь? — У Ханя перехватило дыхание. — Она... не верит мне? Просто дай мне время. Мы с ней подружимся. Я постараюсь и... Чонин вновь покачал головой. — Всё сложнее, чем ты думаешь. — Вовсе нет. Невесты у тебя уже нет, ведь так? — Ты постарался избавиться от Чжису, но она ещё ничего не отменила. И лучше бы тебе решать проблемы по мере их возникновения. По порядку. Сейчас тебя другое должно беспокоить. — Да, сложно будет, если я окажусь за решёткой пожизненно, — с трудом улыбнулся Хань. — Но теперь я знаю, где накосячил. И я всё равно не жалею, что стащил твой геном. Он был нужен мне. Не для эксперимента, нет... Он нужен был мне лично. И я не хотел бы, чтобы тебя стёрли из моих воспоминаний. Любым. — Хань отвёл густую чёлку со смуглого лба, коснулся кончиком пальца тёмной брови, повторил строгий рисунок и тронул кончик носа Чонина невесомым поцелуем. — Ты не любишь спешить, но я не хочу отпускать тебя просто так. Даже на время. Хань нарочито поёрзал у Чонина на коленях и облизнул губы. — Это... — Голод с выдержкой в четыре года. — Хань расстегнул комбинезон, погладил ладонью Чонина по груди, ощупал пряжку ремня и слегка дёрнул. Пришлось взяться за неё обеими руками, чтобы через минуту ремень упал на пол. Раздевать самого Ханя не требовалось — он до сих пор оставался раздетым. Кончиками пальцев по смуглой коже на груди и животе, ниже, до желанной тяжести в ладони. На поцелуй Чонин ответил, что давало надежду. Хань прикусил его губу, лизнул, одной рукой гладил шею, другой без спешки водил по всей длине члена, тёрся собственным. Потом торопливо взял в рот пальцы, пососал, напоследок пару раз провёл языком по ладони и вновь сжал член Чонина, увлажнив его собственной слюной. Со стола полетели чашки — наполовину пустая с шоколадом и нетронутая с кофе. Чонин почти швырнул его спиной на залитую кофе столешницу, выбив воздух из лёгких. Запрокинув голову, Хань развёл ноги и, вцепившись пальцами в расстёгнутый комбинезон, дёрнул Чонина к себе, на себя. Его тело так естественно приняло Чонина, всё ещё разморенное и податливое после ночных вспышек страсти. Хотя стол мог и не выдержать их огня, ну и чёрт с ним. Громкие стоны метались под высоким потолком. Спина Ханя скользила по разлитым по столу кофе и шоколаду. Голова бессильно свесилась и покачивалась в такт быстрым резким движениям. Затвердевший после первого же толчка член Ханя дерзко упирался Чонину в живот и молил о внимании. Чонин часто и сильно прижимался бёдрами к ягодицам Ханя, вдавливая в кожу металлические заклёпки на комбинезоне. Прохлада металла только подстёгивала чувственность Ханя, заставляла выгибаться и извиваться, елозить по гладкой и влажной от кофе столешнице. Хань с трудом вскинул голову и ухватился за плечи Чонина. Смотрел на него из-под полуопущенных ресниц и пытался понять, как он вообще жил без этого целых четыре года. Игрушки и прочие замены не в счёт, они и рядом не стояли. После ночи тело Ханя вспыхнуло и отозвалось быстро. Всего несколько минут — и он потерялся в реальности, чтобы с головой окунуться в оргазм. Сжимал в себе Чонина, впивался короткими ногтями в тёмную ткань комбинезона на плечах, крупно дрожал всем телом и самозабвенно насаживался на член, пока мог, а после таял от ощущения тёплой влаги, струившейся по ложбинке меж ягодиц. Слабо застонал — Чонин пальцами очертил растянутый вход, смазав края спермой. Прикрыв глаза, Хань лежал на столе и слушал, как Чонин приводил себя в порядок и застёгивал ремень. Горячие пальцы на подбородке и глубокий поцелуй. — Мне уже пора. Хань слабо улыбнулся и кивнул. — Тебе идёт... кофе с молоком. Повернув голову, Хань приоткрыл глаза, чтобы посмотреть, как Чонин уходит, потом с трудом приподнялся на локтях, сел. На столешнице и коже — смешанный со спермой крепкий кофе. И на бёдрах следы от пальцев Чонина. Не только на бёдрах, наверное. Томительная пустота внутри и звенящая от лёгкости голова. И запах Чонина как обещание, что всё ещё может измениться. Хань неуверенно потрогал себя между разведённых ног, втолкнул в себя палец на фалангу и мягко погладил. Медленно погрузил палец внутрь себя на две фаланги и томно прикусил губу... Возбуждение не улеглось. Стоило лишь вспомнить ночь и утро, и Хань принимался мягко двигать пальцами. Член почти не реагировал на эти относительно невинные ласки, но телу нравилось, и Хань продолжал сидеть на столе и неторопливо поглаживать эластичные стенки внутри, представляя, что это не его пальцы, а... — Хён, дверь была открыта, так что... Господи! — На пороге застыл Сэхун, а за его плечом замер Тао. Они пялились на Ханя широко распахнутыми глазами. — Вот это порнография, вот это я понимаю... — мрачно буркнул Тао, оклемавшись наконец, и отправился за одеялом. Тем самым одеялом, которое пахло Чонином. Чанёль и Бэкхён одновременно повернули головы, едва заслышали, как распахивается дверь. Чонин настороженно застыл под их пристальными взглядами, неловко поправил ворот и нахмурился. — Что случилось? Наверное, они выглядели как родители, что едва дождались нежно любимое чадо после ночного загула. И чаду лет пятнадцать. Бэкхён сжал кулаки и покосился на Чанёля, тот вопросительно косился на него в ответ. — Поговорить надо, — мужественно бросился в атаку Бэкхён. — О Солли. Чонин на миг будто прислушался к себе, потом мотнул головой. — Она что-то натворила? Бэкхён бросил на Чанёля многозначительный взгляд. Пожалуйста. Вместо тревоги и паники — ледяное спокойствие. Чонин выглядел как человек, который точно знает, что с его дочерью всё в порядке. Для полноты картины тихо скрипнула дверь детской спальни. Солли прошлёпала по ковру, прижимая к груди мишку и потирая кулачком глаза. Привычно добралась до Чонина и затихла, едва он взял её на руки — снова уснула. Чонин задумчиво оглядел занятый диван и опустился в кресло, устроив Солли поудобнее у себя на коленях. — Так что случилось? Ладно. Бэкхён вздохнул и прямо посмотрел на него. — Солли слышит тебя. Чувствует тебя. Но, что хуже, она чувствует и других. — В каком смысле? — Перестань. — Бэкхён устало потёр лоб ладонью и обмяк на диване. — Она не слышит и не говорит, но видит картинки. Как дельфины. Она сама призналась. И ты должен понимать, что это значит. — Думаешь, дело в том несчастном одном проценте? — Чонин криво усмехнулся. — Не пытайся задурить мне голову. У Солли нет этого процента. У неё твой чистый геном. Знаешь, если бы это ты творил такое, я бы не сильно удивился. Кстати, ты творишь? — Нет, — отрезал Чонин. — Почему я тебе не верю? Ты не умеешь врать. — Это правда. — Не верю, — упрямо повторил Бэкхён. — Я всего лишь слышу Солли. И всё. Ничего больше. — Слышишь? — Бэкхён хищно прищурился. — Э-э-э... — озадаченно протянул Чанёль, которому Бэкхён успел кое-что рассказать, но далеко не всё, так что он слабо понимал, что происходит. — Потом, — отмахнулся Бэкхён от Чанёля и снова посмотрел на Чонина. — Ты слышишь Солли? — Именно. Буквально. Я слышу её голос. Довольно реалистично. Никаких картинок, как видишь. И слышу только Солли, никого больше. — Погоди, а как же твоё чутьё в боевых условиях? — возмутился Чанёль. — Никак. Просто хорошая подготовка. Это же легко — просчитать действия террористов, если знаешь их цели. — Он издевается? — беспомощно спросил у Бэкхёна Чанёль. — Не похоже. Кажется, он сам в это верит. Быть может, делает это неосознанно. — Какого чёрта? — возмутился теперь уже Чонин. — Что ещё я делаю неосознанно? — Чувствуешь других. Если я тебе сейчас скажу, что Хань тебя не любит и никогда не любил... Чонин вовремя спохватился и промолчал, правда, не поленился испепелить Бэкхёна взглядом. — Вот именно! Откуда ты знаешь, что это не так? Только не говори, что со слов Ханя. Четыре года назад он разбирался в собственных чувствах куда хуже, чем сейчас. Минуту! Это, что же, получается, Кай тоже умел... Нет, не могу больше. Чанёль, мне нужен кофе. Термоядерный и немедленно. Иначе я тут совсем спячу. — Ты уже спятил, — любезно "утешил" его Чонин. — А ты вообще молчи! Господи! Ну за что мне это? Вечно ты весь какой-то... не по плану! И Хань тоже... Два барана! Чанёль! Как и было уговорено, Чанёль полез за приготовленным пистолетом и наставил его на Чонина. Чонин и ухом не повёл. — Почему ты его не остановил? — С предохранителя не снял, — равнодушно объяснил Чонин. — И стрелять он точно не собирается. — Ага! Откуда ты знаешь? — Да у него на роже это написано. Может, хватит уже? — Ну ладно! — Разъярённый Бэкхён отобрал оружие у Чанёля и тоже наставил на Чонина. Выждал паузу и потянул за спусковой крючок. Сухой щелчок нарушил тишину. Чонин спокойно смотрел на него. — А вот это тебе будет сложнее объяснить... — Не особенно. Чанёль иногда рассуждает здраво, так что наверняка убедил тебя разрядить пистолет перед дурацкими экспериментами. Обычное следование инструкции. Он достаточно долго работает со мной, чтобы правила впитались в кровь. Бэкхён, я солдат. Если хочешь проверять свои теории, проверяй их в той области, в которой ты сам уверен. Не лезь туда, о чём не имеешь представления. Я отлично знаю, как выглядят люди, которые намерены проливать кровь и убивать. Ни ты, ни Чанёль сейчас так не выглядите. Это самый банальный опыт, а вовсе не что-то заоблачное и сверхъестественное. Это точно так же, как ты понимаешь, когда акула нападёт, а когда поплывёт себе дальше. Чанёль с ошеломлённым видом плюхнулся на диван. — Всё равно. Ты многие вещи знаешь, какие не знает никто. И ты всегда уверен в том, как будет действовать преступник. Ты не предлагаешь варианты, ты всегда излагаешь схему действий так, будто железно уверен в этом. — Тебе всего лишь так кажется. — Ну да! Ещё скажи, что всем разом так кажется! И ты всегда знаешь наверняка, когда попадёшь в цель. Ещё до выстрела! — Я просто хорошо стреляю. — Бесполезно. — Чанёль беспомощно посмотрел на Бэкхёна. — Ладно, это сейчас не так важно. Куда важнее разобраться с Солли. Нужно выяснить причины и механизм её способностей. — Хочешь и её превратить в объект для экспериментов? — помрачнел Чонин. — Нет. Но это нужно. В самом деле. Если ты хочешь, чтобы она вновь говорила и слышала. Сейчас она всё больше пользуется своими талантами, а значит, вероятность, что она вновь заговорит и начнёт слышать, стремительно уменьшается. Сейчас ей никто не нужен. Только ты. Она может говорить с тобой — остальное для неё не имеет значения. Но ты ведь сам отлично понимаешь последствия этого. Ты можешь гарантировать, что будешь рядом с ней всю её жизнь? Вряд ли. Подумай, что с ней будет, когда тебе придётся оставить её. Подумай о том, что она всю жизнь будет одинока, потому что кроме тебя ей никто не нужен. Мы с Чанёлем — замена тебя на время, на очень короткое время. И, знаешь, мы с Чанёлем тоже не бессмертные. И это у нас ещё своих семей нету. А потом? Это ненормально, и ты прекрасно это знаешь. Солли может любить тебя, но воспринимать мир и более адекватно. Если помочь ей. Если закрыть глаза на всё, мы только хуже сделаем. Кроме того, если она вновь будет говорить и слышать, она не потеряет свои способности, но сможет лучше с ними управляться. Чонин промолчал. Кончиками пальцев отвёл длинную прядку с лица сладко спящей у него на руках Солли и закусил губу. Бэкхён отстранённо думал, что видит перед собой человека, прожившего две жизни сразу. Человека, который никогда не был женат, любил парня, но мог похвастать дочерью. Он вызывал и удивление, и восхищение сразу. Абсолютная ошибка реальности. — Тебе на дежурство скоро. Не возражаешь, если Солли побудет у меня? С дельфинами ей не так одиноко в твоё отсутствие. Чанёль держал мысли при себе и даже не предлагал неизменное печенье. Хотя так было лучше, чем вновь торчать в кабинетах, любоваться через стекло на Чондэ и Минсока и их попытки как-нибудь выручить Ханя. — Ты уже говорил с отцом? — Чанёль лениво вытянул ноги и с комфортом развалился на стуле. На всю казарму гремела музыка, а чуть в стороне пятёрка коллег резалась в карты. Чонин валялся на диванчике и смотрел в потолок — всё равно делать было нечего. Машину для дежурного объезда забрала сменная группа. В гараже остались только фургоны для экстренных выездов, но тревожных сигналов не поступало. А до конца дежурства ещё семь часов. — Логово на связи, приём. — Логово, проверка двух гражданских... Чонин прикрыл глаза и отрицательно качнул головой в ответ на вопрос Чанёля. — В газетах и новостях пока ничего. — Знаю. — Временное затишье. Перед бурей. Чжису звонила? Чонин снова покачал головой. — Слушай, а как вы с этим китайчонком... ну... это самое... — Не твоё дело, — отрезал Чонин, не потрудившись открыть глаза. — Нет, я чисто технически... Что, вот прямо так — и в... — Ёлли, я тебя умоляю. — Ну интересно же. Хотя логично — он красивый как картинка. Наверное, везде красивый. Готовить он хоть умеет? — Угу. — Уже полегчало. Будет тебя и Солли кормить. Надо ему подогнать рецепт миндального печенья. — Не надо. У тебя уже годовые запасы, куда больше? Лучше научи его блины жарить. — Ага, значит, у тебя на него планы! — Не знаю, Ёлли. Иди лучше в карты сыграй... — Логово, срочный вызов. Красный код. Новостройка у набережной к югу. Портовая магистраль. Поступили жалобы от жильцов соседнего дома. — Принято. Выезжает группа пять-три. — Или нет, — договорил Чонин, слетев с дивана, подхватив сумку и рванув к гаражу. За спиной топал Чанёль. — Пусти меня за руль! — Нет уж. Снова будем тащиться как в прошлый раз. — Я не сяду в машину, пока ты за рулём! — Кто тебя спрашивать будет? Проверь лучше снаряжение и винтовки. — Заряды боевые или оставить резину? — Резину пока, а там видно будет. — Чонин круто вывернул руль, и фургон вылетел из гаража по дуге и боком. Тяжело встал на все колёса и с рёвом помчался вперёд по улице. — Я... ничего... не поставлю... такими темпами... Чёрт! Чонин хмыкнул, различив характерный звук падения. — Эй! — возмущённо позвал Чанёль. — Ещё один синяк — и я тебе выставлю медицинский счёт к оплате. Ты хоть предупреждай, что ли... — Ёлли. — М-м-м? — Держись крепче. Фургон красиво прошёл крутой поворот на выезде к магистрали. Правда, всё содержимое фургона при этом покинуло законные места и разлетелось по полу. Чанёль пробежался от хвоста фургона к кабине, едва не свернул себе шею, наступив на огнетушитель, и повис на спинке сиденья рядом с водительским. — Ненавижу тебя... — Я тебя вовремя предупредил, — обиженно протянул Чонин. — Кстати... Крепко держишься? — Не очень. — Тогда вцепись ещё и зубами. Для надёжности. И... Чанёль чуть не взвыл, долбанувшись головой о свод кабины — фургон подскочил на подъезде к пешеходному переходу. — Только попробуй ещё раз сесть за руль! Псих! Кто тебе вообще разрешил водить транспорт? Фургон Чонин остановил возле жилого многоэтажного комплекса. Дальше они двинулись к новостройке своим ходом. Прихватили оружие и очки с фильтрами. Ну и передатчики для связи. На подходе к высившемуся у берега реки зданию разошлись в разные стороны. — В Сибири тихо, — шепнул через семь минут Чанёль, завершив обследование подходов к зданию с правой стороны и остановившись у хлипкого жестяного заборчика со здоровенной наклейкой. — Ты где-нибудь видишь паспорт объекта? — Чего? — опешил Чанёль и даже чуть опустил винтовку. — Паспорт объекта. Что-то вроде большого стенда с буковками. Там должны быть данные по проекту. Кто сдал, кто принял, кто занимается сейчас. Номерочки ещё, дата. Лицензия и прочие скучные мелочи. — Ты хочешь, чтобы я тут ползал в темноте и искал тебе какой-то стенд с буковками? — У тебя фильтры на очках для чего? И я просто спросил, видел ты что-то похожее... Замри! — А? — Чанёль послушно замер, но повертел и головой по сторонам. — Что случилось? — Не шевелись, сейчас... сделаю фото на память — Ёлли на фоне паспорта объекта. — Тьфу! — Чанёль повернулся к здоровенной наклейке на жести и озадаченно поскрёб за ухом. — А нафига оно тебе? — Если тут в самом деле шарятся тёмные личности, то с позволения того, кто контролирует здесь всё на данный момент. Что там указано? — Какая-то иностранная компания. Строительный проект для торгового или развлекательного центра. — Что за иностранная компания? — Да чёрт её знает. Тут не латиница. Тайская или откуда-то оттуда. По-нашему написано просто "строительная компания". И всё. — Логово, от группы пять-три, доклад каппа. Паспорт оформлен с нарушением правил. Мы входим, — коротко доложил Чонин как старший. — Логово группе пять-три. Подтверждаем. Каппа, видим сигнал. — Логово, проверьте строительную компанию дополнительно, реквизиты не указаны, — помедлив, добавил Чонин. — Как входить будем? — Чанёль прислонился плечом к жестяному заборчику и быстро выглянул, чтобы прикинуть путь к недостроенному крыльцу. — Местность открытая. Нас заметят так или иначе. Рядом промелькнула тень. Чанёль прищурился, напрягая глаза, потом разглядел у заборчика с другой стороны сидящего на земле Чонина. Тот деловито менял магазин. — Ставь боевое, — коротко велел по каналу связи. — Шутишь? Я не брал с собой, ты ж сказал оставить резину. — Для начала — резину. Сейчас... Чанёль так и не понял, когда и куда Чонин подевался. Но через минуту подскочил на месте от неожиданности, когда его похлопали по плечу. Чонин с невозмутимым видом вручил ему боевые заряды и небрежным движением головы велел перезаряжаться. — Думаешь, это всерьёз? — Не знаю. Я только знаю, что с нашей подготовкой можно идти и с боевыми. Вряд ли ты станешь палить во все стороны без причины. И я тоже — не стану. Зато не будет непредвиденных накладок. Не хочется оказаться с резиной под реальным обстрелом. Это ни черта не выглядит смешным. Ладно, на что там жалоба была? — Шум, хлопки и вопли. — Именно. Гражданские слабо разбираются в звуках выстрелов. Наиболее частая характеристика — хлопки. Добавь нарушение в оформлении паспорта объекта. Ты всё ещё хочешь идти с резиной? — Нет, — буркнул Чанёль и послушно перезарядил винтовку боевыми. — Поставить на одиночный режим? — Нет, короткие очереди. Объект крупный. Моя интуиция подсказывает, что тут спрятать можно много народа, а нас всего двое. — Это у тебя-то интуиция? Откуда ей в тебе взяться? — фыркнул Чанёль и снова выглянул из-за заборчика. — Тихо как-то. Нам точно надо туда лезть? — Предлагаешь торчать практически у всех на виду под прикрытием тонюсенького листа жести? Типа фиговым листком прикрылись — и порядок? — Ненавижу, когда ты говоришь такие гадости. И этим вот тоном. — Да ладно тебе, подвинься... — Чонин протиснулся мимо Чанёля к столбику, плавно опустился на корточки, переключил фильтры на очках и осторожно выглянул. — Справа и слева чисто. Простреливаются хорошо только три метра от забора и сам забор. Ближе к крыльцу — сложнее. У самого крыльца — хрен там был. Нам надо туда. — Чонин задумчиво потрогал нижнюю губу кончиком пальца. — Рвануть лучше вместе и бежать быстро. Скрести пальцы на удачу — вдруг вовсе не заметят. Он вскинул голову и слабо улыбнулся Чанёлю, но улыбка медленно сползла с его лица. — Что ещё? — напрягся Чанёль и почесал ногтем кожу над ключицей — там, где подрагивала алая точка. — Чёрт... заметили... Чонин рванулся вверх и вцепился в комбинезон на груди Чанёля одновременно с глухим ударом, встряхнувшим лист жести. Чанёлю брызнуло в лицо тёплым, залило очки. Он зажмурился и свалился на Чонина. Поодаль прозвучал знакомый хлопок выстрела с ожидаемым опозданием. Чанёль покопошился, приподнимаясь, вытер лицо и очки рукавом и распахнул глаза. Сквозь тёмные потёки на линзах не сразу сообразил, что и к чему, сменил фильтры... — Твою мать! Группа пять-три Логову, приём! Руки скользили по влажной и липкой от крови коже. — Логово на связи. — Капитан Ким... чёрт... Ранен офицер, нужно подкрепление. Чёрт... как же так... Чанёль изо всех сил старался зажать рану, хотя и знал, что не поможет. Тут требовалась конкретная медицинская помощь и в течение получаса, не позднее. Он нашарил свободной рукой аптечку на поясе у Чонина, откинул крышку и достал ампулу с коктейлем-консервантом. По ним продолжали стрелять, но пули проходили выше. — Базовые характеристики, лейтенант. — Ранение в шею, сейчас вколю заморозку, это даст полчаса — максимум. Большая кровопотеря. Боевая пуля стандартной армейской модификации. Рана слепая. Нужен нанохирург... На подходе к объекту как минимум три снайпера. Чонин пытался сделать вдох, но из-за этого кровотечение усиливалось. Тёмные капли проскальзывали меж пальцев Чанёля, но если бы он убрал руку, кровь брызнула бы фонтаном — пока заморозка не сработала. Но Чонину нужно было дышать. Чанёль нашарил в аптечке трубку, продул, снял с пояса Чонина складной ножик, салфеткой протёр кожу на шее, настроил фильтры, чтобы видеть медицинские и анатомические данные, и резко прижал лезвие к шее, как их учили на подготовительных курсах по оказанию первой помощи. Торопливо продул трубку ещё раз и вставил в получившуюся ранку. Сначала пошла кровь, но после трубка прочистилась. Губы у Чонина побелели, и он пытался что-то сказать. Чанёль, скорее, именно по губам и прочитал, чем услышал: — Солли... — Дыши, мерзавец... Только попробуй сдохнуть! Вот выживи, и с Солли всё будет хорошо... — Зажимать рану на скользкой от крови смуглой шее было чертовски трудно, но необходимо. Чанёль решил, что сдохнет сам, но руку не уберёт. Семь минут с прижатой к шее Чонина рукой и под глухие хлопки выстрелов до прибытия пятёрки боевых фургонов и бригады медиков показались ему вечностью.