Не такой как все?

      Я резко повернулся и увидел Джека. Он стоял очень близко. Одет. Глаза воспалены. Я сначала не понял, что происходит. Если планируется что-то нехорошее, то почему он в одежде? Если банальное избиение, то почему сразу не ударил, со спины же удобнее? А если пришел в любви признаваться, то почему в душе? Последний вопрос случайно всплыл в голове, а мое подсознание сдержано улыбнулось в ответ. Я себя чувствовал неловко хотя бы потому, что стоял перед ним обнаженным. Видя, что его взгляд остановился где-то на моей груди, я начал осматриваться в поисках полотенца, чтобы завернуться в него, но стоило мне сделать шаг в сторону как, он схватил меня за руку и вложил в нее то, что я искал. — Нам надо поговорить, — он сел на лавку и указал на место рядом с собой. Что на него нашло? То он посылает, то почти неделю игнорирует, а теперь решил побеседовать? Я обмотал вокруг бедер полотенце и присел рядом с ним. — Если нужно, то я слушаю, — мне действительно было интересно услышать то, что он хотел сказать. Да, я необщительный. Да, я считаю, что еще поплачусь за это. — У нас не сложилось общение с первых минут знакомства, — ну да, ты меня осматривал, как зверька в зоомагазине, — и здесь мы не общались всю неделю, – да, потому что ты меня послал. — Я вижу, что ты не плохой парень, но зашуганный немного, ну и странный, конечно. Думаю, ты видишь, что мне не нравится здесь находиться. В общем, я предлагаю сделку. Это уже заманчиво. Что же ты хочешь? Общаться с ним не хотелось, поэтому я просто слушал. — Я смотрю, ты не из разговорчивых. Ну да ладно. Я вижу, что ты тоже не в восторге от нахождения в этой тюрьме. Ты можешь помочь мне, а я тебе. Он же понимает, что мне от него ничего не нужно. — Я предлагаю объединить силы и показать отцу, который приезжает послезавтра, что мы исправились. Не мы, а ты. Меня он в довесок с тобой отправил. — Ты помогаешь мне и мы возвращаемся домой, а за твою помощь, я обещаю не трогать тебя. Дома будешь сам по себе, я сам по себе. А если я не хочу сам по себе. Может стоило это сказать вслух, но я оставил свои мысли при себе. — Ты хоть кивни если согласен, — я поднимаю голову и смотрю ему в глаза. В них надежда и какой-то детский энтузиазм. С такими глазами подбегают дети к родителям и показывают, как они только что прокатились первый раз на велосипеде и ни разу не упали. Как давно я этого не видел там, в зеркале. Как бы мне хотелось чувствовать себя счастливым. Но проблема в том, что я ничего не чувствую. Разве, что жалость к себе и страх... страх перед прошлым. — Я подумаю, — я обхожу его и иду спать. Стоит ли мне соглашаться? Тут меня нагружают по полной, и думать о проблемах нет времени и сил, а если вернемся… Я буду вечно один. За этими размышлениями я засыпаю.       Следующий день не отличается ничем от предыдущих, кроме того, что Джек исполняет все приказы беспрекословно. Я же непроизвольно слежу за ним. Никогда не обращал внимание, как он ловко справляется с полосой препятствий. Парню эта военная подготовка пошла явно на пользу. Вот он ползет под натянутой колючей проволокой, его красивое лицо, как и одежда, грязное от земли после дождя       Обычно я прохожу все эти задания последним, но сегодня почему-то я иду за ним. Я намного меньше чем он, поэтому единственное препятствие, которое я могу быстро сделать, так это проползти именно здесь. А вот Джеку мешают широкие плечи и подкачанная грудь. Зато мне открывается шикарный вид на его ягодицы, то, как он виляет пятой точкой, невозможно описать словами. Он пыхтит и старается сделать все быстро, у него не получается, и он матерится. Даже это выглядит прекрасно. Из моих мыслей меня вырывает голос смотрящего, который заметил мой взгляд на выдающемся месте Джека. — Пялиться на жопы будешь в другом месте! Прижался к земле! Вперед! Быстрее! Быстрее!       Закончив упражнение, "брат" стоял в конце и смотрел на меня, а мне было стыдно поднять на него взгляд. С каких пор я вообще заглядываюсь на парней? Переходный возраст? Меня секс никогда не интересовал ни с кем. Парни меня били, а девочки всегда надо мной смеялись, или в лучшем случае не замечали. Может, у меня не было времени об этом думать, учитывая, что единственные чувства, которые меня посещали раньше это — страх, а потом полнейшее разочарование во всем, а если добавить сюда еще и вечные физические издевательства, то вообще не до высоких чувств. Тогда вопрос: откуда во мне сейчас это взялось? Время, да и место, совершенно не подходящие. Я пересилил себя, взглянул на него и одними губами проговорил: "Я согласен". Лучше бороться со всплывшими проблемами у себя в комнате, чем на виду у отряда, в котором десять неудовлетворенных подростков. Уж что-что, а это я знал наверняка.       Вечером я уже спал, когда кто-то легонько толкнул меня. Я естественно проснулся и увидел Джека. — Пошли, все обсудим. Самое время. Я поднялся с кровати и мы вышли в душевую. — Раз ты согласен, слушай сюда. Завтра все делаем по высшему разряду. Ты делаешь вид, что пылаешь ко мне братскими чувствами, а я ему покажу, что научился дисциплине. Ты понял? — я кивнул. — Отлично. Теперь пошли спать, — я уж было развернулся в сторону комнаты, но он одернул меня. — Стой. У меня вопрос. Сегодня, там на препятствии. Ты правда смотрел на мою попу? — я не знал, что ему на это сказать. Да, смотрел и восхищался? — Да… — он удивился, слегка. — А зачем? — Ты был впереди, вот и смотрел куда ползти. Ага, а то я ж не знаю, что полоса прямая. — Ладно. Главное, нам выбраться отсюда.       Выкрутился - и слава Богу. Уснул я не сразу. Полночи я думал о правильности решения, о Джеке, о том, что будет когда мы вернемся. Я не мог чувствовать к нему что-то кроме равнодушия. Он наглый, борзый, да и плюс ко всему грубый, а еще он красивый, сильный и с прекрасной задницей. Перед глазами поплыли кадры сегодняшнего дня. Джек в обтягивающих военных штанах, на расстоянии вытянутой руки, виляет задницей, от чего штаны натягиваются еще сильней. За воспоминаниями я заметил, что становится тепло внизу живота. Только этого мне не хватало. Надо подумать о чем-то противном. О чем?       Ничего не приходит в голову, зато "брат" начинает вертеться на кровати, напоминая о себе, и мои фантазии возобновляются. Он надо мной спит, в одних трусах, с голым накаченным торсом. Нет, нет. Стоп! Думай о книгах, точно! Мир волшебства, спасай.       Это помогло, и я смог уснуть. С утра следующего дня я старался быть дружелюбным с Джеком, он тоже вроде старался. Ему потребовалась неделя, чтобы переступить через гордость и свое упрямство. "Отец" приехал ближе к вечеру. Уверен, причина этому - посмотреть на наш прогресс в послушании на полосе препятствий, которую мы проходили каждый вечер, правда всегда менялся маршрут.       Нас, как обычно, построили, потом мы маршировали, как обычно, и вот снова эта полоса. Мне пришлось идти за Джеком, я же типа хороший брат, а он старался выполнить все идеально правильно, не пререкаясь с вожатым. Мои физические данные улучшились несильно, поэтому где-то на середине я выдохся сразу после рукохода. Перед глазами поплыли круги, а из носа пошла кровь, видимо, от давления. Что ж, такое со мной редко, но что-что, а жалость к себе вызвать - это я могу. Не знаю, что сработало на этот раз: моя ничтожность или обучаемость Джека, но нас позвал к себе в кабинет директор лагеря, там же сидел и "отец". — Я пообщался с Андреем Леонидовичем, и он сказал, что у вас явные улучшения с дисциплиной, поэтому я принял решение вас забрать, конечно, если вы хотите.       Мы улыбнулись, Джек от радости, я от облегчения.       Собрали вещи мы буквально за несколько минут. До дома добрались быстро. А на пороге нас встретила Мария Витальевна, которая, как обычно, улыбалась во все тридцать два зуба. — Ребят, проходите. Я много всего наготовила. Вы, наверное, голодные. — Она протораторила это и побежала на кухню. Я постарался ей улыбнуться. Но вышло как-то натянуто. Я видел, что Джек пошел мыть руки, поэтому я отправился за ним. — Джек, — он обернулся, я увидел его другим. Может, правда изменился. Казалось, он изнутри светится счастьем. — Что? — его голос стал мягче, или это мне кажется? — Наш уговор в силе? — Да, я же тебе обещал, — он прошел мимо меня и похлопал по плечу. Какие теплые руки.       Потом мы встретились с ним только вечером, столкнувшись в коридоре. Он извинился и ушел к себе в комнату. Я не знал, что со мной, но мне не хотелось сидеть в своей комнате, поэтому весь следующий день я проходил по магазинам, в поисках одежды и книг. И даже наткнулся на старый выпуск газеты, где писалось, что кандидат в мэры отправил своих сыновей в оздоровительный лагерь. Да, оздоровительный.       Вернувшись домой, я не обнаружил никого кроме Джека, который почему-то находился в моей комнате. — Джек, ты что-то ищешь? — он обернулся, а я увидел у него в руках мой рисунок. Тот самый.