***
- Что с ней будет? – сколько раз за день Галя уже задала этот вопрос, она не считала, но отчего-то ей чувствовалось, что однозначно больше десяти. - Он делает то, что может, - голос Наины не бился о стены ординаторской, а плавно их обволакивал, скрадывая все звуки, кроме своего. - Почему? – звучит по-идиотски, если честно. - Его отношение к ней, - ровно на тон ниже, - можно назвать особенным. Если ты понимаешь, о чём я. Галя хотела было, как прежде, громко и отчетливо фыркнуть, показав этим свое презрительное недоумение к «сахарным соплям», но, услышав истерический хохот Коли, осеклась. - И еще… Думаю, теперь уж встречаться в кафе будет глупо, поэтому я хочу сказать то, что собиралась. - Говори, конечно. - В фирму, в которой работает моя тётя, требуется секретарь. Со знанием иностранных языков. - А я тут при чём? – наморщила нос Галя. – Языков я знаю всего полтора, и один из этих полутора – русский. - Не суть, - отмахнулась Наина. – Главное – исполнительность и уйма свободного времени. К тому же, там предлагают очень приличные деньги. - И сколько же? - Тридцать. От осознания величины суммы Галя даже присвистнула. - Тетя сказала, чтобы я выбрала кого-нибудь из подруг: нужна девушка помоложе и повыносливее. Карьерных перспектив там никаких, и взрослый человек вряд ли согласится на такую работу. Ну а у тебя, как я понимаю, все равно выбора нет, - негромко произнесла Наина. - Но я ведь учусь… - Ты могла бы перевестись на заочный. Я думаю, так будет даже удобнее. - Я работаю дополнительно, - сообщила Галя, все еще не верящая в заманчивость предложения. – Официанткой. - У Царцева в клубе? - брови Наины подпрыгнули. - Ты с ним знакома? – удивилась Галя, запоздало поняв, как глупо звучал ее вопрос. Все – все «золотые» детки Подольска, коих насчитывалось не то чтобы много, были так или иначе знакомы, неоднократно встречаясь на банкетах, куда отцы частенько приводили отпрысков, чтобы похвалиться красотой дочурок и статностью сыновей, а затем, будучи уже оцененными друг другом, и на междусобойных тусовках. - Естественно, - Наина негромко и мелодично рассмеялась. – Кто не знает Царцева? Он из тех людей, которые сразу располагают к себе. Не знаю, какой он начальник, но человек он… - Наина щелкнула пальцами, подзывая к себе нужное слово, точно официанта, - яркий. Но, как я понимаю, ты работаешь по ночам? - Именно так, - кивнула Галя, - да еще и не каждый день. - Ну, вот и отлично, - широко улыбнулась Наина. – Остальное, я думаю, вы обговорите. Ну так что, по рукам? – она было протянула Гале изящную ухоженную ладонь с закругленными ноготками, но та отстранилась. Непонимающий и отчасти даже обиженный взгляд черных глаз вторгся в темно-серые, удобно устраиваясь в чуть подрагивающем зрачке - Почему я? – чётко и медленно проговорила Галя, точно слабослышащей. - Что ты имеешь в виду? – смоляные брови вспорхнули на ясную гладь лба ласточкиными крыльями. - Мы с тобой никогда не были подругами, и это ещё мягко сказано. А тут ты появляешься, как снег летом, и предлагаешь мне работу, деньги, мир, дружбу, жвачку и так далее по списку, хотя, насколько я помню, от одиночества ты никогда не страдала. Почему я? - Ах, вот ты о чем… - горько усмехнулась Наина, вставая с дивана и подходя к окну. Встряхнув головой, отчего державший волосы «крабик» опасно покачнулся, грозя упасть и в один миг разрушить небрежно собранный узел густых волос, она облокотилась на подоконник. - Видишь ли, - начала она, - на похоронах были многие. Были папины коллеги, друзья, подчиненные. Были родственники. Была я. А со мной – никого. Ни деланых друзей, горячо убеждавших меня в своей преданности, ни моих, - тут она фыркнула, - возлюбленных. Вообще никого. Они стояли вместе, а я стояла одна. Совсем одна, понимаешь? А мне хотелось упасть на чьё-то плечо и завыть, громко, в голос. Хотелось, чтобы кто-нибудь пожалел меня так, - ее голос дрогнул, - как это делал папа. И вот в этой толпе на кладбище я очень четко поняла, что именно так и пройдет вся моя жизнь. Вроде всех и много, - она совершенно не по-княжески шмыгнула носом, - а пожалеть и некому. А потом оказалось, что друзей у меня нет, да и не было. Все люди, которых я так или иначе считала близкими, как-то незаметно потерялись. Из института меня исключили – когда положение папы перестало держать их веки, глаза у директуры как-то неожиданно открылись. Потом свалились долги, какие-то кредиты – и всё на меня. Папин партнер сказал, вернее, дал понять, что со всем этим он разберется только в том случае, если я передам бразды правления компанией в его холеные талантливые руки. - Передала? – спокойно спросила Галя, хотя сердце ее разрывалось от жалости. - А что мне оставалось делать? – Наина уже плакала. – Передала. Потом – как в омуте: клубы, пьянки-гулянки, парни. Зато у меня начали появляться хоть какие-то деньги. Никто даже не догадывался, что под соболиным манто и коктейльным платьем скрывается полупустой желудок и неоплаченные квитанции. Мне было банально есть нечего, зато в шкатулке – золотые кольца. К тете я не ехала – не хотела, чтобы она видела меня настолько опустившейся. Потом, - голос Наины то и дело прерывался всхлипами, - подружки предложили оттянуться. Ну, сама понимаешь, лучший клуб, вкусные коктейли, богатые парни. Осуждения со стороны Царцева я не боялась: в конце концов, кто он мне? А вот тебя я совсем не ожидала встретить. Я когда тебя увидела, меня как под дых ударили. Боже мой, как ты смотрела! Мне тогда впервые за себя стыдно стало. И, знаешь, - голос Наины неожиданно зазвучал тихо-тихо – Галя с трудом разбирала слова, – ты могла бы просто подойти и плюнуть мне в лицо за все то, что я тебе сделала. За все унижения, издевательства, которые для меня были невинной детской забавой. А ты меня по спине гладила. Господи, как я тогда себя ненавидела… Мне очень хочется хоть как-то перед тобой извиниться. Отблагодарить тебя. Я не знаю, что со мной было бы, - она с трудом подавила рыдание, - если бы ты не пожалела меня. Я все чего-то искала, думала, у меня какая-то особая проблема, а мне нужна была банальная жалость, чего мне не предложил ни один человек из тех, кого я считала близкими, а предложила ты - та, которая должна меня люто ненавидеть и желать мне именно того, что со мной произошло. Заколка стукнулась об пол, с противным хрустом ломая зубцы. Наина рыдала, по-детски уткнувшись в кулачки; ее черные волосы прядями липли к мокрому лицу. Гале хотелось ее оборвать, тем самым прекратив мучения сердце, которое будто бы рвали на клочья, но она не могла. В глазах давным-давно стояли водянистые мутные слезы. Никогда, никогда она не думала, что богатые умеют плакать так искреннее, буквально навзрыд, и так честно раскаиваться. А еще она никогда даже не подозревала, что им не хватает внимания и теплоты. Потому она просто подошла и прижала Наину к себе, размазывая по своей кофте ее тушь и пудру и чувствуя, как черный шелк волос чуть касается ее ключиц. - Прости меня, Галь, - донесся тихий шепот из-под ее плеча .***
- Ты плакала, - отметила Ксюха, привычным движением шеи отбрасывая волосы назад. - Зачем ты это сделала? - За «надом», - огрызнулась Ксюха, устремляя взгляд в потолок. - Не хами, пожалуйста, - Галя чуть наморщила нос. - Ты уже третья, кто задает мне этот идиотский вопрос, - устало проговорила девушка, отворачиваясь к стене. – Это, знаешь ли, не добавляет положительных эмоций. Галя не сводила глаз с ее головы, чувствуя, как они вновь медленно наполняются слезами, а сердце – ужасом от того, что она может больше никогда не увидеть этой всклокоченной рыжей головы, этой тонкой оленей шейки, карих миндалевидных глаз, матово темнеющих на побледневшем овале худого лица, на котором, наверное, жутковато будут смотреться трупные пятна… Нет, Галактина, даже не думай об этом! - Сколько мне осталось присутствовать в мире в виде бренной тушки? – прервала молчание Ксюха, уставившись на свои скрытые одеялом колени. Этого Галя уже вынести не могла. Рыдание костлявой рукой сдавило ей горло, а по щекам, щекоча их, поползли соленые ручейки. - Почему ты молчишь?! – вдруг выкрикнула Ксюха, резко вцепляясь ей в руку и впиваясь в смуглое запястье алыми ногтями. - Я не знаю, что сказать, - выдавила Галя, запрокидывая голову назад, чтобы слезы затекли обратно и вытирая их свободной рукой. - Значит, я все-таки сдохну, - резко спокойно резюмировала Ксюха, откидываясь на подушки. - Ты не умрешь, - всхлипнула Галя. – И перестань, пожалуйста, я уже задолбалась плакать. - Извини, - тихо проговорила Ксюха. – Просто, понимаешь, все как-то неожиданно изменилось. Сначала беременность, потом аборт этот. А потом – звоните родственникам, пусть выбирают гроб и участок. - Все будет хорошо. - Он мне то же самое сказал. И апельсины принес. Хочешь? – на узкой ладони левой руки моментально оказался оранжевый фрукт. В правой руке стояла капельница. - Нет, - помотала головой Галя. – Кто – он? - Так Иван Владими… Ваня, в общем, - поправилась Ксюха, опуская апельсин обратно в пакет. – А еще, - ее взгляд стал мечтательным, - он меня Ксюшей зовет. Представляешь? - Хочешь, я тоже буду тебя Ксюшей звать? – грустно улыбнулась Галя. Ксюха зажала между пальцами рыжую прядь, а затем медленно стала тянуть их вниз, приглаживая локон, точно утюжком. - Больше всего на свете я хочу отсюда выбраться, - сообщила она. – И… ты там хотела мне вопросы позадавать – давай это на завтра оставим? Я просто очень спать хочу. - Хорошо, - покорно согласилась Галя. - Ничего с собой не тащи, меня тут кормят. И не реви, поняла меня, Галактина? Не реви, - наказала Ксюха, чуть сжимая ее руку. – А теперь иди. И не смей оглядываться. Галя встала и направилась к двери. Она было коснулась ручки, когда Ксюха заворочалась на кровати. - У тебя на шее… нет, не там, слева красное пятно. Почти у ключицы. Галя хлопнула себя по шее, на мгновение зажмурившись и явно ощутив, как по коже проходятся горячие мужские губы, а потом стремглав выскочила и захлопнула дверь, точно опасаясь погони.***
В раздевалке клуба холодно. По ногам, плечам, лицу, шее Гали холодными обмерзшими пальцами пробежал сквозняк, оставляя на местах прикосновений невидимую талую воду. Стянув через голову водолазку, Галя поморщилась – контраст между теплой тканью и холодным воздухом был слишком явным, и оттого на коже начали вздуваться острые противные пупырышки. Быстро и ловко переодевшись в форму и застегнув тугие пуговицы синей блузки, девушка подсела к отчего-то не переодевшейся Владе, дабы узнать причину столь резкой смены климата. - Трубу прорвало, говорят, - равнодушно откликнулась остролицая девушка, пережевывая бисквит, купленный ею в близлежащем киоске. – Может быть, мы сегодня закроемся. И кстати, почему тебя вчера не было? - А разве вчера была моя смена? – нахмурилась Галя. - Именно так, - усмехнулась Влада. – Во всяком случае, я вчера работала, а мы с тобой в одной смене. Галина лихорадочно считала дни: среда – на работе, - четверг – выходной, пятница… Да, действительно, Влада права. - И что теперь? – голос Гали чуть дрогнул - Не знаю, - хмыкнула Влада, все так же методично пережевывая бисквит. – Но он сегодня не в хорошем настроении: прорыв трубы сказался. Так что… - девушка сделала выразительный жест, затянув у горла прозрачную петлю. Опасения Влады подтвердились: дверь широко распахнулась, и в комнату вошел невозмутимый Царцев в новом костюме. Быстрым взглядом пробежавшись по кучке официанток и особенно задержав его на Гале, он тяжело вздохнул. - Идите! – милостиво изрек он, махнув рукой куда-то в сторону двери. Девушки стайкой метнулись к двери: у них, как заметила Галя, тоже хватило ума не надевать форму. Решив хоть как-то выкрутиться из сложившейся ситуации, девушка вынула из шкафчика вещи и попыталась слиться с толпой, чтобы потом переодеться в туалете, но ее за локоть поймала чья-то крепкая рука. - А вас, милая леди, я попрошу остаться, - назидательно проговорил Владислав, нависая над ней всеми своими практически двумя метрами. – Позвольте узнать причину вашего вчерашнего прогула. - Я болела, - сообщила Галя первое, что пришло на ум. - Неужели? – брови Царцева саркастически взмыли вверх. – Болела ты совсем недавно, и, я думаю, иммунитет у тебя смог хоть чуточку, но окрепнуть. Придумай что-нибудь поинтереснее. - Слушай, у тебя что, застой в личной жизни? – недовольно спросила Галя. – Что это за тон? - Ты знаешь, Галина Дмитриевна, - медленно проговорил Царцев, - мне сегодня утром звонил твой брат. Разбудил, конечно, и не только меня, ну и чёрт с этим. Я не знаю, что ты там ему наплела, но суть в одном: дома ты не ночевала. - Господи, - Галя якобы мученически закатила глаза, - я в десятый раз повторяю: я была у подруги, мы с ней… - Делали реферат, - закончил за нее Царцев. – С Настей Павловой, да? - Именно с ней, - кивнула Галя, чувствуя неладное. - Забавно получается: ты с ней реферат делала, а она с тобой – нет. Более того, мне сообщили, что вам и реферата никакого не задавали. Она, конечно, молодец, что и говорить: долго пыталась тебя выгородить, - усмехнулся Влад, между тем как Галины глаза делались все шире и шире. – И пятнышко у тебя вон какое на шее. Скажешь, ударилась? - Да, ударилась, - с вызовом проговорила Галя. - Ты мне-то хоть не ври, - жестко произнес Влад. – Ты думаешь, я засос от синяка отличить не смогу? Если ты брата одурачила, думаешь, и меня сможешь? Галя не знала, что и говорить: запас отговорок как-то резко опустел, и ей осталось только одно: опустить глаза. - Так что рассказывай, Галина Дмитриевна, где, а главное – с кем ты была сегодня ночью. Можно даже без подробностей, - Царцев опустился на диван и выжидательно поднял на нее карие глаза.