He bought the last line

У. Меня. Сдают. Нервы. Включаю теплую воду и набираю ванну. Надо хоть как-то смыть с себя всю эту дрянь. "Но себя же не смоешь". Скидываю вещи, словно вторую кожу. Все тело ноет. Подхожу к зеркалу – багровые отметины покрывают ребра, - ну и откуда они? Погружаю свое тело в воду и тут же обо всем забываю. Нащупываю на полу штаны и достаю из них пачку сигарет. Подкуривая, затягиваюсь. Приятно. Выдыхаю дым вверх. Как же я еще не закоптил все потолки в квартире? Еще одна затяжка. Задерживаю дыхание и полностью погружаюсь под воду. Минута. Две. В глазах темнеет. Выпускаю отравленный воздух - дыма почти нет. Интересно, сколько же смол осело на моих легких? Надо избавляться от этой дурной привычки. "Проще от себя избавиться". Внутренний голос, я говорил, что ты меня заебал? Снова задерживаю дыхание и ухожу под воду. Легкость наполняет все тело. Я словно растворяюсь. Кажется, я остался бы там навсегда, если бы сигарета не догорела до фильтра и не обожгла мне пальцы. У меня не хватало сил даже кричать и проклинать всё, на чем мир стоит; совершенно истощен в моральном плане. Я лишь с тупым лицом вынырнул и начал разглядывать покрасневшее место, которое начало напухать. - Джер, ты влип, сукин сын, влип по самое… И тут мне стало смешно. Смешно до боли в животе. Я сгибался пополам и надеялся не подавиться своим же смехом, хриплым, почти застрявшим в горле, - подобием смеха. Все прекратилось так же внезапно, как и началось. Лицо словно окаменело, а эмоции отказали. Я выбрался из ванной и, надев на голое тело джинсы и майку, поплелся на кухню. Сейчас утро или уже день? Подняв жалюзи, я встретился лицом к лицу с яркими солнечными лучами. Часы показывали два часа дня. Отлично, самое время растворить в крови очередную дозу кофеина. Ставлю чайник и, когда он закипает, заливаю остатки растворимой дряни кипятком. "Кофеем" это пойло язык не поворачивается назвать. Без сахара. Ха, забавно, единственная вещь, которую я могу подсластить в моей жизни – мне противна. Хотелось бы неосознанно добавить, что я не настолько безнадежен, но у меня даже осознанно язык не поворачивается сказать это. Уже второй год практикую – не врать хотя бы самому себе. Я пришел к точке финального отсчета, так что можно сказать, я перестарался с правдой; даже для себя её нужно дозировать. "Кофейная пародия" приятно ощущается во всем теле. Не так уж плохо на вкус. С каждым глотком живительное энергия растекается под кожей, даря такое нужное тепло. Я должен был спокойно допить кофе в тишине, без единой мысли, но мой мозг решил – нет, не должен. Свободная рука потянулась к мобильнику и я дважды перечитал сообщение. "И как знать что меня не застрелят сразу же, как я зайду в парк? ". Пожалуй, у меня момент паранойи. "Да, точно, если меня и захотят убрать, то выберут что-нибудь почище: игла в сонной артерии, хлороформ, пустой гроб и пять метров под землю, ну, или передоз…". События прошлой ночи назойливо вылезали из дебри моей памяти, заставляя реальность уступать место воспоминаниям, которые буквально воспламеняли мой мозг. Тишина. В моей голове тишина. Ни единой мысли. Вдох-выдох, вдох-выдох, вдох….

***

Уже к вечеру я понял, как сложно будет придерживать намеченного мною плана. Руки предательски дрожали, на лбу выступала испарина, а мыслями завладела одна навязчивая идея – потопить всё в алкоголе, и себя заодно. До этого момента мне казалось, что я не алкоголик, что, в принципе, логично, ведь до этого момента я себе и не отказывал. К шести часам я сообразил, что сидение в четырех стенах мне не особо помогает и вряд ли уже поможет, поэтому, накинув на домашнюю футболку, с эмблемой любимого и давно забытого комикса, косуху, я шагнул за пределы квартиры, вдыхая пропитанный дождями осенний воздух. Слабый ветер подрывал опавшие листья вверх и самозабвенно кружил их, создавая впечатление сотен марионеток в его руках. Он даже поддевал мою футболку и норовил запустить свои холодные крючковатые пальцы мне под кожу, но я еще жив, я еще недоступен его могильному холоду. Недоступен, пока осенний воздух навеки не поселиться в моих легких… Сигаретный дым, выходящий из моего рта, складывался в причудливые указатели, следуя которым я не спеша брел вдоль улочек. Трезвость словно открыла мне глаза. Не могу, не соврав, сказать, что мир стал лучше, нет, я его по-прежнему ненавидел, но теперь хотя-бы отличал «мир за пределами источаемого моим телом тепла» и «мир внутри меня». Это чертовски разные вещи. И вот, с широко закрытыми глазами, я могу сказать, что всё время ненавидел мир внутри себя, мир, который сам же и растил все эти годы, который берег и лелеял, который подвергал изощренным пыткам. Я думал, что спасал его. Я в это верил. Но на деле, сейчас внутри меня остались одни руины, которые я намеривался выжечь дотла, разрушить фундамент, стереть в порошок. Я, новый Я, должен отстроить этот мир заново. Как же я надеюсь, что смогу… Ноги и причудливые узоры сигаретного дыма привели меня в автопарк. Семь часов вечера. Я прошел Джерси почти поперек. Ах, да, и возможно меня скоро убьют.