***
Утром Регина находит Вейла в его кабинете. Он не спрашивает ее, почему она во вчерашней одежде, а под глазами залегли глубокие круги. Она входит резко - как всегда, врывается как вихрь, и на лице ее то самое выражение презрительной суровости, постоянной готовности дать миру отпор, и Вейл смотрит на нее поверх своих бумаг, ожидая вопроса. - Где та женщина? - Регина усаживается на диван. Пальто она сняла, шелковая блузка измята, на изящных сапожках кое-где засохшая грязь, а от макияжа остались только воспоминания, но она все равно умопомрачительно красива и притягательна. И никому не принадлежит. Он хочет ее - кто из мужчин в Сторибруке не хочет? - но их отношения никогда не выходили за рамки немного едкого и саркастичного сотрудничества. Вейл поднимает бровь. - Она в палате, где же еще... И, видя, что Регина молчит, он откидывается на спинку стула. - Где, вы говорите, вы ее нашли? - На обочине возле указателя. - Почему же она была в одном платье? И босиком? - С чего мне знать? - немного раздраженно говорит она и переплетает тонкие пальцы, словно ей холодно. Вейл глядит на нее и думает, что она только хочет казаться спокойной, а на самом деле ее что-то мучает. И это не Генри, он видел, какой она была в первые месяцы болезни мальчика. Тогда она плакала и страдала, но в ней не было внутренней ярости. Сейчас от женщины словно исходит гнев и обида. Но на что? На кого? И Вейл позволяет себе помечтать. Он часто фантазирует, глядя на безупречное тело Регины в дорогих брючных костюмах. Ему приятно воображать, как она запрокидывает голову, как в вырезе расстегнутой белой рубашки виднеется ее грудь в черном бюстгальтере. Он представляет ее сдавшейся, потерявшейся в страсти, отчаявшейся... Умоляющей... В брюках становится тесно. Вейл ерзает на сиденье, отбрасывая похотливые мысли, между тем Регина что-то говорит. - М? - Вы меня не слушаете? Я спросила, как Генри. Как его дела? Он трясет головой как собака, которая хочет казаться послушной. - Он...гхм... в порядке... лечение проходит успешно... уровень гормонов понизился... - и он начинает сыпать терминами - старый проверенный способ разговора с родственниками умирающих - они слушают всю эту медицинскую абракадабру и верят, что раз в организме их горячо любимого полутрупа что-то еще происходит, то это хороший знак. - Это прекрасный знак, - говорит Вейл. - Думаю, у нас есть надежда. - Надежда? - переспрашивает Регина с таким выражением, что у доктора что-то глухо щелкает внутри. Ее глаза кажутся черными, полными ненависти и боли, и ему неудобно смотреть на нее. Фантазии о раскинувшей ноги на его столе Регине Миллс внезапно начинают горчить, казаться отвратительными, будто представил себя и свою мать в постели... И он не скрывает облегчения, когда она резко встает и собирается уходить. - Постойте... Обернулась, посмотрела. Как на насекомое, вдруг думает Вейл. И как я раньше не замечал, что она на всех смотрит, как на насекомых? Вот же сучка, вздорная и неуправляемая, ледяная и бешеная одновременно. И, вопреки его недавним мечтам, ему уже не хочется побеждать Регину в постели. Ему хочется больше никогда в жизни не видеть ее. - Через полчаса приедет Грэм. Он должен составить протокол, а вы с Сидни - главные свидетели. Я скажу ему, что вы у Генри, так что не уезжайте. - Нет, - вдруг резко говорит Регина. - Генри не должен волноваться. Я подожду в приемном покое, выпью кофе. Вейл кивает. После ее ухода он звонит по телефону и справляется о состоянии привезенной утром девушки. Она стабильна, рану промыли и прочистили, после антибиотиков температура упала. В себя не приходила. Он положил трубку и задумался. Что-то не сходилось во всей этой истории, что-то важное не увязывалось. Регина уехала неделю назад, взяв Сидни, никому не объяснив, куда она уезжает и зачем, и вот, странное совпадение, именно эти двое находят незнакомую раненую девушку на обочине дороги у въезда в Сторибрук. Впрочем, тайна раскроется, едва эта безымянная жертва пули откроет глаза. Ждать осталось недолго.***
Регина не идет в приемный покой. Ее задача - убедиться, что Эмма жива, но в сознание пока не приходила. Она спускается на первый этаж и спрашивает у санитара - не того, что дежурил ночью, нового: - Та девушка, что я привезла... с пулей в плече... где она? Он мнется немного, но она мэр, и перечить не в его интересах, так что номер палаты сам срывается с сухих губ. Регина молча кивает и уходит. Идя по коридору, она прокручивает в голове разные варианты событий. Если Эмма очнулась, то нужно ее убедить, может, даже пригрозить, что она сдаст ее копам с этим самым кокаином. Если она все еще без сознания, то убеждать придется позже. Главное, чтобы Генри ничего не знал до поры до времени. И еще малыш Грэм. Регина передергивает плечами. Шериф не глуп, но увязать все ниточки не сможет... при правильной расстановке акцентов. Эмма должна сказать то, что велит Регина. И тогда... тогда все получится. К ее удивлению, палата Эммы пуста. Она входит, недоуменно смотрит на откинутый край одеяла, оглядывается. Подкатывает что-то похожее на панику - неужто шальная девица опять сбежала? Но как? И разве еще вчера умирающие люди способны удариться в бега, не зная, где они и куда идти? В больничной одежде, с простреленным плечом... Ответ на ее вопрос приходит сам собой. Из-за закрытой двери ванной раздается шум воды и приглушенное ругательство. Мгновенно поняв, в чем дело, Регина распахивает дверь. Эмма, совершенно белая, как будто ее лицо вымазано мелом, сидит на краю ванны, держась рукой за живот. Светлые волосы унылыми прядями спадают на плечи, губы закушены, а плечи, на которых висит мешком нелепый больничный халат, трясутся. Она вскидывает глаза, и тут же кривая усмешка наползает как туча на неестественно красные губы. - О, кого я вижу, Манхэттен... Ты пришла позлорадствовать? Последние слова тонут в выкрике боли, и она хватается за живот, сгибаясь пополам. Регина молча подходит, хмурит брови. - Что с тобой? - Хреново мне, ты не видишь? Черт, что они мне дали? В животе как будто огонь развели... Она издает новый стон боли, и Регина опускается на корточки, заглядывая в обескровленное лицо. Эмма протягивает руку, но женщина уклоняется, слегка отшатнувшись. - Помоги мне встать! - Сначала обсудим твою версию событий... - спокойно говорит Регина. - Что? - хрипло выговаривает Эмма, она явно мало что соображает от боли и недавней лихорадки, и Регина не облегчает ей участь. - Сейчас к тебе придет шериф... - Да вызови же врачей, твою мать! Регина качает головой. Эмма сползает на пол, неловко, падает на колени, пытаясь, видимо, самой добраться до двери, но Регина легко удерживает ее, уперевшись рукой в плечо. - Ты скажешь, что ничего не помнишь, поняла? Вообще ничего... Ни кто ты, ни откуда взялась на обочине... Ничего! - Больно... - стонет Эмма, сворачиваясь клубком на холодном полу. Регина выпрямляется, глядя на нее сверху вниз. - Если ты назовешь свое имя или расскажешь о том, что случилось, то будь уверена, я найду тех, кто тебя ищет и сдам им тебя. Не связывайся со мной. Не в Сторибруке. Здесь я - королева и хозяйка. Не стоит недооценивать меня, мисс Свон. Ты понятия не имеешь, на что я способна... - Пожалуйста... - лицо Эммы сереет, и Регина улыбается удовлетворенно, хотя ничего подобного не чувствует. И Эмма не видит ее лица, не может его видеть, так что смысла притворяться нет, однако едкая улыбка привычно морщит губы. - Ты поняла? Эмма молчит, и Регина касается носком сапога ее ноги. - Отвечай, а то я уйду и оставлю тебя тут подыхать... - Да, я поняла... - шепчет Эмма, вжимаясь лицом в пол. Уходя, Регина оглядывается. Скорчившаяся фигура девушки на мгновение явственно напоминает ей Генри - он вот также мучился при приступах боли и сжимался пополам, прося обезболивающих. И это, вопреки всему, ударом отдается где-то в сердце. Она передергивает плечами, отгоняя мысли, и нажимает кнопку вызова медсестры. Теперь все. Пора идти на встречу с Грэмом.***
- Итак, мисс Миллс... - Дружок, давай побыстрее, мне нужно идти к Генри. Ты можешь обойтись без прелюдии... Ее маленькая прохладная ладонь ложится на его руку, карие глаза улыбаются. Двусмысленная фраза звучит как вызов - или Грэму показалось, он не может понять. Он практически ничего не знал о Регине - никто не знал - но ее магнетическое воздействие ощутил на себе в полной мере, еще когда только впервые встретил, и она сделала ему комплимент о том, как ему идет форма. Регина умела быть любезной, умела соблазнять, умела показать человеку его значимость для нее - если хотела. Вот и сейчас она молча смотрела на него - всего лишь смотрела, чуть прикрыв глаза, а он уже ощущал себя подростком на первом свидании. Аккуратно высвободив руку, он положил на стол блокнот. Они сидели в кафе. В дрянном кафе больницы, где подавали растворимый кофе и разогретые в микроволновке замороженные булочки. Регина никогда не ела здесь. Она вертела в руках стаканчик с кофе, но пить его не собиралась. Тепло грело замерзшие пальцы. Ее руки почему-то всегда были холодными, как она ни старалась - перчатки не спасали, а сейчас в пустом зале кафе к тому же стоял пронизывающий холод. Грэм заметил, как зябко она передернула плечами и слегка коснулся руки, привлекая ее внимание. - Мне нужно знать, при каких обстоятельствах вы нашли эту девушку... Регина покачала головой так, как будто он спрашивал что-то очевидное. - Мы возвращались из Бостона, я и Сидни. Подъезжали к Сторибруку по южному шоссе. Сидни сказал - я спала в этот момент - там кто-то лежит. И мы увидели ее. Подъехали, остановились. Она была ранена и без сознания, вот мы и забрали ее. Грэм поднял свои прозрачные глаза, курчавая борода делала его лицо еще более юным. - И она была в одном платье? Регина кивнула. За ширмой ее глаз шериф прочитал, что ей почему-то неприятно говорить о халате, а может, сказывалось влияние самой ситуации - ведь как-никак ей пришлось столкнуться с преступлением - и он кивнул, записывая что-то мелким и неумелым почерком. - Ладно, а что вы делали в Бостоне? Глаза Регины вспыхнули, и Грэма обдало волной презрения. - Разве это имеет отношение к произошедшему? - ледяным тоном поинтересовалась она, складывая руки на груди. - Нет, но... возможно, появление девушки как-то связано с этим... Он заглох на середине фразы, понимая, что несет чушь. На самом деле, Грэм ревновал. Ревновал к Сидни, которого Регина утащила в Бостон, не сказав ему ни слова, ни куда едет, ни зачем, и теперь вот она сидит, разговаривая с ним, как с нашкодившим мальчиком, а ведь они не виделись уже целую вечность. Да, возможно, он слишком много о себе мнит, но разве окно ее спальни не стало для него дверью, в которую он входит пару раз в неделю вот уже несколько лет - чтобы Генри не видел? И разве мужчина не может рассчитывать, что его любовница будет с ним хоть немного откровенной? И он наклоняется над столом, пытаясь взять ее за руку - чертовски сложная задача, если учесть, что ее глаза холодны и остры, как кинжал, а она смотрит даже не на него, а куда-то сквозь, будто он предмет или животное, и когда его пальцы неловко касаются запястья, Регина не сдерживает мгновенного жеста - она отшатывается. - Послушай, - Грэм глотает обиду. - Если нужна помощь, если Генри будет хуже... ну... я ведь рядом... Она поднимает брови, и он мучительно краснеет, глядя в спокойное лицо. Он видел эту женщину обнаженной, плачущей, в страсти и в гневе, в боли и радости, но такой презирающей, отстраненной - никогда. Ему словно указали на место - хотя она не сказала ни слова, но он чувствовал себя псом, которого пнули под ребро - уходи в свою конуру. - Спасибо, - наконец, говорит эта статуя с лицом Регины, Ниобея, пока еще не разразившаяся рыданиями, - мне ничего не нужно, но спасибо. И остается только уйти, захватив блокнот, и Грэм, совершенно раздавленный, поднимается наверх, дабы допросить жертву. Только жертву ли? Раз в нее стреляли, она может быть причастна к преступлению. Грэм узнает о том, что Эмма пришла в себя, но у нее случился сильный приступ боли. Причиной оказались антибиотики - на них у девушки оказалась аллергия, и Грэм не знает, как сильно стиснулись зубы Регины, когда она услышала это - ровно на тот же антибиотик аллергия была и у Генри. Теперь она отдыхала, ей вкололи снотворное, так что допросить ее не представляется возможным. Поглядев сквозь толстое стекло в двери на незнакомую блондинку, Грэм решает поехать к Сидни. Вейл обещает позвонить, когда девушка придет в себя.