Любимые братья

Мерседес лежала на своей кровати и горько плакала. Ей было обидно, что любимый человек так с ней поступил. Да, она перегибала палку и сильно его доставала, но можно было сказать, что ему это не нравится. Зачем кричать? Своими действиями он только сделал хуже себе и ей. Голова Мерс болела уже давно, а глаза были краснее помидора, вода в организме уже кончалась, поэтому слезы уже не лились. Мерседес вспомнила про Тину, и что та говорила: никогда не плачь из-за парня, но она его любила. Ей было очень больно. Мерседес встала с кровати и пошла в ванную. Умыв лицо, она начала наносить тональный крем и приводить себя в порядок. Когда с лицом было покончено, она надела черную юбку и розовую майку. Рудж лежал на кровати и смотрел в потолок. Он уже успел изучить свою комнату. Знал где лежит пыль, и что куда завалилось. Он корил себя за то, что так поступил с Мечи. Ведь она его любит, и она ему верна. Она счастлива только от того, что находится в его объятьях, а он так все испортил. Он даже боялся, что Мечи больше не будет его обнимать, потому что будет бояться, что ему не нравится. Ему было плохо из-за того, что страдала Мечи. Хотя он сам ее обидел. В дверь постучали, и он приподнял голову. — Войдите! — крикнул он. Дверь тихо и медленно открылась и зашла Мечи. Она не смотрела на Руджа, а смотрела в пол. — Рудж, ты меня прости. Я просто не знала, что тебя раздражает то, что я тебя обнимаю. Обещаю, что такого не повторится. — Нет, Мечи. Это я виноват! Мне не надо было кричать, я просто мог тебе сказать, да и меня… — Нет, нет. Ты не виноват. Это я с головой не дружу. Ладно, я пошла. Прости меня, пожалуйста! — она слабо улыбнулась и вышла из комнаты. Рудж был в шоке. Она была не как все! Если его предыдущая девушка закатила бы скандал, то Мечи сама извинилась и спокойно ушла. Шатен сел на кровать и уставился на дверь, он не мог поверить, что она не обвинила его во всем, и не с высоко поднятой головой вышла из его комнаты. Он резко вскочил с кровати и побежал в комнату к Мечи. Она убиралась на столе и пела песню. Но он ее прервал. Рудж резко повернул Мечи к себе и, скинув все со стола, положил ее туда и прильнул к ее рту. От такого поворота событий она не сразу сообразила, что с ней вообще делают, но потом обхватила его шею руками и начала отвечать. — Я… хочу… чтобы ты… меня всегда обнимала… Даже можешь задушить… Мечи прости меня. Я не знаю, что на меня нашло!.. А ты горячая штучка! — между поцелуями говорил он. — Мне кажется, что я правда перегнула палку. Не надо было тебя слишком часто и много целовать и обнимать. — раскаялась Мечи. — Нет, все хорошо! Мне нравится, когда ты меня обнимаешь и целуешь, и когда пальцами по мне рисуешь, или что-то еще делаешь. Просто когда у меня не будет настроения, я буду тебе говорить, и ты не будешь ко мне подходить. — Окай! — он опять приблизился к ее рту, но в комнату вошла мама. — Так, а ну быстро есть, чтобы через пять минут были на кухне! — злобно сказал она и ушла. — Она походу долго не могла до нас докричаться! — шепнула Мечи. — Наверное. Ладно, пошли! Точнее я тебя понесу! — Он закинул ее на спину и понес на кухню, вечер они провели замечательно, не то, что Тина и Хорхе. Бланко сидел в гостиной и смотрел фильм. Мартина в шортах и майке спустилась на первый этаж и пошла на кухню, при этом не забыла повилять бедрами. И бинго! Взгляд Хорхе был адресован ее попе, а это значит, что она нашла его слабое место. Ее же попа. На обратном пути она еще сделала вид, что что-то уронила, поэтому демонстративно нагнулась перед ним. И дальше пошла к себе комнату. — Сама нарвалась! — сказал вслух Хорхе и направился на второй этаж.