У каждого Темного Лорда...

То, что происходит дальше, похоже на цирк, дуэльный клуб в исполнении Локхарта и сериалы о суде, какими я помню их по телевизору тёти Петуньи. Мистер Хоукворт (а это все-таки он) задает мне вопросы, использовал ли я тот или иной ритуал призыва духа умершего, отчаянно пытаясь угадать. Я исправно и честно отвечаю "нет, не использовал". И считаю. Я помню, что ритуалов, внесенных в реестр запрещенных, всего одиннадцать штук (все ныне известные, честно говоря). — Использовали ли вы когда-либо спиритизм? — Нет, не использовал, сэр. — Ритуал призыва Лейкборна? — Нет, сэр. — Арабское искажение? — Нет, сэр. Вроде бы, этот был последним. — Поднимали ли вы когда-либо инфери? Новое "нет, сэр" буквально застревает у меня в горле. Это глупое отчаяние или отчаянная глупость? Обозвать прекрасный, плотный, разумный призрак профессора Дамблдора инфери — это ж надо было додуматься! Снейпа на него нет. — Отвечайте, мистер Поттер, — напоминает мне Перси. — Нет, сэр! В глазах Хоукворта я так и читаю "а Веритасерума ты случайно не хочешь?" Нет, сэр, не хочу. Но на самом деле даже с ним повторю все то же самое. — Попробуем зайти с другого края, — мадам Боунс, видимо, сполна насладившись нашей маленькой комедией, берет дело в свои руки. — Скажите, мистер Поттер, как же вы смогли призвать профессора Дамблдора, не используя при этом все известные нам — и запрещенные! — ритуалы? — Я воспользовался Воскрешающим Камнем, мэм, — с кристальной честностью говорю я. Ради этого момента ведь всё и затевалось. Шум. Крики недоверия и восторженные вопли. Пережидая вынужденную паузу, я оборачиваюсь к профессору Дамблдору. Он сидит, расслабленно откинувшись на спинку кресла, и не спешит принять участие в дискуссии. Да и зачем бы ему? Он, очевидно, и так неплохо развлекается. Впрочем, я прекрасно знаю, что если понадобится, он вмешается, и это будет эффективно. Само его наличие за спиной действует как Умиротворяющий бальзам. И еще как Феликс Фелицис немножко. — Воскрешающий Камень существует? — уточняет мадам Боунс, кое-как восстановив тишину в зале. Я беру камень в руки и показываю ей, Визенгамоту, всей набившейся в зал публике и отдельно скамейке прессы. — И он работает? — Да, мэм, — я еще раз оборачиваюсь к профессору Дамблдору, потому что никакие другие доказательства тут и не нужны. — Это противозаконно, — снова выступает Хоукворт. — Вызывать, воскрешать и как-либо еще использовать мертвых запрещено законом! — Законом запрещен конкретный список ритуалов, — невозмутимо поправляет его мадам Боунс. — А значит, в данном случае мистер Поттер ничего не нарушил. — Значит, следует немедленно внести Воскрешающий Камень в список запретов! — Подайте проект поправок на рассмотрение, вполне возможно, его примут, — благосклонно кивает ему Амелия. Да мне подсуживают со страшной силой! Дальше начинается неизбежная часть. Нас спрашивают, делали ли мы то и это, а мы отвечаем: да. Прогуливали школу. Крали артефакты. Применяли Круциатус. Нападали на министерских служащих. Очень плохо себя вели. Да, это всё мы. Общее согласие разбавляется только дважды. В первый раз Чжоу категорически отказывается считать себя виновной в шпионаже. Второй раз возражаю я, когда нам вменяют ограбление Гринготтса. — Нет, мэм, что вы, — говорю я. — Это была проверка безопасности банка, согласованная с руководством Гринготтса, а мы только согласились поучаствовать, а заодно изъять бесхозный артефакт и морально устаревшего дракона. Со стороны зрителей доносится смех. Они думают, это я так шучу. Мадам Боунс на секунду прикрывает глаза, потом как-то особенно тяжело вздыхает и уточняет: — А гоблины в курсе, что это была проверка, мистер Поттер? — Конечно. Они давно должны были прояснить это недоразумение. Неужели их обращение где-то затерялось? — А может быть, его никогда и не было, этого обращения, мистер Поттер? — вкрадчиво уточняет тот маг, что справа от Боунс — стало быть, Шафик. Он, кажется, впервые подал голос во время допроса. — Существует, но потерялось, сэр! Именно на такой случай у меня есть копия, заверенная печатью Гринготтса и подписью мистера Длиннолапа, — я про себя возношу хвалу Биллу, гоблинам и семейству Блэков, скопивших столько вещей гоблинской работы, что мне было, что отдать за нынешнюю секунду триумфа. Перси бережно перехватывает у меня пергамент и передает Шафику. Тот долго пристально его изучает, водя над ним палочкой, потом с сожалением констатирует: — Похоже, документ — не подделка, но на всякий случай я бы направил запрос в Гринготтс. — Ладно, чуть позже сделаем перерыв и отправим запрос, вопрос с банком отложим до подтверждения, но пока что... мистер Поттер, у вас длинный список свидетелей защиты. Вы уверены, что стоит вызывать их всех? — Да, мэм, уверен. Вы позволите? Кратко посовещавшись (и, очевидно, не придя к согласию, но продавив какое-то решение), Визенгамот затихает вновь, и мадам Боунс степенно кивает мне: — Можете позвать их, мистер Поттер. Помнится, на прошлых судах свидетелям пришлось ждать под дверью, пока их позовут в зал. Надо думать, мне оказана честь. Ну или кое-кому тоже хочется посмотреть большое шоу. Раз так, я вызываю. — Свидетели защиты: Ремус Джон Люпин, Нимфадора Люпин, Колин Криви, Чарити Бэрбидж, Северус Тобиас Снейп, Фред Уизли, Кингсли Шеклбот, Аластор Грюм... Я говорю и говорю, и за моей спиной встают мертвецы. Кто-то из них наверняка знаком тем благополучным людям в фиолетовых мантиях, которые проспали этот год и готовы судить меня так, будто не было никакой войны. Я очень хочу, чтобы они были им знакомы. Чтобы им было больно на них смотреть. Что еще может их наконец-то разбудить? Впрочем, есть то, что может разбудить и отрезвить еще лучше. Страх, например. — Беллатрикс Лестрейндж, Питер Петтигрю, Корбан Яксли, Антонин Долохов, Уолден Макнейр, Фенрир Грейбек, Винсент Крэбб... С ними, честно говоря, я никаких договоренностей не заключал и показаний они мне не обещали. Ну и что? У меня нет целей просто отбиться от обвинений, это я в нынешней ситуации худо-бедно сделал бы и так. У меня есть цель сделать шоу, да такое, чтобы все, кто в курсе, рассказали всем, кто не застал. И я его делаю. Члены ордена и Армии Дамблдора, Упивающиеся Смертью и егеря, школьники и взрослые люди, они невесомо, но зримо наполняют пространство зала, готовые давать свои показания. Рассказывать истории. Много сказочных историй об этом прекрасном мирном годе. Вы хотели историю наших преступлений без цензуры? Сейчас будет. Предоставив Визенгамоту самостоятельно решать, кого и о чем спрашивать, я обессиленно сажусь на место. Я, в общем, уже успел понять, что при использовании камень тянет из меня силы, и знал, что вызывая столько людей разом, рискую позорно свалиться в обморок, но зато как эффектно получилось-то! Невидимая Джинни (с момента входа в зал она не снимает мою мантию) осторожно берет меня за руку и вкладывает в нее какую-то то ли шоколадку, то ли конфету. Я быстро отправляю ее в рот, пока никто не смотрит, и в голове немного проясняется. Надо будет потом выяснить, что это было за чудо-средство. А пока пусть шоу продолжается, а я тут тихо посижу, можно?