У каждого Темного Лорда...

— Простите, я бы с радостью пошел с вами, да не могу: меня тут судят, — развожу руками я. Честно говоря, я невыразимцев ждал. Изначально был уверен, что без них не обойдется, а их появления сегодня ждал даже раньше, в любой момент начиная с той минуты, как при входе в Министерство положил палочку на весы. Слухи-то и так дело быстрое, а уж магически ускоренные слухи... Но надо признать, если не придираться, то явились они весьма оперативно. А если предположить, что про казус с палочкой они не узнали, то скорость, с которой им стало известно, что творится в зале суда, впечатляет. Они крутые. — С этим мы вполне можем вам помочь, — отмахивается один из серых мантий. — Если договоримся, может выясниться, что вас вообще никогда не судили. И обвинений никаких нет, ни против вас, ни против ваших друзей. — Спасибо, но мне кажется, я вполне справлюсь с этим сам. — А если не договоримся... — многозначительно начинает второй, но замолкает, видимо, предлагая мне самому додуматься, чем чревата такая несговорчивость. Я жду продолжения. Он молчит. — Ну и что тогда? — уточняю я, тоже выдержав паузу. — У вас уже есть план мести — или надеялись, что я сам напугаюсь, без аргументов? — Поверьте, мистер Поттер, нам даже план не нужен, чтобы испортить вам жизнь, — вступает третий. Я смотрю на них — они, вроде бы, не похожи друг на друга внешне, но при этом неуловимо похожи — какой-то общей невнятностью, незапоминаемостью внешности, невыразительностью... невыразимостью, вот. Если они поменяются местами, я, пожалуй, тут же запутаюсь и забуду, кто из них что мне сказал. — Вам — верю. Шантаж и угрозы, вот это я понимаю, грамотный подход к работе! — Ну, коль скоро пряник вас не вдохновляет, нужен кнут, — пожимает плечами второй. — У вас просто пряник невкусный. Предложите мне что-нибудь такое, что я не могу получить сам, — улыбаюсь я. — И кстати, о чем мы собираемся вести речь? — Пройдемте с нами — и узнаете. Сами понимаете, некоторые вещи не стоит обсуждать прилюдно. — Ой, можно подумать, вы не можете прямо здесь обеспечить такую секретность, чтобы нас не только не подслушали, а вообще забыли, что мы здесь есть. — Вы пытаетесь взять нас на слабо? — недоумевает третий. — Нет, я честно говорю, что хочу демонстрацию. Вы говорите, что вы такие могущественные, что легко испортите мне жизнь... ладно, не говорите. Намекаете и подразумеваете. Ну так покажите мне свое могущество. Не хочу я никуда ходить, хочу всё видеть, газеты же потом половину переврут, да и ребята расскажут каждый со своей точки зрения. Пойдите на эту уступку — может быть, и я потом где-то уступлю. — Кажется, вы заблуждаетесь относительно того, какую степень наглости можете себе позволить, — вздыхает первый. — Я не заблуждаюсь. Я упрямо верю в удобную и приятную мне версию. И смотрите, как это здорово работает, — я киваю головой в сторону Визенгамота, где даже во время перерыва не прекращаются яростные споры — знать бы, о чем, эх. — Мы в курсе, как это работает, мы изучаем вопросы веры. Ладно, хватит терять время. Пусть будет по-вашему, мистер Поттер. Я мысленно засчитываю себе одно очко. Вокруг нас появляется серенький, как мантия невыразимца, полупрозрачный купол. Никто не смотрит в нашу сторону, из чего можно сделать вывод, что с точки зрения стороннего наблюдателя ничего важного и интересного тут не происходит. Моей руки касается рука невидимой Джинни — с одной стороны, неспокойно, что она в это впуталась, с другой стороны, она мой дополнительный козырь, если что-то пойдет не так. С третьей стороны, молодец какая: сказал "не отходи ни на шаг", она и не отходит. — Вы нашли и объединили Дары Смерти, — почти прокурорским тоном говорит Первый Невыразимец. — Эти артефакты даже по отдельности опасны для общества и для собственных владельцев, а объединенные должны быть изъяты и переданы Отделу Тайн. — Кому, простите, они это должны? — Отделу Тайн, Поттер! — То есть, вы просто мне сказали, что я вам должен, и я должен сказать "ну ладно, забирайте, что поделать". Так, что ли? — А как вы себе это представляли? — бесцветно интересуется второй. — Во-первых, удостоверения покажите. Может быть, вы ненастоящие невыразимцы, а мошенники какие-нибудь. А во-вторых, бумагу покажите, хоть какую-то, с номером указа, приказа, распоряжения, что там еще у вас бывает, согласно которому я кому-то это должен. А то, может быть, вы невыразимцы настоящие, но артефакты изымаете не для Отдела Тайн, а для личного пользования. Чем докажете, что это не так? Недолгую паузу перед ответом невыразимцев я записываю себе, как еще пол-очка. — Некоторые вещи, Поттер, не должны оставаться на бумаге. Они вообще не должны оставлять следов. Например, Дары Смерти, собранные воедино. То, что вы здесь творите, и так форменный ужас, но пока что этот ужас поправим одним коллективным Обливиэйтом. — Значит, не зря я в пяти местах оставил себе записи о Дарах. Включая ячейку в Гринготтсе, — улыбаюсь я. — Как чуял, что вы захотите, чтобы все было ваше, а мое — ничего. — А толку-то, мистер Поттер? Если дело дойдет до того, что нам придется силой забирать у вас Дары, мы заберем. Палочку получим в бою, остальное так отберем — и всё, лично вам можно даже Обливиэйта не давать. Что вы сможете сделать со своей памятью о Дарах? — Вы все легенды про Дары изучали? — снисходительно (могу себе позволить!) интересуюсь я. Спасибо, вот прямо большое спасибо Малфою за ценную информацию, иначе пришлось бы перед походом сюда хотя бы Мантию запрятать в сейф, чтобы не сдать невыразимцам полный комплект Даров. — Если читали, то должны знать: объединенные Дары сильнее, чем по одиночке. Так что еще вопрос, сможете ли вы их у меня отобрать. Но даже если вдруг сможете... тот, кто объединил Дары, единый хозяин трёх, остается их хозяином до самой смерти, что бы ни случилось, и сам решает, кому их отдать. Я проводил эксперименты. Дары можно запирать и терять где угодно. Если я их призову, они окажутся у меня. То, что я вам это говорю, — это моя уступка, жест доброй воли. Можете попробовать взять у меня Воскрешающий Камень после суда и где-нибудь запереть. Проверите могущество ваших замков. Хотя, я думаю, вы и сами это знаете, да? Вы думали, я, хозяин Даров, сейчас отдам их вам, и тогда после моей скорой смерти они будут вам принадлежать? Так вот, обойдетесь. — Вы зря сопротивляетесь, Поттер. Вы нарушаете один из важнейших законов... — Законов чего именно? Магической Британии? — Мироздания. Все опасные древние артефакты должны находиться на учете Отдела Тайн. — Что, вот прямо по всему мирозданию есть Отделы Тайн? Да их даже в других странах Европы нет! По крайней мере, не везде. — Поэтому мы стараемся по мере возможностей распространить свое влияние и туда. О как. Сколько нового я узнал за сегодняшний день! — Так где это написано? Покажите мне этот закон, как он сформулирован, какие признаки артефактов там перечислены? Или там дан список? — Это служебная инструкция Отдела Тайн, вы даже прикасаться к ней не имеете права. — Поэтому я должен поверить вам на слово? — Мы можем повторить то же самое под Веритасерумом... — Вот спасибо, не надо. Даже я, молодой и неопытный, несколько раз наблюдал, как под Веритасерумом говорят то, во что верят и что правдой не является, например. И как легко Веритасерум подменяется водой, я тоже догадываюсь. Снова повисает пауза. Я кошусь за пределы купола — не продолжилось ли заседание своим чередом, пока мы тут стоим? Нет, не продолжилось. — Итак, переговоры в очередной раз зашли в тупик, — констатирует Второй Невыразимец. Интересно, они не поменялись местами, пока я смотрел в сторону? С них бы сталось. — Потому что это не переговоры. Вы предлагаете мне отдать вам Дары Смерти, поверив вам на слово, что так положено. Не получив за это ничего такого, что я не могу получить без вашего участия. И знаете что? Я вам их не отдам. Но не потому что предложение ваше нелепое и для меня невыгодное. — А почему же? — склоняет голову набок Третий. — А потому что Отдел Тайн функционировал весь прошлый год. И всё это лето. И никак не повлиял на то, что происходило, не так ли? Вокруг гибли люди, кого-то несправедливо сажали в Азкабан, а Отдел Тайн сидел и изучал вопросы веры и Дары Смерти. Так? — Мы не имеем полномочий, мы права не имеем вмешиваться в политику! — раздраженно (да неужели наконец-то!) рявкает Первый. — Руквуду это скажите! — огрызаюсь я. Первый достает палочку. Я достаю свою. Джинни за моей спиной отпускает мою руку. Я знаю, она тоже готовится; подстрахует и прикроет, если что.