У каждого Темного Лорда...

С эпизодом по Джинни случается настолько длинная заминка, что мадам Боунс приходится объявить еще один перерыв, чтобы дождаться колдомедика из Мунго. Десять минут мы хором распинались о независимой экспертизе, что это такое, зачем это надо и почему колдомедик, ангажированный Ранкорном, нас не устраивает. Диагностика Джинни — это то, что сам я организовать так и не сумел, поскольку в Мунго после своего выступления с эвакуацией Джинни соваться и побоялся, и постеснялся, и не знал к кому — там-то, в отличие от Гринготтса, у меня своего Уизли не было! — а мадам Помфри, увы, регалиями не вышла тягаться с предыдущей экспертизой. Мастерством — да, а вот бумагами... А где еще можно добыть колдомедика, я просто не знал. С одной стороны, можно было, наверное, активнее поспрашивать об этом профессора Макгонагалл и весь Орден, с другой стороны — зато теперь финансовую сторону вопроса взял на себя Визенгамот. Вот какой я экономный молодец. Колдомедик прибывает, осматривает Джинни и констатирует, что она здорова, если не считать последствий принудительного погружения в сон. На том и собирается отбыть, но я вцепляюсь в него, расспрашиваю о последствиях и о том, что делать, чтобы их убрать (ну а что, вопрос-то не праздный, а раз колдомедик попался, грех не воспользоваться). Гермиона тут же берется конспектировать его указания. — Поттер, вы на суде, а не на приеме у врача, — наконец не выдерживает Хоукворт. В ответ я вредным тоном интересуюсь у колдомедика, сколько стоит курс рекомедованных им зелий. И во сколько обошлось бы лечение Джинни, если бы вдруг предписанный ей экзорцизм все-таки провели. И каков был бы процент вероятности успеха. После чего в очередной (который за день раз?) извиняюсь перед Визенгамотом и перестаю подавать реплики с места. Я даже не спрашиваю: и кто, интересно, за это заплатил бы. Вопрос и так висит в воздухе очень отчетливо. Дальше по списку у Хоукворта Азкабан, а у меня — дементоры, конечно. — Наличие там дементоров не отменяет того факта, что вы организовали побег из тюрьмы! "У меня это семейное, простите, невозможно сдержаться", — хочется сказать мне, но я не говорю, конечно. А говорю что-то правильное, что Кингсли рекомендовал. Про невинно осужденного (это Малфой-то, ха!) и вред его здоровью, про гражданское расследование и акцию по привлечению внимания. И вообще, если вам обидно, что вы так не можете, так и скажите, я пойму. Но этого я, конечно, не говорю. — Дементоры у Азкабана при заявленном их отсутствии — это правда нездоровое явление, — вполголоса говорит Амелия Боунс. — Это не значит, что любой юнец может явиться туда и разгромить стену! — Да ладно вам, мы только решетку высадили, и то не полностью! — ёрничаю я, но тут же меняю тон. — Но если серьезно, уважаемый Визенгамот, я хочу сказать вам, что если вдруг что-то подобное будет происходить, я буду приходить. И громить стены. И красть статуи. И доставать людей из тюрем, больниц и прочих закрытых помещений. Потому что если те, кто должен обеспечить порядок, законность и справедливость, не дают себе труда это сделать, это буду делать я. — Да кто вы такой, чтобы говорить это нам? — Я тот, кто может это всё сделать, а вся существующая система не может мне помешать, как оказалось. Я Гарри Джеймс Поттер, и я сражался с Волдемортом не для того, чтобы меня и других потом в этом же обвинили. Я вместилище пафоса. Я идиот, что забыл половину заготовки. Но это ничего. Нормально получилось, ёмко так. — Ах, простите, мистер Поттер, мы не оправдали ваше доверие! — ядовито говорит Хоукворт. — Я подумаю, — киваю я. — Может быть, прощу. Но не сегодня. Хоукворт (надо думать, от неожиданности) пропускает реплику. Мадам Боунс немедленно пользуется этим, чтобы провести голосование. И в этот раз меня — сюрприз! — признают виновным. И приговаривают-таки к штрафу в десять галеонов за попорченное государственное имущество. И к неделе исправительных работ. Интересно, доволен ли Хоукворт суровостью моего наказания? — Чарльз, у вас есть еще обвинения в адрес мистера Поттера и остальных? — нежно спрашивает мадам Боунс. Если бы меня она так спросила, я бы точно сказал "нет, никаких обвинений, что вы". Хоукворт некоторое время перебирает свои записи, потом с сожалением качает головой: нет, нету у него больше обвинений. Да ладно? Неужто мы отбились?! А я до последнего ждал, что меня обвинят-таки в похищении Скитер, ан нет! Видимо, рукописи оказались ей достаточно дороги, чтобы она не стала на меня заявлять. — Замечательно, — говорит мадам Боунс и потирает руки, как бы в предвкушении. — Что ж, тогда я попрошу вас снова вызвать свидетелей защиты, мистер Поттер. Когда еще удастся внести ясность в столько вопросов разом! Я слушаюсь и повинуюсь. Любой каприз за то, что от всех обвинений отделался одним несчастным штрафом. Программа, правда, выполнена не полностью, но думаю, кто-нибудь из вызванных обязательно мне подыграет. Упивающихся я не вызываю, они и нужны-то были в основном для зрелищности, их почти полностью может заменить один Снейп. Никто особенно не возражает против такого моего каприза. Но даже так — очень уж много народу приходится держать здесь разом. Я снова впадаю в вялое полуобморочное состояние и только краем глаза отслеживаю события: Кингсли, Ремус и Тонкс излагают подробности какой-то операции по противодействию Упивающимся; Аластор Грюм выражает недоверие половине присутствующих; Снейп сдает полный список министерских работников на службе Волдеморта, с кем когда-либо имел дело; Дамблдор подробно объясняет, почему попытка Малфоя его убить технически была скорее дружеской дуэлью, а люди ведутся на эту ерунду; а потом Дамблдор говорит "Старшая палочка", и по залу разносится недоуменный смешок. — А что, вы думали, что Воскрешающий Камень существует, а Палочки при этом все равно нет? — добродушно уточняет он. Я смотрю в сторону Лавгуда. Он имеет вид отрешенно-торжествующий, эдакое "а я всегда знал, и смотрите, кто тут самый умный". Что ж, имеет право. Надо будет, вообще-то, не забыть сказать ему спасибо, несмотря на то, как печально тогда закончился наш визит к нему. С Дарами он нам все-таки здорово помог. — Кстати о палочке, Поттер, — снова оживляется Хоукворт. — У вас же конфисковали вашу палочку, остролист и перо феникса, верно? — Да, именно так, — не отпираюсь я. — Тем не менее, все это время вы как-то колдовали. Откуда у вас палочка? И снова: наконец-то. — Взял в бою, — говорю я. — У кого же? — У однокурсника одного. — Гарри скромничает, — улыбается Дамблдор. — На самом деле это куда более интересная история. Теоретически, он получил эту палочку от Драко Малфоя, а тот от меня... Пока Дамблдор скармливает публике очередную байку, я сижу и спорю сам с собой на деньги, как скоро до них дойдет, что вот эта история и есть продолжение той, о Старшей палочке? — Мистер Поттер, из какого материала сделана ваша палочка? — спрашивает Хоукворт, почти на полуслове перебив профессора Дамблдора. — Из бузины, — отвечаю я, по-прежнему делая вид, что не понимаю, к чему он ведет. — Не хотите ли вы сказать, что вдобавок к Воскрешающему камню являетесь хозяином Старшей палочки? — наконец в открытую спрашивает он. — Я же говорил, сэр. Если надо будет, если что-то пойдет не так, я приду куда угодно и сделаю там, что считаю нужным. — Отвечайте на вопрос! — Хорошо, сэр. Нет, я не хочу сказать, что я хозяин Старшей палочки. Я просто это говорю. Начинается новая серия шума, гама и грохота. А я мастерю на лице максимально зловещую улыбку и предъявляю ее публике. Ну, давайте, начинайте уже меня бояться. Давно ведь пора.