У каждого Темного Лорда...

— Два дара из трёх, — задумчиво говорит Шафик. — Два? — с улыбкой повторяю я. Но мою прекрасную намекающую реплику пока что игнорируют. — Поттер, назовите хоть одну причину, почему мы должны выпустить вас из зала, учитывая угрозы членам Визенгамота, — резко меняет он тон. — Будь это просто болтовня, ладно бы, но судя по всему, вы намерены приводить свои угрозы в исполнение, не так ли? — Где и когда я угрожал членам Визенгамота, сэр? — искренне изумляюсь я. — Я говорил совсем другое. Или вы хотите сказать, что вы уже сейчас знаете, что будете делать откровенно неправильные вещи, вроде истребления маглорожденных, и мне придется вам помешать? — Кто вам сказал, Поттер, что вы можете судить, что правильно, а что нет? Кто вам сказал, что вы можете вламываться со своими суждениями в государственный процесс? Кто дал вам такое право? Вы, человек, который даже Хогвартс не закончил, со своими наивными и максималистскими взглядами, куда вы лезете?! Хорошо говорить красивые речи перед публикой, но что вы будете делать когда столкнетесь с реальностью? — То же, что и раньше, сэр. Я буду с этой реальностью воевать, — говорю я. И решаю закругляться. Не о чем тут больше говорить — с людьми, которые хотят монополию на решение, что правильно, а что нет. Я-то ее тоже хочу. — Мадам Боунс, у меня остался еще нерешенный вопрос. Как лучше сейчас поступить Драко Малфою? Явиться в Министерство с каким-нибудь заявлением? Спокойно ждать дома вызова на пересмотр дела? Вообще ничего не ждать и выходить на улицу? — В Азкабан ему надо явиться, с повинной, — начинает было Хоукворт, но я уже твердо решил, что последнее слово сегодня останется за мной. Поэтому он замолкает на полуслове. И пусть скажет спасибо, что не начинает умирать от удушья, как Малфой. — В Азкабан точно не стоит. Я пришлю вам сову с дополнительными разъяснениями, как ему следует поступить, — говорит Амелия Боунс. — Мистер Уизли, будьте добры, огласите результаты заседания. И Перси начинает оглашать, собирая эти результаты по всему протоколу. Про снятие обвинений, про мой штраф размером в десять галеонов, про отмену всего и вся и учреждение Комиссии по разбору деятельности другой проклятущей комиссии и прочее, прочее. — Тебе даже Орден Мерлина не дали, — ехидно шепчет мне на ухо Джинни. — Ничего эти люди не понимают в том, как надо подлизываться к Темным Лордам. Может, все-таки Финдфайром их? Что-то юмор у нее в последнее время стал — чернее некуда! — Что ты, милая. Я не сжигаю людей, с которыми вел переписку, это невежливо, — шепчу я в ответ. Я в принципе людей не сжигаю, никаких. Но это опустим. Перси дочитывает решения Визенгамота. Зал несколько секунд ждет продолжения, потом разражается аплодисментами. — Заседание окончено, — подводит итог мадам Боунс. — Спасибо уважаемому Визенгамоту, было приятно иметь с вами дело, — говорю я. Не потому что хочу сказать им что-то такое на самом деле, а потому что хочу привлечь к себе дополнительное внимание. Потому что в этот момент Джинни неспешно расправляет Мантию Невидимости и накидывает ее мне на плечи. Все артефакты, по идее, выиграли от объединения в одних руках и стали сильнее. Но если с Воскрешающим Камнем и Палочкой я еще не до конца разобрался, в чем отличия и как ими пользоваться, то Мантия теперь позволяет мне творить истинные чудеса. Поэтому я запахиваюсь в нее, надеваю капюшон, а потом прошу ее — и Рон, Гермиона, Джордж, Джинни и все прочие — все мы разом — становимся невидимыми. В этом нет ровно никакого практического смысла. Все равно нам еще выходить из зала и ехать на лифтах, нас будет слышно и видно по открывающимся дверям. Это просто мой ответ на реплику про "два дара из трех". Не два, мистер Шафик. Вы немного обсчитались. В этот раз никто не кричит. Потому что я хочу, чтобы было тихо. Встает со своего кресла и растворяется в воздухе профессор Дамблдор, он не произносит ни слова, но я все равно слышу: "Я же говорил, Гарри, что ты прекрасно справишься вообще без моего участия!" Куда и когда исчез Снейп — я даже не успел заметить. Мы идем к выходу, невидимые и довольно тихие — мы умеем. Открываем дверь, выходим из зала, закрываем дверь, почти даже не хлопая ей. И оказываемся лицом — нашими невидимыми лицами — к лицу с целой толпой магов. Они стоят тут молча, только тихо гудят переговорами дальние ряды. От переднего ряда, полукругом окружающего дверь в зал, к этой самой двери тянутся многочисленные Удлинители Ушей. Похоже, на самом деле аудитория у нашего спектакля была куда больше, чем те, кто поместился в зал. Рассмотрев их немного получше, я вижу в их руках плакаты: "Руки прочь от Поттера", "Он победил, а что сделали вы", "Поттер, ты наш герой", почему-то "Поттера в президенты" и "Лучше Поттер, чем вы все". Чуть дальше, на заднем плане, я вижу еще совершенно правильное, но в нашей ситуации откровенное враждебное "Закон един для всех", а также "Преступникам место в Азкабане" и "Дементоры лечат от наглости". Видимо, основная масса толпы оттеснила их подальше от двери. Честно говоря, так им и надо. И слава Мерлину, что не дерутся. Все эти люди пристально смотрят на нас — не видя, но осознавая, что нам полагается здесь быть. Я даю команду Мантии, и мы проявляемся, все одновременно. Толпа мгновенно расступается, образуя что-то вроде коридора, по которому мы можем пройти. И мы идем, кивая направо и налево, здравствуйте, спасибо, Поттер, мы в вас верили, Поттер, вы молодец, все молодцы, вот теперь все правильно, поздравляем, Поттер, так им, Поттер, ну вы даете, Поттер! Люди стоят и дальше, на лестнице, мы с трудом протискиваемся мимо них. Поздравления, приветствия и похвалы сливаются в единый гул, пока не остаются за закрывшейся дверью лифта. Некоторое время мы молчим. — Что теперь будем делать? — не выдерживает Рон. — Бдить, — говорю я. — Если хоть одна зараза попытается оспорить то, что мы... они там сегодня напринимали... — Да подожди ты со своей бдительностью. Я имею в виду, как будем праздновать?