***
― Ты только глянь, Мена! Он хочет меня ударить! ― скакав из стороны в сторону от санитара и громко хохоча, крикнула Мишель. Раз в неделю или даже раз в две недели, в больнице происходило что-то странное. Я потеряла счет времени, но именно этот день разбавлял общую обстановку. Не знаю, давали ли нам другие таблетки, или дело было лишь в нас и санитарах, которые могли раззадорить любого овоща, но все поддавались этой волне сумасшествия. Знаете, как когда ты ругаешься с кем-то, начинаешь переходить на личности и не можешь остановиться, ссора затягивает тебя, ты хочешь ранить своего противника в самое больное место. Не редкостью были и случайные смерти в этот день. Иногда пациент мог придушить санитара, а иногда и наоборот, псих мог оказаться прижатым к стенке. Кто-то же мог повеситься на украденном ремне или чем-нибудь другом, психи весьма изобретательны в этом плане. День бунта. День свободы. Тот самый день, когда ты на самом деле сумасшедший и не боишься этого. Никто даже не пытался успокоить нас, привязать, шандарахнуть током, как в другие дни. Нам давали выплеснуть все: дерись, кричи, делай, что хочешь. ― Горец! Горец! Держи его! ― Йоши пронесся мимо меня, а за ним и два других психа, которые скандировали эту речевку на весь коридор, в котором и происходило настоящее буйство. Я стояла, облокотившись о стену и пытаясь подкурить сигарету, наблюдала за всем происходящим. Мне было страшно участвовать в этом. Было страшно признать, что я такая же сумасшедшая, ненормальная, что я ― это я. Я думала, что меня осудят, если я вновь сорвусь, если я покажу им, что такое биполярное расстройство. Хотя, никто из присутствующих, а тем более моих товарищей не стал бы меня судить. Разве Алекс с гаптофобией и маниакальной депрессией, Мишель с паранойей и манией преследования или Йоши с шизофренией стали бы меня судить или изменили бы свое отношение ко мне? Нет, им было наплевать. Кажется, что Мишель, которая сторонилась всех с первого же дня, начинала получать удовольствие от того, кто она есть. «Быть нами ― круто. А знаешь, почему? Потому что мы никому нахуй не сдались», ― как-то раз, весьма воодушевленно провозгласила Мишель, украв какую-то бормотуху с кухни. И правда, всем здесь было наплевать, кто мы. Казалось, что и лекарства нам выдавали без разбора одинаковые. ― За мной, ― хмуро пробурчала Александра, выбив у меня из губ сигарету. ― Подожди, ― подняв сигарету с пола и засунув ее в карман, попросила я у девушки, которая успела скрыться за дверью одной из палат. Зайдя вслед за Алекс, я села на полу, прямо напротив нее, ожидая, что она скажет. Кроме нас в палате было еще восемь человек, которые крутились около одной койки. ― Ты грохнула своего папашку, ― ухмыльнулась Александра. Я хотела ей возразить, но она продолжила. ― Я бы тоже убила кое-кого, но для этого мне нужно добраться в другой блок. С твоей помощью, конечно же. ― С моей, серьезно? ― мне наконец-то удалось подкурить сигарету, и я сделала первую, глубокую затяжку. Взглянув на других психов, я ухмыльнулась. Где-то глубоко внутри меня разгорелся азарт, меня опьянило ее предложение. Я почувствовала себя значимой. ― Этот день, понимаешь, день анархии… Никто даже не спросит с нас, после этого, ― Александра потерла ладошки и наклонилась ко мне. ― Мы психи, правда ведь? За нами никто не следит, не контролирует. Другим учреждениям на психушку вроде нашей наплевать. Одним человеком больше, одним меньше, ― она развела руками. ― Я в деле, ― азарт охватил меня с головой. Говорят, что у психов обострения по весне да осени, но на меня нахлынуло именно сейчас. Схватив Александру за запястье, я вышла из палаты вслед за ней.***
― И кто это был? ― убегая из третьего корпуса в сторону нашего и крутя бейджик убитого в руках, спросила я. ― Знакомый психотерапевт, ― поправляя волосы, отозвалась Александра. ― Алберсон же, да? ― Ага, ― швыряя бейджик на пол, хмыкнула я. Это место на самом деле сводило с ума сильнее прежнего. Свобода в психушке ― звучит смешно, но это было так. Я не верила, что никому нет дела до того, если начнется бунт, драка, если кто-то кого-то прибьет… Добраться до другого корпуса было легко, ведь никому не было дела до нас и до того, с кем расправилась Александра. Пригвоздив мужчину к полу, она заточенной деревяшкой перерезала ему горло. Алекс убила этого психотерапевта, а я держала его голову, чтобы он лишний раз не дергался. Теперь мы вдвоем были окроплены кровью этого бедолаги. Мне не было страшно ни на секунду. ― Я же говорила, что запомнила тебя, да? ― перед тем, как лишить доктора жизни, прорычала она. Схватив мою руку, Александра тянула меня за собой. Без остановок мы добежали до столовой в нашем корпусе. Я была будто пьяна. Господи, что со мной происходило, и какие таблетки мне сегодня вручили, что я так усердно хотела влиться в стадо остальных сумасшедших и продолжать творить вакханалию вместе с этой девушкой, даже думать не хотелось. Таблетки. Мне хотелось свалить свое поведение на них… Я остановилась посреди помещения, которое кишело людьми. Не верилось, что эта дурка вмещает столько психов. Вытерев рукавом кровь с лица, я осмотрелась: няньки, кухарка, санитары, никто из них не обращал на нас внимания. По телу пробежал холодок от такого равнодушия. В голове промелькнули картинки того, как меня убивают на их глазах, а они продолжают заниматься своими делами. ― Нужно покурить, пошли, ― вновь дернув меня за руку, улыбнулась Алекс. Кажется, она немного приободрилась. Мы топали вперед по коридору к законному месту курения ― курилке. Многих не волновало ее существование, все курили, где хотели, а курилка с течением времени стала особым местом, куда ходят обсудить что-то серьезное, например, побег. Да, все-таки Йоши успел посветить меня в курс дела, и я начинала понимать, что к чему в этой больнице. ― Алекс, ― войдя в курилку, мы вдвоем присели на пол, ― мы убили человека. ― Это был не человек, – она достала зубами сигарету из пачки и, подкурив, предложила одну мне. ― Я видела все это: кровь, еще какое-то дерьмо, ― я, приняв сигарету и огонь из рук Александры, закурила. ― Что у тебя в карте написано? – пропустив мою реплику мимо ушей, спросила девушка. ― Биполяр, ― трясущейся рукой, я поднесла сигарету к губам. ― А, тогда это нормально. Я то уже начала думать, что тебя совесть грызет, ― она ухмыльнулась. ― Как ты кипятишь все это дерьмо в себе? Ты однажды завалила своего папашку ― тогда ты была собой. Так почему же сейчас, в чертовой психушке, ты не можешь дать себе волю? ― Ты меня не знаешь, ― мои дрожащие до этого губы, изогнулись в улыбке. ― Но я знаю, что делает эта болезнь, ― Александра поднялась на ноги и подошла к маленькому окошку. Моя тряска превратилась в смех, я хихикала над любой фразой, которую говорила девушка. Мне было смешно, не смотря на то, что Алекс вела абсолютно серьезный разговор со мной. ― Эта хуйня ― это мы, понимаешь? ― потушив бычок о стену, выдохнула остатки дыма сумасшедшая. ― Не-а, я ничего не понимаю, ― засмеялась я. ― В любом случае, ― Александра схватила мою руку, и тем самым заставила меня подняться, ― мы психи, причем в психушке, так что нам не нужно бояться того, кто мы есть, усекла?