HEYOO

      Если бы Скотту дали возможность изменить что-нибудь в существующей реальности, только взмахнув рукой, он бы избавился от всего сверхъестественного; запер бы духов, волков, лис, призраков где-нибудь за гранью и оставил бы только живых — потому что от всего этого было слишком много проблем. Раньше он был простым астматиком, лузером, непопулярным парнем, на которого никто не обращал внимания — в том числе и неприятности ограничивались приступами и редкими тычками. Теперь Скотт стал альфой, и только за этот год его попытались убить несколько раз. И его друзей пытались убить. Некоторых — убили.       Если бы не существовало сверхъестественного, были бы живы и Эрика, и Бойд, и Эллисон. Семья Дерека не сгорела бы в пожаре, потому что для пожара не было бы причины. Лору Хейл не убил бы ее дядя, потому что несколько лет в коматозном состоянии не свели бы его с ума.       Если бы не существовало сверхъестественного, Лидия все так же встречала бы с Джексоном, отец избивал бы Айзека, а Эллисон не посмотрела бы в сторону Скотта. Он бы так и остался лузером.       Лучше бы он и был лузером, чем... вот так.       Все снова началось полторы недели назад — после парка аттракционов. Кира зачем-то затащила его в палатку гадалки, и... она была странной. Странно пахла, странно себя вела, говорила странные вещи. Скотт буквально силком вытащил Киру наружу, потому что отчего-то бессмысленные слова его безумно обеспокоили. Гадалка что-то знала, и он не был уверен, что хочет выяснять, что именно и каким образом.       А потом предсказания начали сбываться. У всех — потому что все в тот день заходили в шатер. Больше всех повезло Лиаму: ему ничего толком не сказали, все слова странной женщины касались его новой знакомой, Мэдисон, которой, казалось, не лишил бы боевого настроя и несущийся на нее бронепоезд. Первым звоночком стало, когда в школу Стайлз пришел снова с огромными синяками под глазами и начал частить о какой-то ерунде — будто он не спал, перебрав с аддеролом; последним — когда Малия оставила тянущийся след от когтей в женском туалете.       — Поехали. Я больше так не могу, — произнес Стайлз, зажав Скотта у шкафчиков. — Если я не узнаю в ближайшее время, что все это — очередной приступ нашей паранойи, то начну...       Наверное, он хотел добавить «убивать» или «убивать людей», но время для подобных острот с его стороны еще не настало и вряд ли когда-нибудь настанет. Вместо этого Стайлз уставился в глаза Скотта, упрямо поджав губы и отбивая ломаный ритм пальцами на шкафчике.       — Ладно. После уроков.       Скотт не хотел брать кого-то, кроме Стайлза, но последний привел Лидию, следом за ней увязались Малия и Кира, так что пришлось позвать и Лиама. Раз проблема — чего бы они ни касалась — возникла у всех, то и решать ее предстояло всем вместе. И раз все — или почти все — уже собрались...       Парк аттракционов за прошедшее время совсем не изменился, разве что в связи с выходными народу было еще больше. Все они, напряженные и уставшие, из толпы несколько выделялись, даже несмотря на то, что Стайлз изо всех сил пытался шутить — получалось отчасти жалко и абсолютно несмешно, — а Лиам недовольно оглядывался, в принципе не понимая, зачем его потащили с собой.       Шатер тоже был таким же, за исключением...       — Там пахнет кровью, — заявила Малия, остановившись рядом с закрытым пологом, и, потянув носом, громко чихнула. — И какой-то сладкой дрянью.       — По-моему, там кто-то умер, — тихо прошептала Лидия. — Мне хочется закричать.       — И кто-то внутри очень боится, — добавил Скотт. — Или волнуется.       Чужое сердце билось в ушах набатом, заглушая остальные звуки, поэтому он не сразу понял, что сказал Лиам. Он не выглядел ни напуганным, ни обескураженным; не выглядел он и спокойным; скорее — раздраженным. Или разозленным.       — Внутри Мэдисон, — произнес Данбар и повторил: — Там внутри Мэдисон.       И он ринулся внутрь первым.       Мэдисон сидела в углу, прижав руки к груди, и раскачивалась из стороны в сторону, словно находилась в трансе.       Скотт заметил первым ее и только после — распятый в круге труп гадалки. Все еще замотанная в свои одежды, она истекала кровью. Даже не так: она вся полностью кровоточила, хотя ее сердце давно уже не билось, и кровь не должна была капать. Удушливо пахло благовониями, везде горели свечи.       Не считая Лиама, который уже тряс Мэдисон за плечи, первым отмер Стайлз.       — Твою мать, — протянул он полушепотом. — Ничего не трогайте и... валим отсюда. Это не Бекон Хиллс, тут мы точно влезем в дерьмо. Не хватало только обвинения в чем-то подобном.       Скотт кивнул в подтверждение его слов. Дома им помогал шериф, выгораживал, закрывал на многое глаза. Здесь... Это был другой город и следовало не привлекать к себе внимания.       — Лиам, выведи ее отсюда. Быстро осмотримся и уезжаем.       Не то чтобы в этом был особенный смысл. Скотт разве что надеялся, что тот, кто убил гадалку, не поедет за ними. Не хватало им очередного маньяка, очередных ритуальных убийств, очередной истории. Очередного не очень счастливого, но финала.       Мэдисон, казалось, ничего не соображала. Лиам поднял ее на ноги, придерживая за плечи, выругался сквозь зубы на ее каблуки, устойчивости никак не прибавляющие, потом взвалил себе на плечи. Футболка у него тут же стала грязной, пропиталась кровью, как руки и рубашка Мэдисон. Потом Скотт услышал шипение — ее, крик — Лидии, и все стихло.       И никто не заметил того, что произошло.       — Идите к машинам, а я все сфоткаю. На всякий случай, — рассеянно сказал Стайлз, хлопнув Скотта по плечу.       Он будто отмер.       Снаружи царила атмосфера беззаботного веселья и счастья, будто в мире не происходило ничего плохого, будто никого не убили у людей под их носом, а они и не заметили.       Скотт знал, что все устали, что все надеялись на передышку.       Скотт знал, что не имел права показывать, насколько устал он сам.       Только сейчас он с ужасом осознал, что слишком смутно помнит, как это — жить нормально: учиться, не думая о сверхъестественном; беспокоиться о счетах, а не о жизнях — чужих или своей; приглашать девушку на свидание, а не урывать мгновения на поцелуи среди неразберихи; приходить в дом к лучшему другу, чтобы всю ночь играть в приставку, а не пролистывать бестиарии.       Скотт не знал, доживет ли кто-нибудь из них такими темпами до выпуска, и его это ужасало.       — Блин, Мэдди!       Вскрик Лиама вернул Скотта в реальный мир — в очередной раз. Он мотнул головой, сделал глубокий вдох и перевел взгляд.       Мэдисон, повиснув на чужой спине, рассеянно качала ногами.       — Я понятия не имею, как оказалась в таком положении, но не могу сказать, что мне это не нравится. Только вот это не считается домогательством, случаем? Потому что если да... Хотя мне все равно плевать. Эй, с вами все в порядке? Вы все такие... странные. Стоп, а в чем это я? Это что, кровь? Надеюсь, бутафорская? На кетчуп не похоже, но...       У нее не горели глаза потусторонним светом, не лезли когти, не вырастала шерсть. Все было, как обычно, и как-то иначе одновременно. Скотт не общался с Мэдисон до этого — разве что перебрасывался парой фраз, пожалуй, — но точно мог сказать, что теперь это была не совсем она. Что-то большее. Что-то, что даже не пыталось скрыться. Что-то, либо слишком слабое, чтобы затаиться, либо слишком сильное, чтобы посчитать подобное нужным.       Лиам тоже это почуял, но ничего не сказал и не сделал — только посильнее сжал лодыжки Мэдисон и потащил ее к выходу из парка. И Скотт, наверное, мог его понять.