Вкус предательства.

Грохот осыпающейся с гулким звоном и взорвавшейся от удара Роуга решётки разлетелся распадающимся на жуткие отголоски эхом по всему тюремному коридору, и в следующее же мгновение всё пространство заполонила кромешная тьма. Причём тьма наступила совсем не та, что была свойственна этим мрачным коридорам с облезлыми и покрытыми мхом да кровью замученных здесь узников стенам, нет. Это была та самая тьма, которая своей густотой и мрачной безжизненностью могла довести попавшего в окутанные ею края до слепоты и психоза, настолько она была пугающей. Любой, кто знаком был с миром магии, если бы воочию это облако мёртвой тьмы узрел, сразу бы с уверенностью заметил - дело тут нечисто, это явно не природный катаклизм, тут либо нечистая сила разгулялась, либо какой-то волшебник химичит... И тем страннее и забавнее на фоне безжизненности и густого мрака этой тьмы смотрелись, а точнее слышались безостановочные негромкие матюки, бубня которые в перерывах между жестокими приступами кашля с кровью, Роуг Чени пытался не то злость от абсурда ситуации, в которую он угодил, выразить, не то поднять свой боевой дух в минуты, когда силы совсем изменяли ему, и он едва ли не ронял казавшееся с каждым шагом всё тяжелее и тяжелее тело одного ненормального, который додумался до заморозки собственного сердца ради падения Оков Смертника... хотя, встрепенулся Прохиндей, подкидывая настырно сползающего куда-то ближе к полу Грея, с чего это он Отмороженного за тело априори принимает? Ещё не факт, что он помер! Надо просто выползти как-то с этой чёртовой тюрячки, доковылять до места, более-менее тянущего на приличное укрытие, да там заняться приведением Грея Отмороженного в себя. В качестве этого самого места, где можно хоть немного отдышаться да одного явно отбитого на всю голову ледяного заставить вспомнить, как дышать, почему-то в воображении Чени настырно маячили либо городская свалка, либо излюбленные бомжами всякие местечки под мостами, что располосовали весь Шафран вдоль и поперёк. В своё время местные власти решили проблему с вечными пробками в этом городе постройкой наземных трасс, которые, разумеется, пошли по всяким понастроенным второпях мостам, а местные лица без определённого места жительства и рода занятий сразу же облюбовали эти подмостовые уголки. Жители Шафрана даже в шутку называли эти неприветливые и неприметные места подмостками, говоря, что тут такие артисты порой гнездятся, каких и в цирке уродцев из Кунсткамеры не встретишь. Да что за чушь ему в голову лезет, раздражённо фыркнул Роуг - бомжи, подмостки... Ладно, примерные намётки, куда ноги давать после побега отсюда, зато появились, что само по себе неплохо, успокоил себя Чени, оступившись в кромешной тьме, которую сам же и создал, и с трудом поймав практически плюхнувшегося на пол ледяного. В который раз подбрасывая отрубившегося (или, не допусти того небо, всё-таки помершего) Грея на плече и думая, интересно, это он так вспотел или раны на его теле пораскрывались, засочившись через как попало накиданные швы свежей кровью до такой степени, что держать Фуллбастера на становящемся каким-то будто мокрым насквозь плече временами становилось невыносимо тяжело, Роуг всё-таки сначала стал пытаться утешить себя тем, что он, бедненький, весь взмок, тягая неповоротливую тушу одного сумасшедшего ледяного, который, похоже, что такое инстинкт самосохранения, напрочь не слыхивал. Да кого он обманывает, нахмурился Прохиндей, закусывая губу и внутренне даже немного радуясь тому, что из-за облака тьмы, в котором он и прятался пока от всяких там вполне могущих произойти неприятных встреч, он пока особо не различает, что конкретно с ним творится... он же нюхом своим драконьим чует яснее ясного, что у него кровища пошла отовсюду, откуда только в принципе могла с его-то ранениями, которые тюремные лекари даже по-людски залечить не соизволили. Тяжёлый, тёплый и влажный дух с нотками железа до тошноты обжигал ноздри и, казалось, заползал в самую глотку, провоцируя рвотные позывы и вызывая в каждом нерве какую-то трепещущую слабость, ту самую, что выплясывает на тонкой грани за пару шагов до глубокого и продолжительного обморока... Да хрен тебе, а не обморок, дура ты красноглазая, обругал себя Чени, срываясь с места и буквально нечеловеческим усилием воли заставляя себя двигаться твёрже, быстрее и Грея крепче держать, чтобы не хватать его ставшими скользкими от его собственной крови руками, постоянно вылавливая его в опасной близости к полу. Кстати, о человеческом и не очень... а кормление человечинкой всё-таки пошло впрок, как бы постыдно и прискорбно ни было теневому сейчас это признавать. Физически он бы просто не смог после таких жестоких пыток и лечения, больше похожего на порцию изысканного издевательства, использовать магию, разнести решётку, за которой и остались они с Греем, да ещё и топать через тюремные коридоры, окутав себя облаком им же сотворённой тьмы и таща на себе нехилого такого по крепости телосложения волшебника в капитальной отключке. Что ж, если им с Фуллбастером повезёт, и они смогут выбраться отсюда живыми, он не поленится и доберётся до Олега, чтобы сказать ему последнее "спасибо", которое ему доведётся услышать за свою жизнь, решил для себя теневой. "Ты ещё сам охренеешь от того, каких монстров ты вырастил, людоед чёртов", - красные глаза зло засверкали в кромешной тьме. И, продолжая упорно топать в чёрном облаке непроницаемого по темноте эфира с ледяным созидателем на плече, убийца драконов внезапно встал, застыв так резко, будто бы его колдовство Грея Фуллбастера настигло, и весь он с ног до головы обратился в кусок омертвевшего льда, что утратил навек способность пульсировать биением жизни. - Вот придурок-то... - прошептал Прохиндей сам себе, одним взмахом руки рассеивая облако тьмы, что до сего мига надёжно скрывало обоих беглецов и не выдавало их побега благодаря заклятию Теневой Слепоты, что наложил Роуг на себя самого и на своего явно не способного сейчас передвигаться самостоятельно сокамерника. Да, он силушкой пока ещё обладал (о да, спасибо прикорму мясом тех несчастных, кого Олег методично забивал на кухне, пока они со Стингом спали, утомлённые пьянками и развратом с симпатичными девицами, половина из которых им на завтраки и пошла), да, он так ловко использовал Теневую Слепоту, что миг, когда он разнёс к чертям решётку, за которой они с Греем и Стингом подверглись таким пыткам, каких, казалось, им никогда бы перенести не довелось, остался никем не увиденным и даже вряд ли слуха чьего достиг (Теневая Слепота, по сути своей, была облаком сплошной черноты, которая хоронила в себе не только очертания, оттенки и силуэты, но и звуки все давила напрочь эфирно-пространственным вакуумом)... Да только вот он не припомнил того, что, двигаясь вместе с теми, кого она скрывала, чёртова Слепота и все встречающиеся на своём пути источники света пожирала, туша висящие на стенах факелы и закрывая глазки вездесущих камер, что были понавешаны по всему коридору!.. А он, глупая драконья башка, шёл и пыхтел, усиленно принюхиваясь и пытаясь понять, где ж отыскать хоть какой-нибудь источник огня, чтобы растопить замороженное сердце одного отбитого на всю башку ледяного кретина!.. Может, и не зря Фернандес-то сказал, что они со Стингом тупые, горько вздохнул Роуг, окидывая немного погрустневшим взором остатки столь родной ему тьмы, чёрными сгустками энергии кружащие около него в воздухе. И да, до чего же приторно и слащаво звучит это вот "растопить замороженное сердце"... прямо в лучших традициях замусоленных дамских романов, раздражённо поморщился теневой. Правда следом же желание брезгливо морщиться и думать про всякие там подмостки с бомжами моментально отпало, сменившись парализовавшим каждый нерв теневого ужасом. Поначалу Роуг аж головой замотал, жмурясь и отступая на несколько шагов назад, словно не хотел воспринимать то, что предстало его взору. А картина была и впрямь настолько ужасающей, что от её вида у любого нормального человека волосы бы дыбом встали. Прямо посреди коридора был водружён громадный столб, поперёк которого была установлена перекладина, что делало этот самый столб до болезненных спазмов внутри от одного взгляда на него похожим на крест. Окружали эту жуткую каракатицу одиннадцать готовых в любой момент к любой битве солдат, явно обученных давать отпор волшебникам, судя по магическому эфиру, исходящему от их доспехов и оружия. А на этом самом уродливом подобии креста висел его родной брат, Стинг Эвклиф. Нет, мёртв он не был, обострённый по-драконьи слух Прохиндея моментально подал отчаявшемуся было теневому сигнал - его братец-раздолбай, поддавшийся желанию поскорее достичь свободы, пусть даже и бросивший его со спасшим их ценой своей отбитой башки сокамерником, но от этого не переставший быть ему родным по крови человеком, всё-таки ещё жив. Но... изуродован и изранен световой убийца драконов был ещё сильнее, чем после тех пыток, что ему довелось перенести, и до своего побега из камеры. А, если точнее - привязанный к крестовидному столбу за растянутые в разные стороны руки и намертво перетянутые вместе ноги блондин был просто изрешечён заживо торчащими из его тела стрелами, и там, откуда торчали длинные деревянные древки, сливающимися в одно сплошное багровое пятно завитками сверху вниз струилась кровь. Под медленно испускающим дух и пойманным беглецом потихоньку разгорался костёр, который, похоже, должен был похоронить его в недрах адского жара и палящего пламени, спалив его заживо. Чёрт возьми, стиснул зубы Прохиндей, уже и забыв свою обиду на младшенького, как же вышло так, почему даже шума битвы никакого не было, неужто его брата схватили, а тот даже не успел дать никакого отпора?.. И почему тюремщики до того испугались израненного и пытавшегося покинуть темницу волшебника, что решили казнить его прямо на месте поимки, даже не дожидаясь официального на то распоряжения?.. Как Стинг попался, если пытался покинуть темницу, будучи в облике своей стихии - Роуг пока и додуматься не мог. Да и не хотел, если честно. Его сейчас заботило больше несколько иное. И каким, спрашивается, макаром вытаскивать одного, того, что висит на кресте, когда на горбу висит второй, чьё сердце остановилось, и, кажется ну ни капельки не собирается взять и начать биться в сию же секунду?.. На какие-то пару мгновений растерянный теневой замер. Наверное, на его месте любой адекватный человек бросил бы ношу в лице не подающего признаков жизни Фуллбастера, заставил бы себя вовремя вспомнить, что не так давно Стинг бросил его в камере с Греем, а потому пошёл он в задницу, и нечего его спасать... да бросился бы наутёк из темницы, пока самого ноги держат и ещё хоть какие-то силы остались. Но Роуг не из робкого десятка был, хотя по общению с этим немногословным, не любящим доказывать свою правоту криком или кулаками и немного застенчивым юношей (таким теневой виделся тем, кто не знал иной стороны медали его непростой жизни и всего того, что ему довелось натворить) этого нельзя и предположить было. Одна отчаянная идея при взгляде на огонь, приплясывающий под столбом, к которому был привязан его медленно умирающий брат, в голове Чени всё-таки возникла. Пламя - источник тепла и света, это Прохиндей моментально сообразил. Его брату сейчас свет жизненно необходим. Как и все убийцы драконов, Стинг умел восполнять недостаток потерянных из-за ранений сил пожиранием стихии своего колдовства. Всего-то надо сбить Стинга с этого чёртова креста да силой заставить его забивать свою утробу огнём. Да, нутро себе его привыкший всё-таки больше именно к свету в качестве перекуса брат подпалит основательно... но после пережитого это для него уже явно незначительными мелочами покажется, да и, если на кону стоят жизнь и свобода, обожжённые внутренности - это уже так, издержки производства, как в народе говорят. Пламя - источник света и тепла, снова припомнил Роуг, тихо-тихо отступая на шаг назад. Пользуясь тем, что пока стража не видит его и ещё одного узника камеры, в которой чуть ранее четыре мага загибались на одной цепи, Чени мысленно взмолился, чтобы отключившийся (нет-нет, не умерший) Грей вот сейчас не вздумал сползать с его плеча и падать на пол, вызвав тем самым лишний шум и привлечение лишнего внимания к их скромным персонам, им сейчас так не нужного. Всего-то надо в тот самый миг, когда он ринется сбивать братца со столба и оплеухами заставлять его очухаться и пламени откушать, швырнуть Отмороженного грудной клеткой прямо на огонь, чтобы его замороженный моторчик после принудительной прожарки соизволил оттаять и забиться. Всего-то, нервно сглотнул Чени, припомнив ещё одно несколько мешающее его и без того похожему на последний выпад совсем отчаявшегося человека плану обстоятельство в лице натренированных и напряжённых, как охотничьи тузики перед гоном, солдат, которые благодаря своему спецоружию и прочим примбамбасам запросто могли завалить его, Стинга и Грея, даже если те были бы при своей волшебной силушке... Плевать, сжал кулаки теневой, даже если его отчаянная идея, основанная чисто на том, что взор его зацепился за пляшущие под столбом, к которому был привязан почти умирающий Стинг, языки пламени, провалится с треском на первых шагах её исполнения, он всё равно не имеет права на побег в одиночку. Грей спас их всех, остановив своё собственное сердце ради их свободы. Так что у Отмороженного он теперь точно в долгу. А Стинг... а брата Прохиндей попросту не мог бросить в беде, пусть некогда тот и решил оставить его с его головной болью в виде полумёртвого сокамерника наедине. Вскинувшись, Роуг подбросил Фуллбастера на плече так, чтобы в нужный момент сбросить его в огонь именно так, как он задумал, и помчался, расправляя свои готовые расшвырять солдат в разные стороны Чёрные Крылья Дракона Тьмы. И даже если эта атака станет его последней, жалеть Роуг Чени ни о чём точно уже не будет... *** В очередной раз раздражённо выругавшись, Джувия обессиленно прислонилась спиной к белёной стене, неприятно холодившей кожу. Даже безликая белая больничная пижамка, по безжизненности своего тона предательски близкая к цвету стен, постельного белья и тумбочек, не спасала от неприятного озноба, колотящего девушку. Признаться честно, эта безжизненная белизна настолько сводила с ума, что даже мрак тюремных коридоров на их фоне казался чем-то более живым и ярким. Да только синевласка ругалась и не могла совладать с нервной дрожью вовсе не из-за того, что ей просто холодно было, и интерьер палаты реабилитационного центра, в котором заперли её и Леона с Гажелом, ей не по вкусу пришёлся. Слишком много в то же время пугающе мало произошло с той поры, как их выволокли из темницы, в которой Грей остался в камере на одной цепи с двумя её бывшими однокурсниками. Когда их подвели к убогому микроавтобусу, который лишь с виду таковым казался, а на деле был оснащён мощнейшей магической защитой на случай, если кто-то из них троих взбунтуется и решит положить всю бригаду приставленных к ним стражей и медиков, Леон улучил минутку и сумел шепнуть ей и Гажу, чтобы никто из них не вздумал оказывать сопротивление, рыпаться и устраивать разнос в попытке сбежать и броситься вызволять Грея из темницы. - Не для этого Грей таким страшным самооговором занялся, чтобы мы тут своим выпендрёжем всё похерили, - торопливо и отрывисто шептал Леон, наплевав уже с высокой колокольни на то, что выражается он далеко не в духе своей должности и положения. Хотя... о каком тут положении могла идти речь, если в камеру вместе с Греем его не закрыли лишь потому, что тот оговорил себя, соврав полицейским, что якобы заколдовал Леона, Джувию и Гажела, вынудив их помогать ему?.. А Бастия продолжал, пользуясь тем, что стража и медики отвлеклись на обсуждение того, что творилось в темнице Шафрана, и какая интересная казнь сразу троих волшебников одним махом скоро городу предстоит, и не торопились отдёргивать его от названой сестрицы и лучшего друга: - Сейчас прикинемся, что мы крайне возмущены тем, что сволочуга Грей Фуллбастер нас заколдовал, будем изображать, будто мы целиком и полностью на стороне Совета и всех этих гадов ментовс... - осёкшись, блондин торопливо поправил себя: - всех полицейских. Попутно запомним каждый поворот на этажах, каждый коридорчик, каждую дверь, которую они откроют и закроют, пока нас размещать в этом грёбаном центре будут. А потом, когда медики расслабятся и будут думать, что нам и впрямь, кроме реабилитации, ничего не нужно будет, мы в этот-то самый момент ноги и дадим. Доберёмся до дома Джуры-сана, а с ним уже потолкуем о том, как Грея... ну и Стинга с Роугом из тюрьмы вызволять. - Гладко ты чешешь, Леоныч, - хмуро глянул на друга Гажел. Ему вообще не нравилось то, что он не смог ничего предпринять в тот миг, как на его глазах пытали его друга, ему не нравилось то, что из-за самооговора Фуллбастера ему теперь и впрямь пара шагов до эшафота осталась. Стальной понимал - на то, что он сможет хоть что-то сделать для спасения Отмороженного, гарантий было почти столько же, сколько песчаных барханов можно было встретить в Антарктике... по нулям, в общем. И, убедившись, что стража с медиками на удивление увлеклись трёпом на тему "а давайте снимать то, как Фуллбастера с дракошами казнить будут, и сразу во все соцсети пилить, ну зрелище ведь будет то ещё", Гаж отрывисто прошептал: - Да только, боюсь, пока мы прикидываемся возмущёнными честными гражданами и киваем бошками на всё, что там медики ни придумают, Греича уже распотрошат к чёртовой бабушке. Про Стинга с Роугом Редфокс предпочёл промолчать. Да, он осознавал, что этих двоих придётся вытаскивать (если они вообще успеют, и кого-то ещё надо будет вызволять) лишь по той причине, что они с Греем засели на одной цепи... но не так-то просто было простить пять лет мучений в Райской Твердыне, которая пала благодаря тому, что Грей ввалился в Совет и вскрыл там охранную печать, разрушившую место заточения стального. Не давали также покоя красноглазому любителю железа и слова ледяного о том, что братья-драконы и Джувию как-то обидели. Чем конкретно - выяснить суровый убийца драконов, увы, не успел, Грей изволил разораться про это в тот светлый миг, когда они на теневого со световым набросились, и потом завязалась такая лихая битва, что не до выяснений хоть каких-то подробностей стало... а потом их всех схватили. В общем и целом, Гажела не особо волновала судьба братьев-драконов, если уж начистоту признаться. Но перечить Леону он не стал, всё равно обсудить больше ничего не удалось - стража похватала их под белые рученьки да затолкала в фургончик. Увы, когда они оказались в реабилитационном центре, по сути своей, являвшимся лечебницей закрытого типа, Джувия с горечью поняла - кажется, те слова её стального братца про то, что они попросту не успеют выбраться до казни Грея и братьев-драконов, были страшной, но всё-таки правдой. Заведя их на территорию центра, ушлые медики тут же повыуживали из кажущихся бездонными карманов своих накрахмаленных халатов похожие на детские фенечки узкие браслетики с застёжками и быстро защёлкнули их вокруг запястий ошеломлённых такими странностями ребят. - Что ж, просим у вас извинений, но это необходимая мера предосторожности, - пока Джу, Гажел и Леон ошалело таращились на враставшие на их глазах прямо в кожу их рук побрякушки, а стальной зло шипел под нос себе что-то о том, что они теперь ещё и колдовства своего лишены, вперёд вышел высокий худощавый мужчина с удлинёнными синими волосами и глазами насыщенного фиолетового цвета в таком же белом халате, как и окружившие трёх волшебников его коллеги. Взъерошив свою и без того растрёпанную шевелюру, заведующий центра продолжил, словно извиняясь за каждое своё слово и с выражением неизбывной печали глядя на каждого из новоприбывших по очереди: - Вы не бойтесь, по окончанию курса лечения эти браслеты будут удалены путём небольшой хирургической операции, всё под общим наркозом будет, там разве что шрамы небольшие от них на руках останутся... Просто сейчас мы не можем позволить вам колдовать, поскольку ещё неизвестно, насколько сильное воздействие на вас оказали чары Фуллбастера. Ну сами понимаете, на цепь вас сажать мы не имеем права, вы ж сами от этого ненормального пострадали. Но и полной воли пока мы дать вам тоже не можем. - Слышь, патлатый, а вот это ты зря... Достали, я щас вас всех тут в отбивные превращу, чтоб не бесили меня, да пойду с этого дурдома нахер!!! Всё, нервы Гажела первыми пошли под откос. Понимая, что колдовать он не может, ничуть смирнее от этого он не стал, и, расшвыряв медиков, оказавшихся рядом с ним в минуту драконьего гнева, он схватил заведующего за грудки и начал трясти его, как яблоньку с наливными яблочками, во всю свою силушку. Причём отменно справляясь и без всякой магии. Джу с Леоном, переглянувшись, аж прыснули поначалу - забавно смотрелось то, как оробел такой уверенный в себе заведующий центра, и то, как остальные растерялись, не решаясь хоть как-то утихомирить или хотя бы вразумить железного монстра, который и без волшебства своего остался всё так же несдержан и суров. Да только потом не до смеха стало ни Локсар, ни Бастии, ни самому устроившему заведующему трёпку стальному тем паче. - Да что же вы стоите, олухи?! - жалобно засипел дёргающийся в крепкой драконьей хватке заведующий. - Не видите, что ли - колдовство Отмороженного ещё владеет их мозгами! Скорее введите всем троим успокоительные... мало ли, что они ещё отчебучат... Последние слова мужчина, чья синяя шевелюра уже практически дыбом стояла от таких выпадов со стороны новоявленных "гостей" реабилитационного центра, уже практически пропищал на выдохе - удушающий у Редфокса и без магии был такой, что и в кому впасть было недолго. Но это уже и стало сигналом для остальной медбратии наброситься на опешивших Джу с Леоном и устроившего тут же настоящий мордобой на пороге центра Гажела и накачать их всяческими одурманивающими и усыпляющими препаратами, залитыми в огромные шприцы... Всё так быстро произошло, что Джу толком осознать ничего не успела... и проснулась в палате на продавленной койке у холодной белёной стены. Присев, через окошко в стене синеволосая увидела, что в соседней палате разместили спящих мёртвым сном Гажела с Леоном, причём лодыжки парней были обмотаны цепями, длина которых позволяла встать, сделать пару шагов... но далеко от коек уйти не давала. Снова выругавшись и осторожно тронув будто пульсирующий под кожей браслет, оставивший окольцевавший запястье след, который налился кровью, как свежий, едва затянувшийся шрам от глубокого пореза, Джувия услышала, что к двери её палаты кто-то идёт. Скорее всего, кто-то из медиков, подумала девушка. И правда - дверь открылась, и на пороге показался высокий и немного неуклюжий юноша с кроваво-красными забранными в хвост длинными волосами. Черты загорелого лица его, хоть и были будто бы набросаны рукой художника, знавшего всё о мужской красоте, при этом из-за мёртвой черноты его будто бы напрочь лишённых радужки и неживых каких-то по выражению глаз и крестообразного шрама с правой стороны от рассечённой брови до линии подбородка, заставляли ощутить неприятную оторопь при более внимательном рассмотрении этого молодого интерна, ну или кто он там был. Но Джувии плевать было, молод был человек, вошедший к ней, или стар, красив, или невероятно дурен собой... Важнее было другое - он пришёл один. И он даже не был волшебником. А значит, оглушить его, положим, одной из двух стоявших у её кровати табуреток вполне можно было. И следом же в голубых, словно само небо глазах, застыла совсем не вяжущаяся с нежным обликом Локсар дьявольская искра. - Вы очнулись? - приветливо улыбнулся врач, проходя к кровати Джу. - Как видите, доктор, - улыбка синевласки стала до невозможности приветливой... а вот взгляд девушка предпочла опустить, потому что в синеве её очей тепло океана сменилось мёртвой стужей озера Коцит с последнего круга ада.