Вкус предательства.

- Да хватит, хватит, ты всё – то из него не выкачивай! Неприятное тянущее ощущение в том самом месте, где Зереф полоснул его по животу осколком стекла, заставило Грея попытаться разлепить буквально склеившиеся от заливавшей глаза крови веки. Фулбастер даже сам удивился – мягко говоря, это ненормально, когда очередной приступ боли заставляет очнуться. Только вот доходило до ледяного всё крайне медленно, голова гудела так, словно на ней кто – то гопака отплясывал, из – за чего он даже не сообразил, кому принадлежит голос, который он слышал в своих мучительно тяжёлых потугах хотя бы глаза открыть… так, а если встать попробовать? Ладно – ладно, с идеей встать он, похоже, погорячился. Хотя бы пошевелиться, что ли… Чёрт, да где он, и что происходит – то вообще? Попробовав дёрнуться, Грей тут же понял, что конечности ему перемотали цепью так, что даже мышцы напрячь теперь стало задачей невыполнимой, а не то что уж попытаться положение сменить. Ха, ну да, размечтался, кретин, с горечью подумал ледяной – попал к своим старым товарищам и ждёт, что они его с распростёртыми объятиями примут? Всё вполне естественно – перед тем, как сдать его Совету, его упаковали так, что и рыпнуться не выйдет. Да ещё, похоже, и отделали так, что рёбра ломит теперь после каждого вздоха. Попытавшись приподнять голову, ледяной тут же начал кашлять, захлёбываясь. А всё из – за того, что пока ещё невидимый кто – то, заметив шевеление с его стороны, тут же окатил его как минимум литрами пятью холодной, сводящей челюсти до ломоты воды. - Люська, ты смотри там, не притопи его окончательно, - раздался тот же самый насмешливый голос, который Грей слышал, только начав приходить в себя. - Лексус, это не я, это всё Водолеюшка, - услышал Грей следом голос Люсьены, раньше казавшийся простым девичьим голоском, а ныне режущий слух нотками откровенной приторности. Ну да, и как же он сразу не признал в прозвучавшем чуть ранее раскатистом басе его обладателя, внука мастера, громового убийцу драконов, Лексуса Дреера, на которого пытался накинуться у «Бриллианта», да вместо этого огрёб от Люськиных звёздных духов… И теперь огребал. На сей раз опять от Водолея. Короче, понятно. Сейчас здесь Люси, Водолей, Лексус и кто – то ещё, чьи шаги Отмороженный слышал, но увидеть того, кто ходил кругами около него, не подавая голоса, пока не мог из – за того, что слипшиеся от крови ресницы без помощи рук, которые сейчас были скованы за спиной, разодрать никак не получалось. И да, что за премерзкое тянущее ощущение в месте пореза, который нанёс ему Зереф перед смертью, сообразить не удавалось. То ли Грею казалось, то ли и правда в рану какое – то подобие узкой трубки, похожей на шланги от капельниц, было воткнуто… Но неприятностей при и без того далеко не радужном положении ледяного эта штуковина доставляла предостаточно. Некоторые плюсы в принудительном купании всё – таки были. Хоть на то время, пока в лицо Фулбастеру Её Вреднейшество, как называл Водолея когда – то Хэппи, выливала литры ледяной воды, он и лишался возможности хоть немного вдохнуть, зато умыла она его основательно. Даже корки крови, что начисто залепили его веки, вымыла, благодаря чему Грей смог рывком распахнуть свои чёрные глаза. Он повёл ещё подёрнутым поволокой полуобморочного состояния взглядом, но и этого ему вполне хватило, чтобы понять, что он валяется на полу прямо в большом зале гильдии, где в своё время он и выпивал, и с согильдийцами мутузился, и развлекался игрой на гитаре. Хотя… надо ли оно было? Может, лучше было продолжать прикидываться трупом, чтобы не нарываться на новую порцию унижений? А впрочем, какая разница теперь, больше или меньше тумаков, оплеух и ударов он получит до эшафота? Здесь ему умереть никто не даст, никому не захочется потом за его смерть отвечать по всей строгости закона. Так что Совет по – любому получит его живым, будет кого казнить на центральной площади Магнолии. Только вот… Твою мать, да что это за дрянь ему прямо в надрезанную Зерефом рану затолкали? Зрачки Отмороженного непроизвольно расширились при виде полупрозрачной тонкой трубки, один конец которой шевелился под его кожей, а второй уходил в маленькую резиновую штуковину, похожую по форме на грушу. И по этой самой трубке потихонечку по направлению к жутковатому сосуду двигалась его собственная кровь. Это что же, новая пытка такая, или его уже на органы разбирать собрались, вытащив перед казнью всё, без чего вполне реально с учётом того, что он маг, пару дней протянуть? Совсем сбившись с толку от боли, бессилия и непонимания происходящего, Грей даже не сразу внимание обратил на то, что грушевидную резиновую колбу методично сдавливала и разжимала обратно рука склонившегося над ним Нацу. Собственно, благодаря этим вот его движениям кровь и поступала в сосуд, покидая своего и без того едва живого хозяина. - Какой – то ты сегодня притихший, - хмыкнул Саламандр, присаживаясь поудобнее прямо на пол и начав работать рукой быстрее, сжимая и разжимая эту колбу с такой скоростью, как будто стремился поскорее мышцы накачать. Чёрт его знает, как эта система работала, но от такой резкой смены скорости Отмороженному стало казаться, что ему кишечник на живую медленно вытягивают, да ещё при этом и какой – то палкой прямо во внутренностях копаются. Не сдержав сдавленного протяжного хрипения, которое, если были бы силы, переросло бы в крик, Грей попытался выгнуться или хотя бы перевернуться, насколько того позволяли уже начавшие неметь от цепей вывернутые и закованные в заломе назад конечности. За что и получил от Саламандра с ноги в голову. Раньше бы Отмороженный хотя бы нашёл в себе силы постебаться над бывшим другом, позлить его, вызвать у него приступ паники. Он знал, что ему не поверили бы, но не упустил бы шанса невзначай так припомнить Драгнилу то, как он, прикончив Эригора, элегантно свалил всю вину на него. Только вот сегодня уже ни сил, ни желания у полуживого Грея уже на это не осталось. Похоже, слишком уж много неравных схваток довелось вынести, перенося ранения на ногах и продолжая даже сейчас терять кровь. В общем, после того, как Нацу хорошенько вдарил ему, Фулбастер почувствовал, как его затрясло, а потом, когда Саламандр, испугавшись того, что переборщил и прибил бывшего приятеля до того, как смог сдать его Совету, склонился над ним, Грея начало выворачивать целым фонтаном из желчи и крови. До того жестоко парня вырвало, что несколько порций грязно - бурых брызг угодили прямо в лицо волшебнику с волосами цвета сакуры. От такой неожиданности Нацу даже бросил свою колбу, в которой крови Фулбастера было почти по самое горлышко и отшатнулся, начав резко утираться. А Грею сейчас только и оставалось довольствоваться тем, что неведомым чудом в тот момент, когда его начало лихорадить от тошноты, он смог перевернуться на бок, прижав лицо щекой к полу и хотя бы не рискуя теперь захлебнуться собственной блевотиной в ногах у тех, кто когда – то был его друзьями, а теперь спокойно смотрели на его мучения. Когда - то, будучи мелким, он говорил: «Не убью – так соплями забрызгаю!». Что ж, с отупением, которое начало вырастать из первоначального безразличия, подумал ледяной, чувствуя, как из носа, который, похоже, ещё и сломали, по лицу медленно сползает кровянистая вязкая дрянь, оседая прямо на пол, похоже, сегодня тот самый случай. Соплями не соплями, а что – то Драгнилу прямо везёт его стараниями. То Грей харкнул ему в лицо, то теперь вообще дошло до того, что его вырвало прямо в ставшую ненавистной драконью рожу. Чёрт, да кто же мог представить, что всё вообще так повернётся? Глядя на то, как Нацу умывается под любезно предоставленной ему для этих целей водичкой звёздного духа Люси, Отмороженный, почувствовав, что приступ рвоты немного унялся, вдохнул так глубоко, насколько смог, и, преодолевая клёкот крови и слюны в горле, выдавил из себя: - Слышь, петушок ты недожаренный… Надо было мне для полного комплекта ещё и нагадить на тебя с крыши. Поняв, к чему клонит пытающийся его поддеть даже на последнем издыхании маг ледяного созидания, Саламандр окончательно озверел и рванул было, чтобы выбить из державшегося на последнем издыхании Фулбастера желание не то, что язвить – разговаривать вообще. Ледяной лишь отупело уставился в одну точку перед собой, готовый к чему угодно. Единственное, что сейчас попадало в поле зрения парня – ноги Саламандра, потихоньку покрывающиеся языками пламени и стремительно приближавшиеся к нему, дабы их огненный хозяин смог устроить Грею такую взбучку, чтобы потом тот только еле дышать мог, и то с трудом. И неожиданно эти самые ноги вдруг взвились в воздухе в опасной близости от даже не зажмурившегося от овладевшего им отупелого безразличия Фулбастера, а Нацу сдавленно захрипел где – то над ним: - Лекс, какого чёрта? Грей покосился настолько вверх, насколько хватило силы приподнять отбитую черепушку. О, если бы были силы, он бы сейчас посмеялся бы от души. Но сейчас Грей смог лишь сдавленно прыснуть, подавляя подступивший к болевшему от удушья горлу ком из крови и желчи. А было, над чем потешаться – неожиданно для самого созидателя льда Лексус решил остановить Саламандра, не дать ему окончательно забить Грея до смерти. Причём сделал он это своим фирменным методом – на бегу схватил Нацу за глотку и, пользуясь существенной разницей в их росте, приподнял его в воздухе, так что огненному убийце драконов оставалось теперь беспомощно дрыгать ногами и, с придыханием хрипя, придерживать руками собственную шею, чтобы громовержец совсем его не придушил. - Ты, я смотрю, как идиотом был, так им и остался, - намеренно растягивая слова и словно совершенно не обращая внимания на то, как корчился в его руках волшебник с розовыми волосами, произнёс Лексус. – Хочешь его здесь прикончить, а потом свою голову на плахе из – за этого пса оставлять? - Н – н – н – нет, - еле сумел прохрипеть Нацу, продолжая отчаянно дёргаться в руках у громовержца, но атаковать его отчего – то так и не решившись. Грей даже немного удивился – сколько он помнил Нацу прежде, такого бы огненный маг точно никому с рук не спустил. Эх, знал бы ледяной, что с ним сотворили бывшие согильдийцы, когда он безвольным телом рухнул с крыши здания «Хвоста Феи», он бы точно удивился, как вообще выжить сумел. Едва успел он приземлиться на разогретый солнышком и обагрившийся его кровью асфальт, на него тут же набросились всем скопом. Били так остервенело, словно решили одним махом за все грехи на нём отыграться. Причём некоторые даже магию использовать против человека, что уже потерял сознание, свалившись с крыши, не погнушались. Люси тут же использовала возможность помахать своим Звёздным Хлыстом и располосовать широкими кровоточащими полосами лицо и обнажённый торс Фулбастера, и без того изуродованный увечьями разной степени тяжести, а Эльза даже не отказала себе в удовольствии пару раз прислонить к щеке ледяного раскалённый докрасна меч в надежде на то, что он очнётся. Но вот расчёты аловолосой воительницы не оправдались. Единственной реакцией её на это был лишь разочарованный вздох. Зато Люси прямо неистовствовала – не давал ей покоя тот факт, что старательно «прикидывавшийся» их другом Отмороженный угрожал её любимому дракону, что убьёт её. А под конец совсем не сдержался тот, от кого этого совсем не ожидали. Обычно всегда державший себя в руках в силу возраста и жизненного опыта и ранее принимавший Грея с отеческой теплотой Гилдартс не стал применять свою магию, зная, что тем самым он его просто убьёт. Он просто подошёл к лежавшему в продолжительном отрубе Фулбастеру, положил брызжущей слюной и проклятиями в его адрес Люси руку на плечо, тем самым давая ей знак, чтобы она поумерила свой пыл… а потом начал методично забивать ледяного ногами. Казалось, что Клайв, отец Каны просто поддался психозу и теперь всю свою злость вымещает на парне, что даже прийти в чувство после всего пережитого не мог. Но нет, каждый удар был итогом идеального расчёта, мастерства, которое Гилдартс за долгие годы отточил в боях до высочайшего уровня. Один из сильнейших магов гильдии, как никто другой, прекрасно знал, что эффект это избиение нанесёт незабываемый – если даже Фулбастер и очнётся, то тошнота, рвота, головокружение, бессилие и полная потерянность во времени и пространстве станут его вечными спутниками до оказания первой помощи… или до смерти. Но тем самым ледяного он бы не убил, Клайв был в этом уверен. Все притихли, не понимая, что делать, как остановить самого Гилдартса, вошедшего в ярость, и ничего не предпринимали. А тот, войдя во вкус, вдруг прекратил так же резко, как и начал. Приподнял за волосы Грея, полюбовался тем, как чёрные жёсткие пряди начали казаться мокрыми и блестящими от обагрившей голову крови и бросил: - Запаковывайте его. Собственно, что тогда ребята из «Хвоста Феи» и сделали. Потом, ко всеобщему удивлению, Лексус, толкнув под бок Нацу и не возражая против того, что тот прихватил с собой немного растерянную и всё ещё державшую свой хлыст в руке Люси, схватил Отмороженного за длинный конец цепи, что болтался около его шеи, и поволок его в сторону здания гильдии со словами: - Отволоку его, пожалуй, пока эту крысу совсем тут не прибили. Не очень – то хотелось бы Совету труп сдавать, нам это на руку совсем не будет. Так громовержец скрыл истинную причину того, для чего ему понадобилось уединение с Саламандром и Отмороженный у них в руках. А сейчас, убедившись в том, что Нацу уже мало заинтересован в том, чтобы посильнее избить Грея, Лексус резким движением руки отшвырнул задыхающегося драгонслеера к стене. Пока Нацу откашливался, отплёвывался и приводил дыхание в норму, громовой убийца драконов не спеша подошёл к пузырьку, который был уже почти до краёв полон кровью Грея и который Саламандр так непредусмотрительно обронил, когда Фулбастера вырвало прямо на него, поднял его. Посмотрев с таким довольным видом, словно миллион драгоценных на дороге подобрал, Дреер – младший резким движением руки вырвал тот самый полупрозрачный эластичный шнур – трубку, что одним концом всё ещё проникала в рану на животе Грея от руки Зерефа, причиняя ледяному нечеловеческую боль. С лёгкой полуулыбкой закупорив пузырёк, он зажал его двумя пальцами, продолжая расслабленно рассматривать его, и тоном человека, заполучившее нечто очень нужное, произнёс: - Ну всё, можно теперь тащить его в Совет. Когда Отмороженный услышал эти слова, он почувствовал, как, несмотря на ту стойкость, с которой он держался из последних сил, внутри будто что – то оборвалось. Будто лопнула в груди та жила, что была натянута до предела и заставляла его когда – то биться там, где другие не предпринимали попыток к сопротивлению. Ему отчего – то даже всё равно уже стало, зачем Дрееру с Драгнилом понадобилась его кровь. Какая разница, если завтра его голова покатится с плахи, пачкая его кровью эшафот на главной площади Магнолии, частенько ставший пополняться новыми лицами после принятия закона, о котором повсюду отзывались не самым лучшим образом. А, может, ему чего поизощрённее придумают. Не дадут такой роскоши – умереть быстро, ведь, отсекая голову, лезвие топора моментально умертвляет её хозяина. Что ж, доживёт до завтра – видно будет. А не доживёт – может, оно и к лучшему, не даст обозлившимся на него, по сути – то, ни за что горожанам повода для потехи. С момента реплики, сорвавшейся с уст громовержца, прошло лишь несколько секунд. Зато скорчившемуся в оковах Грею они показались вечностью, и потому его даже удивило, отчего же после слов Лексуса никто не сдвинулся с места и не потащил его в Совет. - Веское Слово – Меткий Выстрел! – вдруг раздался чуточку охрипший от волнения, но от того не менее громкий голос Леви МакГарден. Девушка материализовалась в зале гильдии будто из ниоткуда, что навело запоздало среагировавшего на взорвавшуюся в его руку колбу – грушу Лексуса на мысль, что малявка – книгочейка где – то затаилась и наблюдала за всем происходящим. Только вот было уже поздно – магия словесницы сработала безотказно, и колба, такими долгими стараниями Нацу накачиваемая кровью Грея, была разнесена в лохмотья, а на ладонях Лекса, на его одежде, на его лице и даже на полу рядом с ним тут же осели ещё чуточку блещущие от свежести красные брызги. Теперь Грей совсем не понимал, что происходит. С чего бы это Леви так себя вести, как бы защищая его, что ли? Или у неё какие – то свои намерения были, о которых ледяной ровным счётом ничего не знал. - Ребята, пойдёмте уже в зал, чего вы там стоите?! – во всю силу своих лёгких закричала словесница. Похоже, с улицы её услышали, потому что уже раздавался топот десяток пар ног разгорячённых и взбудораженных неожиданным появлением Грея Отмороженного на крыше здания их гильдии волшебников «Хвоста Феи». А Леви, придав своему личику по – детски невинное выражение, с ехидцей, обычно ей совсем не свойственной, произнесла: - Вы же не станете при ребятах делать то, что задумали. Иначе будут вопросы, а вам ведь этого не надо, согласитесь? Ой, вам, наверное, сейчас хочется отдубасить меня так же, как Грея, не так ли? Так тоже не получится – вы же не хотите потом отвечать перед всей гильдией за то, что сделали… А тронете меня – все узнают о том, что вы хотели сделать, как ты, Дреер, хотел нашего дедулю сдвинуть и сам мастером стать. - Тварь мелкая, - гневно рыкнул Лексус. Но негромко, потому что двери гильдии уже распахнулись и туда с гомоном ввалились все те, кто оставался на улице, пока они с Саламандром и ничего не понимающей Люси второпях выкачивали кровь из Грея, рассчитывая добавить её в подчиняющее зелье, чтобы провернуть свой, казалось бы, гениальнейший план. - Значит, ты и правда была там в библиотеке в ту ночь, - скорее сам себе, чем ей, сказал Нацу, дрожащими руками начав теребить шарф, чтобы скрыть панику. Чёрт, вот уже очередной прокол. Что – то вся эта история с попыткой выставить старого друга во всём виноватым начинает оборачиваться совсем не в его пользу. И да, не забыть бы о том, что скоро на счёт шантажисту надо будет отправить означенную им сумму, чтобы тот не обнародовал то самое видео, которое может в этой игре поменять Нацу и Грея местами. - Вы о чём вообще? Какое смещение мастера? Нацу, что происходит? Леви, что ты несёшь? – недоумённо хлопая густыми ресницами, Люсьена вертела златовласой головой во все стороны и смотрела то на своего любимого, то на громовержца, то на миниатюрную повелительницу слова, карие глаза которой сейчас горели каким – то лихорадочным огнём, словно сейчас она предприняла крайнюю меру, шаг, на который при других обстоятельствах вовсе не решилась бы. - Не обращай внимания, Люсь, она просто перепила, наверное, маленько, - отвлекая блондинку, Нацу развернул её лицом к себе и страстно поцеловал, словно и позабыв на миг о том, из – за кого весь сыр – бор и начался. Лексус же ничего не сказал, лишь глянул на Леви, ребром ладони проведя по своему горлу и намекая ей тем самым на то, что за такие выпады ей точно не поздоровится. Правда, жест этот громовержец сделал незаметно для ребят, уже столпившихся полукругом возле закованного в крайне неудобном положении, израненного и глядевшего на них затравленным волком Грея. Словесница нервно сглотнула, понимая, что надо теперь обдумывать то, под каким предлогом покинуть бы эту гильдию, пока ей шею не свернули, но вместе с тем не сдержала облегчённого вздоха. Хотя бы так, пусть подставившись полностью, но смогла спасти «Хвост Феи» от жёсткого переворота. Нет – нет, надменный, эгоистичный, жестокий и сдерживаемый лишь законом и принципами белой магии Лексус не имел права становиться мастером. А Нацу… вот уж от кого Леви не ожидала трусости и такой подлости. С такой лёгкостью согласиться просто на кощунственное мероприятие для мага его уровня, для удалого парня, каким она его всегда знала, было просто дичайшей низостью. И да, внезапно мелькнула в обрамлённой растрёпанными и стрижеными каскадом удлинёнными синими волосами голове показавшаяся самой её обладательнице очень странной мысль, ещё неизвестно, действительно ли Грей совершал всё то, в чём так резко вдруг оказался признан окончательно и бесповоротно виновным… А еле дышащего ледяного уже поволокли по направлению к выходу из гильдии, и девушке осталось лишь проводить взглядом эту жуткую процессию. Внезапно от мысли, что завтра этого мага, признанного всеми преступником, с которым ранее она была достаточно дружна, казнят, в груди словно тисками всё сжало. Да, она своими глазами видела, как он убил Зерефа. Да, странен был сам факт того, что ледяной смог просто прирезать чернокнижника, словно какого – то смертного. Но… даже если Фулбастер и пошёл на какие – то тёмные ухищрения ради уничтожения мага, убившего не одну сотню несчастных, Леви внезапно подумала, что готова ему это была бы простить. Да…и Эригор был не той персоной, по которой стоило горевать, тварь жестокосердная та ещё. Если бы Леви увидела доказательства того, что остальные обвинения, предписываемые Грею, ложны, она встала бы и защищала его до последнего, пусть даже рискуя остаться без головы на том же эшафоте, на котором завтра предстояло умереть ему. - Леви, ну ты идёшь? – приветливо окликнула её Венди. Внезапно большие глаза девчушки блеснули чем – то, смахивающим на злорадствующую кровожадность, и маленькая убийца драконов добавила: - А то самое интересное пропустим, а я хочу всё – всё видеть, как этого отморозка в Совет сдадут. Глядишь, ещё и по дороге может Лексус даст его поколотить хотя бы. Непроизвольно вздрогнув от перемены в девочке, ранее не проявлявшей таких эмоций, и собственных мыслей, синеволосая словесница велела себе собраться, с горечью мысленно констатировала факт, что разбираться в истории с Греем уже нет времени и надо довольствоваться хотя бы тем, что предотвратила переворот в гильдии, и ответила в тон Марвелл: - Конечно, Венди, пойдём скорее. *** - Да прекратите вы уже его лупить! – внезапно рявкнул Лексус на совсем уж разошедшихся дорогой феечек и выдёргивая за цепь на шее Грея из рук у Эльфмана, которому предоставлена была сомнительная честь тащить Отмороженного. То, что его, как мешок с картошкой волокли прямо по дороге, наплевав на то, что он не может подняться и ещё больше сбивает себе всё тело в кровь из – за соприкосновения с острыми камнями или бесконечного трения о дорогу, никого, собственно, не смущало. Напротив – те, кто когда – то любил опрокинуть с Греем чарочку – другую доброго вина, отправиться с ним на задание или просто совета у него спросить, теперь ещё и добивали его, правда, теперь магией не балуясь. Да только вот и простых тумаков, пинков, ударов кулаками или сильных затрещин ледяному теперь хватало, чтобы, вяло выталкивая изо рта сгустки кровавой и пузырящейся в уголках губ слюны, лишь ошалело смотреть в никуда и удивляться тому, почему он до сих пор не окочурился. Да, Леоныч точно завтра будет не в восторге, когда увидит, как его выволокут на площадь, чтобы казнить у всего города на глазах. Да простит его брат, приложивший столько попыток спасти его от несправедливой расправы… и всё тщетно. Ничего, зато хоть полезное что – то сделал, Зерефа вон прибил. Теперь он знал, что, перерезав чернокнижнику горло, тем самым он умертвил Делиору и отомстил поганому демону за гибель тех, кто был так дорог его сердцу. Эх, интересно, как же там Леоныч с девчатами, добрались ли до больницы? Как там Джувия, его синеволосая капля дождика, что в его беспросветно катящейся в пропасть жизни стала настоящим лучиком тёплого солнца? Только бы очнулась, только бы пришла в себя, только бы поправилась скорее… и только бы не видела того, как завтра его прикончат на потеху местному люду. Эх, а что ж там с Металлюгой, которого он буквально сбросил в ближайшей больнице, что попалась ему на пути? Только бы пришёл в себя скорее, ходячая груда металла, угрюмый, но зато честный парняга, пусть встаёт на ноги и исполняет свои обязанности старшего брата для Джу. Чтобы она и думать забыла о чокнутом ледяном созидателе, незаслуженно обвинённом и бесславно сложившем свою буйную голову под топором палача. Тем более, зачем ей бесперспективный преступник, судьба которого – вечные бега или смерть? Она ещё найдёт того, кто её достоин. А он, Грей Отмороженный, ныне походивший на обмотанный цепями освежёванный кусок мяса, уж точно ей не ровня. За Шерри ледяной не боялся. Не потому, что как товарищ, она была ему безразлична, а потому, что был уверен – Леон ни за что свою любимую в обиду не даст, тут можно было голову на отсечение дать. В тот миг, когда Лексус вырвал его от вошедших в раж фей и оттащил чуть вперёд, ледяной едва заметно усмехнулся – ну да, как же, громовержец не лыком шит и не пальцем делан, понимает, чем чревата будет феям внезапная смерть Отмороженного по дороге в Совет. И хочет насладиться созерцанием его гибели, вот и все причины его показавшегося хвостатым немного странным по отношению к признанному всеми предателем Фулбастеру поведения. Но не это удивило Грея. А то, что единственной, кто держалась в стороне от этого овладевшего всеми разом безумия, была именно Леви. Да, она ничего совсем не предпринимала, не совершала открытых попыток словом или делом защитить его. Но одно то, что маленькая словесница даже не приблизилась к нему ни разу, чтобы ударить побольнее, как все прочие, из её уст не сорвалось ни одного оскорбительного слова в его адрес, а со своих карих глаз она то и дело смахивала набегавшие слёзы, глядя на то, как его бывшие друзья изгаляются над ним с садистским удовольствием, уже было для Отмороженного настолько шокирующим фактом, будто она ему в открытую при всех руку протянула. Грей не сказал ни слова, пока довольный Оуг чуть ли не подпрыгивал от радости при виде того, как волшебники «Хвоста Феи» во главе с Лексусом затащили его в приёмный зал Совета. Глава Совета долго рассыпался перед хвостатыми в благодарностях, распорядился, чтобы всем, кто принял участие в задержании и доставке Фулбастера до органа законодательства и правосудия, выписали существенную награду за поимку опасного преступника. Посетовал на то, что Леон Бастия, которому было поручено дело Отмороженного, где – то запропастился и не может сейчас насладиться моментом истины, которому рано или поздно суждено было свершиться. Велел незамедлительно разыскать бравого полицейского, чтобы тот завтра в обязательном порядке присутствовал на казни своего подследственного. А потом, когда все организационные моменты были решены, он, даже бровью не шевельнув при виде того, как загибается в цепях окровавленный, избитый и замученный до полусмерти ледяной созидатель, он брезгливо покосился на него с видом, с каким смотрят обычно на кучу фекалий, которая вдруг оказалась в совершенно не положенном ей месте, и отрывисто отдал распоряжение охране: - В камеру его! С цепей не снимать, установить удвоенный надзор! И только попробуйте его упустить, как в первый раз, завтра тогда вместо него свои головы по площади собирать будете! - Но вроде как принято смертникам в последний день их жизни все условия предоставлять, помыться там дать, накормить, подлечить, если требуется, - неожиданно ляпнула Леви, припоминая свои познания о том, как принято вести работу в системе исполнения наказаний и казней в том числе. - Девочка моя, - с отеческой заботой воззрился на волшебницу глава Совета. – Ты просто не знаешь, что это за выродок. Поверь мне – такой отщепенец, по идее, не заслуживает даже того, чтобы хоть как – то прожить ещё один день. Просто нам тоже нужно соблюсти все бумажные формальности, поэтому и вынуждены сделать небольшую отсрочку для его казни. Не в силах больше смотреть на брошенного на пол перед всеми, словно пойманного дикого раненого зверя, Грея, Леви после слов волшебника поспешила отвернуться. Ещё и потому, чтобы друзья не увидели смятения во взоре и снова набежавших слёз в глазах. Да почему же ей жалко того, кого уже официально признали исчадием ада, кто на её глазах убил другого волшебника?.. Ох, жаль, нет времени копаться в этой истории, ведь завтра со смертью главного её героя она будет печальным образом завершена. - Гори в аду, сволочь! – сорвавшись на крик, выдохнул Нацу, когда охранники дружно бросились исполнять приказ главы Совета. «Да ты не бойся, падаль жареная. Пускай завтра я и сдохну, но помни -рано или поздно мы с тобой там непременно свидимся». Грею только показалось, что он это сказал. На самом деле, вдохнув, он зашёлся в приступе кровавого кашля и, задыхаясь, уронил голову лицом вниз, да так, что лишь натянутая и обмотанная вокруг изодранной шеи цепь ещё как – то поддерживала его. А потом длинный болтавшийся вокруг его шеи конец цепи закрепили в железном кольце в стене камеры и, не меняя положения оков, от которых уже онемели конечности, и во время попыток дёрнуться выкручивало от боли каждый сустав, захлопнули дверь с толстыми и покрытыми ржавчиной решётками. Может, судьба смилостивится над ним, и он сдохнет от кровопотери и ран ночью, не сумев дожить до казни, поражаясь тому, с каким отупением он уже согласен на это, подумал Грей, когда стихли вдали шаги охранников, бросивших его в ту самую темницу, из которой он сбежал когда – то, наивно надеясь спасти предавшего его Саламандра.