Вкус предательства.

- Да пошла ты! – разъярённо выдохнул Грей, дёргаясь и начав биться в потугах, больше похожих на конвульсии. Просто его уже на протяжении достаточно долгого времени одолевала неизвестно откуда нарисовавшаяся крыса, которая, судя по всему, не брезговала перекусить ещё живыми, но не имевшими возможности к сопротивлению заключёнными. Проклятый грызун по обессиленно растянувшемуся прямо на полу Грею расхаживал, как степенный господин по широкой парковой аллее. А самым паршивым было то, что, похоже, животное уже уловило, что человек, превышавший её в размерах в несколько раз, ничего ей не сделает, так как не сможет. Как и его предшественники, чьей кровью был залит холодный каменный пол под спиной корчившегося в попытках стряхнуть с себя грызущую его живьём крысу Фулбастера. Чёртова разжиревшая на мясе медленно гниющих заживо заключённых тварь обосновалась прямо на лице Отмороженного и с аппетитом вгрызлась прямо в то место, куда Титанийская прикладывала раскалённое лезвие своего клинка, пока Грей без сознания находился, рухнув с крыши здания «Хвоста Феи». До того дошло дело, что от отчаяния ледяной начал затылком глухо о заляпанный чужой и его собственной кровью и рвотой пол биться в надежде стряхнуть с себя крысу, клыков которой, казалось, уже ничему не разжать. Но та так удобно устроилась на нём, методично вгрызаясь прямо в его плоть и издавая противный негромкий писк, что Отмороженного аж трясти от злости и собственного бессилия в данной ситуации начало. Да что же это такое – даже какая – то помойно – тюремная крыса, и та не упускает возможности воспользоваться тем, что сейчас он абсолютно беспомощен из – за того, что скован по рукам и ногам и изранен так, что до сих пор никак понять не может, какая сила ещё заставляет его держаться, не теряя сознания! Да уж тогда лучше бы стая голодных псов здесь оказалась – те хотя бы сразу на куски разорвали, и всё. А эта темнота, сводящая с ума тишина, нарушаемая лишь попискиванием вгрызающейся в ещё живого Грея крысы, и непонятное шуршание где – то в углу только добивали морально ещё сильнее. Ох, даже к лучшему, что ни его родители, ни Ул, ни Леон, Джувия, Шерри или Гажел не видят того, как его заживо крыса жрёт. Конечности совсем онемели, вздувшись и отзываясь на каждое шевеление нечеловеческой болью. То, как часто шевелились острые зубки грызуна, отрывающего от его лица по кусочку его самого, тоже удовольствия никакого не доставляло. Дышать из – за того, что, пристегнув его к кольцу в стене, никто не догадался ослабить натяжение цепи на шее, тоже было неимоверно трудно. Ранения, которые он умудрился схлопотать за все те бои, что ему и его друзьям пришлось вывезти на себе, рискуя жизнями, теперь передавали ему пламенный привет, намекая, что не мешало бы их обработать и вколоть чего – нибудь лекарственно – чудодейственного. Фулбастера тошнило, во рту у парня пересохло, кидало то в жар, то в холод, голова кружилась, даже несмотря на то, что он уже прижался щекой к полу, сдавшись на милость с упоением грызущей его крысы. Да, такими темпами собственной смерти ему долго ждать придётся. Но для себя упёртый ледяной решил твёрдо – даже если завтра у него не останется сил самостоятельно взойти на эшафот, и на свою собственную казнь он поползёт на четвереньках, подгоняемый охранниками, он не доставит публике, которая в завтрашней расправе видела на редкость занятное развлечение, удовольствия своими мольбами о пощаде и просьбами добить его сразу. Может, повезёт, и он улучит момент, чтобы самому себе скорую смерть организовать – мало ли, может, выйдет броситься на чей – то штык или любезно подставить голову под камень, брошенный рукой кого – нибудь из его старых друзей. Внезапно из того самого угла, из которого всё то время, пока крыса лакомилась ещё живым ледяным созидателем, раздавалось странное шуршание, зазвучало грудное урчание с шипением, и в кромешной тьме зажглись две зелёных вспышки. Грей до того ошалел, что до него не сразу дошло, что это всего лишь кошка. Ну, а если точнее, это оказался прижившийся у темницы кот, который мог пролезть везде и всюду, промышлял охотой на крыс, ящериц и прочих мелких обитателей этого подземелья, которые соседствовали с закованными в цепи и измученными нарушителями закона, а временами вели себя вполне так по – хозяйски, как та крыса, что точила зубки о сожжённую сталью щёку Грея. Только вот сегодня грызуну суждено было поплатиться за своё поведение – сверкнув во тьме зелёными глазами и утробно заурчав, долго карауливший свою добычу кошак прыгнул прямо на грудь валявшемуся на полу Фулбастеру и клыками сдавил шею крысе, за пару минут придушив её. Грей замер, рассчитывая сейчас услышать хруст косточек крысы, перемалываемых острыми кошачьими клыками – в полной темноте, к которой даже глаза никак не могли привыкнуть, рассчитывать на то, чтобы хоть что – то увидеть, было просто бесполезно. А вместо этого аж вздрогнул, из – за чего цепь, идущая от его шеи к стальному кольцу в стене, громко звякнула, а Отмороженный закашлялся, потому что очень сильно сдавило горло. По нему снова разгуливало животное. На сей раз голодную крысу сменил кошак. Только он тёрся мордой об изодранное лицо Фулбастера, громко мурлыкая и даже не притрагиваясь к придушенной им крысе. Жёсткие и местами подпалённые пьяными желавшими позабавиться охранниками усы щекотали лицо ледяного, порой неприятно карябая там, где были ожоги или кровоточащие раны, но Отмороженному это уже мелочью казалось по сравнению с тем, что до этого ему довелось вынести. Так странно было – полудикий потрёпанный кошак и израненный, закованный в цепи волшебник. Казалось, будто кот таким способом решил хоть как – то поддержать человека, которому совсем немного до мучительной смерти оставалось. Да что там – Фулбастер уже сейчас медленно умирал, физическая сила покидала его, да и привычное природное упорство сменилось безразличием ко всему. Ха, ну и бред ему в голову лезет, вяло подумал Грей, непроизвольно зажмурившись, когда мурлыкающий кошак расположился у него на груди и, перебирая лапами, начал тереться мордой о его разбитый подбородок (где он им пропахал, Фулбастер и сам не знал, но сейчас очень явственно ощущал, как облезлая кошачья шерсть липнет к кровавым коркам, от чего уже даже не больно становилось, а даже как – то щекотно). Не его от поедания заживо спас этот усатый бродяга, а просто свой охотничий инстинкт удовлетворил. Не потому к нему ластился, что Грей ему чем – то понравился, а просто даже такому потрёпанному жизнью при тюрьме зверю, как этот кот, хотелось иногда почувствовать себя маленьким котёнком. Тем более, он, похоже, усёк, что вреда ему этот человек, по которому бегала крыса, ныне задушенная окончательно и бесповоротно, не причинит, даже если захочет. Как бы там ни было, но отчего – то в душе Отмороженного что – то тронулось, когда он понял, что, похоже, это последнее живое существо, которое перед его казнью не будет искать возможности сделать так, чтобы ему больнее во всех смыслах стало. И потому он даже негромко рассмеялся, когда ни с того ни с сего разыгравшийся, как маленький котёнок, взрослый и ободранный усатый зверь начал, урча, прыгать прямо по нему и кувыркаться: - Слышь, кошак, да ты поаккуратнее, а то тебя тоже за убийство крысы прибьют, как вот меня завтра… - Мяу? – уставился на него кот, привстав, словно фарфоровая статуэтка и опираясь передними лапами о ранее меченую клеймом «Хвоста Феи» грудь Отмороженного. *** - То есть как это у вас нет ни одного образца крови, который подошёл бы магу ледяного созидания и волшебнице, которая колдует при помощи воды?! – готовый на себе волосы рвать от отчаяния молодой врач уже третью подряд сигарету прямо в кабинете закурил от волнения. Ещё бы – ему не хотелось сейчас получить по шапке, если он не сможет спасти начальника отдела уголовного розыска полиции Магнолии, о котором, несмотря на небольшой стаж его работы в этой должности, уже чуть ли не легенды ходили. Славный, сильный, умный, смелый, справедливый – это лишь малая часть того, что Билл Сосновский, молодой лекарь с русско – японскими корнями, с длинными синими волосами, собранными в низкий хвост и остроугольной иссиня – чёрной бородкой, слышал о Леоне от своих коллег. И теперь – то предстояло вот этого просто идеального полицейского спасти любой ценой. Ведь, если он и девушка, которая была с ним и точёные черты лица которой запали синеволосому врачу в душу, не выживут и умрут именно в его больнице, то Биллу точно несдобровать, это он понимал, как никто другой. Чёрт, ну вот почему именно сегодня, когда кровь магов, чьё волшебство подошло бы этим двоим, или на худой конец убийц драконов, нужна, как вода умирающему от жажды в пустыне, этих самых образцов нет даже в центральной больнице Магнолии, даже ни единого миллилитра?! Железный убийца драконов, который поступил к ним в клинику чуть позже, чем Леон со своей спутницей и её подругой, не мог стать донором, так как сам еле держался – слишком уж много крови потерял, ещё неизвестно было, выкарабкается ли он. Кстати, да – Билл дор сих пор не мог отойти от шока, который охватил его при неожиданном, шумном и просто шедевральном появлении Грея Отмороженного в их больнице. Как раз этот ледяной маньяк и сбросил у них этого железного убийцу драконов. Ещё неизвестно, по каким причинам он ворвался в приёмный покой прямо на мотоцикле и, угрожая, велел незамедлительно оказать драгонслееру первую помощь. Может, это была его случайная жертва, которую по одному ему известным причинам Фулбастер добивать не стал. А, может, этот начинённый металлом тип, который пока никак не мог прийти в себя, был сообщником Отороженного и помогал ему в его мерзких делишках. Кто его знает, не помешало бы его проверить, больно уж подозрительно он выглядит. Хорошо, что до Совета ещё не дошло, что преступник номер один во всём Фиоре уже побывал в их больнице, что медперсонал не смог его задержать, и он благополучно сбежал. За одно это Сосновский мог лишиться мягкого кресла под своей пятой точкой и ответственной, но не пыльной работы заведующего больницей. Поэтому сейчас ему нужно было из кожи вон вылезти, но сделать всё, чтобы Леон Бастия и девушка с синими волосами, которую, по словам заплаканной сотрудницы полиции Шерри Бленди, звали Джувия Локсар, очнулись, пришли в себя и поскорее поправились. И тут – то Билла Сосновского, чей отец родом был из суровой Сибири, с самой её северной точки, где лютовали морозы, а лето не баловало долгим теплом, а мать была жительницей Магнолии, посетила просто гениальная идея. Он позвонит Рахалу, который был помощником главы Совета и с которым у него давно были установлены сотруднические отношения. Всё было донельзя просто – Билл по просьбе Рахала проводил медицинские опыты на поставляемых им уже приговорённых судом к внушительному сроку заключённых и делал операции, за которые, если бы они не осуществлялись с одобрения самого правительства, его давно бы казнили, как отъявленного преступника. Взамен же Рахал платил Биллу теми же самыми заключёнными – поставлял их ему в любой момент, когда тому это было необходимо. К примеру, попадал в отделение к Сосновскому какой – нибудь высокопоставленный или хорошо ему знакомый пациент, которому требовалось переливание крови или пересадка органов, а нужных врачу ресурсов не было. Так вот, синеволосый лекарь и тут не терялся – обращался к Рахалу за помощью, и по указанию помощника главы Совета под покровом ночи в больницу привозили заключённых, которые должны были стать донорами против воли. Это ещё везло тем, которым предстояло отдать всего лишь свою кровь, пусть даже её количество было настолько велико, что бедолаги потом по неделе отойти не могли. Были и те, которые после ночи в больнице вывозились оттуда, лишившись почки, селезёнки, желчного пузыря, а порой даже какой – либо из конечностей или даже глаза. Теневой обмен нужными друг другу вещами был выгоден им обоим - Рахал был обеспечен практическими материалами для тайно подготавливаемого им медицинского обоснования содержания заключённых в жесточайших условиях как способа существенно сэкономить государственный бюджет, а у Билла всегда в наличии были нужные ему ресурсы, которых в любой другой больнице пациенты дожидались годами, умирая от ран и недугов, и так и не получив того, что дало бы им шанс выжить. Поэтому Билл велел себе отставить панику и крепче сжал телефонную трубку, чтобы руки не дрожали, когда пошли гудки после набора знакомого и частенько вызываемого абонента. Этот самый абонент ждать своего ответа не заставил – почти моментально поднял трубку и отрывисто заговорил: - Чего хотел? То, что он даже не поздоровался с Биллом и не поинтересовался, как обстоят его дела, как обычно он это делал, говорило лишь об одном – чиновник чем – то крайне взволнован и хочет поскорее закончить этот разговор. Поэтому маг - полукровка тянуть резину не стал и кратко сразу же изложил всю суть проблемы без лишних прелюдий: - Ко мне в отделение поступили Леон Бастия и Джувия Локсар. По крайней мере, про девушку мне ваша сотрудница Шерри Бленди рассказала. Она тоже у нас с сильнейшим нервным срывом и лёгкими телесными повреждениями… - Стоп – стоп – стоп, - в голосе Рахала зазвучали нотки неприкрытой заинтересованности и откровенного шока. – Давай – ка с этого места поподробнее. Леон Бастия у вас в больнице? Как это произошло, что с ним? Билл коротко, но достаточно подробно рассказал о том, как в отделение ворвался ледяной гепард, на спине у которого восседала Шерри Бленди, державшая на своих руках находившихся в отключке Джувию Локсар и Леона Бастию. О том, что стараниями Фулбастера спустя чуть больше часа к ним попал ещё один пациент, хитрый врач предпочёл умолчать. - Так вот, - подвёл Билл итог своему рассказу, во время которого Рахал слушал, затаив дыхание и ни разу не перебив своего собеседника. – Мне нужно достаточно большое количество крови для этих двоих. Можешь мне сегодня ночью подогнать какого – нибудь заключённого, чья магия роднится с ледяным созиданием и водным волшебством? Ну, на крайний случай, я и убийце драконов буду рад, сам знаешь все эти темы. - А вот тут я тебя порадую, - ответил помощник главы Совета, легонько кашлянув, чтобы собраться перед тем, как сообщить Биллу новость, уже всколыхнувшую весь Совет. – Не так давно к нам сюда волшебники из гильдии «Хвост Феи» доставили к нам того, чья кровь как раз подойдёт твоим пациентам. - Убийца драконов? – лениво поинтересовался Сосновский, откидываясь в кресле и чувствуя прилив успокоения. Ну, Рахал, вот что значит настоящий подельник, никогда в помощи не откажет, если она требуется! Впрочем, не было ещё дня, когда эти двое разочаровывали друг друга. - Нет, - торжествующим тоном отозвался волшебник на другом конце провода. – Ледяной созидатель. У Билла внутри зашевелилось нечто, очень похожее по прилипчивости и охватившему его лёгкому ступору на страх. Неужто… - Грей Фулбастер! – Рахал назвал это имя с таким пафосом, словно сейчас стал живым олицетворением карающей добродетели. Не дождавшись хоть какого – нибудь возгласа от своего собеседника, он продолжил: - Времени у нас с тобой в обрез – его завтра казнят. Но ты не переживай, я этой ночью проверну всё, как надо, его привезут в больницу, и ты можешь из него выпотрошить всё, что пожелаешь. Только, разумеется, в пределах разумного, чтобы он потом живой остался, а то, сам понимаешь, ни жители, ни Совет не поймут смысла в казни трупа. Хохотнув над шуточкой, в которой даже в меру циничный и с презрением относившийся к заключённым Билл особого юмора не усмотрел, Рахал произнёс: - Всё, отключаюсь, времени нет говорить, надо поздравления с закрытием дела Фулбастера принимать. Держи ночью двери своей больнички открытыми, всё будет, как надо. Главное – на полную используй все средства поддержания жизни, чтобы Бастия и эта девица с ним не померли раньше срока. А то без башки останешься, я тебе сам это лично обеспечу, даже несмотря на наше с тобой сотрудничество. - Понял, - ответил Сосновский уже не самому Рахалу, а гудку, знаменовавшему конец разговора. *** Сколько Грей провёл в камере – он точно сказать не мог. Знал только, что никак не больше суток – он ведь слышал, что завтра его казнят. Никто не позволит ему задержаться на этом свете, так что, скорее всего, сейчас вечер. А, может, и ночь уже. Его не пугала эта темнота с неизвестностью, уже перестало волновать, что он избит до полусмерти и еле дышит от полученных ран и потери крови. Конечности уже отказали напрочь из – за того, что слишком туго были перетянуты цепью, а кожа на них стёрта была в кровь от постоянного касания ржавого металла. Единственное, чего ему сейчас хотелось всей душой – точно знать, что с Джувией, Леонычем, Шерри и Гажелом всё хорошо. Или хотя бы будет хорошо. Интересно, где сейчас его ледяной братишка, его любимая и девушка с пронзительно синими глазами и взбалмошным, но добрым характером? Что было странно – кошак до сих пор от него не отходил. Так и продолжал то тереться об него, то играть, прыгая на нём, то топтаться по нему, что было похоже на своеобразный массаж. Даже поспать умудрился, развалившись прямо на нём. И всё то время, что прижившийся при темнице кот пробыл с Греем, он каждый раз гонял крыс, рисковавших подобраться к скованному по рукам и ногам волшебнику. Встрепенётся, зашипит, бросится, придушит по – быстрому – и отложит в сторону скорчившийся трупик очередного голодного грызуна, не гнушавшегося ещё живой человечиной. А потом возвращается обратно, словно не желая оставлять Отмороженного. Что самое интересное, общество полудикого кошака Фулбастеру сейчас было приятнее компании людей. Всё потому, что в большинстве своём люди только и делали с недавних пор, что изгалялись над ним да гоняли его, как зверя, стремясь захватить в силки, поймать и притащить на растерзание Совету и его прихвостням. И всё – таки интересно, сколько сейчас времени?.. - Да, Билл сразу тебе говорю – не вздумай во время переливания с него цепи снимать, - раздался властный голос Рахала, эхом разлетаясь по коридору, практически пустовавшему из – за того, что Грея, как «особо опасного», загнали в самое дальнее крыло, в котором у него не было даже соседей по камерам. Моментально длинный коридор озарился ярким светом, из – за чего закованный парень зажмурился и резко отвернулся, почувствовав, как обвитую цепью шею снова сдавило так, что дышать стало очень тяжело. А помощник главы Совета, которого Грей ранее имел удовольствие видеть поздравляющим его и Саламандра с успешным завершением очередного рискованного задания и вручающим им награды, теперь разговаривал по телефону, отдавая кому – то инструкции, которые, похоже, касались самого ледяного: - Он чересчур шустрый, может использовать даже самую мизерную возможность к побегу. Так что оков с него не снимай, тебе же лучше будет. Сам знаешь, чем тебе его очередной побег по твоему недосмотру обернётся. Ну, как я тебе и сказал, можешь потрошить его по полной, главное, в живых оставь. Мои ребята сейчас его тебе доставят. - Пшёл отсюда, скотина блохастая! – рявкнул один из охранников, отвешивая ощерившемуся на них коту пинка внушительной силы. Зашипев, а потом жалобно мяукнув, кот пролетел через всю камеру, поднялся на ноги и, прихрамывая, побрёл прочь, чтобы скрыться от людей, которые его обижали. Грей с сожалением покосился ему вслед – вот и ушёл тот, кто готов был разделить с ним его последние часы до казни. - Сам ты скотина, - устало рыкнул он, глядя на детину, который возился с кольцом в стене, отстёгивая от него обвитый вокруг шеи ледяного конец цепи. – Чего тебе кошак – то сделал? Да ты сам говна кусок тупорылый, только и можешь, что пинать тех, кто не может тебе отпору дать. Зачем он завёл эту беседу о том, что нехорошо обижать тех, кто слабее, Грей и сам не понял. К тому же за своё красноречие он ещё и получил. - Слышь ты, защитничек животных хренов нашёлся! – озлобленно выдохнул бравый охранник, бросая свою возню с цепью и подойдя к ледяному так, что его ботинки с грубой шипованной подошвой сейчас находились прямо на уровне лица распластанного перед ним и приговорённого к смерти созидателя льда. Ухватив его за длинный конец цепи, он пинком перевернул его так, что тот упал лицом вниз, и, прижав подошву своего ботинка к затылку ледяного, вдавил его в грязный и замаранный кровью пол, откровенно злорадствуя над напрягшим онемевшие мускулы скованных за спиной рук парнем: - Сучара чёртова, скольких поубивал, а теперь под добренького закосить решил?! Думаешь, перед смертью тебе это зачтётся? Ни хрена, ты завтра по полной программе ощутишь всю строгость закона Фиора! Лично я завтра такую попойку устрою на радостях от того, что такая крыса, как ты, сдохла! Да чтоб тебя живьём стервятники склевали, чтоб ты в аду горел до скончания веков! Стараясь держаться из последних сил, чтобы не застонать от боли в черепной коробке, которую буквально на живую втаптывали в каменный пол, Фулбастер всё – таки процедил в ответ, тяжело дыша и глотая кровавую слюну почти через каждое слово: - Да ты не ссы… все в аду увидимся… и ты там будешь… падла. - Да вы посмотрите, он мне ещё и угрожает! – очередной удар с ноги в голову привёл к тому, что Грей потерял сознание, даже не поднявшись с пола. - Успокойся, Вильям! – отрывисто скомандовал Рахал, отшвыривая разошедшегося детину в сторону и с неудовольствием констатируя то, что приговорённый к смертной казни заключённый сознание потерял. Один взмах его тонкой длинной ладони, яркая фиолетовая вспышка – и цепь сама по себе оторвалась от кольца в стене, падая и жалобно звякая при ударе о покрытый плесенью и грязью пол. – Везите его в больницу, что на Весенней, это самая окраина, прямо на въезде в Магнолию с северо – восточной стороны… - Я знаю, - раскатистым басом отозвался второй охранник, который не был так ретив и не проявлял такой активности, как его жаждавший начать расправу над Фулбастером прямо здесь и сейчас товарищ. – У меня там батя лежал как – то раз с инфарктом. - Отлично, значит, дорогу вам объяснять не придётся, - Рахал и правда был доволен возможности сэкономить столь драгоценное время. – Там сегодня дежурит врач, его зовут Билл Сосновский, такой высокий, худощавый, с тёмно – синими длинными волосами… - Знаю, - снова забасил напарник обиженно смотревшего на начальника Вильяма. – Он – то как раз батю моего и лечил. - Ларри, да ты просто незаменимый кадр, - полушутливо – полусерьёзно произнёс Рахал, внутренне ещё раз порадовавшись тому, что не придётся распинаться в долгих пояснениях. – Следи за Вильямом, чтобы не отпинал нашего смертника по дороге в больницу, смотри, чтобы никто вас не увидел, и всё будет тип – топ. Награду за сегодняшнюю работу вы получите завтра от меня лично. Из рук в руки, чистая наличность и полная анонимность, так сказать. Помощник главы Совета перебросился парой фраз с охранниками, пока те натягивали на голову отключившемуся и израненному волшебнику льда плотный холщовый мешок. А потом Отмороженного поволокли, приподняв и удерживая под скованные за спиной руки, два бравых молодца, которые откровенно рады были завтра полюбоваться на казнь того, кто преступлений совершил больше, чем целое крыло таких же, как он, заключённых. *** Леви стояла у дверей своей библиотеки, шепча себе под нос заклинания и поводя тонкими руками из стороны в сторону. Девушка сейчас использовала недавно разученную ей магию архива, позволяющую сжимать большое количество носителей информации (в данном случае это были излюбленные словесницей книги) до размеров кулака самой волшебницы. Обычно её друзья овладевали новыми заклятьями во время особо ожесточённых боёв, когда в минуты крайнего напряжения просыпались скрытые способности и появлялись в арсенале новые магические приёмы. В случае с Леви всё было немного сложнее – хрупкая начитанная девушка, хоть и была невероятно умна, скрытыми источниками внутренней силы и титанической мощью не обладала. Поэтому новые магические высоты она изучала путём долгих теоретических изысканий и изнурительных тренировочных практик. Ничего, главное, что это дало свой итог – заклинанием сжатия в архив МакГарден овладела в совершенстве. И теперь она стояла, поджав губы и сосредоточено наблюдая за тем, как сотни тысяч книг сжимаются в один маленький свёрток, по форме похожий на маленький, идеально выструганный и покрытый чёрным лаком деревянный брусок. У стройных ног одетой в белое хлопковое платьице волшебницы уже стояла пара собранных сумок – только самое необходимое, ничего больше. - Уже навострила лыжи, маленькая дрянь? – раздалось за её меченой белым клеймом «Хвоста Феи» изящной спиной как раз в тот момент, когда последняя порция книг была сжата в маленький прямоугольный брусок, который она зажала в руке. Леви чуть не подпрыгнула – она сразу же поняла, что это Лексус. Чёрт, кажется, расправа за то, что она сделала, когда её хвостатые друзья схватили Грея, неминуема. Желудок маленькой словесницы буквально скрутило от подступающего страха. А Лексус, неспешно прохаживаясь вокруг замершей от испуга девушки, добавил, намерено растягивая слова и упиваясь тем, во сколько же его сила превосходит все её умения: - Нет, сука, ты сегодня по полной программе ответишь за то, что сделала, когда мы Фулбастера в зал затащили. Какая – то шмакодявка будет ломать мои планы и останется безнаказанной?! Не было такого никогда и не будет впредь! Ты сегодня получишь так, что пожалеешь о том, что нос совала в чужие дела! - Знаешь, Лексус, мастером тебе не быть, - тихо, но уверенно произнесла Леви, подивившись тому, как же охрип её обычно такой звонкий и приятный голос. – Ребята никогда не примут в качестве лидера такую бессердечную скотину, как ты. И я очень рада, что помешала вашему с Саламандром плану. - Рада она, посмотрите – ка на неё! – а теперь в ночной тьме засверкали зелёными вспышками жаждущие мести драконьи глаза. Леви лишь опустила голову, легонько усмехаясь – ну да, и превратившийся из бравого и сильного волшебника в прихвостня Дреера Нацу здесь, куда же без него! - Ну давайте, покажите, какие вы крутые, - с вызовом бросила МакГарден, понимая, что её план побега провалился, даже до середины своей реализации не дойдя. – Отметелить вдвоём девчонку – это дело, которое как раз по вашему уровню, господа драгонслееры! - Много болтаешь, мелочь назойливая! – рявкнул Лексус, заводясь с пол – оборота. – Надоела, заноза проклятая! И тут же в синевласку полетел целый сноп искрящихся молний. Словесница попыталась дать отпор при помощи наспех сотворённого ей громоотвода, но толку ей не дало это никакого. Потому что она успела только отбиться от молний громовержца, не успев обратить внимания на то, что на неё нападает ещё и Нацу. Момент – и маленькая хрупкая девушка кубарем летит через весь зал, пытаясь сбить с себя языки объявшего её пламени и ударяясь головой о стену с такой силой, что затылок её моментально обагрился кровью.