Мата Хари из Техаса

…А зря. Я припарковался на том же месте, что и три дня назад, когда искал дом Анны Перовой. На часах половина двенадцатого. Времени больше чем достаточно, чтобы дойти, и я вроде как плюнул на затею выработать какую-нибудь приемлемую линию диалога, которая прояснила бы детали разговора моей новой знакомой с ее заокеанским собеседником. С самого начала в этом деле я положился на случай и интуицию. Ничего другого не оставалось, и пока, вроде, не провалился, однако ж и с мертвой точки не сдвинулся. Вообще-то, это дело больше подошло бы Джейну, но Эббот его по-прежнему недолюбливает, а импульсивность и непредсказуемость нашего менталиста пугают шефа до родимчиков и заикания. Хотя… Нет, сейчас я не уступил бы Джейну этого дела. Не хочу задумываться почему, но не уступил бы ни за какие коврижки. Я не подхожу близко к дому Анны, оставаясь незамеченным для его обитателей, тем более, что рядом со знакомым «немцем» припаркован красный «фордик» – должно быть, той, другой, которая по детскому творчеству. Неохота с ней встречаться. Еще двадцать минут, и я войду в ту дверь. Буду точен. Что может быть хуже, чем заявиться раньше, пока дама не завершила туалет? Только опоздать, заставив ее при всем параде ждать, отсчитывая бесконечно тягучие минуты. Я постучу в ее дверь ровно в полдень. Спустя еще минут семь до кого-то там наверху дошли мои немые стенания, и дверь отворилась, выпуская энергичную толстушку в брюках и чем-то бесформенно-балахонистом, чему не придумать названия. Лица не разглядеть, но, кажется, она улыбается своим мыслям… Точно. Спустя пару минут она проехала мимо меня на своем "фордике", качая головой в такт ритмичной музыке, бьющей из колонок автомобиля, и весело подпевая. Стянутые в хвост на затылке волосы раскачивались из стороны в сторону. Я проводил взглядом «фордик» и не спеша двинулся в сторону одиноко стоящего «фолька». Ровно в полдень стучу в дверь коттеджа. Анна открывает почти сразу, и я переступаю порог со странной смесью очарования и разочарования, приправленной легким недоумением и опаской. Анна встречает меня без тени макияжа (собственно, даже такой легкий, как у нее, макияж ей ни к чему, но, видимо, у женщин это часть дресс-кода) и в легком домашнем халатике, в котором, несмотря на всю его непритязательность, выглядит чертовски очаровательно. Однако не похоже, чтобы она куда-то собиралась. Нет, моя Мата Хари определенно меня ждала. Я понимаю это, встретив решительный взгляд серо-зеленых глаз, и холодок пробегает по спине. Ни улыбки, ни милых ямочек на щечках – ничего сверх протокола, и под глазами залегли тени, как после бессонной ночи. Я в нерешительности останавливаюсь, слыша, как за спиной клацает английский замок, словно захлопывая ловушку. Ну, и что это значит? – Добрый день, Анна… – в моей улыбке ни тени тревоги или нерешительности. Так может улыбаться абсолютно честный человек, и почему-то я сам себе противен. – Добрый день, мистер Ким. Или мне лучше звать вас «агент Чо»? Упс... Наверно, я все же изменился в лице, но ей нет дела до моих гримас. Она уже направляется к столу, на котором стоит раскрытый ноутбук. Я тупо иду за ней, как бычок на веревочке. Мой взгляд прикован к экрану монитора, на котором крупным планом снимок двухлетней давности. Он был сделан для газеты «Калифорния сегодня» по инициативе нашего пресс-секретаря незадолго до разоблачения ее скандальной связи с Уолкером. Помнится, мы тогда смогли предотвратить всплеск вражды между двумя бандами, благодаря чему провинциальный курортный городок не захлестнула волна насилия. Когда отщелкали камеры, все позабылось, и вот теперь с сайта газеты на меня смотрю я сам в окружении наших ребят из КБР, и не отвертишься, поскольку репортер с дотошностью архивариуса подписал имена и должности всех снятых. Воистину, спецслужбы погубит интернет! «А вот это действительно провал», – так или примерно так я должен был бы сказать себе по закону шпионского жанра, но вместо этого задаю будничный вопрос, который меня действительно занимает. Ну, просто интересно, как давно мои потуги развлекают мисс Перову: – И когда же вы поняли, что я не Ким Ен Гир? Она кривит рот в невеселой усмешке: – Едва вы произнесли нечто большее, чем «да», «нет» и «простите», я поняла: что-то не так. – ??? – Послушайте, я, конечно, не профессор Хиггинс, но работаю здесь почти два года, и у меня хватает ума понять, когда со мной говорит человек, для которого английский чужой, а когда я имею дело с природным американцем, причем выходцем не из Техаса, а, скорее всего, из Калифорнии. Остальное – дело техники, – она кивает в сторону ноутбука. – Но почему же тогда?.. – Мне стало интересно разобраться, что происходит, особенно после вчерашней стычки с пакистанскими аспирантами. Я... Простите, я не знала, что у вас за плечами спецназ и... война... Она прикусила губу, почему-то покраснела и отвернулась. Повисло тягостное молчание. Я понимаю, что час объяснения настал, но Анна больше ничего не спрашивает, словно ей уже неинтересно. Я же не считаю себя обязанным оправдываться, хотя этого мне сейчас почему-то хочется больше всего. Уши горят, как в детстве. И тут меня берет досада. Она догадывалась, что никакой я не Ким Ен Гир, но вела заумные разговоры, ради поддержания которых я не спал ночами, штудируя всякую муть. Заговаривала со мной по-русски, прекрасно понимая, что я ни бум-бум. Приглашала на лекции. Забавлялась, одним словом! Или… нет? – Что вам надо от меня? – Анна устало опускается на стул. – Вы ведь из криминальной полиции Калифорнии? – Я спецагент ФБР, – достаю из портфеля значок. – Раньше я и вправду служил в полиции, но с тех пор прошло больше двух лет. – ФБР… – она упрямо постукивает пальчиками по спинке стула. – Конечно, это большая и страшная тайна большой и страшной Америки, почему вы заинтересовались именно мной? – Уже нет, – мне сводит челюсти от злости и обиды, потому что она смотрит на меня со странной смесью брезгливости и презрения, будто я предал ее. Черт возьми, я и сам чувствую себя мерзавцем! А почему?! И я безжалостно выкладываю ей все, что узнал от Эббота, – факт за фактом, понимая, что, скорее всего, после обвинительной речи защелкнуть наручники на девчонке будет простой формальностью. Я ничего не расследовал, я просто предъявлю обвинение, и она… она… Да она же хохочет!!! Анна действительно заливается здоровым смехом. Это не демонический хохот разоблаченной злодейки, а совершенно детский, счастливый смех. Так детвора в цирке потешается над клоуном. Не знаю где, когда и почему, но я конкретно свалял дурака, что за время нашего знакомства успело войти в привычку. Отчетливо понимаю это, глядя в ее глаза. Ну, что ж, валять – так валять! Я, наконец, с полной ясностью осознаю, чего мне так давно хочется, делаю шаг и попросту запечатываю поцелуем ее смеющийся рот… …Не поймать за хвост тот миг, когда приходит осознание – она отвечает на поцелуй, и весь мой мир целиком сейчас и здесь, в этом кресле, у меня на коленях… Наконец Анна отстраняется, переводя дух, и я вновь прижимаюсь щекой к ее горящей щеке, слышу ее шепот: – Послушай же, я должна объяснить тебе… Ну да, служба есть служба. Я слушаю ее сначала очень серьезно, потом – с некоторым недоумением, и, наконец, мы, хохоча, скатываемся на пол... Могу себе представить, как вытянется физиономия Эббота, когда он поймет, что его версия лопнула радужным пузырем. Но меня это не занимает. Может, я и не мастак распутывать шпионские сети, но мне хватит ловкости расстегнуть пуговки на халатике моей Маты Хари…