Вампир в домике на дереве

Прошло много времени, прежде чем я снова вернулась в дом своего детства. Не помню, сколько мне было лет, но точно было больше тридцати пяти. К тому времени около моего дома возвысились новые дома красивые и яркие в своих стенах и необычно отделанной штукатурке с перспективными веяниями в орнаменте. Много новых улочек; хорошая ровная дорога, которая шла мимо домика и тянулась за угол дальше; новые магазины, огромный парапет и многое другое, что появилось всего за каких-то несколько лет. Город моего детства настолько изменился, что я будто попала в совершенно новый и только что вышедший из конвейера город, чистый и блестящий на солнце, как новые отполированные туфли. Маргарет на тот момент уже была подростком, и постоянно ругалась со мной, не желая ехать «в дыру», как выражалась она. Но все-таки уговорив и даже заставив ее, мы всей семьей приехали на летние каникулы, чтобы просто отдохнуть от серых будней. Мой муж Ричард неоднократно за все это время просил меня приехать сюда, чтобы набраться вдохновения и найти что-то новое для себя и мировосприятия. Я отказывалась. Причина, которую я называла, была такой: в этом доме жили мои родители, и знать, что они умерли так рано, оставив меня одну мне тяжело, поэтому пока я не могу туда поехать. И так на протяжении многих лет я отговаривала Ричарда ехать в этот город, постоянно находя новые места для путешествий. Не скажу, что мы были богатыми, но иногда могли позволить себе поехать в другой штат или даже другую страну на некоторое время. Мы набирались вдохновения и по возвращению, воодушевившись новыми идеями и красотами природы, начинали писать красивые пейзажи. В основном мы были художниками-реалистами, и любили рисовать живых людей, живую природу и пейзажи. Хотя Ричард больше склонялся к импрессионизму, поэтому ему было важно видеть все новое, открывать мельчайшие волны в природе и движении, чтобы передать это все на холст. Часто он ставил мольберт прямо посреди какого-то места, которое ему нравилось, и начинал рисовать, изображая все легкие дуновения ветерка и пролетающих мимо шмелей. Для него было важно каждое движение, и если вдруг погода начинала портиться или меняться, он расстраивался и мог к черту сжечь недоконченную картину. Настолько он был впечатлительным. Я же наоборот, спокойно срисовывала с уже готовых картинок, которые мне нравились, или ставила перед собой живых людей. Мне было как-то проще в творчестве, наверное, потому что я не столь талантлива, каким был он. Иногда я рисовала сюрреалистические картины, чтобы скрыть какие-то свои чувства и запечатать их там, чтобы только самой знать, о чем она и никто не мог догадаться о каждой точечки моего расстроенного или радостного состояния. Но Ричард был намного талантливее меня и умнее и всегда пытался раскрыть мой замысел, всматриваясь в каждую линию на произведение. Иногда он угадывал мои чувства, иногда нет, но ему всегда нравилось, то, что я рисовала, хоть иногда мои картины и были не очень. Хотя он часто говорил, что такие произведения не кажутся ему живыми, и он видит их будто мертвыми умершими красками на белом полотне. Просто я всегда восхищалась творчеством Дали, и иногда отваживалась ему подражать. Честно признаться, выходило убого, но я старалась, и муж, хоть и не любил этого художника, все равно пытался помочь мне советами и подбадриванием. До сих пор с неимоверным восторгом я смотрю на свою любимую картину «Мягкий автопортрет с жареным беконом». Всегда хотела в таком «беконе» изобразить и себя, только постоянно получалась странная жижа с кусками моего лица. Видно я делала что-то не так, и, отчаявшись, начинала рисовать просто портреты; себя, Ричарда, нашей дочери или просто людей с улицы. Так же я иногда рисовала Маршалла, вспоминая в памяти, каким он был и является до сих пор. Я изображала его на красном троне, вокруг огромного количества народа, которые поклонялись ему и готовы были ловить каждое слово с его уст. А сам он одет в старого типа костюм, с плащом за спиной и длинными острыми вампирскими клыками. Так же иногда я просто рисовала его лицо – красивое, ровное с прямыми линиями не имевшее ни одного изъяна. Просто лицо на всем белом холсте. Я рисовала его в разных обличиях, но в каждой из этих картин он был неживым, потому что я так и не научилась передавать цвет его глаз. Ох, уж этот яркий и красный цвет, который не могли отобразить даже самые дорогие и красивые краски! Поэтому все свои картины, на которых был он, я считала недоконченными и никому не показывала. Только вот однажды Ричард нашел их, и долго расспрашивал меня о том, кем является это существо на картинах. Хорошо, что я всегда рисовала его в вампирском виде, с серо-зеленой кожей, красными глазами и клыками, выходящими за полость рта, иначе я никогда бы не смогла объяснить ему кто этот парень. Моим оправданием на тот момент, и спасением, стала фраза: - Я просто нарисовала графа Дракулу, в таком виде, в каком я бы хотела его видеть. - Но он вроде другой в книге. Во всяком случае, не такой молодой, - возразил тогда Ричард. - А я вижу его таким, и ты как художник должен меня понять. И Ричард понял и больше не задавал не нужных вопросов, потому что знал мою страсть к подобным книгам. Мне удалось избежать ссоры и расставания со своим мужем. Итак, в тот раз мы вернулись в городок около океана, в мой старый дом. Я привезла несколько, на мой взгляд, более удачных портретов Маршалла и еще несколько картин, чтобы развесить их внутри дома, придав ему более интересный вид. Как только мы подошли к порогу дома и начали открывать дверь ключом, к нам подбежала соседка, которая стояла около своего дома, поливая цветы на грядке. - Не заходите в этот дом! – как сумасшедшая крикнула она, напугав нас всех. - Но это наш дом, - удивленно ответила я. Женщина с таким же удивлением, как и у меня, оглядела нас с ног до головы. - Здесь происходят страшные вещи. Этот дом проклят. - Но что тут случилось? – поинтересовалась я. - Не так давно прямо на пороге этого дома были убиты двое молодых людей. Парень с девушкой. Их смерть была настолько странной, что никто так и не понял, отчего они умерли. С их тела просто исчезла кровь, как будто ее спустили, но следов ударов или укусов на них не было. Мне показалось, что кровь в мои собственных жилах прямо сейчас начала испаряться и улетучиваться, как капельки воды над палящем солнцем. Я побледнела и схватилась за голову. Неужели это сделал он? Нет, он не мог убить людей… он ведь... хороший и не злой и… он вампир. И тут меня осенило, что он живет тут уже много лет, и я не приношу ему яблоки красного цвета. Чем он питается здесь? Или точнее кем? - Пойдем милая, - я услышала сквозь пульсацию крови в голове голос Ричарда. – Это просто городская сумасшедшая. Той же ночью я решила проведать его и вообще понять здесь он еще или уже ушел. Весь день было тихо и шума на чердаке не было, но если он тут, то он знает что я приехала к нему. - Маршалл? – я открыла дверь чердака и медленно, пугаясь собственной тени, прошла вперед. На чердаке было темно и пахло сыростью. Но на ящике лежала старая керосиновая лампа, которая тлела маленьким оранжевым огоньком, освещая кусочек пространства около себя. - Маршалл, ты здесь? – еще раз спросила я. Никто не отвечал, и мне пришлось просто пройтись вперед и осмотреться. Может он уже ушел отсюда, после убийства? Мне стало грустно, но на что я, черт возьми, рассчитывала? На то, что он тут один будет жить до тех пор, пока я не умру? Или что? Марш находился тут совершенно один-одинешенек, и наверняка ему было одиноко и скучно, вот он и ушел куда-то в другое место подальше от всех или наоборот поближе к людям, найдя себе другую семью. На ящиках около лампы лежало несколько бумажек. Так же на полу рядом с ним лежали краски, несколько кисточек и карандаш. Он принес это из моей старой комнаты, чтобы научиться рисовать? И в правду среди кучи бумаг лежали красиво и профессионально нарисованные рисунки. Когда он научился? Тут были изображения ворон и кладбищ, так же трупы истекающие кровью и маленькие свечки черного цвета, горящие на подножие церкви. Меня передернуло. Эти картинки вызывали некий благоговейный страх в душе, но на них хотелось любоваться. Не помню точно, сколько их было штук, но все они были нарисованы очень красиво и в своем личном стиле, существа нарисовавшего их. Среди всех рисунков, на которых были неживые объекты или животные, я нашла портрет размером А4. На нем была изображена девушка, нарисованная простым карандашом и только кое-где подкрашенная красками. Волосы ее были черными и длинными, уходящими за рамки рисунка, а глаза были карие с некой желтизной. Девушка была очень красивая и задумчивая, будто прямо сейчас размышляла над глобальными проблемами человечества, чувственно усмехая губы в раздумье. Я внимательно осмотрела мини-портрет. Кто была эта девушка? Среди прочих рисунков только ее портрет был тут и вызывал в моей душе и сердце много вопросов. Я повертела рисунок в руках и только сейчас на обратной стороне заметила, что там написана что-то. Я поднесла рисунок к лампе и прочла надпись на нем: «Марселин» - так звучали эти собранные вместе буквы. Было ли это именем? Я настолько призадумалась над этим, что не услышала позади себя шаги. Он подошел сзади и выхватил из моих рук рисунок девушки со странным именем Марселин. Я испуганно обернулась и встретилась с неземным красным цветом из далеких и тайных миров, которые горели своим великолепием в моем разуме, навевая искренние и неподдельные воспоминания. А он и вправду остался таким же молодым и красивым. - Маршалл? – третий раз за сегодняшний вечер воскликнула я. - Здравствуй, - спокойно ответил он. - Кто эта девушка? – почему-то совершенно не поинтересовавшись ничем другим и даже не поздоровавшись, спросила я. Казалось, глаза Марша сузились при таком тусклом свете, и он отвернул голову в сторону. - Это не важно, - пробурчал он. - Но, Маршалл, кто она? Среди этих картинок, портрет только ее? Это твоя девушка? Или может сестра? Кто она? – я начала доставать его, чувствуя ревность в груди. - Я сказал, что это не важно, - он молчал, смотря куда-то в сторону - Расскажи мне, пожалуйста, - я стала вести себя, как попугай, заевшей на одной фразе. – Кто она? Она такая красивая! Кто она? Маршалл приложил руку мне на плечо, легонько отодвигая меня в сторону. Взяв рисунки в охапку, он понес их в дальний конец чердака, пряча в шкафах. Пока он это делал, я стояла и повторяла фразу: - Кто она? Ну, расскажи мне. И видимо я разозлила его, и он накричал на меня. - Это не твое дело! Не лезь, куда не следует! Заявляешь через столько лет и спрашиваешь вопросы, которые тебя совершенно не касаются. Уйди и оставь меня в покое! Мои глаза округлились, а его загорелись красным светом. Мы стояли друг напротив друга и сейчас я чувствовала себя его мамой, которая интересуется, есть ли у ее сына девушка? Прошло несколько минут, прежде чем я пришла в себя. - Прости. Ты прав. Просто я стала слишком старая, и привыкла уже лезть в дела своей дочери. Я грустно усмехнулась и увидела, что взгляд его успокоился. - Я и не заметил, что ты постарела, - сказал он. Казалось, что он не врал, потому что смотрел на меня так же, не удивленно и не пугаясь моего нынешнего облика. Не скажу, что тогда я уже была совсем старухой с морщинами, как сейчас, но все равно было видно, что я уже дама в возрасте имеющая взрослого ребенка. - Ты убил парня с девушкой на пороге этого дома? – вдруг вспомнила я. – Если ты скажешь, что это не ты, то я поверю тебе. Я повторяла в мыслях одну и ту же фразу, зная, что он слышит ее. «Пожалуйста, скажи, что это не ты». И он сказал то, что я не хотела слышать. - Это я убил их. - Зачем? – я постаралась показать, что мне все равно, но голос дрожал. «О, Сьюзан, а чего ты хотела? Он вампир и убивал людей не один раз? Он не белый пушистый кролик! И да он убил их! Он их просто убил, потому что ему нужна кровь!». - Они каждый день приходили в этот дом и оскверняли его, занимаясь всяким непотребством. Сначала я думал, что они уйдут сами через некоторое время, но они продолжали приходить сюда постоянно. Потому я припугнул их в виде гримасы монстра, но они вместо того чтобы уйти привели сюда друзей и стали искать паранормальные явления. Я хотел, чтобы меня оставили в покое, чтобы не трогали вещи в твоем доме. Я убил их, чтобы другим было уроком, и они никогда не подходили к этому дому. К тому же мне нужна была кровь, потому что тяжело находить столько яблок каждый день. А кровь утолила мой голод на очень долгое время, которого достаточно, чтобы жить и не нуждаться в подпитке. - Ясно, - ответила тогда я, и поспешила уйти. Я прошла мимо него, ошеломленная, но понимающая своим взрослым мозгом, что он монстр и ему это жизненно необходимо. - Сьюзан, - он остановил меня, схватив за локоть. – Ты ненавидишь меня? Как я могла его ненавидеть? Как? Да никогда в жизни я не могла бы испытать такие чувство по отношению к нему. Чем он очаровал меня тогда и чем очаровывал сейчас? Я не знала ответа на этот вопрос, но я не могла ненавидеть его, даже если он убийца невинных подростков. - Нет, - ответила я. – Я все еще жду того дня, когда буду видеть тебя каждый день. Дня моей смерти. Прежде чем уйти, я добавила: - Я привезла с собой картины, если тебе интересно, то заберешь их через две недели, когда мы уедем, в коридоре. Я вышла оттуда опустошенная и испуганная. Я обманывала себя, веря в то, что он не может никого убить и не убьет. Я же знала, что он это сделает. Пусть не сейчас, но когда-нибудь. Именно после этого события, мой дом окружила мистическая аура. Эта история с убийством неизвестных мне парня и девушки, передавалась из уст в уста, и каждый приукрашивал ее, как только мог, насколько ему позволяла фантазия и чувства нереальности. «Ужас дома на обочине», «Адский свет чердака» - и прочие названия для страшилок в которых фигурировал мой дом. Люди начали придумывать и другие рассказы и истории, которых просто не было никогда, но все почему-то верили и обходили дом стороной. Хотя Маршалл больше никого не убивал в этом городе, насколько я это знаю, но люди глупые создания и они раздули из этого целый мистический фильм, который можно разбить на несколько частей». Бабушка Сьюзан закончила свой рассказ, пересказав его как можно короче и убрав из него излишние подробности для детишек. Ей не хотелось говорить о том, как она однажды поцеловала Маршалла, а он ее отвергнул. И конечно не хотелось говорить о том, что она до дрожи в ногах хотела, чтобы он был у нее первым мужчиной, и в открытую предложила ему себя. Маршалл же, как обычно пренебрег ей и заставил себя чувствовать жалкой, некрасивой и не желанной. Еще ей не хотелось описывать всю полную палитру чувств по отношению к нему и много грубых слов, которые он сказал ей. Не хотелось говорить, как она ночами и днями мечтала о нем, даже будучи замужем за Ричардом и представляя на его месте Маршалла. Всегда находясь с мужем она хотела чтобы он был таким как любимый ею вампир, но он был совершенно другим человеком, и на самом деле намного лучше чем Маршалл. Намного… намного лучше, чем большинство мужчин. Сьюзан ценила его и любила, только не так, как свою первую любовь, которая даже сейчас, когда ей было шестьдесят три года, не прошла и не утихла, а только забилась далеко в угол и иногда мигала оттуда ярким светом воспоминаний о ее молодости и глупости. Как она мечтала иметь детей от него и прожить с ним всю жизнь! Эх, этому не суждено было сбыться никогда. Так же она не рассказала о том, как хотела стать вампиром, а он напрочь отказался это делать, накричав на нее и запретив об этом не то, что говорить, но и даже думать. По какой-то причине он этого жутко боялся, но Сьюзан так и не узнала от чего. Казалось, он боялся много и даже чувства любви по отношению к кому либо. - Я сейчас расплачусь, - грустно сказал Огненный, быстро хлопая глазами. – Можно мне в ванную? - Конечно, - сказала Сьюзан. – Только осторожнее на ступенях. Бен и Фионна смотрели куда-то в пол, не находя что сказать. Вся эта история любви поразила их в самое сердце, хотя Гамболл и не отличался такой сентиментальностью как его друг, но грусть все равно немного навалилась на него. Надо было немного проветрить голову и вернуться к реальности после только что услышанного. - Но кто был вторым напавшим на меня? – Фионна вспомнила, что сзади кто-то схватил ее. Значит, их и в правду было двое. - Это была я, - тихо ответила Сьюзан, пряча глаза. – Прости, милая. Я просто не хотела вовлекать тебя в эту тайну. Я не хотела, чтобы ты знала о нем и мучилась, как и я, пытаясь разгадать тайну его существования. - Ты? – Фионны руки затряслись от потрясенных чувств, воткнувшихся в ее мозг. Теперь картинка сложилась в голове. Ведь он тогда говорил что-то вроде: кричи погромче. Будто намеренно ждал, когда объявится этот «кто-то», или если точнее говорить чтобы этот «кто-то» услышал этот крик, сквозь плохо слышащее ухо. Бабушка отравила ее хлороформом, не подумав о том, что может нанести вред ее здоровью. Отлично вообще! - Прости, - бабушка привстала и коснулась ее руки. – Я хотела унести эту тайну в могилу. Маршалл здесь из-за меня и после моей смерти он уйдет куда-то в другое место, иногда навещая меня на кладбище, как он обещал мне. Фионна посмотрела на бабушку, чувствуя одновременно и злость и сочувствие. Тяжело всю жизнь бежать от своей любви, а в самом конце прийти к ней и видеть, что Он по-прежнему молод, а ты уже старая и даже если будет желание начать все сначала, то уже сделать это будет невозможно. - Главное, что ты не убила меня, - нервно засмеялась Фионна. Бабушка так же нервно улыбнулась ей в ответ. Неловкость повисла в воздухе маленькими ниточками паутины. А в это время заскрипели ступеньки, и Огненный вернулся из ванной, подтирая щеки кусочками бумажных салфеток. - Наплакался? – с насмешкой спросил Бен. Злым взглядом Огненный одарил его с ног до головы и ничего не говоря, прошел мимо, усаживаясь на ящик. - Пока вы рассказывали, уже стемнело. Может, мы откроем шкаф? – обратился он к Сьюзан. - Думаю, уже можно. Пожилая женщина встала и направилась к шкафу, в котором спал вампир, которые по ее словам был неразговорчивым, грубым, но очень привлекательным. Настало время познакомиться с тем, кто зашипел и чуть не убил Оуэна с Беном, и с тем, кто оставил огромный синяк на руке Фионны, при этом, чуть не отравив ее химикатом. - Единственная моя просьба: никто из вас не должен в него влюбляться. Никогда. Повторяю: никто из вас, - перед тем как открыть шкаф, женщина решила предостеречь их от такой же ошибки, которую совершила сама. - Миссис Рутерфорд, но он же парень. Так что будьте спокойны насчет нас, - возразил Огненный. - Повторяю еще раз: никто из вас, - и бабушка ткнула пальцем в каждого из них по очереди. – Псс, - она позвала Оуэна. – Я переживаю за твоего друга со странными розовыми волосами. - Я сам за него переживаю, - так же тихо добавил Огненный. И двое нашедших общий язык человека тихонько хихикнули. - Ну, что готовы узреть вампира? – весело крикнула Сьюзан. - Готовы, - ответили в один голос они. И шкаф медленно но верно открылся, показывая им того кто там лежал и уже почти проснулся потому что сумерки давно упали на землю и давали место темному вечеру и ночи.