Вампир в домике на дереве

- Откуда здесь одежда? – поинтересовалась Фионна. – Чья она? - Там должны были остаться вещи Марселин, но я не уверен, что они сохранились в хорошем виде, судя по тому, во что превратился весь замок. - Ты бы разрешил мне надеть ее вещи? – Фи посмотрела на него пристальным взглядом. Маршалл хмыкнул, поправляя прядь волос, упавшую на глаза. Огонь с камина освещал оранжевым цветом его красивое лицо, и придавал ему немного грусти и печали. - Это не имеет значение сейчас. Если вещи целы и налезут на тебя, то конечно переоденься, - сказал он, тоже посмотрев на нее сузив глаза. - Что значит, если налезут? - Просто Марселин была очень худая, как палка, - ответил Маршалл, и развел руками. – Одежда ее была странной, даже для тех веков, так что может даже тебе не понравится. Фионна улыбнулась, опустив глаза в пол. Ей показалось, что когда вампир заговорил об этой девушке, голос его стал нежным и робким, с неким милым оттенком теплоты и памяти. Как тогда, когда он рисовал ее портрет, о котором рассказывала бабушка Сьюзан. Кажется, что всего в одной фразе промчалась мельком розовая нежность, которая осталась в его сердце по отношению к Марселин. Он показался Фионне милым и ранимым, произнося эти фразы. А может она просто накрутила это себе в мыслях, надеясь, что он не бесчувственный, как большая часть мужчин, в независимости от их принадлежности к сверхъестественному. - Ты говорил, что век за веком следишь за своими потомками. А те, кто сейчас твои потомки, ты их навещал и знаешь где они? – Фионна вспомнила то, о чем она хотела спросить у него. И тут ее удивил взгляд вампира, которым он посмотрел на нее после заданного вопроса. Странный взгляд сменился полуулыбкой, и он легонько прикусил губу, чтобы не рассмеяться во весь голос. Ведь так захотелось рассмеяться от души ей в лицо, от такого банального ответа на ее вопрос. Кажется, ему стало смешно до чертиков. - Один из моих потомков находится сейчас в соседнем со мной кресле, - уже не сдерживая улыбку, ответил он. И тут же рассмеялся. Нет, он расхохотался, оголяя свои длинные вампирские клыки и обычные зубы. Таким веселым и смешным, Фионна никогда его не видела, и даже после услышанной фразы, которая касалась ее, и звучала дико и страшно, она улыбнулась в ответ на его смех. Мрачный вампир из недр чердака смеялся непонятно над чем, закатившись в глубоком и ярком смехе. Хотелось смеяться вместе с ним на всю округу этого замка, но слова, сказанные им, повергли Фионну в шок. А он просто смеялся, будто ему рассказали очень смешной анекдот, или шут станцевал перед ним шутливый танец, ударившись головой об пол несколько раз, ломая череп. - Я твой потомок?! – ужаснулась Фи, до конца прожевывая информацию о его словах. Он молчал, и только смеялся, отвернувшись от нее в другую сторону. Это больше походило на истерический смех сумасшедшего, чем на обычную реакцию, но Маршалл не мог остановиться в этом деле. Хотелось продолжать смеяться и смеяться, чтобы высмеять всю грусть и печаль, которая накопилась в сердце за сотни лет. Выкинуть ее с помощью смеха и навсегда закрыть дверь, выгоняя призраков прошлого в глубокую мрачную тьму. Пусть беснуют там и шалят сами с собой, а его больше никогда не коснутся даже краешком волос. Пошли они все в самый адский котел, самых дальних краев ада! А ему вот, просто смешно сейчас. И он сам не может понять почему. - Да, - наконец-то ответил он. - То есть как? – не унималась ошарашенная Фионна. – Со стороны мамы или папы? Откуда? Девушка была на взводе, и ей хотелось поскорее услышать ответ на свои вопросы. Маршалл был ее предком! Да что еще сегодня может ее настолько шокировать, как не этот факт? - Со стороны Сьюзан, - похоже, Маршалл немного начал успокаивать свой истеричный смех. - Не может быть! – Фи даже подскочила на кресле, желая встать и схватив за шкирку вампира, выпытать у него все. Чего он ржет как сумасшедший? По-вашему это смешно?! - Я открою тебе секрет. И ты, и твои дети, которые у тебя будут – вы все мои потомки, так или иначе, - Маршалл заговорил первее, чем девушка сделала какое-либо действие. - Просто эта вся связь крови и тому подобное, настолько истрепалась со временем, что это тоже самое, что подойти к неизвестному парню и сказать что он твой брат. Глупость. Все мы, так или иначе, потомки самых первых первобытных людей, и если кто-то из них остался бы жив, то не кричал бы он всем вам, что вы родные братья сестры и никогда не женитесь друг на друге! Так что вы мои потомки только на словах. Все наше родство стерлось еще после смерти моих племянников, и рассеялось с помощью их детей и детей их детей. Сейчас это ничего не имеет значение. Сьюзан думает, что я случайно упал тогда около ее дома, но я знал, где именно падать и у кого просить помощи. Если не у родственников, то у кого же еще? Фионна застыла в удивлении, смотря на улыбающегося Маршалла. В одно мгновение она чувствовала ужас и одновременно с ним радость. Ужас от того что они имеют что-то общее в плане родства и крови, и радость от лучезарной и счастливой улыбки Маршалла. Она не могла понять, почему этот парень так улыбается сейчас, но не могла в то же время и взгляд от него отвести. Искренность – вот что на самом деле красит любого человека и делает его красивым. Не красивая одежда, макияж или милое лицо. Нет. Только искренность, что делает любого человека в независимости от возраста и пола, прекрасным как самый редкий цветок на земле. Ведь искренность тоже редка, как и верность и доброта. Поэтому встретив подобное качество, Фи изумилась этому свойству вампира. Твою мать, она каждый раз узнавала что-то новое о нем, и каждый раз это шокировало. Ну, кто научил его так улыбаться? Кто подарил ему такую искренность, которую она увидела только сейчас? Кто ты? Разве ты тот самый Маршалл, который жил на чердаке и уныло всех ненавидел? - Так что, смело можешь считать себя графиней, ведь одним из твоих предков был граф Артур Арчибальд Смит – младший брат Энтони, - продолжил вампир, уже успокоив свой смех окончательно. - То есть у меня есть настолько давние английские корни? – все еще удивленная и завороженная Фионна, находилась под действием чар этого очаровательного грубияна. - Ну да. Твоя бабушка тоже англичанка. Просто твоя мама вышла замуж за американца, и тут пошло и поехало американское происхождение всех будущих родственников. Говорю тебе: выходи замуж за англичанина. Люблю я их. - А ты англичанин? – поинтересовалась Фи. - Я и не знаю, - ответил Маршалл. – Честно, даже не знаю какая у меня нация, но точно какая-то европейская. Может я вообще немец или чех. Никогда не интересовался тем, кем я являюсь. - Но твое имя, же Маршалл, а оно вроде больше в англоязычных странах используется, - заметила Фионна, которая, видно немного отошла от шокирующей правды о родстве с вампиром. - Мое имя не Маршалл. Это просто выдуманное имя, созвучное с моим настоящим именем, - еще раз шокировал ее вампир. Фионна нахмурила брови, потом удивленно их поднимая. Что происходило сегодня с вампиром, что он так сильно разоткровенничался, она не знала, но сюрпризы ошарашивали ее, добивали своей неожиданностью. - Что? Тебя зовут не Маршалл? А как тогда? - А как меня зовут, это большой-большой секрет, - подмигнул ее Маршалл, снова слегка улыбнувшись. - Какой ты скрытный! - Эй, я рассказал тебе и так больше половины всего, что нужно, и то, что никому почти не рассказывал. Так что теперь я тут лежу как открытая книга перед тобой, словно проститутка с которой можно делать что хочешь. Листай туда, листай сюда. Прям неловко себя чувствую! Как чести лишили! Теперь рассмеялась Фионна на его реплику. Все-таки вампир иногда мог сказать что остроумное и забавное, но почему-то скрывал это. - Поэтому ты не стал встречаться с бабушкой, когда она была молодая? Потому что мы твои потомки? – спросила она, поняв, видимо, одну из истин прошлого. - Нет, - отмахнулся Маршалл. – Просто я не хотел портить жизнь Сьюзан, заставляя ее быть со мной, и знать, что она умрет рано или поздно. Я бы не хотел ей жизни вампира. По правде говоря, я бы никому этого не пожелал, тем более ей. Я ведь хорошо к ней отношусь и в определенном роде люблю ее, и поэтому я не хотел ее держать рядом с собой, и отпустил, чтобы она нашла себе настоящую любовь. Благодаря этому она нашла себе прекрасного мужа, который был действительно хорошим человеком. Она родила ребенка, узнала, что такое материнство. Так же у нее есть ты – ее внучка. Ее жизнь с одной стороны удалась, как нормальная жизнь хорошего человека. Все это она заслужила, и я рад, что все это у нее есть. Конечно, я своим присутствием сделал ей больно и ранил ее юную душу, и в правду раскаиваюсь в этом, но рад, что вовремя дал ей понять, что не буду с ней и она встретила своего мужа и изменила свою жизнь. Ведь она могла из-за меня стать затворницей и не быть такой хорошей художницей, которая успела повидать мир и нарисовать много восхитительных картин. Так что иногда расставание идет на пользу. Пусть и не всем. - То есть ты мог бы иметь любовные отношения с потомком? – она задала вопрос с намеком. - Я уже сказал, что кровное родство и все такое за семьсот лет уже стерлось из генов, так что это все не имеет значение. Я просто не хочу людям портить жизнь, ведь и так немало испортил жизней. А к чему такой вопрос? - Просто, - ответила Фи. – Я интересуюсь. Маршалл приподнял брови, вглядываясь в лицо Фионны. Он ухмыльнулся, что делал очень редко, но взял себе на заметку ее вопросы, которые явно намекали на что-то. - Влюбилась? – он задал вопрос, тоже с подвохом. Фионна дернулась от неожиданного вопроса, и, пытаясь сохранять спокойствие в голосе, ответила: - Нет. - Тогда почему испугалась, когда я задал этот вопрос? Ведь я даже не уточнил, в кого ты влюбилась, - продолжил Маршалл, изучая реакцию на ее лице. Наступило молчание. Девушка замолкла, не зная, что ответить на этот вопрос. Ни в кого она не влюбилась – это она точно знала, во всяком случае, ей так казалось. Ее сердце не умело влюбляться и чувствовать нежность и привязанность к кому-то. Все те чувства восхищения и удовольствия от нахождения рядом с любимым человеком были неведомы ей, потому что даже если кто-то ей нравился, она никогда не нравилась этому «кто-то». Поэтому Фионна думала что просто не умеет любить, потому что не чувствовала того волшебного чувства, когда смотришь на любимого и земля уходит из-под ног и возможно даже кружится голова как с пьяну. Каково это – любить? Вопрос на который только сам человек может себе ответить, и больше никто и ничто не сможет ему об этом рассказать, пусть даже в подробностях, все равно не испытав никогда не поймешь. Вот и Фионна не понимала, как можно кого-то любить до дрожи в коленях, и безумно скучать по человеку, когда его нет рядом. Как можно ловить каждое слово с уст этого человека и до боли обожать его прикосновения. Ей казалось что кнопочка, в голове отвечающая за химическую реакцию любви, у нее просто отсутствует. Единственное что она чувствовала, это то, что Маршалл ее дико бесит временами, и иногда она по нему скучает, когда его долго нет. Это скорее дружеские чувства, нежели влюбленность. Или нет? Ведь тоже самое чувство она чувствует по отношению к Оливии или Оуэну. Значит, Маршалл тоже для нее просто друг. Блондинка не взяла в понятие то, что буквально пару минут назад зачарованно смотрела на улыбающегося и смеющегося вампира, и чувствовала, как от радости стучит с бешеной скоростью и сжимается сердце. Это была банальная радость за то, что он оттаял немного и улыбается, или маленькое чувство иголкой воткнутое в сердце? Нет. Нет. Это точно была дружеская радость и ничего больше, ведь Фи не знала как это - любить. Точнее она забыла об этом, после той истории с тем мальчиком, который ее обидел до глубины костей. - Просто некорректный вопрос, вот я и удивилась, - ответила она. – Я никогда никого не любила, и вряд ли когда-либо смогу. Некоторые люди просто созданы для того чтобы их никто не любил, и я одна из них. - Ты ставишь на себе крест в восемнадцать лет? Не рано ли в бабки заделалась? Фи резко развернулась в его сторону. Интересный вопрос прозвучал с уст вампира, который как башенный кран свалился на голову своей правдивостью. - Люди в старости находят себе любимых, а ты в таком возрасте, считаешь, что никогда никого не найдешь? Это глупо и странно, ведь людей на земле миллиарды. Выбирай кого пожелаешь, - продолжил Маршалл. - Но они не выбирают меня, - ответила Фи. - Они крайне ошибаются, поступая так, - тихо сказал Маршалл. - Почему? - Я не собираюсь говорить тебе комплиментов, но поверь, что ты не самый худший человек на планете. В тебе есть хорошие качества, как внутренние, так и внешние, - на этот вампир замолчал. Нет, конечно, он мог открыть истину и рассказать о том, что она хорошая и добрая девочка, не лишенная сострадания и заботы, но он просто не хотел. Возомнит из себя невесть что, а ему потом с ней общаться еще как минимум несколько дней. Только лишний труд и мозговынос. Ведь после того как он разберется с Реем, он улетит к Сьюзан и останется там до ее кончины, а потом зароется где-то в пещерах Гималайских гор и будет лежать там сутки напролет, наблюдая за падающим снегом. Никаких больше людей и связей с ними. Только тоскливое одиночество в таких же одиноких высоких горах, где люди появляются крайне редко. Конечно, он больше будет похож на Йети, чем на вампира, но зато ему там будет спокойно и удобно, и он будет знать, что никому больше жизнь не испортит. Ну, а потом когда пройдут века, и может быть, человечество вымрет, он выйдет оттуда и будет наблюдать историю жизни новой земли, где может быть, снова будет бурлить лава или вся земля будет ледяным клубком. Кто знает, что будет через несколько веков? - Так, может, посмотришь, остались ли там вещи? Переоденешься? – вампир увидел, что Фионна молчит, и решил сменить тему. Это к лучшему, что она ничего не говорит, ведь не придется ей объяснять еще что-то или делать комплименты. - Нет. Я дослушаю твой рассказ, а потом пойду, и заодно рассмотрю замок, - ответила девушка, находящаяся в некой прострации после слов, сказанных вампиром. – Мне уже не сильно холодно. Пожалуйста, расскажи мне о Марселин. - Хорошо, - коротко ответил Маршалл и встал с кресла, подходя к камину. Вампир хотел немного перевести дух, чтобы нормально рассказать историю до конца, но вместо этого заболтался с Фионной. «После того, как я расправился с Джоэлом, я вернулся к себе домой и старался делать вид, что ничего не произошло. Признаюсь, тяжело было вести вампирский образ жизни, когда вокруг так много людей. К моему несчастью, тогда было жаркое и знойное лето, и солнце заходило в закате довольно-таки поздно. Я не мог до полного его погружения и отключения выходить наружу, и поэтому поначалу спал в подвале, занавешивая тряпками окошки. Это потом я уже перешел в спальню с черными шторами, но было это уже в этом замке. Всем слугам я запретил заходить в подвал, в независимости от времени дня или ночи, и они, конечно же, были крайне удивлены этому, но перечить своему господину не стали. Мои родственники и друзья, разъехались после похорон, через день, присылая мне письма, и спрашивая, как я себя чувствую. В доме остался только Артур, который не хотел меня оставлять в горести и печали, и поэтому вечерами мы вели долгие продолжительные беседы на различные светские темы. Он подбадривал меня каждый раз, и на деле оказался очень милым и интересным молодым человеком, чьи взгляды на жизнь были переполнены современностью и остроумием. Теперь я понимал, почему Энтони настолько любил своего брата и всегда с уважением и радостью о нем рассказывал. Бедный малый, всеми способами пытался меня утешать и даже хотел знакомить меня с разными барышнями, чтобы мне не было столь одиноко. Если бы я был реальным Энтони Смитом, то я бы отказывался от подобных визитов в не очень культурные места, ведь он потерял любимую женщину, но я был собой, поэтому поломавшись в начале, из вежливости, и чтобы не попасть под подозрения, позже стал соглашаться отправлять с ним. Артур в чем-то был прав, и, развлекаясь в подобных публичных домах, я и забыл о смерти Энтони, который был дорог моему сердцу. Странно, но мне нравилось быть им и думать, что я это он и есть. Кажется, в тот момент я слишком сильно заигрался в его роли, даже иногда переигрывая. Но это чувство поселилось во мне ненадолго, как оказалось позже. Первое, что выдало меня, была пропажа гроба. Да, того самого, который я украл у гробовщика, чтобы похоронить там настоящего Энтони рядом с семьей. Не скажу, что на меня обрушились обвинения или вроде того, нет, ведь никто не мог знать, именно кем, был украден гроб. Просто это был первый звоночек в мой адрес, и свежевскопанная могила около могилы моих родственников, вызвала гору споров и разговоров. Конечно, все понимали, что наверняка украденный гроб находится там, в могиле с камнем вместо креста, но так как они были верующие люди, то не стали выкапывать могилу и узнавать, кто, же там лежит. Тревожить покойника не хотел никто, и в итоге дело так и осталось нераскрытым. Тем более смертей на тот момент в городе не было больше ни в какой семье, а значит это был труп какого-то чужака. Я как достопочтенный гражданин, решил сам выплатить стоимость гроба гробовщику, ссылаясь на то, что нельзя оставлять людей без последнего убежища на земле, и, мол, тогда их души не попадут в рай. В общем я состроил из себя порядочного набожного человека, которому искренне жаль того кто погребен под этим камнем. Я даже попросил поставить ему крест, естественно без надписей и всего такого. И тогда мне за это наоборот пришло только хорошее: люди восхищались мной и аплодировали, а отец Донован даже помолился за мою душу Богу. Второе, что выдавало меня, как не очень хорошего человека – это смерть Джоэла. На самом деле был суд, где допрашивали абсолютно всех, кто хоть как-то имел отношение к нему. Чертовая экспертиза того времени, показала, что невозможно вскрыть себе вены таким образом, да еще и ножом для писем, который не является очень уж острым или наточенным. Так как этот маленький мерзкий слуга, который в ту ночь открыл мне дверь, рассказал, что я был последним, кто виделся с Джоэлом, то меня вызвали на допрос. Я сам сглупил, порезав ему руки, оставляя так мало крови в его теле. Та кровь, которая остатками вытекла из вен, не могла содержать всего того количества пяти литров крови в теле человека, и в этом тоже была моя ошибка. Я сделал все слишком быстро, не принимая это к сведению и действуя как вампир. Ведь как вампира, никто и никогда не смог бы меня найти и, предположим, посадить в тюрьму или отправить на каторжные работы, но как Энтони Смита это было вполне возможным. Меня допрашивали на протяжении всего следствия, и каждый раз угрожали, что упекут за решетку. Я все отрицал, делая и говоря как можно невинные и добрые вещи и слова. В общем, был типичным Энтони. - Я просто пришел поговорить с ним, и поделиться горем о смерти моей семьи. Понимаете, мы были друзьями в детстве, и я хотел, чтобы он тоже знал о смерти Гертруды, - ныл тогда я, вытирая платочком несуществующие слезы. – Но он просто выгнал меня, не желая слушать. Это была моя официальная версия событий, и не смотря на долгий судебный процесс, они не нашли улик против меня и в итоге дело о смерти Джоэла было закрыто. Только остались последствия, после который многие начали выдвигать свои гипотезы о том, что я мог в состоянии аффекта убить Джоэла, чтобы отомстить за старые обиды. Мол, я потерял своих любимых и решил отыграться на нем. Пошли слухи по городу, и этот судебный процесс, где я был главным подозреваемым не остался без следа. Люди перестали мне полностью доверять, и я потерял первый кусочек от своей добродушной репутации. Именно тогда, понервничав после окончания суда, я первый раз укусил Рози, от злости и от страсти одновременно – служанку, у которой с Энтони и со мной были некие отношения. Мозги мои сработали уже после того как мои клыки вонзились в нее, и я услышал ее крик от боли и ужаса. Не зная, что делать, я зажал ее рот рукой, и принялся быстро изъясняться о том, что со мной произошло и как это случилось. Я наврал ей с три короба, сказав, что умирал у подножия камней и тогда некий субъект пришел и сделал меня вампиром, таким образом, спасая мою жизнь. Я рассказал ей о том, что я сам не в восторге от всей этой ситуации и очень хочу стать прежним человеком и никогда не убивать людей, но ничего не могу поделать со сверхъестественной сущностью. Конечно, я мог тогда просто ее убить и не думать о том, как и что ей рассказывать, но буквально только что с меня сняли обвинения в убийстве, и я не мог убить еще одного человека в своем доме. Про ее пропажу бы узнали, и сразу все повесили бы на меня. Мне не хотелось портить репутацию Энтони, которую я уже подпортил довольно сильно, и вот так вышло что я ей рассказ выдуманную историю о своем превращении. Она слушала долго, и с ужасом глядя мне в глаза и на кровь, которая текла с моих губ, но больше не кричала. По окончанию разговора она только погладила меня по волосам и сказала, как сильно меня любит, не смотря на то, что я уже не совсем я. Конечно, она любила Энтони, а не меня, но все же думала, что я это он и есть. Так мы с ней стали кем-то вроде союзников, и она была моей подпиткой в плане крови весь этот год, который я провел в доме Энтони, а потом и в его замке. Я частенько пил из нее кровь, выпивая не очень много, чтобы она не умерла. Ей это нравилось, а мне тем более, так что все были в плюсе. Но что самое странное – никто, даже родной брат не заметил подмену. Поначалу естественно, когда я еще умел притворяться и всеми силами строил из себя Энтони Смита. Только вот потом, когда я уже начал уставать от игры и превратился в себя самого, скрываясь под маской, вот тогда люди и начали еще больше как-то нелестно отзываться обо мне и считать что я стал слишком груб, высокомерен и некультурен. Конечно, многие расценивали это как стресс и депрессию после смерти родных, и долгого судебного процесса, и даже сочувствовали мне, но никто из них не знал, что это был мой истинный характер. Мой, Маршалла Ли, а не Энтони. Постепенно я превратился в себя, под чужим именем, поняв, что до жути устал быть добрым и милым со всеми. Я не мог быть таким очень долго, и поэтому моя роль была столь недолговечна и продлилась всего около года, хотя я рассчитывал на годы. Как ты поняла уже, замок, из-за которого я и принял роль другого человека, был достроен к тому времени. И недолго думая над этим, я решил переехать жить в него, чтобы не встречаться с этими людьми, которые все равно считали меня убийцей Джоэла, да и чтобы просто оценить удовольствие проживания в замке и роскоши. Я хотел почувствовать себя настоящим вампиром, ходя среди белых статуй и шедевральных картин. Энтони рассчитывал, что после окончания строительства переберется туда с женой и детьми и останется там до старости и смерти, естественно, и поэтому я поступил так же, переселившись в этот огромный замок и с радостью вздохнув, что получил именно то, что я хотел. Артур решил поселиться вместе со мной, чтобы подбадривать меня после такой тяжелой потерей родных и следить, чтобы я не натворил глупостей. Меня радовала его братская любовь, и я был счастлив принимать его в своем доме, а точнее замке. Мы так же вели светские беседы в просторной гостиной западного крыла, и пили чай, смотря на трескающееся пламя огня. Точнее, я делал вид, что пью чай. Из-за меня в этой гостиной погибли пару растений, которые я заливал стаканами чаев с различными сортами и привезенными с разных стран. Больше мне нравится запах желтого чая, привезенного из Китая. Артур же пробовал их все. Шли дни и месяцы, а я все больше кричал на слуг и швырял в них посудой. Честно, тогда меня начало доставать притворяться Энтони, и я срывался на них. Я устал к тому времени быть не собой, но ради замка продолжал играть эту роль, правда, уже достаточно паршиво. Тогда я уже забыл о чести и достоинстве Энтони и вел себя как последняя скотина, не считаясь ни с кем, разве, что только с Артуром и немного с Рози. Слуги готовили мне еду, а я ее не ел. Они готовили мне напитки, а я их не пил. Они делали для меня все, а я кричал на них, потому что они меня дико раздражали своей тупостью. Да, многие из них не блистали умом, и я был крайне зол из-за этого. Я всегда просыпался вечером и среди слуг начались разговоры о моем неправильном режиме сна. Многие говорили о том, что это пройдет как только с меня сойдут остатки стресса из-за смерти любимых, а другие говорили, что это выглядит очень странно. Со временем слуги начали меня в чем-то подозревать. Ну конечно, я ведь не ел их еду и не пил их напитки, и даже больше, никто из них не видел, чтобы я принимал пищу. Тогда я считал их слишком тупыми, чтобы они догадались, что я не человек, а сейчас понимаю, что не заметил маленьких проколов со стороны себя же. И тогда случилось третье, почему я себя выдал. Однажды ночью, развлекаясь с Рози в своей спальне, мне жутко захотелось выпить у нее крови. То ли я не рассчитал, то ли еще что, но она закричала во всю глотку от реальной боли. Как оказалось, Артур шел в свою спальню, чтобы лечь спать, и проходил мимо моей комнаты, и вот он и услышал ее вопль. Я не успел сориентироваться или даже хоть что-то предпринять, как открылась дверь и в свете свечей Артур увидел нас на кровати, где Рози лежала с красной раной на шеи, а мои губы и рот были все в крови.