Вампир в домике на дереве

Ошеломление на лице Артура было таким непередаваемым, что я со ртом полным крови, побоялся, что-либо сказать ему в тот самый момент. Он поступил почти ожидаемо, просто выбежал за дверь в сторону холла и помчался по большой лестнице вниз, словно он увидел только что не монстра выпивающего кровь, а будто я всего-то ему изменил ему со служанкой. Реакция его осталась мне непонятна, ведь я думал, что он будет кричать от увиденной картины или звать на помощь, а он просто побежал. И тогда я рванул с постели прямиком за ним, крича по дороге, чтобы он остановился. - Остановись, Артур, - кричал я. – Мне не хочется делать тебе больно. Но он бежал сломя голову, намереваясь выбежать прочь из замка, и испариться поскорее от этой ситуации, и зарыться где-то далеко в лесу, чтобы я его никогда не нашел. Мне пришлось сделать ему больно и с силой остановить его, схватив сзади за вороты пиджака. Я прижал его к стенке, и видно сильно дернул за пиджак и рубашку, отчего он закашлял, немного задыхаясь. С задней стороны головы его потекла кровь, и белая рубашка начала окрашиваться в ее багряный цвет. Он ударился об край железного светильника на стене, не слишком сильно, но достаточно для того чтобы пробить голову и из полученной раны потекла струйкой кровь. Артур брыкался из стороны в сторону, пытаясь вывернуться из моих рук, и никак не хотел угомониться. - Отпусти меня, монстр, - кричал он, ударяя меня ногами и руками. - Я твой брат, и вовсе не монстр, - крикнул я, с силой сжимая его в стенку. – Заткнись, ты всех разбудишь! Дай мне объяснить, что произошло. - Я чувствовал, что это не ты, - в ответ крикнул он. – Энтони никогда так себя не вел. Теперь мне все понятно. В тело моего брата вселилось какое-то чудовище! Кто ты? Ответь! - Энтони, - тихо сказал я, сам сомневаясь в своих словах. - У тебя тело Энтони, но ты не он, - продолжил истерить Артур. – Кто ты? Что за тварь, вселившаяся в моего брата? Что за вурдалак?! Артур продолжал бить меня ногами и руками, а я только отмахивался от них, не желая делать ему больно. - Как ты мог знать, что я не Энтони? Ты ничего не подозревал до этого момента! Так что не лги, - я тоже разозлился, ведь никто не мог знать и догадываться о том, кто я. - Я чувствовал, - ответил он. – Энтони добрый и хороший, а ты ведешь себя как исчадие ада и постоянно кричишь на всех, употребляя нецензурные слова. Он никогда бы так не посмел себя так вести, и мы давно стали подозревать, что с тобой что-то не так. Мы все, кто живет в этом доме. Кто ты?! Что за существо?! - Я вампир, - крикнул я ему прямо в лицо. – Доволен, братик?! Мне никогда не везет с братьями, что уж говорить и тут ты оказался не таким, каким бы я хотел. Так я признался Артуру, что я вампир, и с того момента мое пребывание в этом замке и последующая история Энтони Смита, коим я был всего лишь около года, закончились. Я не мог убить Артура. Не знаю, как тебе объяснить, но я просто не мог убить родного брата Энтони. Я не мог его убить точно так же как не могу убить тебя, потому что ты внучка Сьюзан. Это не объясняется словами, а только чувствуется где-то внутри, будто какой-то голос говорит мне не убивать вас всех. Я хочу убить, но в тоже время и не хочу. Ведь Энтони и так умер из-за меня, то есть если точнее выражаться, я мог бы быть там в тот злополучный вечер и подхватить карету руками, медленно опуская на землю и не разбив и кусочка. Я спас бы их всех, и потом они уповали бы на чудо Господнее, и восхваляли его, спасенные моей нечеловеческой силой. Но меня не было. Они умерли, разбившись о грубые камни и скалы, и все равно я чувствовал свою вину, ведь я мог бы там быть, но я где-то гулял в тот вечер. Меня не было. Но я бы мог быть. Понимаешь? Мне не хотелось смерти Энтони, точно так же как я не хотел в тот вечер убивать Артура. Я его отпустил. Он бежал сломя голову прочь из замка, в темноту леса, спотыкаясь о каменную дорожку и трясущимися руками открывая массивную железную дверь в стиле готической архитектуры, с маленькими пиками на концах. Он несся прочь от монстра, коим стал его брат и больше не мог оставаться в этом проклятом месте. Я смотрел ему в след, стоя около входа в замок и злость с унынием вперемешку наполняли мое вампирское сердце. Я мог бы убить его, и мою тайну не раскрыли бы еще много лет, прежде чем кто-то снова случайно бы не заметил меня за укусами людей. Повторюсь, я бы мог, но я не хотел. Возможно, я привязался к нему за тот год, а возможно, это потому что он был братом Энтони и моим потомком. Не могу ответить корректно на данный вопрос, но я ужасно не хотел его убивать. Пусть весь мир знает, что я вампир! Пусть, мать его, все знают, что Энтони вампир, а я умываю руки с этой истории. Это было третье, в чем я себя выдал, и самое главное доказательство моей виновности. Правда, я просчитался насчет того, что после того побега он оставит все как есть. Артур рассказал о том, что его брат вампир, всем кому только мог. На следующий день он собрал что-то вроде совета в городе, где шокировал всех своим рассказом о прошлой ночи. Люди были жутко напуганы тем, что услышали и не хотели в это верить, но Артур как оратор был крайне убедителен. - Я лично приставлял распятие к его голове и читал молитвы, - протестовал отец Донован, который и в правду это делал. - Теперь понятно, почему он выжил, упав с такой высоты, а родственники его умерли, - кричал кто-то из зала собрания. - Правильно, - соглашалась с выкрикивающим какая-то женщина. – Никто не выживает, упав на камни с такой высоты! Никто. Он демон! Он антихрист! - Но распятие, господа, - обращался к ним священник. - Может, этот демон слишком силен, раз не побоялся креста? - Не может быть! Я лично говорил с ним, и у него не было никаких вампирских признаков, - продолжал свой протест отец Донован. – Ни клыков, ни красных глаз! - Отец, а не кажется ли вам что вы уж больно сильно выгораживаете монстра? – спросил тогда Артур. - Упаси тебя Бог, сын мой. Я никого не выгораживаю, просто не могу поверить в то, что демон избежал креста и молитв, притом, что это еще и Энтони! В голове не укладывает! - Отец, вы не представляете насколько ужасно мне это чувствовать, но я видел это собственными глазами и мне этого вовек не забыть, - доказывал свою правоту Артур. – Мы должны схватить и сжечь его, пока он не убил еще много невинных людей. На том собрании было решено меня сжечь, будто я какая-то ведьма. Хотя оно понятно, что они подумали, мол, он вампир, значит, зачем возиться с добыванием осинового кола, который тяжело настругать и найти, если можно просто его поджечь. Если честно, уж лучше бы осиновый кол притащили и воткнули мне в сердце, чем я надышался в ту ночь гарью, да и еще пришлось притаскивать невесть откуда бродяжку и переодевать в свою одежду, а самому надевать его одежду, грязную и вонючую. Одна морока была с ними. Нет, чтобы просто воткнуть мне кол в сердце, эти нелюди решили сжечь меня в моем старом доме. Точнее в доме Энтони. На следующий же вечер Артур написал мне письмо, мол, хочет видеть меня в моем доме и поговорить со мной о том, что он видел. В письме он писал хорошие и добрые слова, называя меня любимым братиком, и говорил о том, что не осуждает меня за вампиризм. По его словам он просто сильно испугался в тот вечер, и поэтому сбежал и наговорил мне гадости, а на самом деле он меня безмерно любит и принимает таким, какой я есть. Как будто я признался в нетрадиционной ориентации, а не в том, что я вампир! Излишняя дружелюбность и вежливость письма не то чтобы меня напрягли, а просто-напросто выдали его с потрохами. Я сразу понял, что они хотят что-то со мной сделать, и зовут на мой последний вечер. Ну, что же я был искренне готов к своему последнему вечеру и спектаклю в роли Энтони Уильяма Смита. Я был готов сыграть свою роль, не самую безупречную в последние месяцы, и выйти оттуда в свой привычный вампирский мир. Правда, это все виделось мне иначе. Я думал, они наденут ожерелья из чесноков, вооружать осиновыми колами и будут размахивать кадилом вокруг меня. А я такой закричу, загорюсь сам по себе, и уже рассыпаясь в прах, буду их проклинать и кричать, что они все будут гореть в аду. Ха! Это картина представилась мне очень живо, и я надеялся, что так все и будет ими задумано, но они оказались немного умнее, чем я о них думал. И, правда они столпились около входа в особняк, нацепив на себя ожерелье из чесноков и держа в руках распятие, только вместо колов у них были керосиновые факелы в руках. Это немного напрягло меня в тот вечер, но я подумал, что умирать, так красиво и, пылая огнем, нежели жалко убить себя самому тем, же самым огнем. Глупое и бессмысленное занятие. Пусть убьют меня, а я посмеюсь. Я знал, что мои слуги украдкой ушли из дома еще днем, но не придал этому важность. И так было понятно, что они испугались за свои жизни и возможно слышали наш разговор с Артуром той ночью, вот поэтому и ушли. Они не знали о том, что бежать от вампира бесполезно и это все равно, что бежать от всемирного потопа – время выиграешь, но рано или поздно утонешь. Со мной никто не заговорил пока я шел как на приговор внутрь дома, проходя мимо горожан с факелами. Некоторые из них явно тряслись от страха, еле стоя на ногах. Другие пытались сохранять мужество и сжимать с силой свое мужское достоинство, показывая, насколько они мужчины. - Что, боишься меня? – проходя мимо одного мужчины, я сказал это. Тут же его глаза забегали, и он затыкал в меня чесночным ожерельем и факелом. - Успокойся, псих, - ответил я на его действия. – Вампиры не боятся чеснока и распятий. Потому что чеснок это просто растение, а Бога просто нет. Видишь, как все логично и просто, - я развел руками и, сверкнув глазами, продолжил свое шествие внутрь дома. Как я и ожидал, там меня ждало несколько человек. Один из них был Артур, и двое других, которые были мне знакомы - отец Донован и мой дворецкий. Я прошел в центр комнаты, и заметил, как они напряглись, и остановился в центре. Неподалеку от меня на подставке стояла Библия в красной обложке. - Энтони, - начал разговор священник. – Это правда, что ты пил кровь из смертной женщины? - Пил. Хотите тоже попробовать? – нагло ответил я. - Ты видимо не понимаешь, что тебя ждет Божья кара, и ты упадешь в низины ада и будешь веками вымаливать прощение за свою смертную души, чтобы Он сжалился и впустил тебя во врата рая, - начал свою речь отец Донован. - Даже когда я буду в низинах ада, я не буду никого умолять меня спасти. Я не просил, чтобы меня сделали вампиром, а значит, я не виноват. - Ты виноват в том, что воспользовался этой дьявольской силой, и демонской кровью которой он тебя одарил. Ты принял ее. Ты… - он не успел договорить, потому что я перебил его: (Ты знаешь мою привычку, вечно всех перебивать). - То есть, если бы я в тот же день убил себя собственноручно, то попал бы в рай после смерти? – я задал вопрос. Отец Донован нахмурился, вглядываясь мне в лицо. Это явно был не тот вопрос, о котором он хотел, чтобы я спросил. Он ввел его в тупик, но все равно он попытался ответить. - Нет. Самоубийцы не попадают в рай. Их ждет бесследная дорога по пустоши или по преисподней, а потом может быть, их отправят в ад. - Значит, мне нужно было подойти к любому человеку, сказать, что я вампир и попросить меня убить? По-вашему, так бы я оказался в раю, и моя душа была бы спасена? – я продолжил свои вопросы с подковырками. - Это было бы твое личное желание смерти, и даже если бы ты попросил кого, это сошло бы за самоубийство. - И я был бы в аду. Верно? Так почему же вы, отец Донован, говорите мне, что я должен был отказаться от своего дара дьявола и убить себя, или попросить кого-то убить себя? Все равно моя душа была бы в аду, и дорога в рай мне заказана была изначально. Чтобы я не сделал, я бы попал в ад. Тогда какой смысл было решать себя самого такого черного дара, благодаря которому я могу жить вечно, и увидеть, как вы все умрете? Зачем мне раньше времени отправляться в ад? Мне дали выбор в этом? Я умирал, а меня сделали вампиром, и я не мог отказаться от дара неизвестного мне существа. Он просто спас меня, но в тоже время и погубил. Так что все ваши теории и светлые побуждения не имеют никакого смысла, в этом мире, где нет ничего доброго, высшего и могущественного. Очнитесь от оков и поймите, что рано или поздно мы с вами оба будем в аду. Вот только я не буду кипеть в котлах с вечной раскаленной магмой, а вы будете! А знаете почему? Потому что вы лицемер! Вы не верите в дьявола, и верите только в то, что каждый заслуживает того или иного. Никто не заслужил несчастий! Никто! Разве заслужила мать, которая потеряла трехлетнего ребенка, заболевшего неизлечимой болезнью, его смерть? Она заслужила пережить своего ребенка и видеть, как он умирает? Нет! Заслужила ли маленькая девочка, чтобы какой-то педофил, которого, заметьте, создал ваш Бог, быть изнасилованной его же частями тела, которые тоже создал Бог? Она заслужила психические травмы и возможно неизлечимую шизофрению? Нет! «Пути Господни неисповедимы», - так вы говорите, да? Так скажите это им – людям, который потеряли самое дорогое в своей жизни. Людям, у которых умерли родные и любимые, только потому что какие-то другие люди решили напасть на их деревню и перебить всех! Люди, у которых умерли родные и близкие, только потому что у них не было денег чтобы заплатить за лекарства! Скажи это им, а потом уповайте на свое распятие и пытайтесь им убить меня, - я сделал глубокий вздох и продолжил. – Да, я демон. Да, я вампир. Но я выше вас в сто раз, только потому что я не лицемер как вы, и не верю в то, что все достается по заслугам. И плевать я хотел на кару и на возмездие, потому что никому не воздается по заслугам! Я вампир и демон – вы можете теперь убить меня, ибо я сказал все, что хотел. Только не думали ли вы о том, что убийство человека, пусть и имеющего демона внутри себя, является грехом, по вашей же книге? Я расставил руки в сторону, в позе распятого Христа, и закрыл глаза. «Убивайте меня собственными руками, и тогда наша следующая встреча на другой стороне произойдет куда быстрее». Только, кажется, присутствующие не хотели торопить события в плане моей смерти. Они стояли обескураженные моей речью и неготовые отвечать на такие громкие слова. По-моему в тот вечер я сильно разошелся в своих словах и даже немного расстроился, что они окаменели и не хотят меня убивать. - Да, не слушайте этого демона! - первым от моих слов отошел Артур. – Он просто запудривает нам мозг, чтобы мы не убили его, а мы должны это сделать сейчас, пока, он окружен толпой и их защитными вещами. - Я так и делаю, все правильно, - поддакнул я ему. - Ты намеренно запутываешь нас? – обратился ко мне священник. - Именно это я и делаю, ибо жду, когда вы меня убьете, дорогой Отец, - ехидно ответил я. – Давайте – киньте в меня чесноком! Или застрелите из ружья! Можете даже отрубить мне голову или распотрошить мои внутренности. Я в вашем распоряжении. Присутствующие в комнате снова зависли в неловкой паузе, переглядываясь друг с другом и глядя на мои раскинутые в стороны руки. - Проклятый демон! – крикнул Артур. – Что ты сделал с телом моего брата? Немедленно верни его душу обратно! - К сожалению, душа милого Энтони давно улетела в низины красного помещения, которое вы называете адом, - спокойно ответил я. – Поверьте, я бы тоже хотел, чтобы он был жив, но я не всесилен. Видимо именно после этих слов, терпение Артура закончилось, и он кинулся на меня с факелом, поджигая часть моей одежды. Как бешеная кошка он пробежался по комнате и поджег все, что попадалось ему на пути: шторы, скатерть, ковры. Я стоял, не шелохнувшись, и смотрел на его безумные действия, по окончанию которых он выбежал за пределы дома, а за ним последовали и остальные люди из комнаты. Я услышал, как в замке повернулся ключ, и меня закрыли в этой комнате. Огонь расползался по мне, и я чувствовал боль, но не очень сильную. Сжечь вампира, прожившего много столетий, было не так-то просто. Меня нужно было поджигать и поджигать, пока я окончательно не сгорю. Даже если бы от меня остались горелые черные куски, со временем они бы воссоединились воедино, постепенно покрылись кожей, и вернули бы мне прежний облик, точно такой же. Просто для этого ритуала потребовалось бы несколько лет. А так я бы не умер, а просто долго мучился в комке золы все это время, сам собой представляя золу. Мне не хотелось испытывать подобные мучения, и собирать себя по кускам, и поэтому я выломал дверь, ведущую наверх, побежав к самым верхним комнатам, чтобы вылезти на крышу. Когда я подошел к окну, я растворился в воздухе и на высокой скорости полетел в сторону ближайшего озера, чтобы потушить себя. На мне осталось пару ожогов, которые через несколько минут затянулись, будто ничего и не было. Как я уже говорил, мне пришлось подобрать бродягу с улицы и, стараясь незаметно проникнуть в дом, кинуть его в ту самую комнату, заранее переодев в мою одежду. Обгоревший труп сразу же сочли за мой, и таким образом Энтони Уильям Смит умер, будучи вампиром через год после смерти своих родных. Конечно же, его не похоронили, а просто выкинули в воду, боясь, что из земли он может восстать как зомби. А я отправился жить своей прежней вампирской жизнью. Ты спросишь меня, почему я рассказал именно эту историю, когда ты спрашивала меня о Марселин? Так вот я отвечу тебе на этот вопрос. Если бы не было Энтони Смита, если бы не было этого замка, и если Энтони все последующие века не считали вампиром абсолютно все люди, то я никогда не встретил бы Марселин. Возможно, это было бы к лучшему для нее и для меня, а возможно привело бы к худшему. Хотя и ей я испортил жизнь, сам того не желая и делая это не намеренно. Мне не было бы смысла рассказывать о ней, если бы ты не знала предисловие. Поверь, ты ничего бы не поняла, а вкратце я не умею объяснять. Поэтому, раз хотела, то получай полноценную историю, а не кусочки, вырванные из контекста. После моей якобы смерти в теле Энтони, замок, который принадлежал ему и его семье перешел в руки к Артуру. Правда, тот больше не решался жить в нем, или даже ступать туда ногой, считая его проклятым местом в котором возможно до сих пор блуждает призрак его брата-вампира. Он боялся этого замка, в котором жил я, и поэтому даже когда женился через десять лет, и у него появились дети, он даже тогда и шагу не ступал на ту территорию, не позволяя жене и детям даже спрашивать об этом его участке. Он мог бы снести замок целиком и полностью, и построить на его месте новый особняк или тоже замок, но по правде говоря, он жутко боялся. Ему казалось, что как только он тронет камушек на этом замке, так сразу приду я и убью всю его семью. Он был слишком суеверен, и это портило его хороший характер и остроумие с интересными идеями, которые были присущи его мозгу. Артур никому не рассказывал о том, что случилось, и кем был его брат, чтобы просто уберечь свою семью от демонов. Или от чего еще он пытался их уберечь? Я не знаю, но он, ни разу не приехал в этот город, и, ни разу не заглянул в замок или в особняк. Сгоревший особняк, между прочим, отремонтировали и через несколько лет, продали богатому дворянину. А замок продолжал стоять в лесу, пустуя и потихоньку приходя в запустение. Только когда Артуру было сорок пять, а то есть спустя двадцать лет, после всех происшествий, он решился продать этот замок, ведь ему поступило очень выгодное предложение. Богатый лорд с именем Генри Уэллингтон, купил этот замок за невероятную сумму, не торгуясь и не сбавляя цены. Артур был рад избавиться от этого помещения и отдал этот замок тому лорду, даже не видя его в глаза, ведь весь процесс проходил через его подчиненных. Как ты думаешь, кто был Генри? Верный ответ – я. Я был тем самым лордом, который купил этот замок. Не мог я позволить такому восхитительному строению пасть в лесу и превратиться в куски камня. Он был прекрасен до мельчащих деталей, и поэтому я купил его спустя двадцать лет. Поучилось поздно, потому что сначала я сомневался в том нужен ли он мне, а потом понял что просто не могу без него жить. Как будто у меня оторвали кусок сердца. Последующие годы, я убивал богатых людей и обворовывал их, вследствие чего нажил огромное состояние, и смог позволить себе на честных началах купить этот замок. Теперь он и в правду был моим, и я был искренне счастлив каждый день проводить там. Прежде чем мы перенесемся на много лет вперед, в то время когда появилась Марселин, я хочу коротко рассказать о своей встрече с отцом Донованом, которая для него закончилась трагично. Я не хотел его обижать или делать ему больно, но только поначалу я так не хотел. Потом спустя время я решил, что должен кому-то отомстить за то, что они со мной пытались сделать, ведь если бы я и в правду был молодым вампиром, то сгорел моментально, превращаясь в пепел. Артуру я навредить не мог, а тот дворецкий к тому времени, когда я собрался мстить, уже сам умер, не оставляя мне выбора. Там были и другие люди, но мне жутко захотелось навестить отца Донована, но убить его не сразу, а постепенно, играя с ним в призрака и напуская на него смутные видения. Я появлялся в его церкви, когда он читал вечернюю молитву и становился между рядов церковных скамеек и смотрел на него, сложа руки на груди. Когда он заметил меня первый раз, его передернуло от страха, и он зажмурил глаза. Я же просто растворился в воздухе, делая вид, что у него было видение. Священник действительно так подумал и прочитал еще кучу разных молитв. Он решил, что я был видением вызванным дьяволом в его голове и решил прочитать лишние молитвы и помолиться Богу, чтобы избавиться от наваждения. Так я игрался с ним довольно часто и постепенно отнял у него сон. Он перестал спать, ведь в его снах я приходил к нему и прокусывал ему шею. Это были уже его личные мысли, ничем не вызванные мной, ведь я не ведьма и не мог наколдовать ему сны. Просто, то чего он боялся, приходило в его сны, вызванное подсознанием. Я приходил к нему домой, и стоял в проеме двери, с безжизненными глазами смотря куда-то вдаль. Я приходил на вечерние молитвы и каждый раз, когда он закрывал дверь церкви и шел домой. Мне приходилось стоять прямо у входа или у выхода из нее. Он видел меня каждый раз и пугался, быстро убегая прочь и, закрывая все двери за собой. Позже я смеялся и ждал следующего дня, когда смогу с ним позабавиться. И так продолжалось очень долгое время, пока отец Донован не начал сходить с ума. Очень жаль, что я не мог приходить днем, тогда мое появление было бы эффективнее. Видимо он понял, что я не прихожу днем, в принципе как и все призраки, и поэтому в это время чувствовал себя более спокойнее. Как наступал вечер, и я приходил опять, глаза его бегали как сумасшедшие и он постоянно ошибался в молитвах. Он сдался первым, и стоя в церкви и снова видя меня, закричал: - Что тебе нужно? Оставь меня в покое, ничтожный призрак. Уйди! Найди себе покой! Он кричал очень долго, в том же духе произнося слова и читая отходную молитву, а я стоял, не шелохнувшись, и смотрел на него прожигающим светом зеленых глаз. Я заговорил только после того как он отчаялся и присел на край скамьи. - Отец, - начал я. – За все грехи нужно платить. Разве не так вы считаете? До этого ни разу я не говорил с ним, просто присутствуя как призрак. А теперь я заговорил, и он перепугался пуще прежнего. Глаза его, казались еще больше, а пот покрыл все лицо. Губы задрожали в страшной усмешке, и руки тихонько затряслись. - Призраки не умеют разговаривать, - еле передвигая губами, сказал он. - Кто сказал, что я призрак? – спросил я, и уже подошел к нему поближе. – Я вампир и вовсе не призрак. - Ты умер, ведь мы тебя сожгли, - крикнул он от отчаяния. - Слышали что-нибудь про то, что вампиры бессмертны? Так вот – я бессмертный, и что бы вы со мной не делали, я не умру никогда. Я ваше вечное проклятие и до конца вашей жизни я буду приходить сюда, и пугать вас. А потом, может, убью по одному члену вашей семьи, постепенно, наслаждаясь вашей реакцией, и самым последним падете вы, когда потеряете всех. - Прочь. Уходи прочь, - он наставил на меня крестик. - Вы такой смешной, - улыбнулся я. – Мы оба стоим внутри церкви. Где гром, который поразит меня? Не слышу его, а вы еще пытаете пугать меня крестом. Жизнь вас ничему не научила, мой дорогой. - Энтони, как ты можешь быть таким? Ты же был добрым мальчиком! - Энтони был добрым мальчиком и им остался же, до самой своей смерти. Вы правы, - я утвердительно кивнул головой и сложил руки на груди. – Только я не Энтони и никогда не был добрым мальчиком, даже когда был жив. - А кто ты? – трясущимся голосом, спросил священник. - А разве это важно? – я развел руками. - Скажи свое имя, дьявол! – крикнул отец Донован, вставая со скамьи. – Я изгоню тебя отсюда навсегда. - Раз такой разговор, то зовут меня Маршалл. Это облегчило ваши страдания? Священник застыл, пытаясь видно вспомнить какие были имена у дьявола, и входило ли имя Маршалл в список подобных. Конечно же, не входило, ибо это было обычное имя типичного смертного человека, возможно имевшее французское происхождение. Не Люцифер, не Мефистофель, не Вельзевул – известные имена дьявола, не имени отношения к моему имени. Так же имена демонов, таких как Бельфегор, Велиар, Маммон, Грессиль, Адрамелех – тоже не звучали рядом с моим именем. Просто Маршалл и без всяких там Маршаллехов и Маршаллгоров, которые могли бы отдаленно напоминать имена дьявола или демонов из Библии или из других книг. Я не стал ждать его решения и ответа на услышанное имя, и сказал: - Вы убили человека, Донован. Вы знаете, что вместо меня сгорел бедняга бездомный? Это ваша вина, что он умер, а значит дорога в рай к вашему любимому Богу, вам закрыта. Не хотите очистить грех своей кровью? Священник стоял в полном смятении, не зная, что мне возразить на это. Его испугало, то что, он убил человека, ведь он в правду мне поверил в этом. А я и не врал ему, правда, только с одной поправкой, что я убил его, а позже они сожгли его в моем доме. - Длинные разговоры утомительные, вы так не находите? – обратился я к нему. – Может уже покончить с вами и заняться своими делами? Донован посмотрел мне в глаза, быстро моргнув ресницами несколько раз, и глубоко вздохнул. Я посчитал его молчание согласием на скорую кончину, и, схватив его за шею, проткнул толстую артерию своими клыками. Он не вырывался как почти все мои жертвы, а просто стоял опустошенный в прямом и переносном смысле. Походу, своими словами я что-то сломал в нем, в его ранимой церковной и верующей душе. Да и наплевать, ведь мне нужно было кому-то отомстить за себя. Со стороны эта картина была прекрасна – я в свете свечей, держу в руках тело почти умершего священника и выпиваю из него кровь. Вокруг - скамейки для прихожан, несколько цветов в горшках и большие витражные стекла, переливающиеся от лунного света. Горят ярко свечи по периметру, и голова отца Донована медленно опрокидывается назад, а мои клыки окрашиваются в цвет его крови. Церковь, вампир и жертва – ничего не могло быть лучше в ту ночь, в которой я убил священника в так называемом священном месте.