Мое королевское величество

      Я просыпаюсь за минуту до звонка будильника неожиданно выспавшимся, отдохнувшим и в прекрасном настроении. В голове вихрем опадающих снежинок проскользнули воспоминания о вчерашнем вечере, и сердце наполнилось чувством буддийского умиротворения.       Мой художник… Исключительный, невероятный, волшебный… Словно дар Божий, глоток свежего воздуха, мое спасение и божество, на алтарь которого я готов возложить всю свою гордость. И он здесь, в соседней комнате, мерно дышит, купаясь в своих сновидениях.       Выхожу из комнаты и стучусь в дверь маминой спальни. Нет ответа.       - Вот же ты поспать…- хмыкаю я и заглядываю в комнату. Но она пуста. Я, занервничав, пробегаюсь пальцами по прохладной постели. Где он?       Выскакиваю в гостиную и ору на весь дом:       - Катя!       - Да, Петр Сергеевич? – домработница появляется в шлейфе аппетитного запаха выпечки, на ходу вытирая руки о фартук.       - А… Мой гость? Алексей…       - Он час назад уехал. Такой милый молодой человек… - вдруг умильно произносит расплывшаяся в мечтательной улыбке Катерина, всплеснув руками. – Вы не беспокойтесь, Петр Сергеевич. Я его без завтрака не отпустила. Он просил вам передать, что поехал переодеться и освежиться перед учебой.       - Черт, ну… Не мог меня, что ли, разбудить… - разочарованно выдыхаю я. - Его хоть Петрович отвез?       - Нет. Он отказался.       - Вот упрямый! – я качаю головой и принюхиваюсь. – А чего у тебя там, блины?       - Ваши любимые. С клубничным вареньем. Надеялась, что вы тоже позавтракаете.       - А вот и позавтракаю, Катенька! – говорю я неожиданно опешившей от моего веселого тона домработнице.       Ем я прямо за барной стойкой, откуда открывается вид на залитый солнечным светом раздетый яблоневый сад. Кажется, природа решила поддержать мое приподнятое настроение ясным небом, легким морозцем, прихватившим инеем ветки деревьев, и негреющим, но все равно теплым солнцем.       - Эх, Катерина! - бросаю я моей пышной девице. – Это не блины, это шедевр!       Катя открывает изумленно рот, поправляет фартук и, так и ничего не сказав, улыбается.       - Может, добавки? – суетливо спрашивает она, подливая мне кофе.       - Издеваешься? Я тогда вместо учебы на диван отлеживаться пойду!       Катя в ответ солнечно улыбается, и я вдруг думаю о том, что, по сути, рядом со мной практически живет в одном доме замечательный человечек… Ну вот что бы я без нее делал? Где еще такую работницу найти? Которая к тому же, несмотря на весь мой мерзкий характер, трясется надо мной, как над родным, но непутевым ребенком? И готовит она, поверьте, лучше, чем повара во всех наших местных ресторанах!       Я выползаю из-за барной стойки, задумчиво смотрю на себя в зеркало. Улыбаюсь сам себе. Когда я вообще так делал?       Перед отъездом на учебу выписываю чек и вручаю его ничего не понимающей Катерине.       - Что это? – спрашивает она. – У меня еще есть деньги на текущие расходы! – кстати, да, вот еще один важный пункт: Катя из той редкой породы кристально честных людей, которые сдачу с магазина до последней копейки вернут.       - Это бонус. Типа, премия, - я вручаю ей чек. – И вообще… Сегодня отличная погода. Я даю тебе выходной!       - А как же… - она недоуменно хлопает глазами. – А как же вы тут без меня…       - Катенька, управлюсь, не беспокойся. Давай, шуруй, пока я не передумал.       По дороге в университет Петрович без конца косится на меня в зеркало заднего обзора.       - Петенька, ты влюбился, что ли? – прозорливо интересуется он.       - Да! – восклицаю.       - Хех… То-то я и смотрю – сияешь, аки солнышко. Мне кажется, я последний раз тебя таким видел, когда ты был еще совсем маленьким… - произнес Петрович с улыбкой. – Помнишь, к нам в город приехал московский цирк, и мы с тобой ходили на представление? Ты еще ночь накануне спать не мог – так тебе на дрессированных зверушек и клоунов посмотреть хотелось.       - Помню, - отвечаю я, а про себя прикидываю, сколько было тех по-настоящему чистых и счастливых моментов в моей жизни. Не так много. И ни один из них не был связан ни с матерью, ни с отцом. Но в каждом из них присутствовал мой водитель.       У него нет жены и детей – не сложилось, и всю свою жизнь, по большому счету, он посвятил моей семье. Сначала мотался с отцом по всем его разборкам, потом, когда ушла мать, возился со мной – а больше некому было. Бабушки с дедушкой со стороны отца не имелось, а Марина и Нино так и не уговорили отдать меня им на воспитание. Была у меня нянька. Но Петрович считал ее курицей бестолковой, и сам таскался со мной по больницам и врачам, занимался моим здоровьем, отчитывался перед отцом, рассказывая о моих делах. И, наверное, в момент моего теперешнего просветления стоит признать – он не просто ближе всех находится ко мне, он и есть самый близкий и хорошо знающий меня человек. Не осуждающий, принимающий меня таким вот избалованным отпрыском богатенького папаши.       - Когда тебя забирать? – спрашивает Петрович, открывая передо мной дверцу машины.       - В районе двух. Я кину смс, - отвечаю и про себя решаю сделать ему какой-нибудь приятный подарок. Премиальные он не оценит – я и так ему с надбавкой чеки выписываю. За внеурочную беготню за несносным наследником.       В универе меня встречают Славик, Боря и Веня, но я им бросаю на ходу:       - Сгиньте!       Они отходят на почтительное расстояние, переглядываясь. Ничего, я вам еще припомню мой недельный загул! А точнее, ваш побег, когда я был близок к тому, чтобы переломать себе все кости. Где вы тогда были, а? Ну, конечно, со мной отлично проводить время, когда я бабками кидаюсь налево и направо, но не вытаскивать из похмельно-наркотического бреда. Нет, я не перекладываю на их плечи свое безответственное поведение - меня бесит тот факт, что их никогда нет рядом, когда они действительно нужны. Верноподданные хреновы…       Захожу в аудиторию, глазами выискивая Алексея, но он заходит минуту спустя после меня. Запыхавшийся, взъерошенный, с морозным румянцем на щеках. Замечает меня и приветственно вскидывает руку, но намеревается вновь сесть на задней парте. Я ревниво ловлю его за рукав рубашки и заставляю опуститься рядом со мной.       - Куда собрался? – шикаю на него рассерженно.       - Петя… - Леша распахивает глаза с деланным испугом. – А как же субординация?       - Я тебя сейчас покусаю! - заявляю.       Мой художник тихо смеется, качнув головой, и достает тетрадь, неизменный блокнот и карандаш с ручкой. Мне нравится слышать его смех… Он особенный: словно жемчужные бусы рассыпаются, и бусинки блестящими боками растекаются в разные стороны по полу. Переливчатый, едва слышный.       - Не боишься пересудов? – спрашивает он, хитро взглянув на меня.       - Я король, кого хочу – того и… - я запинаюсь, чуть не выдав себя с головой. – С тем и сижу, - заканчиваю криво фразу. – Ты прикалываешься надо мной? – наконец соображаю.       - Несомненно, - Леша открывает блокнот.       - Ну и куда ты утром сбежал?       - Петь, ну мне вообще-то в порядок себя привести нужно было. Я как-то не привык два дня подряд ходить в одной и той же одежде. Да и душ принять.       - Ты мог бы все это сделать у меня. И выбрать что-нибудь из моего гардероба, - фыркаю я.       - Нет уж, - Алексей смотрит на меня внимательно и начинает рисовать. Я решаю закрыть рот и не приставать к нему со своими требованиями… Потому что сейчас у меня хватило бы дури предложить ему вообще ко мне переехать жить.       - Чем займемся вечером? – осторожно спрашиваю, боясь услышать в ответ какую-нибудь фразочку из серии: «Извини, но я сегодня занят».       - А чем бы ты хотел? – я с облегчением выдыхаю, придвигаю стул ближе, чтобы наблюдать за его стремительной рукой с карандашом.       - Не знаю… А хотя нет, знаю, - мне приходит в голову мысль. – Давай устроим шахматный турнир. Только все по-честному. Без поддавков.       - Что? Не терпится проиграть? – хмыкает Леша.       - Это мы еще посмотрим, - задорно отвечаю я.       - Хорошо. Договорились. Когда?       - Мы… можем поехать ко мне сразу после университета. Пообедаем у меня и сядем играть. Я, кстати, могу растопить камин.       - Заманчиво, - соглашается Алексей. – Только давай мы к тебе не поедем, а пешком дойдем. Мне кажется, тебе не помешает чаще дышать свежим воздухом.       - Ладно.       - Ты завтра придешь ко мне? На работу? – уточняет Леша. – Если да, я попрошу тебе столик забронировать.       - Приду, - киваю. – Интересно на тебя посмотреть… А ты типа такой секси-бармен, который жонглирует шейкерами и кадрит девиц?       - Я? – у Алексея ползут брови наверх. – Нет, жонглировать я, конечно, шейкером и бутылками красиво могу, но секси-бармен… Не, не про меня, - он улыбается.       - Да ладно, не прибедняйся. Скажешь, девочки к тебе не липнут? Особенно богемные интеллектуалки.       Леша пожимает плечами.       - Не знаю. Не замечал. Мне как-то не до девочек.       - Почему? – ну вот чего я до него докопался?       - Потому что… - он отрывается от рисунка. – Потому что… Уже несколько месяцев все мои мысли заняты одним бестолковым и любопытным королевским величеством!       И я смущаюсь… То есть сижу, опустив глаза долу, и пальцем вожу по краю парты.       - Поедем в субботу на море? – спрашивает Леша как ни в чем не бывало.       - Поедем, - с готовностью отзываюсь я и вдруг понимаю, что у нас совместных планов – громадье. И придумывать все то, что мы еще можем сделать вместе, - можно долго. Я бы хотел встретить с ним Новый год, свозить в Тоскану к Нино и Марине, хотел бы пригласить его в театр, сходить на какой-нибудь рок-концерт, хотел бы обсудить с ним разных именитых художников, поспорить на философские темы, сделать совместный научный проект, хотел бы верить, что у меня будет возможность не только засыпать с ним в одной постели, но и просыпаться…       И что самое интересное: моя любовь к нему настолько сильна и всепоглощающа, что я все это время ни разу не думал о физическом обладании им. Я даже готов смириться с тем, что, возможно, этого вообще не будет. И только вчерашние объятия и его учащенное биение сердца, когда он прикасался губами к моим волосам, дарят мне слабую надежду, что, может быть, он позволит хотя бы себя поцеловать.       Я всегда получал тех, кого хотел, но я никого не хотел получить так сильно, как его. И впервые, умирая от желания, захлебываясь чувствами, готов принимать только его волю, только его решение - как нам общаться и в какой степени откровенности это делать.       Во время лекции я одним ухом слушаю преподавателя – большая часть моего внимания сконцентрирована на рисунке. И я улыбаюсь, как дурак, глядя на то, что именно появляется на бумаге. Леша изобразил меня, сидящего на троне, в мантии и с короной на голове, с удивленным выражением на лице. Чуть поодаль он нарисовал себя, в наряде простолюдина, показывающего мне язык. Подпись: «Мой король и я. Знакомство».       В конце пары он протянул мне рисунок со словами:       - В твою коллекцию.       - Встретимся после занятий? – уточнил я, бережно вкладывая рисунок в тетрадь.       - Я тебя в библиотеке буду ждать. У нас нет последней пары сегодня.       - Договорились.       Домой мы идем не торопясь. Чуть позади нас медленно едет Петрович, в метре за нами шлепают мои телохранители.       - Такая интимная атмосфера, - хохотнув, замечает Леша, оглядываясь на Сергея с Виталиком.       - Привыкай, - отвечаю я.       - Ну что делать… Привыкну, - говорит Алексей. – Раз уж добился твоей благосклонности!       Мы некоторое время идем молча, но я не выдерживаю. Мне надо с ним обсудить тот первый день нашего знакомства.       - Ты знаешь… Со мной такая странная вещь произошла…. Когда Боря… Ну…       - Я понял, - кивает Алексей, нахмурившись.       - В общем, сразу после того, как я сел в машину, - мне стало дурно. Я вышел на улицу – подышать воздухом, но вместо этого меня всего скрутило, пошла носом кровь, и я потерял сознание.       - Это тебя совесть замучила, - усмехается Леша.       - Как ты… Как ты тогда добрался до дома?       - Запоздалое беспокойство, если честно, - замечает Алексей. – Нормально добрался. Зашел в медпункт наш, мне вызвали скорую. Отвезли в травмпункт. Там сделали снимки, привели нос в порядок и отправили на такси домой отлеживаться. И как ты и обещал – я неделю не мог встать с кровати.       - Господи, я сейчас сдохну… - у меня резко закружилась голова.       - Э-э, ты чего? – Алексей подхватывает меня за талию. – Ну будет вам, Ваше Величество.       - Я же просил… - морщусь.       - Петя, я же тебе уже сказал – я не держу зла. И тогда не держал. К сожалению или к счастью – не знаю, но в данном случае я должен признать свою слабость.       - Слабость?       - А разве не слабость предлагать дружбу человеку, зная, что он может тебе ответить?       - Нет. Не слабость. Слабость проявил я, не приняв ее сразу. Леша, я девять кругов ада прошел из-за своей глупой гордости. И… едва из окна не выпрыгнул от безнадежности, - признаюсь я окончательно, добавляя последний штрих к нашему вчерашнему разговору.       - Ты мог бы просто мне позвонить. Я бы все бросил и приехал к тебе, - тихо говорит Алексей.       - Не мог бы… Я… Ай, даже не буду рассказывать, какая каша творилась в моей голове.       - Потом расскажешь, - произнес Леша, отпуская мою талию. Я нахожу его руку и сжимаю ладонь.       Весь вечер мы подле камина играли в шахматы и болтали. Алексей образно и детально пересказывал мне какой-то до жути смешной английский сериал, а я в голове воссоздавал картинки. И решил, что такой способ просмотра сериалов мне нравится.       Мы сыграли пять партий, и четыре из них я проиграл. И приятнее поражения для меня не было. Я обрел достойного противника. Я люблю шахматы: они развивают логику и стратегическое мышление. И впервые я понял, что мне есть еще, куда развиваться.       На ночь Алексей не остался. Кое-как я уговорил его на то, чтобы домой его отвез Петрович. Уже у входной двери он крепко обнял меня и прошептал на ухо:       - Спокойной тебе ночи, мой король.       Я, не желая его отпускать, уткнулся лицом в его шею и сделал то, о чем давно мечтал, – запустил ладонь в его волосы. Он коротко поцеловал меня в висок и исчез в ночи.       И я знал, что завтра будет новый день и новая встреча.