Мое королевское величество

      Мое нежное утро. Когда, еще не открыв глаза, медленно выплываешь из глубин сна и замираешь сердцем в сладком восторге от воспоминаний о прошедшей ночи.       Как много раз я просыпался с чувством гадостного отвращения к себе и еще больше – к человеку, лежащему рядом! И только сейчас я парил в небесах, ощущая теплое дыхание на своей коже и щекочущие ее пряди волос, покоящуюся на моей груди руку…       Открываю глаза и поворачиваю голову набок. Алексей спит, уютно спрятав лицо у изгиба моей шеи. Где найти слова, чтобы выразить ему свою любовь?       Я провожу пальцем вдоль его носа с легкой горбинкой, дотрагиваюсь подушечками пальцев всей пятерни до его нижней губы. Целую. Скольжу руками вдоль тела, глажу живот.       - Мм-м-м… - мычит Леша. – Щекотно.       - Я знаю, - шепчу и ныряю с головой под одеяло. Хочу слышать его тихие вздохи наслаждения, хочу повторить вчерашнее, хочу заставить его выгибаться и выстанывать мое имя. Хочу, чтобы это утро ему запомнилось надолго.       - Ох, Петя… Однако… - Алексей подтягивает меня к себе и удивленно смотрит.       - С добрым утром, любовь моя! – оповещаю я его, даже не пытаясь стереть со рта следы моего хулиганства.       Он дотрагивается до моих припухших губ. Целует родинку и шепчет:       - Пойдем-ка в душ… Продолжим.       Я срываюсь с кровати и волоку Лешу за собой. Его вариант утра мне тоже понравился.       Наши совместные выходные. Целых два дня внимания и нежности от любимого человека.       Перед выездом на море мы заезжаем к Леше – ему нужно переодеться и захватить мольберт с красками. Я решаю подождать его в машине, но он силой вытаскивает меня с собой – познакомиться с мамой.       Наталья Андреевна оказывается миниатюрной женщиной, из категории тех, кто с возрастом не стареет, а лишь приобретает отточенную зрелость. Как хорошее вино – да, это про нее. Они с Лешей очень похожи, вплоть до мимики и отдельных жестов. Ее нельзя назвать красивой, но, как и в сыне, в ее чертах есть нечто, что заставляет к ней постоянно приглядываться. И чем больше смотришь – тем сильнее цепляет. В общем, понятно, в кого таким мой возлюбленный уродился. Я ее готов любить уже только за это.       Она появляется в обычном халатике, волосы стянуты в тугой пучок на голове, на кончике носа висят изящные очки. Всплескивает руками при виде меня и укоризненно восклицает, обращаясь к сыну:       - Лешенька, что ж ты не сказал, что у нас будут гости!       - Мам, знакомься, это Петя, мой однокурсник и друг, и не беспокойся, мы ненадолго… Петя, это моя мама, Наталья Андреевна, учитель алгебры и геометрии.       - Очень приятно, - улыбаюсь я и галантно целую протянутую мне руку для пожатия. - Видимо, вы очень сильный учитель, раз Леша такой умный.       Наталья Андреевна немного смущается и бормочет:       - На самом деле, это он в папу такой одаренный, - с гордой нежностью произносит она. И снова сыну:       - Лешенька, все равно надо было предупредить! Мне даже вас угостить нечем!       - Мам! – отзывается Леша из своей комнаты, выглядывает и жестом зовет меня к себе. – Не суетись! Не надо нас ничем угощать! Мы завтракали. Я только краски возьму.       - Ты на целый день? – женщина заглядывает в его комнату.       - Да. И ночью не жди. Я с Петей буду.       - Хорошо, хорошо, - она останавливается в дверном проеме и как-то беспомощно следит за сборами сына. Я присаживаюсь на диван и разглядываю с любопытством Лешину комнату. Все очень скромно и минималистично, но мне здесь нравится, так как чувствую, что каждая мелочь характеризует самого Алексея. Бросаю взгляд на его маму, и тут мне приходит в голову одна мысль – уж больно мне совестно, что я краду у нее сына. Мне бы хоть один такой любящий взгляд от моей маман…       - Наталья Андреевна, а вы не хотите составить нам компанию? Мы на море едем – подышать воздухом. И пока Леша будет рисовать, мы бы с вами прогулялись… - предлагаю я.       - Ой, нет, зачем вам обуза? Вы молодые – отдыхайте, - она улыбается.       Алексей оборачивается ко мне, благодарно смотрит и говорит:       - Мам, а правда – поехали с нами! Ну чего тебе одной в четырех стенах весь день сидеть? Там сегодня солнечно, мороз легкий…       - Я… - Наталья Андреевна мнется.       - Поехали! - уговариваю. – Нам будет очень приятно.       Лешина мама соглашается и спешит в свою комнату переодеться, чтобы не задерживать нас.       - Спасибо, - тихо говорит Алексей. – Я мало времени дома провожу.       - А тут еще я нарисовался… - смеюсь и подхожу к рабочему столу Леши, где стопкой сложены его рисунки. Преимущественно акварель и карандашные наброски. И, как зачарованный, их перебираю, рассматривая. Пейзажи, натюрморты, уличные зарисовки, игровые сценки из университетской жизни, портреты разных людей, среди которых я узнаю Веру и Наталью Андреевну… А еще мое внимание приковывает изображение – очень реалистичное, донесенное почти с фотографической точностью – какого-то парня, и я с пробежавшим по позвоночнику холодком угадываю в нем некоторые черты своего лица.       - Кто это? – интересуюсь равнодушно.       Леша заглядывает через мое плечо, хмурится.       - Это… Это человек, в которого я был когда-то влюблен, - честно отвечает Алексей.       - Мне кажется… Или мы с ним похожи? – подходящий случай, да? Чтобы без Вериных проколов узнать по-прежнему грызущий меня момент биографии моего художника.       - Да. Похожи. Тебе не кажется, - говорит мой возлюбленный, и через его лоб пролегает глубокая морщина.       - Расскажешь мне о нем? – я ревниво всматриваюсь в рисунок, пытаясь определить, он красивее меня или нет.       - Тебе так хочется знать? – Леша вынимает у меня из рук портрет и долго молчаливо сам на него смотрит.       - Да, - киваю. Мне не нравится взгляд, которым мой художник разглядывает свою бывшую пассию.       - Мы вместе учились с первого класса. Его звали Саша. К классу девятому сдружились. А в десятом я смирился с тем, что, кажется, девочки меня не интересуют в интимном плане.       - Значит, ты на сто процентов? – приподнимаю вопросительно бровь.       Леша пожимает плечами, соглашаясь.       - А твои родные в курсе? – интересуюсь. Мы сейчас говорим предельно откровенно, и мне хочется узнать как можно больше, чтобы тоньше понимать Алексея. И если надо – оберегать его от ненужных случайных расстройств.       - Только Вера. Думаю, если я скажу об этом маме – она мне не поверит. У нее мозг по-другому работает, - замечает Леша с грустной улыбкой. – А сестра… Мы с ней очень близки. И знаем друг о друге все. Я, если честно, особенно не переживал по этому поводу. Как есть – так и есть. Плохо было другое – я влюбился в Сашу. Наверно, это было естественным в тех условиях для меня. Он был привлекательным, общительным, лидером в классе, мы очень много времени проводили вместе. И как ты можешь догадаться, он был нормальным парнем.       - Ты тоже нормальный, - вставляю я сердито. – Ты более чем нормальный!       Леша ласково улыбается.       - Ты понял, о чем я, - успокаивающим тоном говорит Алексей. – Поэтому рассчитывать мне, конечно, было не на что. После одиннадцатого класса мы собирались вместе поехать в Питер поступать. Но… Не сложилось. Верин папа настоял, чтобы я отправился учиться в местный университет на экономический факультет. Это… был не самый лучший период в моей жизни. Меня уже ждали в Санкт-Петербургском университете на факультете изобразительных искусств. Брали без вступительных экзаменов… Только по отосланным мною им работам, - Леша присаживается на диван. Молчит. – А я не поехал… Остался здесь. Во многом, наверное, ради мамы. Потом меня пригласили к вам перейти после победы в конкурсе. Я тоже не хотел этого делать…Тем более, этот универ – все не мое, чуждое. Я вообще, знаешь, наверно, тряпка, по большому счету… Делаю то, что не хочу, а что мне навязывают, потому что так будет лучше для меня. Но это не лучше. Я не хочу делать карьеру, нет у меня честолюбивых планов. Мне нравится работать барменом и рисовать. Но, чувствую, скоро и с этим придется попрощаться. Верин папа требует, чтобы летом я перешел на работу в его фирму. И наконец-то начал зарабатывать деньги.       Я все это знаю из уст Веры, но в изложении Леши история звучит иначе – трагично. Я слышу настоящую тоску в его голосе.       - В общем, после выпускного я провожал Сашу в Питер. Знал, что дружбе, собственно, конец. И на прощание… На прощание он мне сказал: «Ты мой единственный настоящий друг. Мне жаль, что я не говорил тебе об этом раньше. Думал, у нас полно времени». Я ему ничего не ответил. Не было у меня слов. Не знаю, как вообще все это пережил… Если бы не Вера…       - Ты… ты до сих пор его любишь? – я замер, задав этот вопрос.       - Люблю. Но как воспоминание. Понимаешь? С ним связано множество светлых моментов моего детства… Да и вообще – такое не забывается. Это было первое и единственное сильное чувство. До тебя. Все остальные – так, мимолетные увлечения…       - И много их было… Этих увлечений? – кляп мне в рот!       - Петь, прекрати, - просит Алексей. – Ну были и были. С тобой мне явно не тягаться.       Я затыкаюсь от справедливого замечания. Бросаю взгляд на ненавистный портрет… И Остапа несет дальше!       - Значит, ты обратил на меня внимание, потому что я похож на него? – вот дать бы мне по лбу за любопытство, но у меня аж скулы сводит от ревности.       - Да, - считайте, мне только что нож воткнули в сердце. Я уже готов сорваться к черту из этой комнаты, подальше от него, но вместо этого сижу, как прикованный. Потому что знаю, и это больнее всего, – приползу на коленях обратно. Недаром говорят, что любовь зла.       - Но Петя… - Алексей поднимает на меня глаза и улыбается. – На внешности сходство и заканчивается. Ты другой. Ты… - он мнется, подбирая слова. – Ты ярче, ты… глубже. Ох, ты такой… Сложный. Одни противоречия. Но благодаря им ты удивительный. Понятия не имею, что ты такого во мне разглядел… Ни внешности, ни амбиций. Так… Слабохарактерное недоразумение, но, бл…ть, с высоко нравственными принципами… Неудачник, одним словом… По сегодняшним меркам, - он вдруг погружается в затяжное молчание. Я хочу ему возразить, встряхнуть его, что есть силы, и объяснить, что не мог заурядный человек забрать все мое внимание. Что он талантлив, и только поэтому уже прекрасен. Но это лишь одна сторона… А их еще так много в нем! И я могу долго, очень долго перечислять все его достоинства. Что именно принципы делают его моей путеводной звездой, потому что сам я запутался и слабо различаю, что хорошо и что плохо. А ему я верю.       Но молчу. В комнату возвращается Лешина мама.       - Я готова, мальчики!       Я округляю глаза, потому что Наталья Андреевна неожиданно преобразилась: красиво уложенные локонами волосы, легкий макияж, отсутствие очков, теплое стильное платье.       - Вау! – невольно выдыхаю. – Как-то вы больше на сестру Лешину тянете.       - Комплимент от настоящего мужчины, - Наталья Андреевна улыбается. – Давно не слышала ничего подобного.       Всю дорогу Леша молчаливо смотрит в окно. Его мама, с охами восхищения усевшись на переднее сиденье, оживленно разговаривает с Петровичем: где-то одного возраста, одинаковый социальный статус – понятно, что у них больше общих тем для беседы, чем с нами. Ну, и наверно, можно и пококетничать немного, оба же свободны. Тем более, водитель мой – мужик знатный: крупный, солидный, обстоятельный.       Я же не свожу глаз с Алексея, жалея, что вообще затронул тему его первой любви и заставил пройти через неприятные воспоминания. И моя задача ясна – убедить его в том, что он особенный человек. А еще… Что он обязан продолжать рисовать! Это его жизнь, и только он вправе решать, как ему жить и чем заниматься. Но на этой мысли торможу. А я? Разве я не в схожей ситуации? Я тоже лишен права выбора… Тоже под давлением обстоятельств и людей.       В курортном городке мы разделились: Петрович решил полностью взять на себя обязанность развлекать Наталью Андреевну, поэтому они прогулочным шагом направились в сторону променада. Леша же повел меня на обрыв, откуда открывался великолепный вид на зимнее море. Присыпанный снегом пляж, смешанный с песком, темные спокойные воды – сегодня штиль, низкое солнце.       Мой художник устанавливает мольберт, достает краски и начинает делать наброски.       - Сейчас главное - суть схватить, - объясняет он мне. – А прорисовку я уже дома, в тепле буду делать.       Я, устраиваясь на маленький раскладной стульчик рядом с ним, восхищенно наблюдаю за движением его руки. В момент творчества Лешино лицо неуловимо меняется: вдохновленное, сосредоточенное.       - Леш… - начинаю. Мне надо закончить тот разговор на другой ноте. – Извини меня за допрос. Я… дико, невыносимо дико тебя ревную. Саша - твоя первая любовь, а ты - моя. Я никого и никогда не любил до тебя. И я с ума схожу от того, что не могу быть первым и единственным. Вот такой я мудак.       - Чучело ты огородное, а не мудак, - смешливо замечает Леша. – Неужели ты не понимаешь, что тебя и Сашу даже сравнивать нельзя? Я, как и в прошлый раз, не надеялся даже внимание твое привлечь. Ну, кроме того случая с Борей. Пожалуй, такой вариант был единственно возможным исходом событий. А вместо этого… Ты – как нежданно осуществившаяся мечта. И вчерашняя игра в шахматы… И утро… Это было… Горячо.       - Я люблю тебя, - выдыхаю, подскакивая со стульчика и обнимая его сзади. – И знаешь, что? Сегодня ночью я тебе очень подробно расскажу, за что… - прикусываю мочку его уха, выглядывающую из-под шапки.       - Так, Петр Сергеевич, вы меня с творческого настроя сбиваете! – он оборачивается и ловит мои губы. – Негодяй вы этакий!       - Пардон, Алексей Николаевич! - убираю руки. – Все, сижу, молчу, тихо вами восхищаюсь.       Вечером мы вчетвером встречаемся в кафе, ужинаем в теплой атмосфере. И я получаю приглашение от Натальи Андреевны приехать на Новый год к ним в гости.       - Петя, у нас будет небольшой семейный праздник, - объясняет она. - Очень скромный: только я, Алексей, Вера и мой брат с женой. Но у нас обычно весело. Николай Петрович сказал, что у вас нет планов на праздник.       Я кошусь на водителя – ишь сияет, хитрец!       - Понимаю, что вы, наверно, привыкли на широкую ногу гулять… - добавляет Наталья Андреевна, потому что я от ее приглашения уже погрузился в приятные грезы – встретить Новый год не в компании камина и бутылки виски, да еще и с любимым человеком… И замешкался с ответом.       - Я приду. С удовольствием приду! – поспешно отзываюсь.       - Ну и замечательно!       Леша под столом находит мою руку и сжимает ее.       А я впервые за долгое время вспоминаю подзабытое ощущение – ожидание праздника, чуда.