Мое королевское величество

      - Вы однозначно жульничаете, Алексей Николаевич! – восклицаю я, отодвигая от себя в сторону шахматную доску. Уже что-то около одиннадцати вечера, и мы млеем возле растопленного камина, устроившись вновь на полу. Но меня греет не столько тепло, исходящее от потрескивающих дров, сколько послевкусие прошедшего дня. Самое главное - как просто и открыто меня приняла Наталья Андреевна: сын считает меня своим другом – значит, и для меня найдутся внимание, забота и толика любви. А еще я радуюсь, словно ребенок, тому, как много у нас уже волшебных, совместных с Лешей планов!       После прогулки на море мы поднялись все вместе к Алексею домой и, по настоянию его мамы, выпили чаю с пирогом, который Наталья Андреевна испекла для нас буквально в течение получаса. Я с легкой завистью наблюдал за тем, как Лешина мама со светящейся в глазах любовью и гордостью смотрит на него, за их общением, в котором чувствовалась глубокая привязанность. И был благодарен Алексею за то, что могу побыть в атмосфере спокойствия и взаимопонимания.       Наталья Андреевна интересовалась моими успехами в учебе, подкладывала лучшие кусочки пирога и все повторяла:       - Ох, Петенька, вы такой худой, прямо, как мой Леша. Вам надо больше кушать!       Алексей тихонько посмеивался и большей частью общался с Петровичем, оставив меня на растерзание своей матушки. Но я был счастлив! Мне нравилось, что Наталья Андреевна пропустила мимо себя весь внешний лоск моего бытия – личный водитель, крутая тачка, живу в особняке – и с восторгом восхищалась только тем, какой я умный, воспитанный и тактичный молодой человек.       - Петенька, вы к нам чаще в гости заезжайте, не стесняйтесь! – попросила она перед нашим уходом.       - Обязательно, - пообещал я.       И вот теперь, оставшись наедине, мы снова играем в шахматы. Не теряю надежды взять реванш, но, кажется, Леша – более сильный логик и стратег, чем я. И проигрывать ему – одно удовольствие. По многим причинам.       - Петр Сергеевич, просто признайте – вы нарочно сливаете партию, так как вам пришлась по нраву прошлая ночь, - бросает с невинным видом Алексей.       Я перебираюсь к нему и в качестве ответа вдохновенно целую. Леша гладит мое лицо кончиками пальцев и бормочет:       - Ты такой красивый, Петя… Совершенный. Во всех линиях своего лица. Такой типаж, как у тебя, редко встречается. Идеальные пропорции. Во всем, - он скользит руками вдоль моего тела. - С тебя только картины писать.       - Напиши, - предлагаю я.       - Мне кажется… я могу сделать это даже с закрытыми глазами, - улыбается он.       Мысль меня заводит.       - Сделай, - тихо говорю я.       В гардеробной нахожу черный шелковый шарф и повязываю им глаза уже приготовившемуся рисовать Алексею. Он примеривается к листу, карандашом вымеряя пространство, и приступает к работе. Его рука движется медленно, но уверенно, и я с удивлением вижу, как на бумаге проявляются с присущей ему точностью черты моего лица. Он выглядит в этот момент, с повязкой на глазах, невыносимо желанным, но я терпеливо жду, боясь ему помешать.       - Готово, - произносит он, протягивая мне рисунок и пытаясь снять повязку. Я откладываю портрет в сторону, зная, что еще не раз достану его, чтобы насладиться мастерством моего художника, как делаю это со всеми тремя картинами, подаренными мне Лешей. Каждая из них для меня значима, и я хочу, чтобы и этот портрет имел свою особенную ценность.       - Не снимай, - шепчу ему на ухо, устроившись позади него и укладывая возлюбленного в свои объятия. – Только чувствуй.       Его дыхание сбивается… Алексей прижимается ко мне, подставляя шею под мои поцелуи, отдаваясь во власть моих рук.       - Может, я и совершенен в своей внешней красоте, - говорю ему на ухо, - но ты… Ты совершенен душой…       Мы просыпаемся поздним утром, долго и лениво нежимся в постели – эта ночь была еще насыщеннее, чем предыдущая, поэтому сил, даже после сна, хватает лишь на объятия и поцелуи. Не спеша принимаем вместе душ.       Часам к двенадцати приезжает Петрович, и мы в угарном часовом веселье занимаемся Лешиной прической. Я нервничаю, объясняя, что хочу увидеть, и тыкаю пальцем в разные примеры из глянцевых журналов. Леша с моим водителем считают это превосходным поводом поглумиться надо мной. В итоге я интимным шепотом сообщаю Алексею на ухо, что у меня есть не только черный шарфик на глаза, но еще и наручники. И физически я сильнее. И что если он не прекратит надо мной издеваться, ночь будет чревата для него последствиями.       - А знаете, Петр Сергеевич, - замечает с довольной улыбкой Леша, – вы только что раздразнили меня окончательно!       И лишь присутствие Петровича останавливает меня от желания уложить его на пол и… Ну знаете, да? «Валить и трахать». Именно этот случай, когда я смотрю в его насмешливые глаза. Возмутительно сексуален! И мне кажется, он даже не подозревает, насколько!       О, Господи, ну вот и как я без своего всевидящего ока могу выпустить его из поля своего зрения хотя бы на пару часов? Я безнадежен.       После стрижки Петрович предлагает организовать барбекю, раз уж мы сегодня без Катиной стряпни остались – у нее выходной, а погода по-прежнему солнечная и терпимо морозная. И пока он возится во дворе, я затаскиваю Лешу в ванную комнату и очень доходчиво объясняю, как мне нравятся его открытый лоб и уши. Кажется, нет для меня большего наслаждения, чем доставлять ему удовольствие. Кто бы знал, что я могу быть таким альтруистом… Он стонет так, что мне приходится прерваться, чтобы включить на всю катушку музыку, иначе услышит не только Петрович, но, наверное, и прохожие на улице.       Пока жарится мясо, мы неожиданно затеваем игру в снежки. Все началось с того, что я швырнул снегом в Лешу, тот – в меня. Пока перекидывались, влепили несколько комков в моего водителя. Он, цокнув языком, заявил, что мы профаны и кто так вообще снежки лепит…       Минут через пятнадцать сооружаем настоящие крепости, и уже развязывается нешуточная бойня. Мы с Лешей безбожно проигрываем меткому Петровичу.       Домой заходим форменными снеговиками, и мясо едим уже в гостиной, согреваясь возле камина.       Часов в семь мой водитель собирается уехать, предварительно поинтересовавшись у Леши, когда его отвезти домой. Он отвечает, что не стоит беспокоиться – сам доберется. А я сразу скисаю. Домой… Как я могу отпустить его домой?       - Переезжай ко мне жить, - прошу я Алексея за ужином.       - Что? – он выгибает смешливо бровь. – Петь, не слишком ли быстро для подобных предложений? И странно…       - Ну а что такого? – не понимаю я. – Нам хорошо вместе.       - Петь, ну как я по-твоему должен объяснить это маме? Одно дело с другом выходные вместе провести, и другое – ни с того, ни с сего переехать к нему жить, будто своего дома нет. Или ты предлагаешь мне подробно рассказать ей, какие отношения нас связывают?       - Нет, я ничего подобного не предлагаю, - говорю. – Но если вдуматься, ты уже взрослый парень, рано или поздно в любом случае съедешь от нее, разве не так? По-моему, вполне логично, что ты, типа, чем снимать какую-то там комнату, будешь жить с университетским приятелем. Поблизости от места учебы. Разве такого не бывает?       - Наверное, бывает, - пожимает он плечами. - Но ты же понимаешь, что я не могу оставить маму совсем одну. Меня и так целыми днями нет дома, а если я еще и ночью перестану появляться…       - Леша, но ты же ночью не общаешься с мамой – вы спите… И что нам мешает хоть каждый вечер ездить к ней в гости? – молчу. - Я хочу утром просыпаться вместе с тобой. Хочу знать, что ты рядом… И главное ночью рядом, а не с кем-нибудь еще… - добавляю еле слышно, случайно выдав свой самый сильный страх. Если честно, меня с ума сводит мысль, что сегодня вечером он уедет домой.       - Петя! Ты мне вообще, что ли, не доверяешь? – возмущается Алексей.       - Тебе доверяю, а другим – нет, - упрямлюсь я.       - Блин, да на фиг я никому не нужен – успокойся! – восклицает Леша. – Это мне вообще-то надо беспокоиться, ты у нас – звезда кордебалета, - хмыкает он и, перегибаясь через тарелки, расставленные на полу, целует. – Какой же ты собственник… Никуда я от тебя не денусь, мой король.       - Я не собственник…       Леша выразительно на меня смотрит.       - Ну ладно, я собственник! – сдаюсь. – Но ты и меня пойми! У меня не так много времени в запасе, чтобы… - обрываю себя на полуслове.       - О чем ты? – Алексей внимательно на меня смотрит.       - Леша… - я вижу его ясные серые глаза, и понимаю, что обязан сказать правду. – Рано или поздно меня женят. На подходящей невесте. Скорее всего, сразу после университета. Партнерски-дипломатический альянс. Отец уже усердно ищет приемлемую кандидатку. Мы ездим с ним периодически на смотрины… - пауза. – И тогда… Я не знаю, что будет тогда.       Алексей молчит, разглядывая дно пустой чашки из-под чая. Потом тихо спрашивает:       - А тебе обязательно жениться?       - Помнишь, я тебе говорил, что не все так просто? И у всего есть своя цена? Так вот – я будущий глава огромной нефтяной компании. У меня есть свои обязательства перед отцом, и я должен следовать общепринятым правилам, вращаться в нужных кругах, общаться с правильными людьми, когда войду в руководящий состав. Условности никто не отменял. Но дело даже не в этом. У нас не феодальный строй, но… Женитьба – это сделка. А я тот, кто обязан в дальнейшем совершать только самые выгодные сделки… А для этого нужны не только ум и управленческие навыки, но еще и соответствующий всем канонам имидж.       - Хм… - Алексей задумчиво на меня смотрит. – И некий художник в эту твою будущую жизнь никак не вписывается, я правильно понимаю?       - Не знаю… Отец говорит, что ему по фигу, с кем я там развлекаюсь. Лишь бы это нигде не всплыло, - честно признаюсь. – Но разве я могу унизить тебя подобным отношением?       - А сейчас? Ты предлагаешь переехать жить к тебе… Зачем? Таким способом вряд ли удастся поддерживать видимость обычной дружбы, - говорит Алексей, и я поражаюсь его спокойствию.       - Сейчас… У меня есть мое время. Пока я живу в нашем провинциальном городке, не являясь частью делового и светского столичного общества… До меня никому нет дела. И отцу в том числе. Это ты уже и сам мог заметить. Моя задача набираться знаний и не слишком часто отлеживаться в реабилитационных центрах под капельницами, - невесело усмехаюсь я.       - А что такое было? – с тревогой в голосе спрашивает Алексей.       - Было, - киваю головой.       - Петя… - Леша отставляет чашку в сторону. – Я перееду к тебе. Если честно, я не думаю, что твой интерес ко мне растянется аж на целых два года… - он грустно улыбается. – Думаю, ты охладеешь ко мне гораздо раньше. Посмотрим правде в глаза, ты – птица другого полета, и вскоре мои мелкие жизненные запросы начнут тебя раздражать.       - Не говори так! – подскакиваю я с пола. – Не смей так говорить!       - Тише! Я не договорил… - останавливает меня Алексей, и я под прицелом его внезапно строгого и серьезного взгляда опускаюсь на место. – Но мне плевать на это. Пока я могу быть рядом с тобой – я буду. И неважно, в качестве кого… Мне все равно. И давай на этом закроем тему… Ты меня сегодня, надеюсь, отпустишь домой для беседы с мамой?       - Отпущу… - выдыхаю.       Я, впав в оцепенение, не свожу глаз с Леши. Он взял и все решил за меня. Выслушал всю горькую правду об отсутствии какого-либо будущего в наших отношениях без ссор, скандалов и игры на моих чувствах к нему. Ничего не требуя.       Единственное, что Алексей никак не может осознать, - это подлинную серьезность моей любви к нему. Но, возможно, это хорошо. Ему проще будет принять наше расставание. Как я его переживу – не хочу об этом думать, но твердо решил, что отпущу Лешу. Потому что… Никогда не допущу, чтобы он жил, подстраиваясь под меня. Я его люблю и не хочу этого скрывать, прятать. К сожалению, я уже точно знаю про себя одну истину: я приложу все усилия, чтобы сейчас сделать его счастливым и с таким же усердием поставлю финальную точку, после которой не будет возврата к прошлому. Чтобы у меня никогда не возникло соблазна вернуть его, испортить ему жизнь. Чтобы у НЕГО никогда не возникло желания увидеться со мной.       Я наследник, я император, я король…       У меня есть ВСЕ!       Кроме возможности любить прекрасного художника, человека, которому я вручил свое сердце единожды. Раз и навсегда.