Мое королевское величество

      Сигареты заканчиваются в самый неподходящий момент – поблизости ни одного круглосуточного магазинчика. Куда меня вообще занесло?       Оглядываюсь – канал Грибоедова, вроде. Да, точно. Прилично ушел. Но если выйти к Невскому – определенно можно купить сигарет. Морщусь – во рту от них сухо, аж язык к небу прилипает. Надо бы еще воды взять. Опираюсь на перила и, как загипнотизированный, смотрю на мутную темную воду реки. Неподалеку небольшая пристань для туристических катерков, которые с шумом отчаливают - гуляющих еще предостаточно. Белые ночи… Разгар сезона.       Помимо воли вырывается тяжелый вздох. Н-да, высказал все, одним махом и не так, как планировал. Сорвался. Петя, похоже, в шоке. Но… у меня характер такой – терпеть буду до последнего, потом в какой-то момент – щелчок, и меня переклинивает. Самое паршивое, что люди настолько привыкают к моей адекватности и мягкости, что, как правило, не воспринимают всерьез мои срывы. Мол, ну бывает, творческая натура, но ты же, Леша, не такой. И снова все возвращается на круги своя. А я, придя в норму, отшумев, уже не нахожу сил сопротивляться и отстаивать свою позицию.       Думаю, и в этот раз то же самое будет. Приду домой, извинюсь, Петя пожмет плечами… Забыли. Может, для проформы обзовет меня истеричкой.       Все же хорошо…       Но почему мне до ломоты в суставах хочется вернуться, покидать первые попавшиеся вещи в чемодан и сбежать. Хоть куда-нибудь. Может, и не на совсем, но на пару месяцев точно, если не больше.       Бросить мастерскую, заказы, мысли о недописанных картинах, забыть про наполеоновские Петины планы и про него самого. Я качаю головой, поморщившись от спазма в желудке, который резко свело от четкого озарения: я устал, в первую очередь, от Пети. От его собственнических замашек, от его никуда не девшейся с возрастом ревности, которая сейчас порой просто утомительна и… смешна, если честно.       В последней раз он шипел на меня, как змея, когда на корпоративном мероприятии в честь дня рождения его компании со мной разговорился симпатичный молодой человек из отдела маркетинга: среди присутствующей верхушки руководства он был еще, можно сказать, мальчиком на побегушках и чувствовал себя несколько потерянным. Во мне он нашел сочувствие обычного смертного. Мы просто разговаривали – парнишка даже не догадывался, кто я и с кем живу - и украдкой посмеивались, обнаружив, что ни черта не смыслим в дорогом вине и что если бы нам подсунули вместо тарталеток с черной икрой ее заменитель – вряд ли бы обнаружили подмену. Еще он мне взахлеб рассказывал о своей невесте и простых планах на жизнь, но они мне были понятны. Благодаря этому парню – Витя, кажется, его звали – вечер был почти приятным.       Обычно я от тоски умираю среди хватких, как акулы, и энергичных коллег Пети. И не понимаю, зачем он вообще меня таскает на эти мероприятия. Но Пете как будто важно подчеркнуть независимость его взглядов от чьего-либо мнения. Мол, и попробуйте только взгляд косой в мою сторону бросить, суки, - раздавлю. Не слишком отличается от поведения его королевского величества в университете.       Сначала, еще на заре наших отношений, Петина ревность меня забавляла и в какой-то мере льстила самолюбию, но сейчас, когда я понимаю причины ее возникновения – не от избытка любви, а от несносного эгоизма… она меня в бешенство приводит своей нелепостью. После того случая я в запале заявил Пете, что никогда в жизни с ним больше никуда не пойду!       С тоской вспоминаю, что когда мы снова сошлись – в нашем общении было много дружеского, партнерского, построенного на взаимопонимании. Петя следовал тем правилам, что мы установили с ним еще в юности: всегда оставлять возможность для личного пространства и не мешать друг другу, когда это требуется. Не навязывать своего мнения. И несмотря на разницу в положении – хотя тогда она еще не сильно чувствовалась – мы были на равных. Я так, по крайней мере, ощущал. И был спокоен.       Куда все подевалось? Петя, словно больше общаясь с батей и меньше с Николаем Петровичем – вроде, так обстоятельства сложились, постепенно превращался в человека, которого сам же презирал.       Отхожу от перил и не спеша бреду в сторону Невского, сворачиваю во дворы – так быстрее - и…       - Дядь, прикурить есть? – наглая морда с ухмылочкой в спортивном костюме в компании такого же симпатичного молодого человека дворянского происхождения. Настоящие реальные пацанчики. Гопники. В культурной столице – как насмешка – их хватает.       Только этого мне еще не доставало!       - Нету, - развожу руки в стороны.       - А если проверить? – нахально уточняет парнишка на вид лет восемнадцати с щербатой улыбкой и дергает головой до хруста шеи.       - Че надо? – спрашиваю в лоб. – Деньги, мобила, часы? – завожусь. – На, все забирайте и валите… - вкладываю в руки немного растерявшихся от моего агрессивного тона братанов всю наличность, что была в карманах, снимаю Петин подарок с запястья, отдаю телефон.       - Эй, ты нарываешься, что ли? – бычится второй, в кепочке.       - Ага, - киваю, - нарываюсь. Вечер-то чудный… Почему бы еще и по роже не получить для полного кайфа! – закатываю рукава кофты. – Ну давайте! Я как раз в настроении!       Я вообще ни разу в жизни не дрался – меня били, бывало, но сейчас во мне просыпается бесшабашное безрассудство камикадзе: не забьют до смерти – так хоть в больничке поваляюсь в тишине и спокойствии.       - Погодь, Тосик, - тормозит приятеля первый. – Че не видишь? Хреново чуваку… Братух, че как? С бабой проблемы? – неожиданно участливо интересуется щербатый.       - Типа того, - отвечаю, мгновенно остывая.       - Так эта… Может, бухнешь с нами? Мы вон в парк шли. Посидим, поп…здим за жизнь… Полегчает, говорю. Бабы ж - они суки такие: всю душу на кулак намотают, яйца прижмут, а потом еще и на х…й пошлют… - выдает, шмыгнув носом, щербатый. – А без них никуда…       - Эмм… - тяну. Заманчивое, конечно, предложение, но с другой стороны – по хрен. Может, и правда полегчает. – Пошли, - соглашаюсь, а самого едва на смех не пробивает. Докатился!       - Слышь… Ты не в обиду, лады? – щербатый сует мне обратно телефон, часы и деньги. – Тут просто в это время столько туристиков беззаботных шныряет. Грех не опрокинуть!       - Понятно, бизнес, - киваю. Мобильный и часы убираю, деньги возвращаю щербатому. – На них и бухнем, - предлагаю.       - Да не, братух, не надо. У нас есть, - сообщает парнишка. – Че мы не люди? Сигареткой угостить?       - Давай. Не помешает, - закуриваем.       - Я эта… Леха Белый, а это Тосик – мой друган, - представляется щербатый.       - О, тезка, - хмыкаю.       - Че, тоже Леха? – радуется парнишка.       - Ага.       - Ну, бля, это уже первый тост.       В круглосуточном магазинчике берем литр дешевой водки, лимонад «Тархун», пластиковые стаканчики, кусок копченой колбасы с черным хлебом на закусь и пачку жвачки.       - Шоб дома моя не сильно гоношилась, - поясняет Белый.       - Резонно, - одобряю. Ментоловый вкус он вообще идеально на водочный перегар ложится – амбрэ троекратно усиливается, но зато с запахом мяты! Эстетика, однако.       Из магазина топаем в Покровский сквер, располагаемся под деревом на лавочке, разливаем водку по стаканам, выпиваем. На троих. Классика! Сидим культурно, общаемся, при приближении патрульных прячем бутылку и широко улыбаемся. Моя сугубо интеллигентская рожа производит впечатление – нас не трогают. Тем более, мы не шумим, а вполне себе задушевно базарим. О как!       - И, короче, Светке грю… «Ты, блин, шалава приблудная, долго еще с Митяем путаться будешь?» А она мне: «Кольца не вижу! Вот замуж позовешь – подумаю». Ну прижала, че… – распыляется Белый. – Послать бы ее, да, блин, люблю суку…       - А чего ты жениться не хочешь? – интересуюсь, с удовольствием отправляя кусок колбасы с хлебом в рот.       - Да е-мае… Ну какой жениться! Я только дембельнулся недавно. Мне всего двадцатник. Я еще молодой, красивый… - Белый скалится прореженной каким-то стоматологом от Бога улыбкой – пару зубиков-то не хватает.       - Дилемма, - задумчиво произношу.       - Че? – морщит лоб парнишка.       - Проблема, говорю, - упрощаю язык. – Но, если так подумать… Светке твоей только замуж надо или ты ей нужен? Если не любит – то она тебе и замужем изменять будет. Может, лучше правда послать. Найдешь себе еще любовь… - рассуждаю глубокомысленно. Потому что накрыло уже нефигово. Я водку-то не пью.       - А забыть-то ее как? – страдальчески восклицает Белый, ударяя себя кулаком в грудь. – Хороша ж ведь падла! За ней все пацанчики местные бегают… - ну прямо Лия, гоп-версия. Хмыкаю. Но на самом деле не насмехаюсь. Думаю о том, что сука-любовь не различает статуса и положения: если нагрянет, то ножом из сердца не вырежешь.       - А вот с этим сложнее… - вздыхаю. – Совета не дашь. Ну скажу я тебе: выкинь ее из головы да найди себе покладистую, хорошую девушку… А дальше что? – пожимаю плечами.       - А я б ее п…здил чаще, - вставляет вдруг молчаливый Тосик. – Глядишь, мозги бы на место встали. И ваще – че ты паришься? Купи ей кольцо и пусть ждет свадьбы. Скажи, что деньги на нее копишь.       Я перевожу на него взгляд и удивляюсь его простому выходу из положения. И правда – чего заморачиваться?       - Кольцо? – Белый вытирает нос. – А это тема…       Мы накатываем еще по одной.       - А у тебя че? – интересуется мой тезка.       - Ай, даже не знаю… поймете ли.       - Но ты объясни по-русски – чай, не тупые, воткнем, - предлагает Белый.       - Ну… Если совсем просто, то он… она из очень богатой семьи, а я так себе. И батя ее наш союз не одобряет, хотя ей по фигу. Но она очень уж на папу своего похожа становится: все делает только так, как ей нравится. А мне и рта не открыть. Вот на этой почве и поскандалили. Приблизительно так…       - Короче, в подкаблучники попал, - понимающе кивает Белый. – И давно вместе?       - Почти пять лет, - опять закуриваю. На водку сигареты выставляют окончательно. Я, похоже, в слюни пьян и домой на ресничках поползу. Представил Петино лицо… Ох, обрадуется!       - Ну это срок, - уважительно кивает тезка. – И че - любишь ее?       - Люблю, - вздыхаю. – Только не знаю, надолго ли меня хватит. Задолбало уже все.       - Ну задолбало – так пошли ее. Пусть со своим батей дальше живет! – восклицает Белый.       - Так там, наверное, эта… - замечает Тосик. – Денег до хрена. Квартира хорошая, машина, да? Ты б ушел? – это уже другану.       - Пф… Запросто! – фыркает тезка. – На х…й мне чужие деньги? Я и сам заработать могу.       - Гоп-стопами? – улыбаюсь.       - Не, ну это так… Говорю же, туристики сами напрашиваются. Я вообще у бати в автомастерской работаю. В машинах шарю – че хошь отремонтирую. Так что… если надо – обращайся.       - Обязательно, - киваю.       - Слышь, братан, а ты сам кто? – спрашивает Тосик.       - Я? Художник.       - Че… прям настоящий? – не верит он.       - Ага. Прям настоящий.       - А эта… меня нарисовать можешь? – впервые оживляется приятель Белого.       - Могу.       - Блин… Ща… - Тосик суетится и бросается в сторону Садовой. Где-то находит тетрадный лист и ручку, и под продолжение банкета я развлекаю моих новых приятелей: рисую на них карикатуры, набрасываю комиксы по мотивам сегодняшнего вечера. Белый с Тосиком ржут, вставляя комментарии. Сходили еще за одной…       И дальше я уже слабо помню происходящее.       Ребятня довела меня до дома, мы долго братались перед подъездом. Белый записал мне свой номер телефона, типа, если какие проблемы – не вопрос, разрулим. Затем я долго поднимался по лестнице, искал ключи… прищурив один глаз, пытался попасть в замочную скважину…       Распахнулась дверь, и на пороге обозначилось смазанное пятно, изображающее Петю. У меня уже все перед глазами плыло.       - Ты… Ты… Ты, бл…ть, где был? – возопил любимый. – Шесть утра, мать твою! – орал он, втаскивая меня в квартиру. – Я уже весь район оббегал, Петровича с Катей на уши поставил! Ты что творишь?       - А в морг звонил? – прохихикал я, безуспешно расшнуровывая кеды.       - Ты еще шутишь? – Петя присел и стащил с меня обувь. – Где ты так вообще нажрался?       - Ну там… с пацанами. Реальными такими. Бухнули, поп…здели. Все зашибись, Петя… - проговорил я, тяжело вздохнув. Мне вдруг пришла в голову замечательная идея лечь спать прямо в коридоре. Что я и сделал… с грохотом обвалившись на пол, подложил под щеку свои же кеды, накрылся кофтой и бросил:       - Все… Уйди. Потом…       - То есть ты здесь спать намерен? – уточнил Петя.       - Не бубни над ухом… - пробормотал я и отрубился.       Пробуждение было не из приятных.       Открываю глаза, охаю, пытаюсь встать, но замечаю тянущуюся от руки трубку капельницы. Поворачиваю голову и вижу осунувшегося, бледного и до чертиков злого Петю, который тоном, не предвещающим ничего хорошего, возвещает:       - Ну, с добрым утром, любимый!