Мое королевское величество

      - А ты уверен, что оно доброе? – уточняю. Даже не буду подбирать сочные эпитеты и метафоры, чтобы описать мое прекрасное самочувствие. Единственное – из всего многоцветья гадостных вкусов во рту почему-то явственно распознаю колбасу.       - Ну, для меня-то точно нет, - бросает сердито Петя, потирая лицо ладонями. – Потому что у меня все еще вчерашний день не закончился.       - Ты не спал? Почему? – удивляюсь искренне, чуть поморщившись. И не столько от похмелья, сколько от неприятного ощущения иглы в вене. Снова кошусь на капельницу. – А это зачем?       - Затем, блин, что тебя наизнанку выворачивало так, что я думал точно увижу твой желудок! – восклицает любимый. – А не спал, потому что кое-кто вчера вечером вывалил на меня кучу не очень понятных мне претензий, сбежал, как подросток, на всю ночь из дома, отключил мобильный, вернулся под утро, завалился спать в коридоре на полу, а потом устроил мне адский трэш! А я носился по всей квартире за тобой с тазиком, половой тряпкой и влажным полотенцем!       Хлопаю несколько раз глазами… Ничего не помню. Полная амнезия.       - В итоге мне пришлось вызвать врача из одной уважаемой клиники специфического профиля - тебе как следует прочистили желудок и поставили капельницу… чтобы избавить от сладостных мук интоксикации на ближайшие пару-тройку дней. Что ты пил вообще? – Петя, подаваясь на кресле вперед, смотрит на меня в упор. И тут я себя правда подростком чувствовать начинаю. В памяти всплывает случай, как еще в школьную пору мне устроил допрос с пристрастием дядя Сема после моей первой неудачной попойки с Сашкой. Мы с ним тогда во дворе, на турниках литр дешевого красного вина выпили… Домой меня принесли. Сутки мне было плохо, но это не помешало дяде Семе прочитать мне целую лекцию о моем безответственном поведении. Как будто сам в моем возрасте не хлебал самогон чистоганом в деревне.       Ладно, к чему это я? Ах да…       - Водку, - отвечаю. Прислушиваюсь к организму – могло быть и хуже. Капельница, видимо, хорошая. Вообще, Петя в делах реанимации организма после похмелья спец еще со студенческих лет. Меня не мутит, голова болит, но некритично, и даже есть хочется.       - Водку? – взрывается любимый. – А с кем - не расскажешь? И что это вообще вчера было? И где на хрен твой телефон?       Вздыхаю. Началось… Но отвечать не тороплюсь, потому что это уже будет похоже на попытку оправдаться, а я вот… вообще вины не ощущаю. Что мне не свойственно. По идее, я должен всерьез переживать из-за того, что доставил Пете массу проблем. Меня же на данный момент волнует мой мобильный. Куда я его подевал?       - В подъезде, что ли, выронил… – погружаюсь в задумчивость. Вполне возможно… учитывая, как я поднимался по ступенькам. Странно, что я вообще домой попал…       Смотрю на Петю, который не сводит с меня немигающего пристального взгляда и, кажется, сейчас по стенке размажет. Как же – тихий и послушный Леша вышел из-под контроля, и кольцо всевластья никак не срабатывает: раскаяния на моем лице точно сейчас не увидишь… Потому что его нет.       На меня наваливается весь стресс вчерашнего дня и чувство непробиваемой безысходности. Мне ужасно не хочется выяснять отношения и что-то ему растолковывать. Эхом отдается фраза: «Не очень понятных мне претензий…» Да я и не сомневаюсь в том, что они тебе, Петя, не ясны.       Решение приходит мгновенно и удивляет своей простотой. Я вытаскиваю осторожно из руки иглу, сажусь. Нормально – жить буду. Медленно встаю.       - И куда собрался? – интересуется Петя с насмешкой, поднимаясь с кресла вслед за мной.       - В душ, - сообщаю. Он дергает меня за руку и разворачивает к себе лицом.       - Ты хоть что-нибудь мне объяснишь? – требовательным голосом.       - Нет, - качаю головой. – Все, что я хотел сказать, - сказал вчера. Если не дошло – твои проблемы.       Выдергиваю руку и запираюсь в ванной комнате. Долго отмокаю в душе, потом тщательно бреюсь и прикидываю, успеваю ли я еще на вечерний рейс до родного города. Вроде, да. И меня абсолютно не волнует то, что я сейчас поступаю, как скотина и эгоист. Может, я в данном случае не прав, и Петино состояние тоже понять можно, но я не хочу этого делать. Больше не хочу. Что-то во мне надломилось, и через образовавшуюся дыру в сердце испарились весь мой альтруизм и ответственность.       Выхожу из ванной и направляюсь в гардеробную. Одеваюсь, достаю небольшую дорожную сумку и кидаю туда вещи первой необходимости. Петя некоторое время за мной молча наблюдает, прислонившись к дверному косяку, потом жестко спрашивает:       - И долго ты себя еще будешь вести, как истеричка в ПМС?       Не обращаю на него внимания. Мне действительно больше нечего ему сказать, а все остальное словоблудие приведет к еще большей ссоре – Петино упорное желание выставить меня виноватой стороной ее обещает.       Мне все равно. Правда. Я виноват в том, что наорал на него, я виноват в том, что он не спал всю ночь и все утро, я виноват в том, что он перенервничал, я виноват в том, что не могу быть послушным фаворитом при своем короле. Пусть так.       Выхожу в коридор, проверяю кредитки, наличие паспорта и натягиваю кеды.       - Ты… - любимый вдруг бледнеет, когда до него начинает доходить серьезность моих намерений. - Ты… Что ты делаешь?       - Ухожу, Петя, - выдыхаю и киваю сам себе. Да, мне определенно нравится мое решение.       - Ты с ума сошел? – растерянно произносит он.       - Нет, почему же? Я вполне в адеквате, - перекидываю сумку через плечо. – Ну все, давай, береги себя.       - Нет, Леша, стой! – он мертвой хваткой вцепляется в мой локоть. – Давай поговорим. Нормально. По-человечески.       - Не хочу, - бросаю равнодушно. Почему-то от одной мысли, что я смогу какое-то время не слышать его голос, на душе становится легче. Забыть про него, про батю с его дебильными шуточками, про навязанную мне роль буфера в их сложных взаимоотношениях, отстраниться в целом от какого-либо участия в его жизни… Не вникать в сложные перипетии тяжелой судьбы богатого наследника. И прицепом так же эгоистично забить на Сашку и его вечное: «Леша, надо поторопиться с заказом», словно я не художник, а стахановец-многостаночник. И рук у меня как минимум шесть.       - Да что на тебя нашло? Все же было хорошо… - неуверенно бормочет Петя, все еще крепко удерживая меня.       - Петя, у тебя все хорошо, а у меня, представляешь, не очень! – восклицаю. – Считай, что я истеричка в ПМС, что я с ума сошел, что у меня проблемы с самоидентификацией – что угодно считай. Только оставь меня в покое. Я тебя очень прошу.       - Ты меня бросаешь? – тихо спрашивает Петя – его рука безвольно падает вниз, а по лицу пробегает тень мучительного непонимания.       - Не знаю. Но в ближайшее время видеть тебя не хочу. Извини, мне о многом надо подумать, - отвечаю честно.       - То есть… ты меня разлюбил? – Петя поднимает на меня страдальческие глаза, и я какое-то мгновение начинаю колебаться, но нет, нет… Если я сейчас не уеду – все тут же вернется на круги своя. А я и так увяз в этом болоте по самое «не хочу».       - Петя, я люблю тебя, того человека, который прошел сложный и длинный путь в поисках себя и своего «я». Люблю, ценю и уважаю. За твою смелость и решительность. Однажды я был покорен тем Петей, который мог часами декламировать стихи, потому что в душе всегда был лириком, а не циником. Люблю тебя за страстность и одновременную нежность… - делаю паузу. – Петя, но я почти уже не вижу такого тебя. Не чувствую. На твое место вернулся избалованный, эгоистичный король. И… ты уж извини, числиться в твоих верноподданных я не хочу.       - Леша, ну что ты несешь? – вспыхивает любимый. – Что за чушь?       - Чушь? Вот об этом я и говорю. Ты в упор не слышишь и не хочешь слышать меня, - дергаю головой. – Все, хватит, - хватаюсь за дверную ручку.       - А… как же твоя работа? – хватается за последнюю соломинку Петя, а меня аж перетряхивает. Ну конечно, это сейчас самое важное!       - Понятия не имею, - фыркаю. - Мне плевать. Сашка умный – что-нибудь придумает.       - Леша, но так нельзя! – Петя бьет кулаком в стену. – Нельзя просто взять и все бросить!       - Почему же? Очень даже можно, - пожимаю плечами, снова возвращаясь к попытке наконец-то открыть дверь и выйти за порог.       - Леша, не уходи! – вдруг срывается на умоляющий тон Петя, теряя весь свой гонор. – Я тебя прошу: давай вернемся в гостиную, я приготовлю тебе завтрак… обед… – ты успокоишься. И мы спокойно поговорим. Я готов тебя внимательно выслушать. Мы во всем разберемся, обещаю...       - Петя, может, ты и готов меня выслушать, лишь бы я сейчас не сбежал, но я на таких условиях не готов с тобой разговаривать. Мне нужно время… - поворачиваюсь к нему. - Чтобы самому в себе разобраться. Решить, чего я хочу. Без твоего деятельного участия. И, кстати, ты должен сказать мне «спасибо»: тебе я тоже предоставляю возможность решить, чего хочешь ты. И кто тебе нужен подле твоего королевского величества. Потому что, понимаешь, Петя, ты, наверное, забыл, что я не твое приложение, не жена-домохозяйка, не твоя собственность. Представляешь, у меня есть гордость – проснулась все-таки. А еще амбиции. И желание принимать самостоятельные решения и вообще жить так, как мне хочется. Но для тебя это лишь «не очень понятные претензии», - горько усмехаюсь. - Петь, так, может, тебе стоит найти себе «правильного» человека, который будет наслаждаться всеми благами ТВОЕЙ жизни. Я, похоже, подпорченный товар и туповат малость: все никак не оценю, какое счастье на меня свалилось…       - Леша… Не говори так. Ты же знаешь, какой у меня характер… - он обхватывает меня за талию и притягивает к себе.       - Знаю, Петя, прекрасно знаю. Но он у меня тоже есть! – восклицаю, отклоняясь назад. - И я устал… просто устал подстраиваться под вас всех. И отпусти меня уже, в конце концов! – бросаю, скидывая его руки.       - Леша… Ну не принимай поспешных решений, сгоряча… - все еще на что-то надеется Петя.       - Помнится, ты сам говорил, что если рубить – то сплеча и одним махом. Позволь последовать твоему принципу, - заявляю. Это топтание в коридоре меня уже порядком утомило.       - И куда ты едешь?       - Пока домой, к маме, а там видно будет, - прятаться от него я не собираюсь.       - Ты хоть мобильный купи… Или звонить тоже нельзя? – слабо улыбается Петя, похоже, смирившись с происходящим.       - Отойду – сам тебя наберу, - обещаю и выхожу на лестничную площадку, хлопнув дверью. Спускаюсь вниз и присаживаюсь на ступеньки подъезда. Еду к Сашке в мастерскую – надо утрясти с ним перед отъездом кое-какие вопросы.       Приятель, ошарашенный моим внезапным побегом, долго не может поверить услышанному, нервно расхаживая по студии.       - Ты меня сейчас просто подставляешь! – бросает он, останавливаясь напротив меня.       - Саш… - говорю, - вспомни, пожалуйста, хоть одну мою картину, которую я написал за последнее время… Не под заказ.       Он замирает, оглядывается по сторонам, пробегаясь взглядом по моим работам.       - Не ищи – не найдешь… - замечаю. – Я тебе благодарен. За все. За то, что поддержал меня и всегда верил в мой талант. Саш, но посмотри правде в глаза – где он? Где ты тут его видишь? – обвожу рукой недописанные работы. Шаблонные портреты по принципу: «Чтоб красиво было», копии известных картин великих мастеров, простецкие натюрмортики для гостиных.       - Лешик… - Сашка резко смягчается и ерошит волосы с расстроенным видом. – Черт… Загнал я тебя в тупик, да?       - Слушай… - мне вдруг становится мучительно больно оттого, что друг меня понял с полуслова, а любимый человек так и не смог, - я не бросаю наше дело. Просто… надо выдохнуть. Извини, что так внезапно…       - Нет, ничего не говори! – машет руками приятель. – Ты сейчас куда? В аэропорт? Давай я тебя отвезу и лично посажу на самолет. Отдыхай столько, сколько нужно – я тебя знаю: надолго тебя все равно не хватит, - он хитро улыбается. – И главное – ни о чем не думай! А пока тебя не будет, я помозгую, как нам тут все перераспределить, чтобы… ты творить мог. Шедевры! – он поднимает палец вверх и смеется. Обнимает меня за плечи и ведет к выходу. – Лех, пусть ты и не очень хочешь верить в себя, но ты талантище! И даже вот эту х…ню всю умудряешься с полной самоотдачей делать. За это я тебя уважаю. Но, блин… я не я буду, если не придумаю, как нам выкрутиться, чтобы клиентов не растерять! Вообще, у меня уже была мысль… подмастерьев взять… - увлеченно вещает неугомонный Саня по дороге к машине. – Из числа талантливых студентиков. Им практика хорошая и денежка на карман, а у тебя масса времени высвободится. Будешь их только курировать. Должно ж сработать? – он заглядывает мне в глаза.       Я останавливаюсь и крепко его обнимаю. А сказать ничего не могу. От нахлынувших эмоций. Потому что камень с души тяжеленный свалился. Сашка сдавливает меня в ответном объятии и хлопает успокаивающе по спине.       - Извини, что сначала наехал, - бормочет друг. – Ты б мне сразу сказал…       - Подводить не хотел, - пожимаю плечами. – Для тебя мастерская… многое значит.       - Леш, я ее ради тебя затевал. Так что… Не молчи, ладно? Не тот случай, - Сашка отстраняется от меня и внимательно смотрит. – Ты лучше с Петей своим разберись… А то… давно я тебя таким убитым не видел.       Я ничего не отвечаю, и Сашка деликатно оставляет тему в стороне. По негласному правилу мы не лезем в личную жизнь друг друга.       В самолете я в глубокой задумчивости удобнее устраиваюсь в кресле и невольно ползу набок, чтобы опереться о теплое и родное плечо любимого, но натыкаюсь на недоуменный взгляд соседа. Сажусь ровно. Непривычно куда-то лететь одному – мы всегда путешествовали вместе с Петей. На отдых или навестить мою маму и Верочку. Он, конечно, часто без меня мотается по командировкам, но не чаще, чем раз в месяц, и длятся они как правило три-четыре дня.       Столько проведенных вместе дней и ночей… Время, за которое мы вросли друг в друга, и даже если ссорились, то… во сне, пока разум спал, сердце решало все по-своему… И вот уже утром открываешь глаза и обнаруживаешь себя в тесном объятии - ссора мгновенно забывалась, как досадная нелепость, ведь на тебя с улыбкой смотрит любимый человек… А еще… во сне мы часто держались за руки.       «Ночь помирит…» - так всегда говорит Марина.       Да, нелегко мне придется.       Представляю себе удивление мамы при встрече и первый вопрос: «А где Петенька?» Она до сих пор не в курсе, что за отношения нас связывают, хотя может и догадывается о чем-то таком. Уж больно нежная дружба… Но напрямую не спрашивала, а мы не находили удобного случая рассказать. Невольно улыбаюсь, вспоминая совместные ночевки в родном доме. У нас всего две комнаты, и естественно спать приходилось в моей. Стены тонкие, слышимость отличная, поэтому у мамы мы себя вели, как образцово-показательные приятели – ни-ни! И Петя в итоге уходил спать на пол, потому что, как он сам выражался: «Когда нельзя, то почему-то хочется еще больше…»       Люблю… очень сильно люблю его.       Но с другой стороны, не лучше ли расстаться сейчас, когда еще можно сохранить друг о друге прекрасные воспоминания… Пока ком обид и недопонимания не похоронил их под своей ледяной глыбой.       Не знаю.