Любовь и Корона

Они покинули беседку, едва рассвет заиграл в кронах деревьев, и по реке побежала зыбкая янтарная дорожка. Неф был доволен, более того, он чувствовал необычайный душевный подъем – Лита, уходя в комнату, бросила на него краткий, но выразительный взгляд, в котором смешалась благодарность, удивление и испуг. Но страх этот сладкой патокой пролился на сердце короля, ведь красавица боялась новых эмоций, которые Нефрит невольно разбудил в ней. Наделенный способностью тонко чувствовать душевные струны других людей, король был уверен – Лита, еще недавно ненавидящая его, скоро воспылает такой страстью, какой сама от себя не ожидает. Все-таки сердце у нее истинно женское, хоть и покрытое ледяной коркой. Неф уже стал для нее спасителем, сможет стать и помощником, благодетелем, другом и, если небо ничего не напутает, самым пылким и нежным любовником. Только лишь одно омрачало его радостный настрой – мысли о своей лжи. Но стоит ли переживать о том, что рано или поздно она узнает его истинное имя? Возможно, к этому моменту она надоест Нефриту, как и прочие девицы. Может, она уйдет сама, чтобы не поддаваться соблазну, может, они успеют еще раз сразиться и убить друг друга? Небо, только небо знает, что будет сегодня, завтра, через месяц. Загадывать смысла нет, пускай даже все сгорит в адском пламени! А сейчас нужно получать удовольствие от каждого мгновения, проведенного с его лесной девой, ведь совсем скоро его маленький отдых подойдет к концу и настанет время возвращаться в столицу к делам государственным. Он и так позволил себе непозволительную роскошь, отправившись в это тихое удаленное местечко. Чиновники, наверное, лютуют. И все-таки он страшился, что обман раскроется, потому и запретил обитателям замка называть его «ваше величество», для всех он стал Орионом. Каждый раз, когда это имя слетало с губ Литы, в груди Нефрита ворочались тяжелые жернова совести. «Лгун позорный. Трус» - невесело усмехнулся Неф. Однако пора было выполнять свое обещание. Король толкнул дверь деревянной пристройки, где обитали его личные гвардейцы. Завидев господина, четверо подтянутых юношей в зеленых мундирах резво вскочили на ноги и отвесили поклоны. - Ваше величество… - Дик, твою мать, я же приказал не называть меня так, - процедил Неф и стукнул по обитой железом двери. Эти парни были не дураками, поэтому догадались, что столь странный приказ как-то связан с загадочной девушкой, появившейся в Охотничьем замке. Но этот Дик, самый молодой и забывчивый, мог погубить все. Не теряя времени, Нефрит принялся объяснять суть задания. Следовало сломя голову нестись в Золотое королевство с письмом, адресованным принцу Зойсайту. Неф кратко описал Зою сложившуюся ситуацию с просьбой вернуть сестру милой его сердцу женщины, добавил пару красочных выражений, описывающих то, что ждет друга в случае неисполнения просьбы. Самым страшным было обещание подвесить рыжего за детородный орган на самой высокой сосне. «Небо, пускай этот знатный извращенец еще не успел угробить девочку» - думал Неф, вручая самому ответственному из гвардейцев, долговязому Каррену письмо и перстень. - Мчитесь во весь опор, без девушки не возвращайтесь. Я просил принца дать вам на обратном пути сопровождающих. - Будет сделано, ваше… эээ… сэр Орион, - парень уважительно склонил голову. Нефрит не сомневался, что его молодцы исполнят поручение, являющееся сущим пустяком по сравнению с теми испытаниями, что им довелось пройти. Король улыбнулся и едва не потер руки, как вдруг новая мысль пронзила его, словно пущенная коварной рукою стрела. Эта девчонка, Ами, знает истинное имя и титул Нефа! «Я идиот, больше себя обманул, чем Литу. Но я же не смогу заткнуть рот синеволосой… или попробовать запугать ее?». Озадаченный, король взобрался на самый верхний этаж, где располагалась библиотека. Ему вдруг захотелось узнать о Литавре как можно больше, выведать то, чего она сама ему никогда не скажет. Быть может, девушка этого о себе вообще не знает. На стол полетели свитки, карты, книги, инструменты. Когда все нужное было собрано в кучу, Нефрит сел на скамью и открыл толстенный фолиант с картами звездного неба. - Так… в каком году она у нас родилась? Ага, вот и тысяча четыреста восемьдесят четвертый. Ммм… моложе меня на шесть лет. Когда дело касалось составления гороскопов, короля охватывал небывалый азарт. Как много интересного можно узнать о человеке по дате его рождения и звездам, которые ему покровительствуют! Этому искусству молодого Нефа обучил ныне покойный звездочет, за что тот был ему очень благодарен. Пальцы короля сжали деревянную линейку, глаза зажглись интересом. - Родилась Лита в самом начале зимы… Так, другого я от нее и не ожидал. Что-то проговаривая себе под нос, подсчитывая, записывая, Нефрит надеялся вывести гороскоп этой странной девушки. Звезды еще никогда его не обманывали, в отличие от людей. Не обманут и в этот раз. *** Принцесса закрыла дверь в свою спальню, сбросила туфли и неспешно подошла к окну. Она забыла закрыть его, когда пыталась совершить неловкий побег. Пробиралась по карнизу, как дурочка, да еще умудрилась ввалиться не куда-нибудь, а в комнату Ориона, когда тот собирался заняться со служанкой кое-чем интересным. Эта мысль заставила Макото вспыхнуть. «Меня это не должно интересовать» - напомнил рассудок, но по телу тут же пробежала сладкая дрожь, стоило вспомнить его руку, стягивающую ленту с волос. Он даже не касался ее тела, лишь стоял за спиной, но Мако остро чувствовала жар, исходящий из груди Ориона. - Это просто глупо, - едва шевеля губами, выговорила принцесса и еще шире распахнула ставни, навалилась бедрами на подоконник. В свете восходящего солнца лес казался золотисто-багряным, хотя осень еще не полностью вступила в свои права, не успела разукрасить листву. Откуда-то сверху лилась птичья трель, ветер шелестел в кронах деревьев, слух улавливал негромкие оклики стражи. Наверное, у ворот сменялся караул. Макото находилась на вражеской территории, в самом сердце Звездного королевства, но отчего-то страх ее пропал. Сегодняшняя ночь и разговор с Орионом будто вырвали ее из черной трясины, в которую Мако сама себя втаптывала последние полгода. Девушка тщетно пыталась стереть все эмоции и чувства, чтобы потом не было мучительно больно. Чтобы снова не чувствовать боли, что терзала ее после смерти матери, после гибели отца и падения замка. Чтобы ночами не мучили кошмары, не снились мертвые глаза убитых ею людей, чтобы не вздрагивать от омерзения, когда клинок всаживался в чей-то живот, когда чужая кровь орошала лицо, попадала в глаза. Чтобы не испытывать возникшего пару месяцев назад, когда число павших от ее руки перевалило за несколько десятков, паскудного и грешного чувства удовлетворения от убийства, наслаждения собственной ненавистью. Она взлелеяла злость, возвела на пьедестал чувство гнева, и это делало ее грязной, противной себе самой, и слабой. Не лучше, чем если бы она пряталась по углам и дрожала от страха. «Лучше уж совсем ничего не чувствовать!» - принцесса сжала кулаки и зажмурилась так, что перед взором поплыли фиолетовые пятна. Но Орион странным образом внушил ей, что здесь ей ничто не угрожает, ей некому и незачем мстить. И она поверила, расслабилась, в противном случае сошла бы с ума. «Он обещал вернуть Ами». Макото разрешила себе поверить словам Ориона, приняла помощь. Осталось томительное ожидание, но как долго оно продлиться? Девушка назначила себе срок – десять дней. Если за это время ее сестру не отыщут, она уйдет, совесть не позволит сидеть в комфорте и спокойствии, когда судьба Амалии неизвестна. Принцесса медленно подняла руки к свету и поглядела на ладони так, словно видела их впервые. Шершавая кожа, покрытая кровавыми мозолями, даже перчатки не спасали. Ногти грязные, указательный палец левой руки неправильно сросся после перелома и плохо сгибался... Во что она превратилась? Свет лился сквозь пальцы, как нечто неуловимое, как зыбкое отражение на поверхности реки. Не поймать, не остановить. Остается лишь бежать вперед ради призрачной цели, которая еще недавно казалась достижимой. Мако будто наяву ощутила тяжесть оружия и его холод, услышала, как меч вгрызается в тело безымянных воинов, как чья-то секира свистит над головой, не зацепив только чудом. Вспомнив бой с бандитами из шайки Бузы, прокрутив в мозгу несколько кровавых картин, принцесса вдруг поняла – она скоро умрет. Девушка и раньше думала о смерти без страха, но это казалось ей чем-то далеким и нереальным. Сколько раз она ходила над пропастью? Сколько раз была ранена? Но возникшее сейчас чувство, точнее, предчувствие, говорило - следующий раз станет последним. Костлявая уже в пути, и ей плевать на чаяния и надежды какой-то принцесски из разрушенного королевства. Осознание этого факта не было для нее потрясением, ведь Макото была готова, просто раньше не верила в это. Лишь сейчас ею завладело такое глубокое и ясное чувство, словно об этом ей прошептало само небо. Люди умирают, и это естественно, воины умирают в пять раз чаще, их жизнь всегда висит на волоске, но разве принцесса обычный солдат? Ей предстоит отомстить Нефриту и Берилл, собрать осколки разбитого ими мира, собрать под своим знаменем обездоленных и повести в новую жизнь. Листва в этом лесу будет желтеть и опадать год от года, река Несса все так же будет нести прохладные воды, замок постареет, но устоит, караульные все так же будут перекрикиваться. И в этой комнате ничего не изменится, даже пошлая лепнина и эта кровать. Только Мако уже не будет. Но она не может просто так кануть в небытие! Показалось, будто кто-то всадил кулак под ребра, и похолодевшие пальцы стиснули рубашку на груди. Мако согнулась от боли и попыталась восстановить дыхание. «Что это было? Неужели моя мама чувствовала то же самое?» Пять лет минуло, но девушка прекрасно помнила, как еще молодая и цветущая королева позвала их с Ами прогуляться в сад. Она начала издалека, беседовала с дочерьми о жизни, о любви, о долге, предназначении, но лучше всего врезались в память другие слова. «Я уже рассказывала, что люди из нашего рода способны чувствовать приближение своей смерти, много веков назад первого правителя королевства Дождя небо наказало этим даром за гордыню. Мой дед знал, что умрет во время турнира, моя мать знала, что ей суждено погибнуть во цвете лет… - королева замедлила шаг и провела пальцем по едва раскрывшему бутону крокуса. - Скоро и мне придется покинуть вас, мои любимые». Ранимая Амалия тут же разрыдалась, так что матери пришлось ее утешать, говорить мудрые слова, которые казались пустыми и ненужными. А Мако лишь стояла подобно каменной статуе, огорошенная речью королевы. Ей казалось, что это жестокая шутка, бред, но через два дня мать заболела, а через месяц умерла. Макото на ватных ногах добралась до кровати и упала, уткнулась лбом в подушку. Неужели усталость и недосып вызвали эти страшные мысли? Может, это Орион разбередил ей душу своими разговорами, поведением и едва уловимой нежностью? Заставил рассудок помутиться, думать о всяких глупостях. «Я не смогла избавиться от эмоций, как ни старалась… Я еще могу чувствовать, я даже более ранима, чем Ами или Серенити. Только прикидываюсь сильной… А еще я осталась глупой, фантазирую, Бог знает что, и Орион тут вовсе не при чем. Он такой же, как остальные мужчины, ни капли не особенный». Макото не заметила, как уснула, но даже во сне предчувствие собственной гибели не покинуло ее. Принцессе мнилось, она бродит по полю брани, перешагивает через трупы, заглядывая в лицо каждому. Сражение давно кончилось, отзвенели мечи, отпели стрелы, оттрубили рога. Над полем стелется туман, из живых существ здесь лишь волки да вороны, разгоняющие карканьем тишину. Мертвые спят. Кто, сцепившись в последних объятьях, кто, преклонив голову на щит или сырую землю. А кто-то вовсе лишился головы. Ноги несут Макото все дальше, и конца-края не видно этому полю, только вместо золотистых колосьев пшеницы точат из земли копья, реют обожженные, рваные, грязные, никому больше не нужные знамена. Слезы текут по щекам принцессы, она знает, что, придя сюда, уже не вернется назад. Не будет ободрительных улыбок отца, сияния глаз Ами, шуточек Мины и беззлобной ругани Серенити с Рэйаной. Горло сжимает спазм, хочется расцарапать его, чтобы вдохнуть полной грудью, но над полем висит смрад. Не будет здесь пахнуть ромашкой и крокусами, не будет зеленеть трава, пока тела погибших не разложатся, а кости не уйдут под землю. Но как же много должно пройти времени, которого в запасе больше нет. Надо успеть найти среди трупов кого-то очень важного, ради кого Макото сюда пришла. И вот усталые руки переворачивают тяжелое тело в броне, вздох разочарования вырывается из груди девушки – опять ошибка. И Макото бредет дальше, ступая по чьи-то ногам, вдавливая чьи-то пальцы в грязь, марая брызгами железные панцири. Туман сгущается, холод пробирает до костей, а изо рта вырываются облачка пара. Внутри нее все окаменело, даже самые страшные раны не заставляют вздрагивать, не вызывают жалости белые, как мел, лица безусых юнцов. Они сами пришли сюда, чтобы умереть, так зачем их жалеть? Пусть плачут далекие матери и невесты, а принцесса должна завершить свое дело. И вдруг нога случайно пинает голову в шлеме, отчего над полем разносится жалобное бряцанье. Опустившись на колени, девушка переворачивает тело. Оно легкое, гибкое, не похожее на тела ранее встреченных. Из-под шлема выбились слипшиеся от крови темные волосы, и, стаскивая его, Макото уже знает, что цель найдена. Труп истерзан, правая рука отрублена по локоть и лежит неподалеку, сжимая рукоять меча. Спину прошили четыре стрелы, щеку пересекает глубокая рана, в которую набилась грязь. Вместо левого глаза впадина с обрывками мышц, сосудов и остатками белочной оболочки, правый же раскрыт широко и глядит прямо в небо. Когда-то они были ясными, светились нежностью, любовью, искрились от смеха, были зелеными, как трава, что когда-нибудь должна покрыть это поле. Сейчас же зелень уцелевшего глаза больше походит на болотную жижу. Макото приподнимает труп за плечи и прижимает голову к своей груди крепко-крепко. Она не ропщет, не жалеет, не гневается, лишь смиренно оплакивает мертвую. Потом отнимает ее от себя, глядит еще раз, будто желая убедиться. Вдруг серые губы размыкаются, срываются слова, похожие на скрип сухих половиц: «Ты не ошиблась». - Да проснись же ты! Резкий толчок заставил Макото подскочить на кровати. Кругом такая тьма, что не видать даже собственной руки. - Ты так рыдала, что я даже за стенкой услышал! Что случилось, Лита? Девушка почувствовала, как кровать прогнулась под тяжелым телом, кожей ощутила дыхание Ориона у себя над ухом. - Плохой сон, - Мако попыталась откатиться, но сильная рука перехватила ее поперек талии и притянула к себе. В другой ситуации принцесса бы взгрела наглеца как следует, но сейчас она была слишком подавлена, выпотрошена, измучена. Тепло мужского тела, хоть и медленно, но дарило ощущение спокойствия и защищенности. - Ты дрожишь, - он обнял ее и второй рукой, словно хотел уберечь. Странно и непривычно, ведь Мако привыкла сама быть стеной для других. – Неужели все так плохо? - Да, то есть нет… Это был вещий сон. - Не забивай себе голову, в этом месяце сильно влияние Сатурна, а он любит насылать злые сновидения. «Спасибо тебе за поддержку, Орион» - мысленно возблагодарила девушка и осторожно, но в то же время уверенно, разомкнула его объятия и соскользнула на пол. Мужчина вздохнул, не скрывая разочарования. - Давай собирайся, я вообще-то хотел позвать тебя покататься на лодке по Нессе. Когда за Орионом закрылась дверь, Мако сбросила надоевшую юбку с рубашкой, на ощупь отыскала в шкафу свою старую одежду. Действовала она бездумно, она вообще старалась сейчас ни о чем не думать, ведь все ее помыслы возвращались к одному и тому же. - Прогулка на лодке при свете луны… О таком могла мечтать только Мина или Серенити, - произнесла Макото, застегивая дублет. – Надеюсь, это меня хоть немного отвлечет. Она не стала проговаривать вслух окончание фразы, это было лишним. Если ей суждено в скором времени умереть, надо успеть хоть немного пожить для себя, замедлить бег времени, довершить то, чего сделать не успела.