Драконий остров

Говорят, обратная дорога всегда короче… Хотелось бы в это верить. Да, теперь нет тяжести на душе, можно не страшиться грядущего, не гадать — казалось бы, путь определён… Он почти не помнил путь назад — кругом была сплошная дождливая мгла и неопределённость. Иногда он даже не был уверен, что его куда-то везут, а он просто не лежит на холодном берегу один, погружённый в полузабытье, обречённый на медленную мучительную смерть. Иногда он предпринимал попытки подняться, что-то сказать, куда-то идти… однако через несколько мгновений сопротивления наваливающейся реальности он снова скатывался в приятную темноту. Может, демон всё-таки пожрал его душу и теперь он находится вместе с другими обречёнными? Что ж, здесь не так уж и плохо. Во всяком случае, не так больно, как он ожидал… Иногда, правда, он слышал чьи-то смутно знакомые голоса — они звали его, говорили о чём-то непонятном, спорили… Сейчас ему было всё равно, что они делают, кто они такие и зачем он им нужен. В какой-то момент он почувствовал приятное тепло и какой-то знакомый травяной запах, живо напомнивший о чём-то знакомом, вероятно, связанном с его родиной… Чьи-то сильные руки приподняли его и заставили пить горячую тягучую жидкость с приятным терпким вкусом. Он не пытался сопротивляться. Только попытался руками обхватить чашу… На мгновение открыв глаза, он увидел склонившееся над ним женское лицо, обрамленное чёрными волосами. Затем — снова забытье, на этот раз наполненное снами — невероятно-яркими, вызывающими какую-то неопределённую боль в душе… Сначала были только сверкающие переливчатые башни великолепного города, море, корабли — красивые, золотые… Потом появилось и другое — кровь на светлых каменных плитах, вкус боли и наслаждения… помимо башен были и мрачные тёмные переулки, и заброшенные пустынные залы… помимо золотых кораблей — невзрачные и маленькие… У всех вещей есть обратная сторона. Обратная сторона создавала контраст, смешивала воедино богатство и нищету, свободу и рабство, красоту и уродство… Невероятная, парадоксальная жизнь… Одно слово, так много значащее — Мелнибонэ… Внезапно это видение сменилось другим — абсолютно не связанным с предыдущим. Над ним нависал деревянный прогнивший потолок, воздух казался пропитанным сыростью, однако был тёплым. Тепло же исходило от ярко горящего небольшого очага. Пахло рыбой и травами — уже смутно знакомыми. Кто-то дёрнулся в углу и послышался тихий вздох. Повернув голову, Дивим Слорм увидел девушку — весьма странную, на его взгляд. В ней не было ни грации, ни изящности, черты её лица казались высеченными из камня неумелым скульптором — слишком большой нос, маленькие губы, тусклые серые глаза. Длинные русые волосы были заплетены в тугую косу, перевязанную потрёпанной лентой. На коленях девушки лежало рукоделие — какая-то серая тряпка, которую, она, видимо, старательно штопала. Память возвращалась на удивление медленно — словно в её глубинах лежало нечто такое, что лучше не беспокоить. -Нет… — выдохнул он, когда весь тяжкий груз воспоминаний снова навалился на него. Неужели… это правда? Всё это действительно происходило с ним? Тот храм посреди гиблых болот, демон… «Почему ты так поступил со мной? Лишил своего совета, поддержки… лишил самого своего существования… Перевернул мою душу, заставил почувствовать…» Тёмная волна безумия вновь начала заполнять его душу, поглощая ледяное спокойствие, превращая его в огненную опустошающую бурю. Больно… Словно сердце вырезают раскалённым ножом. И от этой боли никуда не деться, не умереть, не провалиться в беспамятство. Разве должны его терзать подобные мысли? Он — мелнибониец… Почему же тогда так больно? Или боль — всего лишь иллюзия? Девушка в углу снова зашевелилась. Он чувствовал на себе её взгляд — настороженный недоверчивый, взгляд, который бросают изредка. Приподнявшись на локте, Дивим Слорм провёл рукой по волосам, убирая с лица непослушные грязные пряди. -Как я здесь оказался? — спросил он, оглядывая скудную обстановку дома. Никогда прежде мелнибонийцу не приходилось видеть такой бедности — что и говорить, он даже не представлял, что вообще можно так существовать. Окон в доме не было, отчего здесь царил полумрак, освещаемый только огнём из очага. Дерево, из которого было сделано жилище, уже давно почернело и во многих местах на нём виднелись цветные разводы плесени. Кроме кровати, небольшого грубо сколоченного стола и нескольких шатких стульев здесь не оказалось более никакой мебели. Стол загромождал разнообразный хлам. Что-то гнетущее виделось Дивиму Слорму во всей этой обстановке. Ему захотелось встать и уйти отсюда, причём как можно скорее. Внезапно его взгляд наткнулся на груду вещей, лежащую на одном из стульев. Там было несколько мечей, причём в одном из них Дивим Слорм опознал тот, который оставил на поляне, где он сражался с демоном. Кроме этого, там оказалось несколько дорожных мешков, и чей-то щит. -Твои друзья принесли тебя сюда. — Голос девушки прозвучал глухо. Больше она ничего не произнесла, уткнувшись в своё рукоделие. Откинув потрёпанное одеяло, он обнаружил, что одет почти так же, как и на пути к Туманным Топям — кожаные зелёно-коричневые штаны и туника — только не было куртки с металлическими пластинами — обязательной детали снаряжения любого воина Мелнибонэ. Видимо, он потерял её где-то, только не мог вспомнить — где… Дивим Слорм с трудом поднялся на ноги — в глазах сразу потемнело, однако он решительно подошёл к выходу — не мог больше здесь находиться. Толкнув дверь, он остановился на пороге, с наслаждением вдыхая свежий морской воздух, который после душного тёмного помещения, пропахшего рыбой. В глаза ударил неяркий солнечный свет, пробивающийся через серую вуаль облаков. Отсюда открывался прекрасный вид на бесконечные серые просторы моря, на кружащих в колдовском танце чаек… Всё тот же пейзаж, что и раньше. Только сейчас Дивим Слорм до конца осознал, насколько ненавидит этот пустой серый берег. Он вообще не представлял, как люди могут жить здесь — в этом бесконечном дождливом унынии, вылавливая сетями такую же серую вонючую рыбу… «Люди не могут жить так, как хотят… Они вечно прозябают в нищете, раздорах, постоянно думают о глупом и муторном быте. Только из зависти к нам они уничтожили нашу жизнь, нашу цивилизацию — только потому, что сами не способны создать ничего подобного…» — с отвращением и ненавистью думал мелнибониец, безразлично глядя на равнодушное море. Хельга не любила чужестранцев, как, впрочем, и все, кого она знала. Она боялась всего нового, её не интересовали рассказы моряков о далёких землях и народах — ни о кипящих торговлей Пурпурных городах, ни о мрачном колдовском Пан-Танге, ни о таинственном и пугающем Мелнибонэ. Всё это было далеко — слишком далеко, что вряд ли могло быть правдой. Суровая реальность — море, тяжёлая работа, смерть родителей, одиночество, нужда. Зачем попусту тратить время на глупые мечты и сказки? Мечтатели становятся год от года только несчастнее — им хочется, чтоб всё это было реальностью. А реальностью оно не станет — во всяком случае, для них. Этой ночью она сидела одна в своей хижине, доставшейся ей от умерших несколько месяцев назад родителей. Спокойно горел очаг, у неё на коленях лежало рукоделие, которое она завтра отнесёт на рынок, чтобы продать. Единственное, что ей досталось от матери — умелые, ловкие руки, способные выполнять любую тонкую работу. Снаружи бушевала буря — от нескончаемых порывов ветра дом скрипел и стонал, как будто упрашивая, чтобы это всё прекратилось. Волны нещадно обрушивались на песчаный берег, иногда заставляя её вздрагивать. Сегодня в хижине было особенно сыро из-за дождя, идущего беспрерывно вот уже третий день. Внезапно она услышала тяжёлый стук в дверь, будто по ней бухали кулаком. Внутри девушки всё сжалось от страха — это могли быть мародёры, решившие ограбить её под покровом бури. Прихватив с собой отцовский топор, Хельга рывком распахнула дверь, уже приготовившись либо молить о пощаде, либо продать свою жизнь подороже — это она ещё пока не решила. На пороге стояла высокая темнокожая женщина, одетая в кольчугу и мужские штаны. Её пояс отяжеляли ножны с длинным мечом. Несмотря на царапины на лице, круги под глазами, в ней было что-то властное, аристократическое. -Пусти переночевать. Мы заплатим. — Коротко бросила она, не обратив на поднятый топор в руках девушки никакого внимания. Да и могла ли она, Хельга, причинить хоть какой-то вред этой темнокожей красивой тигрице, на руках которой, должно быть, немало крови. Пока Хельга пыталась подобрать слова для ответа, в дом ввалился высокий мускулистый мужчина, несущий на руках кого-то третьего — определить, мужчина это или женщина невозможно было из-за длинных волос, спадающих на лицо. -Мы благодарим тебя, госпожа — сказал мужчина, укладывая того, кого нёс в руках, на её ветхую кровать в углу. Тот что-то пробормотал на каком-то незнакомом странно звучащем языке, затем снова затих. -Он болен? Это лихорадка? — с тревогой спросила девушка, бросив взгляд на его пылающее нездоровым жаром лицо. -Вы пришли с болот?! — почти выкрикнула она, роняя топор на пол. -Должен признать, что так — спокойно ответил наёмник, скидывая с плеч дорожный мешок. -Вы наёмники? — Хельга закрыла ветхую дверь, из которой в комнату проникали капли дождя и порывы ветра. — Почему ты так уверена в этом, госпожа? Болотная лихорадка способна сразить даже самых сильных мужчин, не говоря уж… Этот больной юноша напрягал рыбачку больше могучего наёмника и темнокожей воительницы. В чертах его лица было нечто необычное — тонкие, почти женские, они были как-то особо отточены и заострены. Она не могла назвать его красивым — если он и был красив, то какой-то нездешней надменной красотой, видимой даже через слои грязи, покрывающие его лицо. -Он вряд ли может болеть тем же, чем болеют люди — бросила женщина, присаживаясь на кровать к юноше. Пожав плечами, Хельга с надеждой спросила: -Вы уйдёте утром? -Да. Хельга тяжело вздохнула, глядя на эту странную компанию. Она горько пожалела о том, что не в силах их выгнать, о том, что живёт одна и её дом стоит дальше всех других. Оставалось только надеяться, что они исчезнут с рассветом, как дурной сон.