Ушедшая в горы

Он ведь клялся, что вернется. Он ей поклялся! И не вернулся. Вот же завистливая баба-судьба - отняла у Джувии того, кто почти принадлежал ей. Оставалось разве что пред Богом предстать... да вот не успели. Джувия вошла в ворота деревни вечером, замерзшая, голодная и вымотанная так, что едва стояла на ногах. Разумеется, пройти в свой дом незамеченной ей не удалось. - Джу! О Господи, да ты же ужасно выглядишь! - воскликнула Миражанна. - Ну-ка, пойдем ко мне! Эльфман блуждал неподалеку от деревни и нарубил дров, так что у нас сейчас тепло. А я хлебушек мягкий испекла, покушаешь? Давай-давай, Джу, не упрямься! Я же вижу, что ты уже давным-давно ни крошки в рот не брала! Отогреешься у меня, перекусишь. Авось, потом и полегчает. *** В доме Миражанны и ее младшего брата Эльфмана и вправду было тепло и уютно. Пахло свежей выпечкой, на шатком столике стоял небольшой кувшинчик молока (Мира была одной из немногих в деревне, кто держал у себя домашних животных. В данном случае - корову и двух коз). Высокий широкоплечий Эльфман, такой же белокурый, как и его старшая сестра, сидел у печи, не мигая смотря на огонь, изредка подбрасывая туда поленья, аккуратной стопкой уложенные рядом. Когда Джувия вошла, он приветственно кивнул, приглашающе указал на несколько грубо сколоченных стульев около стола. Три стула. Но в доме жили только Мира и Эльфман. Или... был еще кто-то? - Ты проходи, Джу, - улыбнулась Миражанна, снимая теплый жилет, оставшись в утепленном малиновом платье, - не стесняйся. Будешь молоко? Ну, не надо отводить глаза, я же вижу, что хочешь. Давай, я тебе налью? Ошеломленная Локсар присела на краешек стула, даже не сняв шаль. Было неловко, что Мира оказалась такой доброй и заботливой. Она что-то увлеченно щебетала, пока наливала в кружку молоко и резала мягкий, ароматный хлеб. На какой-то миг девушке даже показалось, что она стала частью семьи этой белокурой рукодельницы, словно стала ее младшей сестренкой, о которой надо было заботится... И тут Джувия вспомнила. Младшая сестренка, верно. Лисанна - средняя из всех трех родственников, маленькая, миловидная девушка, которая трагически погибла в лесу, а Эльфман и Мира просто не успели прийти к ней на помощь. Ох, как долго убивались эти двое... А после траура Миражанна перенесла всю свою опеку на брата и окружающих. Всех она встречала искренней улыбкой, всем помогала, чем могла: советом, едой и просто-напросто своим присутствием. Будто мама всей деревни, несмотря на то, что Мире было всего лишь восемнадцать. Джувия машинально отхлебнула теплого, густого молока и откусила кусочек хлеба, ощущая, как довольно заурчал желудок. Верно, она ведь так и не поела днем. Увиденные могилы всплыли перед глазами, а прожеванный хлеб встал поперек горла. Девушка закашлялась, смаргивая накатившиеся слезы. Только не сейчас, она не хотела плакать перед доброй Мирой и перекладывать на нее собственные проблемы... - Поперхнулась, да? - нежно спросила белокурая девушка, заботлива хлопая Локсар по спине. - Бедненькая, аж слезы выступили. Не в то горло попало, верно? Ну, ничего, сейчас уже легче. На-ка, запей. Но Джувия уже не могла ни пить, ни есть. Как бы старательно не отгоняла она увиденное, одиннадцать могил стройным рядом плясали перед глазами, в ушах звенело и к гортани подкатывала дурнота. Девушка сама не заметила, как слезы обильно потекли по щекам, капая прямо в кружку с недопитым молоком. Только когда картина могил сменилась обеспокоенным личиком Миры, Локсар спохватилась. - Джу? Эй, Джу, ты чего? - со страхом спрашивала Миражанна, поглаживая ее руку. - Болит чего? Нет? А что такое? Это связанно с тем, что ты сегодня уходила из деревни? Что ты видела? Оне не могла ответить, язык не поворачивался озвучить ужасную весть. Разве что сходить, показать... но даже это сделать Джувия была не в силах. "Все так ужасно... - девушка в отчаянии зажмурилась, пытаясь заглушить рыдания. - Милый Грей... он не вернулся, никогда не вернется к Джувии. Никогда, никогда!" Она себя откровенно добивала, морально уничтожала, топтала. Так было нужно. - Джу! - почти кричала, умоляя, Мира. С ужасом в глазах, она обернулась и яростно зашептала брату, который молчал все это время: - Нужно срочно созвать совет деревни! Видишь, как ей плохо? Что-то случилось! - Не надо! - вскрикнула Джувия, сжимая нежную кисть девушки так, что на коже остались следы от ногтей. - Не надо! - повторила она. - Просто... Джувия и вправду увидела нечто очень страшное. Джувия не готова об этом рассказывать. Пожалуйста, не надо созывать совет. - Но что произошло? - глухо спросил Эльфман. - Джувия... - Локсар содрогнулась всем телом, но упрямо продолжила: - Джувия ходила искать милого Грея. - И-и-и? - с опаской продолжила Мира. - И не нашла, - убито сказала Джувия. - Точнее, нашла. Там были все одиннадцать. - Ну? - Одиннадцать... м... - губы словно онемели. Джувия, надо признать, признать, что Грей погиб, что он похоронен там, в лесу! Признай, Джувия! - М-могил. Тишина была ей ответом. Локсар не смела поднять глаз, а когда послышался глухой удар и сдавленные причитания, и все же подняла взгляд, то ужаснулась. Эльфман на лету поймал сестру, упавшую в обморок. Опрокинутый стул сиротливо валялся неподалеку. *** Миражанну приводили в чувство еще минут десять - так было велико потрясение бедной девушки. Когда же Мира все-таки очнулась, первым делом она потребовала, чтобы Джувия отвела ее к могилам. С сестрой пошел и Эльфман. Джувия стояла под пронизывающим вечерним ветром, стараясь сильнее укутаться в шаль, и распахнутыми глазами смотрела на то, как Миражанна упала перед могилами на колени, распласталась по земле, сотрясаясь в беззвучных рыданиях. Ее белокурые волосы рассыпались по плечам, свисая до мертвой травы. Эльфман присел рядом с сестрой и, подняв с земли, прижал к груди, ласково проводя ладонью по голове девушки. - Там же... там же Фрид похоронен, Эльфи! - отчаянно шептала Миражанна. - Мой... мой Фрид лежит в земле, а я даже не знала! Эльфи, Боже, за что? Лисанна, Фрид... нет... Губы Джувии дрожали, а слез не было. Казалось, она уже все выплакала. Фрид? Точно, они с Мирой недавно поженились, даже собирались зачать ребенка... Ревнивица-судьба, уж не гарем ли у тебя там, на небесах? Не жирно тебе - двух мужей забрала?! А остальные девять? Вот же ненасытная... Миражанна оттолкнула руки брата, поднялась и медленно прошла мимо каждой могилы, едва заметно шевеля губами. Молилась. Молилась бедная девочка, чтобы с миром покоились души мужчин, чтобы не оплакивал муж ее страданий. Казалось, Мира даже знала, в какой именно могиле захоронен Фрид, ибо простояла она над одной дольше обычного, прижав ладони к сердцу. Они еще долго стояли на ветру, продрогшие до костей. Мира с Джувией обнялись, разделяя горе утраты. Миражанна сказала, чтобы Локсар обязательно к ним заглядывала, ибо вместе переживать смерть близкого человека легче, чем одному. Она обещала приходить. В ее собственном доме было не топлено, пусто и темно. Эльфман поделился с Джувией дровами, но у девушки не было никакого желания разводить огонь. Так она и сидела в холоде, кутаясь в теплые вещи, пока не уснула на каменной печи. *** Проснувшись посреди ночи, Джувия внезапно поняла, что хотела вновь увидеть того мужчину, Гажила. Он помог ей, искренне посочувствовал, хотя никем ей не приходился. Отчего-то девушка чувствовала в нем родную душу. Возможно, у него тоже приключилось какое-то горе? Джувия могла бы помочь ему. Как сказала Мира: "Вместе переживать смерть близкого человека легче, чем одному". Захватив с собой толстый ломоть хлеба, которым с ней поделилась добрая Миражанна, Джувия вновь покинула деревню, отправляясь блуждать по дороге, в надежде встретить Гажила. Правда, она сильно сомневалась в том, что сможет встретить его на дороге в такое время суток. Все-таки, каждый нормальный человек ночью спал. Или дома сидел, но никак не шлялся по горным дорогам, как Джувия. И не только Джувия. Он вправду был здесь. Сидел прямо посреди дороги, прижавшись спиной к холодной горе и глядя в облачное небо. Казалось, Гажил до последнего девушку не замечал - только когда Локсар застенчиво кашлянула, он перевел взгляд своих воспаленных глаз на нежданную гостью. - Чего опять блуждаешь? - неприветливо спросил он. - То же самое Джувия может спросить у вас. - Мне некуда идти, - пожал плечами Гажил. - Я живу в горах, поэтому куда я здесь ни пойду - везде дом. А ты, как я понял, живешь в ближайшей деревеньке. Именно поэтому я нахожу твое присутствие здесь несколько странным. - Джувии не спится. - О женишке думала? - флегматично спросил мужчина. Джувия вздрогнула, но он ответил сам: - Ну, разумеется, думала. Я тоже думал какое-то время. И сейчас думаю. - О милом Грее? - удивилась Локсар. - Да нет, - зло махнул рукой Гажил. - Тебя это не касается. И вообще, на кой ты сюда пришла? Джувия промолчала. Ну, не говорить же, право, что пришла она сюда, чтобы зачем-то его увидеть? Они же едва знакомы. - У Джувии есть хлеб, - робко сказала девушка. - И что? - Джувия может поделиться с вами. - Зачем? - Ну... - Ты думаешь, я в подачках нуждаюсь? - внезапно разъярился Гажил, едва ли не подскакивая. - Что меня кормить надо, заботится и тому подобная ерунда?! Так вот, говорю сразу - мне ничего от тебя не нужно! Какого черта ты вообще ко мне привязалась? Уходи. Испугавшись, Локсар, сделав пару шагов назад, остановилась в нерешительности. - Брысь! - рявкнул мужчина, сжимая кулаки. "Почему он такой злой? - жалобно подумала девушка, удирая. - Днем он был более учтивым..." Глядя, как синеволосая девушка поспешно уносит ноги, Гажил устало выдохнул, снова возвращаясь к созерцанию темного ночного неба. Никто в такой момент ему не должен мешать. И эта девушка тоже не должна. Как бишь ее звали? Джувия? Какое дурацкое имя. И зачем только приходила, спрашивается? Хлебом она, понимаете ли, поделиться хотела. Да пошла она... Прикрыв глаза, Гажил неосознанно вызвал воспоминание, которое так хотел стереть из своей головы: - Гажил! - девушка дергала его за рукав рубашки, настойчиво привлекая к себе внимание. - Ну, Гажил! - Чего тебе, Мелкая? - задумчиво отозвался мужчина, сосредоточенно плетя из полевых цветов тонкий венок. - Я - Леви! - больше машинально, чем обидчиво, ответила девушка. - Смотри, что у меня есть! Она гордо протянула ему небольшую буханку серого хлеба. Ее короткие лазурные волосы щекотали тонкую шею, а наоборот отросшая челка немного прикрывала большие карие глаза. Леви вообще была очень маленькой, худенькой и щуплой. Гажил не переставал удивляться, как она вообще доросла до семнадцати лет - такие болезненные девочки долго не жили. А вот она выжила. Наверное, у нее была странная устойчивость к смерти. Или чересчур ярко выраженная воля к жизни. Скорее всего, все-таки второе, так как Леви делала все, чтобы жизнь, своя и Гажила, была яркой и красочной. Гажил старался не отставать от лазурноволосой малышки, воля к жизни которой приводила его в восхищение. - Ты где это достала? - Он так удивился, что даже оторвался от плетения венка. - Купила, - хитро подмигнула МакГарден, разламывая краюху пополам. - И на какие шыши? - У меня даже мелочи немного осталось. - Девушка похлопала себя по маленькому кармашку затертого бледно-оранжевого сарафана, который явно был ей не по размеру. В кармашке весело забренчала горсточка медных монеток. - А деньги... - Гажил, почему ты такой странный? Я их заработала! В Харгеоне много кафе, повора которых ужасно ленивы и не хотят делать грязную работу. А мне нисколечко не жаль потратить час-другой на мытье посуды или чистку картофеля. Вот и заработала. Скажи, что я молодец! - Умница, - хмуро отозвался мужчина, одаривая девушку звонким поцелуем в щеку. - Только ты забыла, что я не одобряю твоего заработка. - Но что же мне делать? - Я работаю! Я - мужчина, а ты - моя невеста, между прочим. Тебе не работать полагается, а моими детьми заниматься. - Но... - зарделась Леви. - Гажил, у нас нет детей. Да и до свадьбы еще две недели. Гажил не ответил, вновь сосредотачиваясь не незаконченном венке. Его длинные загорелые пальцы ловко вплетали все новые и новые стебли цветов. Когда работа была окончена, мужчина нахлобучил венок на голову девушки, довольно ухмыляясь. Леви ответила счастливой улыбкой и уселась рядом с ним, под деревом, протягивая половину хлеба. Гажил покосился на кусок, потом взглянул на лучившуюся от гордости девушку и, вздохнув, принял еду, жадно впиваясь зубами. Он и вправду был голоден. Поляну, на которой сидели двое обрученных, освещало яркое июльское солнце. Они сидели, уплетая за обе щеки несчастные краюхи хлеба, пытаясь утолить голод. Их положение удручало Гажила. Леви была достойна большего. Он хотел бы устроить ей пышную свадьбу с каретой и белыми конями, с наикрасивейшим свадебным платьем, усыпанным жемчугом, со свадебным тортом и прочими вкусностями. А в итоге они обвенчаются в поношенной одежде в захудалой церквушке и пиром им будут черствые булочки, которыми поделится милостивый священник. Он работал до седьмого пота, с утра и до вечера, изредка выкраивая время для того, чтобы свидеться с Леви, как сейчас. Его руки покрылись рубцами и шрамами, а тело непрестанно ныло от непосильной нагрузки. Он старался сделать ее жизнь лучше, так же как и она пыталась улучшить существование их обоих. - Да, у нас нет детей, - нарушил молчание Гажил, с хитрецой глядя на девушку. Заметив ее удивленный взгляд, он, бережно взяв ее за руку, потянул на себя со словами: - Но мы можем это изменить... Гажил тряхнул головой. Да... ему тогда было в действительности хорошо. Просто прекрасно. Он тогда чувствовал себя живым, не то, что сейчас. Удивительная девушка с волосами, цвета ясного летнего неба, Леви любила его всей душой и сердцем. И он тоже любил ее, такую ясную, солнечную и счастливую, несмотря ни на что. Ах, нет, был момент, когда она была не просто счастлива, а готова воспарить на небеса... - Гажил! - вопль Леви разбудил его раньше рассвета. Проморгавшись, мужчина увидел прямо перед собой сияющее лицо девушки. Ее счастью не было предела, она чуть ли не прыгала на месте, хлопая в ладоши. - Что случилось? - сонно пробормотал Гажил. - Ты представляешь, Гажил, - задыхаясь от волнения, шептала Леви, - меня только что стошнило! - Что?! - он аж подскочил. Господи, неужели проклятые булочки, которыми накормил их священник, оказались испорченными? Она отравилась? Она же поправится, да?! - Ты как? Как себя чувствуешь? - Превосходно! - взвизгнула девушка, кидаясь ему на шею. - А еще у меня нет "этих" дней! Ну, все. Допрыгались. Она точно отравилась, и эта дрянь так воздействовала на ее маленький организм, что повлиял на ее психику и, вдобавок, ударил по женской сущности. Гажил точно прибьет этого священника! - Да что же в этом превосходного? - прорычал мужчина. Леви замерла, удивленно и обиженно взглянула на мужа: - Ты, что, не рад? - грустно спросила она. - Как я могу радоваться, когда ты болеешь! - едва сдержал крик Гажил. Девушка ответила истеричным смехом. Утерев выступившие на глазах слезы, она, все еще хихикая, шутливо пихнула мужчину в бок. Наклонившись к его уху, Леви доверительно шепнула: - Глупый. Глупый-глупый Га-ажик. Неужели не понял? Я бе-ре-мен-на! - Ч-что? - У нас будет ребенок! Ох, как до тебя долго доходит, Гажик! Он улыбнулся своим воспоминаниям. Наверное, это был самый счастливый день в его жизни. Тогда Гажил осознал, что ему предстоит стать отцом. Какая ответственность! Какая честь! Какая гордость распирала его тогда... и на протяжении пяти месяцев. Он внезапно открыл в себе не иссякающий источник нежности, каждое утро мужчина долго-долго обнимал ненаглядную жену, такую милую, немного напуганную предстоящими заботами. Гажил тогда обещал себе и Леви, что ради благополучия крохи найдет себе четвертую подработку, чтобы снять хотя бы небольшую комнатушку, ибо не предстало жить молодой матери с младенцем на улице. Да и во время беременности не следовало, но Леви упрямилась, запрещала Гажилу перетруждать себя. Он обожал гладить небольшой, кругленький животик жены, шептать всякие милости, ему не свойственные, и просто наслаждаться мгновениями. Даже злость берет, что сейчас у него нет ни жены, ни ребенка. Погибли оба. Гажил скрипнул зубами, сжал кулаки. Нет, он не хотел вновь об этом думать! Не хотел вспоминать ту ночь! Но образ уже стоял перед глазами, а в ушах звенел любимый голос: - Гажил... - тихий, непривычно дрожащий голос Леви разбудил его глубокой ночью. - Да, любимая? - сонно прошептал мужчина, привычным жестом обнимая жену за плечи. Тут-то он и почувствовал неладное: девушка была слишком напряжена, а кожа ее была холодной. - Мелкая... Леви, что с тобой?! - У меня... - у нее зуб на зуб не попадал, тело бил озноб. - У меня кровь идет... там. С ужасом Гажил увидел расплывающееся кровавое пятно на штанах Леви. А когда ее нежное личико исказила гримаса боли, так ему и вовсе крышу снесло. - Что это?! - вскричал он, подскакивая. - Наверное, преждевременные роды, - стиснув зубы, рассуждала Леви. - Хотя даже для них рановато, преждевременные роды бывают на месяце седьмом-восьмом... Но у меня-то пятый! Так что... - ее лицо побледнело. - Гажил... это, вероятно, выкидыш. Он уже не слышал. Гажил бежал по городу, лихорадочно вспоминая, где жила пожилая целительница. Вроде бы ее звали Полюшкой. Завернув за угол, он что было сил заколотил кулаками в деревянную дверь. - Госпожа Полюшка! - кричал мужчина. - Госпожа Полюшка, откройте! Мне нужна ваша помощь! Дверь распахнулась, являя Гажилу растрепанную пожилую женщину со шваброй в руках. - Что тебе нужно? - Помощь! - Что болит? - Не у меня, а у моей жены, - продолжал тараторить Гажил. - У нее выкидыш! Женщина изменилась в лице. Отбросив швабру, она схватила с вешалки накидку. - Веди. Как больно было смотреть на малышку, отчаянно хватавшуюся за жизнь. Она кричала и плакала, а Полюшка была не в силах остановить начавшийся процесс. Леви потеряла ребенка, но и после самого выкидыша кровь не перестала течь. Что только не делала старая женщина... но ничто не помогало. - Извини, парень, но она умрет. Гажил оттолкнул Полюшку и упал ничком около девушки, которая судорожно схватила его за руку. Какой холодной была ее потная ладошка, сколько страха и муки было в ее карих глазах... - Милая... - Гажик, мне так жаль, - всхлипнула Леви. - Я не смогла родить тебе. Это был бы сын... - Леви, помолчи! Ты же кровью истекаешь! - Нет, - помотала головой отважная до безрассудства девушка. - Я не хочу молча умирать. Мне больно, но кричать я уже не в силах. Гажил... послушай, Гажил, не надо плакать! Пожалуйста, я этого не вынесу! Он молча вытер слезу с щеки. - Гажил, я тебя люблю! Мне так жаль, так жаль, что приходится покидать тебя! Она шептала эту фразу вновь и вновь, цепляясь за его руку, за его тепло, за его жизнь. На ее глазах блестели слезы, слова вырывались с минутным промежутком, и Леви все чаще и чаще задерживала дыхание, пытаясь за получившийся промежуток побороть мучительную боль. Леви вот уже полтора года как мертва.