Центурион, или История любви и предательства

Проходили месяцы, а Джеральд оставался на Менжен-Дие. Писал о том, что здесь многие долго не покидают казарм, несмотря на положение о ротации кадров. Вырвавшись в отпуск, он приехал. Сара была рада его видеть, и после такой долгой разлуки чутко замечала все изменения. В жестах и движениях Джеральда появилась осторожность хищника. Он смотрел внимательно и цепко, будто даже в родном городе и в мирной обстановке стремясь заметить как можно больше и держать всё под контролем. Как и полагается жениху и невесте из приличной семьи, они встречались в присутствии отца или матери Сары. Самое большее, что могли позволить друг другу – едва заметное соприкосновение рук. А Саре так хотелось обнять любимого, поцеловать, прошептать, что она бы его никуда не отпустила! Но такие проявления эмоций приличны лишь простым девушкам. Вопреки тому, о чем не раз напоминала мать, Сара решила расспросить Джеральда о войне. - Я понимаю, ты не мог сказать мне всё в письмах. Но когда мы рядом, ты поделишься со мной большим? Джеральд улыбнулся. - Это, по сути, просто работа. Скучная, грязная и пыльная. Мы, моя дорогая, иногда только то и делаем, что ковыряемся в технике или роем ямы. - Но… на войне ведь убивают! - Убивает техника. Сара, мы же живем в цивилизованные времена. Теперь офицеру не нужно самому бежать, стрелять, марать руки в крови. За него все делает машина. - Вот видишь, не стоит переживать, солнышко, - сказала мать. – Лучше поговори с Джеральдом о светских новостях, как подобает благовоспитанной леди. И все-таки Сара чувствовала, что жених щадит ее и не осмеливается затрагивать в разговоре с ней болезненные или просто актуальные темы. Впрочем, теперь она стала замечать, что и родители спорные темы предпочитают не обсуждать или говорить где-то в тишине, чтобы, не приведи господи, никто не услышал. То, что раньше было для нее привычным с детства и само собой разумеющимся, как вода и воздух, теперь давило. «Ты порядочная девушка», «правила обязывают», «репутация семьи»… Всё это не позволяло быть откровенной с Джеральдом и показывать свою любовь, не позволяло наедине расспросить, что с ним происходит и услышать честный ответ. Сару не смутило бы ничто, ведь это ее любимый, она готова быть с ним и в радости, и в горе. Но и его, и ее родители всегда были настороже. Да и он сам прислушивался к тем же условностям и соблюдал тот же кодекс чести. * Всего неделя отпуска, и снова расставание. По телевизору и в сети прославляли генерала Мюррея; солдат, воюющих в Менжен-Дие, сравнивали с героями древности. К чему всё это?.. Сара хотела лишь одного – чтобы Джеральд вернулся к ней. Она писала ему длинные, обстоятельные письма. Как и следует, рассказывала обо всем, что происходило дома. Ее рассуждения были приличны и милы. Даже когда ей хотелось отправить всего пару строк – «береги себя и возвращайся быстрее». Ответы Джеральда почти слово в слово повторяли то, что говорилось официально. Высокие слова о великой миссии народа Федерации, прославление командования… и все те же забавные случаи, невольно вызывающие улыбку. «Мы тут даже учимся говорить по-меджийски. Включили на повтор на колонках одни и те же песни, гимны и пьесы. Кто-то уже бодро чирикает, а кто-то кроме «доброе утро», «спасибо» и «хорошо» ничего не понимает». «Пишу тебе после боя. Жив и даже не ранен. Захватили добычу, в числе прочего – два мешка со сладостями. Никогда еще так не объедался халвой, и, кажется, еще долго смотреть на нее не смогу». «В кои-то веки передышка, и вечером у нас была дискотека. Учитывая отсутствие девушек, медленный танец танцевали друг с другом. Сара, как же я хочу быть дома и танцевать вальс с тобой…». Ей тоже хотелось кружиться в медленном танце с любимым. Она мечтала о том, как наденет белое платье, как Джеральд, одетый в парадную униформу, пригласит ее на вальс. Но время шло, а Джеральду все еще не разрешали покинуть Менжен-Дие.