Центурион, или История любви и предательства

Джеральд не мог спокойно заснуть ни в эту ночь, ни в следующие, когда вместе с Сарой уже приехал в родительский дом. Ему постоянно снилось то, что он пережил на Менжен-Дие. И, более того, не отступала мысль, что подобное повторится снова. Он боялся, что снова понадобится правительству. Слишком уж нехорошо улыбался генерал Мюррей в их предыдущую встречу и говорил: "Может быть, вы еще понадобитесь мне". Нельзя. Нельзя больше допустить такое. Джеральду снился убитый вождь меджийского клана, Мустафа Аль-Малек. Осознание своей вины в мучительной смерти этого человека жгло, будто огнем. Было так жутко просыпаться от кошмаров, будить жену своим криком. Сара просыпалась, обнимала, утешала. Бедная девочка. Она до сих пор оставалась девственницей, и было заметно, что это ее мучит. Она любила его и желала, хотела быть его женой во всех смыслах этого слова. Так прижималась к нему, так нежно обнимала и целовала. В ее невинности таилась скрытая страсть. А Джеральд не мог ответить на ее чувства - душой он еще был в Ваарском ущелии. - Джерри, расскажи мне, что случилось... - умоляла Сара. - Но я не должен обсуждать с тобой такие вещи. - Я твоя жена, я всё пойму. - Сара, война - это грязь... я не заслуживаю твоего понимания,а ты... ты не должна в таком копаться. - Вспомни, я клялась быть твоей женой и в радости, и в горе. Я рядом с тобой именно чтобы поддержать тебя, помочь тебе. - Мне никто уже не поможет! * Он стал раздражителен, без причины грубил близким. Сара воспринимала придирки мужа со все тем же ласковым спокойствием, считая, что это последствие войны, что это пройдет. Родители решили, что Джеральд просто хочет быть хозяином в своем доме и своей семье, и сняли для молодой семьи коттедж в пригороде Норд-Тауна, договорились с приходящей прислугой. Отчасти и Сара, и Рандаллы-старшие были правы. Джеральд не знал, что ему делать в новой жизни. Он числился военным в запасе и на половинном окладе - его прошение об отставке генерал Мюррей не принял, заявив: "нам с вами еще предстоят великие дела". Это напряженное ожидание угнетало. Джеральд не хотел, чтобы из него делали знаменитость и "центуриона новых времен, героя войны". Он не хотел почета, орденов, публикаций в сети и в газетах. Он жаждал только покоя, но жил как под дамокловым мечом.