Центурион, или История любви и предательства

И в мир неизведанный, новый, Осторожно сделаешь шаг, Закрывая глаза от страха, Трепеща и не зная, как. Но зато Ты так стремительно падаешь вверх, Как будто притяжения нет, И нет ни законов, ни правил. Ты ничего не знаешь о них, Как будто в детстве не было книг, И учиться никто не заставил. (с) Флёр, "Искупление"

25. Именно в одну из тех ночей - бессонных от волнения - Сара стала женой Джеральда по-настоящему. Произошло всё так неожиданно. Поначалу они просто лежали, обнявшись, будто оберегая друг друга от страха перед неизвестностью. Сара целовала любимого, шептала ему на ухо что-то из тех милых глупостей, которые свойственно говорить всем влюбленным. И ее нежность, ее желание не могли оставить Джеральда равнодушным. На ее невинный поцелуй он ответил страстно и пылко, и потянулся помочь ей снять ночную рубашку и белье. - Я хочу видеть тебя, Сара. Хочу любоваться тобой. В золотистом свете ночника ее прекрасное сильное тело выглядело таким желанным... но Джеральд не спешил. Ласкал ее и целовал, шепча прекрасные слова - о том, как нежна ее кожа, как трепет ее тела обещает блаженство рая. Всё, чему он научился, пусть даже помимо воли - всё было для любимой и служило лишь ей. И Сара не была покорной и смущенной женой, "исполняющей свой долг". Конечно, она волновалась - но в то же время тянулась к любимому, получала удовольствие от его голоса, прикосновений и поцелуев. Боли она просто не заметила, настолько стремилась принадлежать, отдать себя, утешить того, кто стал ей дороже всех на свете. Джеральд был счастлив. Он возвращался к жизни... * Сара и Джеральд попрощались с родителями в космопорту Нью-Ричмонда. Было так трудно не плакать - но они решили не омрачать родным и без того тяжелые минуты. - Обещают связь с метрополией три раза в день, - говорила Сара. - Я постараюсь звонить. - Мы напишем, если будет сеть, - добавил Джеральд. Ответом им были только сдавленные всхлипы. Невозможно так расставаться, не верится, что это навсегда! Джеральд держал отца за руку, пока не прозвучал последний гудок, призывающий родственников мигрантов покинуть космический корабль. Пара отправлялась в никуда, в неизвестность. - Но мы правильно поступили, - сказал жене Джеральд, устроившись в их каюте. - Знаешь, Мюррей звонил мне после того, как я подал заявку на увольнение в связи с записью в экспедицию. - Он что-то требовал? - Сара еще не могла полностью успокоиться. - Да нет... Пожелал счастливого пути. Правда, слишком издевательски это звучало. И отчего-то вспомнил про полковника Бома, говорит: "будешь видеться с ним, передай ему, что я помню про пляж на Нуэве". Что бы это значило? - Зная этого господина, ничего хорошего. * Путь был не длинным как по меркам космических путешествий, но довольно тяжелым. Сару все время мутило с непривычки. Она надеялась на то, что забеременела в первую ночь с мужем, но это предположение не оправдалось. Отчего-то ей было так обидно... так горько смотреть на матерей, отправившихся в путешествие уже с детьми. Глупо, но она плакала несколько дней и даже пару раз кричала на Джеральда. Успокоились они оба, когда пассажирский и грузовой шаттлы опустились на посадочной площадке Амой. Всё на новом месте казалось диким, необжитым и враждебным. Группу поселенцев встретили военные, помогли разгрузиться и сопроводили на места, где можно было ставить трейлеры, указывая: "у нас всё по плану, ставим халабуды там, где позже будем строиться". Джеральд узнал, что штаб первых колонистов, в числе которых прибыл его друг, пока находится в поставленном на отдельной площадке космическом корабле, на котором добирались ученые. Встреча должна была состояться через несколько дней - когда новоприбывшие придут в себя после рейса.