Есть вещи которые мы хотим, не те что мы знаем, и даже не те что мы чувствуем. Есть вещи, которые хотят наши души, и моя хочет тебя.
Закутавшись покрепче в свою куртку, я поморщилась от своего текущего состояния. Пот пропитал мою майку полностью. Волосы лезли мокрыми паклями на лоб, что не убавляло чувство дискомфорта. У меня была сильная отдышка, и приятно ныли мышцы от нагрузок. Я покрутила в своих руках клинок и постаралась восстановить дыхание. Мы были на каком-то очередном холме в Идрисе, недалеко от нашего дома, тренировались. Со мной был также Джейс, Изабелль и Алек. После тех событий я смогла встретиться украдкой с Саймоном (точнее он со мной: залез все-таки через окно, зная, что дверь я ему не открою). Оказалось, что неизвестные убили Камиллу Белкорт, баронессу, главу клана вампиров в Нью-Йорке. Пока Саймон рассказывал мне эту ужасную новость, он будто бы стал еще мрачнее, чем обычно. По аналогичной, но неизвестной, причине, был убит один из знакомых магов у Магнуса. Клэйв пригласил их для выяснения «отношений», давая понять, что сумеречные охотники к этому не причастны. Когда Саймон рассказал мне это, я притупила глаза: я убивала, и не раз, существ Нижнего Мира по приказу отца. Сейчас это уже казалось действительно ненормальным и жестоким…. После того, как Саймон рассказал мне последние новости, он вернулся обратно в Нью-Йорк, к Рафаэлю Сантьяго — новому главы клана. Единственное, что я знала об этом вампире — он до этого был правой рукой Камиллы, а также был «одногодкой» Саймона. Я заправила нерадивые, мокрые, выбившиеся пряди за уши и потихоньку возвращалась домой, к любимому душу. Лишь от одного представления теплых струй, стекающих по моему телу, я потеплее укуталась в куртку и прибавила шагу. Но не сильно, потому что впереди меня шел Джейс, смеющейся над чем-то с Иззи. Идти здесь было недолго. Я обернулась, когда кто-то легонько коснулся моего плеча. Это был Алек, он шел позади всех и сейчас нагнал меня. У парня, так же, как и у меня, были слегка влажные волосы на лбу, но почему-то ему это придавало даже сексуальности, нежели мне — нелепости. Я незаметно вздохнула от своих мыслей и с улыбкой повернула голову к Алеку. Он не смотрел на меня — он уставился вперед. Я пожала плечами, и мы пошли вместе. — Тренировка сегодня выдалась той еще, — усмехнулась я, нарушая нашу тишину. Не то чтобы было неловко, но я чувствовала, как в воздухе, вперемешку со снегом, витало напряжение. Его тронула едва уловимая улыбка, но она тут же улетучилась с его лица. Мы пошли медленнее, и вскоре оторвались от ребят на приличное расстояние. — Клэри, мы можем поговорить? — в голосе Алека я прямо чувствовала слова: «Клэри, тебя не напрягает, что мы с тобой поцеловались как ненормальная парочка, и на нас теперь таят свою ненависть дорогие нам люди?». Я вскинула голову кверху, подставляя свое лицо хрупким, леденящим снежинкам, и простонала от неизбежности. — Да, конечно. Я знала, что надо будет это обсудить, но не думала, что инициатива придет от тебя. Поздравляю, у тебя совесть действительно есть, в отличие от меня, — я попыталась отложить тему, но посмотрев на Алека, который только и ждал, когда я замолчу, я приняла неизбежность разговора. На самом деле мне было банально стыдно говорить об этом с Алеком. Нас связывала только дружба, но то, что мы с ним испытали тогда, в Летнем Дворе, было что-то новое. Как-будто мы были на новом, высшем уровне эмоций. Перед нами уже виднелась двухэтажная усадьба Лайтвудов, у которой на крыше обустроился выход на изящный, каменный балкон, в это время весь укутанный в сугроб снега. — Клэри, я же правильно понимаю, что я не единственный, кто почувствовал нечто большее, чем просто поцелуй? — мы остановились в метрах пятидесяти от дома. Алек развернул меня к себе сильными руками, и еще долго не отпускал. Я вздрогнула. Вот так в лоб? Проглотив ком, стесняющий мой голос, я все-таки ответила. — Да. — Что это было? Почему…? — Я не знаю, Алек! Я сама до сих пор не могу до конца разобраться, почему я не могла оторваться от тебя. И, не сочти за комплимент, но твои губы действительно загипнотизировали меня. Это было действительно…нечто. — Я отошла от Алека и тихо проговорила последние слова. Я не любила Алека. Он мне даже не нравился. Но то всепоглощающее чувство, когда его губы были для меня словно воздух, было совершенно иным. Это было желание. Чистое, животное желание. — Я сам не знаю, почему так. Я долго думал над этим. Пытался понять, может быть ты, — он окинул меня взглядом, будто смотрел на умалишенную. Хотя, в свете последних событий, это было не так далеко от правды, — мне нравишься? Но позже я понял, что это была не вмиг возникнувшая симпатия, а что-то иное. — Ты пронзил своими леденящими словами мое самолюбие, — я прижала руку к сердцу и наклонилась к Алеку. Он лишь недовольно покачал головой. — Клэри, я знаю, что ты можешь отказаться, но я не знаю, как это понять другим способом. — Я знаю, Алек. Надо повторить тот поцелуй, — я устало отмахнулась от его слов. Конечно, я понимала, что по-другому разобраться в том, что это было, у меня и у него не получится. Но эту идею я запихала глубоко-глубоко в угол моего подсознания. Я снова взглянула на Алека, и тот вкрадчиво кивнул. — Магнус знает? — снова кивок. Видимо, если первым высказался Алек, то Магнус либо проигнорировал эту новость, либо понимает ситуацию, которую нужно прекратить мне с Алеком раз и навсегда. Я взглянула на брюнета. Буквально в каждой клеточке его тела было столько напряжения, что я ощутила его и на себе. Хотя, возможно, под моей напускной уверенностью и лживой непричастностью, я была такая же нервная, как и он сам. Вплотную к ограде, из того же темного, грубого камня была сделана изящная, с узорами на спинке, скамейка. Мы неторопливо сели на нее, как будто старались растянуть время до этого момента. Алек неловко кашлянул, а я отвела взгляд на сухое, голое черное дерево, стоявшее левее от нас, неподалеку. Оно также было густо засыпано снегом, который все не переставал идти. Щеки приятно покалывало от холода: значит, скоро буду красной. Хотя буду ли я красной от стыда перед Алеком после поцелуя или после холода, это спорный вопрос. Мы оба, зная характер друг друга, понимали, что строить из себя детей, или примитивных на первом свидании, как минимум, глупо. Я коснулась холодной, почти обмерзшей, ладонью шею Алека, в то время как тот взял меня за мои, скорее всего уже красные, щеки. Я ощущала некий страх перед Алеком. Я не боялась его. Я боялась нашего поцелуя с ним. Но для подтверждения своих многочисленных догадок нам обоим нужно было это сделать. И может быть тогда… Лицо Алека, вмиг очутившееся перед моим лицом, выметало все мои мысли в голове. Я осторожно приблизилась к нему, и наши носы прикасались. Алек в губы прошептал мне: «Сейчас, Клэри». Я коротко кивнула, и он накрыл мои губы своими. Его губы были слегка сухие и холодные. Мы углубили поцелуй, стараясь полностью раствориться в нем. Но все уже было не так. Я не ощущала те выстрелы тысяч фейерверков в моем сознании, бабочек в животе. Мне не хотелось прижаться к Алеку еще сильнее, чем сейчас. И мне все еще было холодно. Когда Алек судорожно провел своей левой рукой по моей оголенной шее, я не выдержала и оттолкнула его. Я почувствовала, как и он сам в тот момент хотел разорвать наш поцелуй. Отдышавшись, я посмотрела на голубоглазого брюнета, который также старался восстановить дыхание. Но это не заняло много времени. Мы почти одновременно сказали «Нет», из-за чего оба блаженно улыбнулись. Слава Ангелам. — Алек, ты не знаешь, Магнус еще в Идрисе? Думаю, нам стоит поговорить об этом еще раз, — я намекнула о ситуации в Благом Дворе уже легким непринужденным тоном. Следует все забыть, как страшный сон. — Да, он сейчас в моей комнате, — Алек посмотрел туда, откуда мы пришли: сейчас все еще усиливающийся снегопад почти стер грани горизонта, и все было в белом, пушистом тумане. Я «удивленно» вскинула брови. Он поморщился. — Клэри, не строй из себя дурочку. Я знаю, что ты в курсе того, что я вместе с Магнусом. О, нет, я не виню тебя за это, — Алек спохватился и всплеснул руками, увидев мое смущение. — Он спокойно отреагировал на это…все? — я покрутила головой, не вынимая замерзших рук из карманов. Алек задумался, быстро пожал плечами. — В общем, да. Спокойно, если сравнивать с Джейсом. — Ангел, только давай не о нем. — Клэри, рано или поздно… — Я знаю, Алек. Я знаю. Но пока что между нами все решено, и я не хочу о нем говорить. — Как знаешь. Но, чтобы ты знала, я совершенно не поддерживаю его в том, как он оклеветал тебя тогда, в зале Советов. — Я вежливо улыбнулась ему, но втайне мне так и хотелось сказать: «Выкуси, Эрондейл». Я стала подниматься со скамейки, и уже было хотела направиться в сторону арки, ведущей во двор усадьбы, как Алек попридержал меня за руку. Я вздрогнула, и обернулась. — Чего тебе еще, Лайтвуд? — Клэри, то, что говорят о человеке, который поможет вернуть Чашу… Это, правда, что она приходится твоей матерью? — Алек говорил тихо, но я понимала его любознательность. Видимо, Магнус, из уважения к нашей тайне не сказал ему, решив, что если это потребуется, я сама расскажу нефилимам. Я помедлила, и от раздумий по поводу того, как ему стоит ответить, я нахмурилась. Алек терпеливо ждал. — Да, Алек. Джослин — моя мама. И я хочу спасти ее, а Чаша Смерти находиться у Валентина. Так что, как только Магнус найдет то, что ему нужно в Серой Книге, то можно по праву говорить, что Чаша в наших руках. — Она… Она у Валентина? — Да, — я отвернулась и помрачнела еще больше. Я не то чтобы не хотела рассказывать Алеку об этом, мне было неприятно вспоминать. Вспоминать, что мой собственный отец отрезал меня от матери. Я повернулась обратно к Алеку, и прочитала сотни вопросов в его глазах. В конце концов, они должны знать. Я кивнула ему головой в сторону арки, и мы медленно направились к дому. — Если честно, я не помню, как давно это было. Мне было лет пять, может быть, и меньше. Тогда Валентин стал отводить меня и брата к нему в кабинет. Я до сих пор помню, как мне было страшно и в то же время благостно — в кабинет отца было строго запрещено входить. Там, под предлогом учебы, он давал нам якобы травяной чай для того, чтобы сосредоточиться. На самом же деле, он решил, что можно провернуть пару экспериментов над его же детьми, — я недовольно хмыкнула, — поэтому он вливал по маленькой доле мне и моему брату кровь Ангела и Демона. Судя по всему, поэтому мы более сильные и выносливые, чем большинство нефилимов. Наверное, ты поэтому задал свой вопрос? Об этом намекала Королева.… На самом деле, я почти ни разу не пила его чай, так как над своей дочкой он начал эксперименты, когда я была еще в утробе матери. А вот Джонатану пришлось нелегко… — при нахлынувших воспоминаний у меня начала слегка болеть голова. — Я до сих пор помню его бессонные ночи, сопровождаемые криками. Сначала мама не обращала на это внимания — даже поощряла такую кропотливую учебу с отцом. Но по истечению года, когда Джонатан стал грубым и, в прямом смысле, холодным, она не выдержала и выпалила все отцу. Я помню это, поскольку тогда спряталась за дверью их комнаты и подслушивала, как самый обычный любознательный ребенок. В тот момент мы подошли к двери в дом. Алек, еще не отойдя от полной сосредоточенности к моему рассказу, лишь вопросительно кинул взгляд к двери, и я покачала головой: я не была готова к тому, что кто-то, вроде Маризы или Изабелль, сейчас присоединятся к моей душещипательной истории. Мне хотелось рассказать ее Алеку. Поэтому мы зашли за угол, к голым кустам, прилегающим к ограде, и я продолжила, но уже более тихо. — Мама с отцом тот год достаточно часто ссорились — в основном, из-за Джонатана. Она считала, что это отцовские посиделки так влияют на него, а также их совместные тренировки. В то время мною занималась мама, поэтому так же, как брат, я начала усиленно тренироваться…после нее. — К горлу подошел ком, но я его подавила. Не сейчас, не время. — Когда она узнала, что делает отец, мама хотела сбежать вместе со мной и унести чашу подальше от Валентина. Джослин уже видел и знала, каким чудовищем стал Джонатан. Она боялась того, что он может натворить, будь у него одно из Орудий Смерти. Как видишь, ее опасения были не напрасны… — я всплеснула руками, намекая на сложившуюся ситуацию. Алек наклонил голову вниз и помрачнел. — Но Валентин не дал ей этого сделать. Пока мама судорожно кидала мои вещи к себе в сумку, она создала портал, откуда вылез Магнус и забрал Чашу, после передав Конклав. Недолго она у них задержалась… — Я горько усмехнулась выводам. — Валентин пришел сразу после закрытия портала, и насильно схватил мою мать за шею и влил ей что-то в горло. После этого она упала ему на руки. Он вынес ее из моей комнаты, и больше я ее никогда не видела. Хотя я и облазила первым делом весь дом — все тщетно. Когда я замолкла, я почувствовала, как дрожат мои руки. Алек стоял все также, наклонив голову вниз и глубоко погрузившись в разговор (или в свои мысли насчет него). Сквозь ужасный холод, пробирающий меня до костей, я ощущала дрожь от той боли, которую мне причинял отец все годы. Вспоминая те дни, я не могла не сморщиться. Я задумалась над надоедливыми мыслями о маме, совсем забыв о парне, которому вылила все это на его бедную голову. Алек это увидел и взъерошил мне волосы на макушке, улыбнувшись. — Клэри, не переживай, все уже прошло. Мы убьем двух зайцев одним выстрелом. Я в этом уверен, что скоро все произойдет. — Его тон старался быть непринужденным, но было понятно, что он ошарашен тем, что я ему рассказала. — Хотелось бы. — А теперь пойдем в дом, я уже продрог до костей от этого холода, — он поежился, и мы вбежали в дом, улыбаясь друг другу. Я была искреннее благодарна Алеку за то, что он не проявил сожаления ко мне. Сожаление я нахожу лишь глупой и бесполезной эмоцией.***
В этот раз, в отличие от предыдущих дней, Алек уговорил меня прийти на ужин. Сначала я отнекивалась, как могла, но кинутая мне в лицо подушка и холодный взгляд не дали шансов моей гордости, и я сказала, что приду. Мое окно все это время было открыто, и холодный, свежий воздух наполнил мои легкие, а я из-за этого удовлетворенно улыбалась. Я обожаю свежий воздух. Он как запах свободы, которой мне давно не хватало. Я оделась, как обычно: а-ля черная мышь. Обычные черные джинсы, обычная черная кофта. Волосы после душа завились по всей длине, но они были настолько мягкими, что я разбросала их по спине и плечам, не став уродовать их прическами. Взъерошено, но прилично. Для моей манеры прилично. Пока я спускалась вниз, каждый мой шажок давался мне с трудом: с новой ступенькой, ведущей в столовую, я вспоминала, кто там будем сидеть: Изабелль, Алек, Роберт, Мариза… Джейс. С последним именем мои ботинки соприкоснулись с полом, и по коридору я дошла до больших, сводчатых и украшенных узором двухстворчатых дверей. За ними я слышала возню, радостное бормотание, тихий звон приборов. Я так стояла где-то с минуту, не решаясь войти. В глубине души я знала, что я просто боюсь снова поссориться с Джейсом, а я этого очень, очень не хотела. С моими шагами в столовой и стуком двери на секунду воцарилась тишина. На меня устремились все пять пар глаз. Алек, сильно наклонившись над столом, что-то накладывал Иззи в тарелку, а последняя с жадностью смотрела на это что-то. Это было похоже на салат с каким-то мясом. Я потупила взгляд, и Алек первый встал со стула. — Клэри, привет. Садись рядом со мной, — своим твердым, спокойным голосом сказал Алек. Я кивнула, и он вежливо помог мне сесть. Я оглянула стол и задержалась взглядом напротив себя — конечно, Джейс сидел прямо напротив. В голове я чертыхнулась, но виду старалась не подать. Волосы Джейса были такие же влажные и слегка волнистые, из-за чего пара прядей казалась золотыми, а пара — янтарными, и красиво блестели при свете люстры, которая висела прямо над столом. На удивление, в глазах Джейса я не читала неприязнь к себе, он был абсолютно спокоен. И это не относилось к тому виду спокойствия, когда человек делает вид, что тебя не существует. Все будто было.… Как раньше, до Благого Двора. Из-за этого я ненадолго, почти не замечая этого за собой, нахмурила брови, и попросила Алека слезть со стола, чтобы самой попробовать странный, непонятный из чего сделанный, салат. Сама столовая по интерьеру была схожа с кухней — такие же не вопиющие цвета. Обои были коричневатых оттенков, растений я не заметила. Длинный, с закругленными краями, стол был сделан из дуба насыщенного коричневого оттенка. Он действительно напоминал по цвету кору дуба. Я огляделась, но кроме огромной, каскадной, будто сделанной из хрусталя (а может быть, мои догадки верны) люстры, я ничего не нашла. Так же тут висело пара картин — они явно здесь «живут» уже не первое десятилетие, но это и придавало какого-то шарма данной комнате. Столовая была достаточно просторной, и, как и на кухне, были сводчатые большие окна, с бежевыми шторами и кофейными ламбрекенами. В данной комнате мне было также комфортно, как и в других частях дома Лайтвудов — все светилось уютом и теплотой, хотя они и не жили здесь часто, по словам Изабелль. Маризе и Роберту было запрещено въезжать в Идрис, кроме как официальных дел и поручений от Конклава. Последнее время я все чаще стала замечать, как много жизней испортил мой отец. Мой пристальный осмотр новой комнаты (до этого я все время ела на кухне) нарушил кашель Маризы. Дети вмиг умолкли, и, окинув всех холодным взглядом, сказала ее фирменным строгим тоном: — Завтра я и Роберт проведем вечер в своем доме, чтобы с Клэри и вас сняли любые подозрения. К тому же, я очень давно не видела наших друзей, которых я никак не могу застать на собраниях, поэтому завтрашний вечер пойдет всем на руку. Надеюсь, вы примите это всерьез, — она блеснула глазами в мою сторону. О да, не беспокойтесь, ради своей шкуренки я постараюсь быть максимально изящной и красивой. — Думаю, если Изабелль постарается и сделает невозможное, то Клэри предстанет перед всеми в новом свете, — сказал Джейс, дожевывая свой стейк. Все, в том числе и я, уставились на него: ребята с удивлением, а я с готовностью вставить ответную колкость. Но, в отличие от особо умных людей, я прекрасно понимала, что снова тормошить старые раны мне не надо, и я, промокнув губы салфеткой, встала и вышла из-за стола, отблагодарив Маризу и Роберта за чудесный ужин. Они кивнули, а Роберт даже слегка улыбнулся. Когда я вышла в коридор, я не заметила того, что за мной не послышался стук двери. Я спокойно поднялась по лестнице и вошла к себе, снова не услышав уже нарочито громкий стук двери, чтобы хоть как-то успокоить свое раздражение. Я услышала только звуки едва ступающих ног по полу, тихо, со скрипом, закрывающих дверь в мою комнату. Я обернулась и увидела Джейса, из-за чего мое сердце ухнуло в пятки.***
Алек не заставил себя долго ждать после громкого хлопка двери рыжей бестии. Я уверен почти на все сто процентов, что Джейс опять отвесил колкость юной Моргенштерн, а она, в силу своего вспыльчивого характера, опять разозлилась. Что же, века идут, а любовь не меняется. Я взглянул на Алека, который подходил к моему креслу, стоящему возле окна в его комнате. Я перебирал своими пальцами многочисленные кольца, из-за чего из кончиков пальцев иногда сыпались блестки: один из видов проявления моих магических способностей. Я встал в тот момент, когда Алек уставился в тихую белую гладь за окном: весь их двор и дальше засыпало снегом как минимум до колена. Я облокотился на накаченную спину нефилима лбом. Я чувствовал его размеренное, спокойное дыхание, и от этого мне было хорошо: со мной его ничего не тревожит. После нескольких мгновений, Алек все-таки решил испортить всю идиллию моего момента: — Магнус, мы не можем стоять вот так вечно. У тебя полно дел, ты сам мне это говорил. И, если вдруг родители… Я лишь цокнул в ответ на его эгоцентричную реплику и встал возле него. — Как хочешь, но ты совершенно не умеешь наслаждаться моментом. Это ужасно, Александр. — Да-да… — Ты поцеловал Клэри? — язык связался в тугой узел, когда я задал ему вопрос. Я не хотел тянуть резину. Пластырь, если уже и собрался отклеивать, надо одним ежесекундным движением. — Да. — Скажи, что ты ничего не почувствовал более. — Нет, совершенно ничего. — Алек едва покачал головой, и покосил свой взгляд в сторону меня. На его лице я прочитал легкую ухмылку. Конечно, я знал, что он ничего не почувствует. Я поправил свой черный блестящий пиджак, стараясь скрыть свое удовлетворение: хоть я и заранее знал ответ на вопрос, но ревность давала о себе знать, и облегчение после его слов наступило незамедлительно. — Тогда я оказался прав. Значит, фейри что-то подмешали вам в кубок. Вы же ничего не пили, я правильно понял? — Конечно же, нет. Я что, похож на дурака? — Алек полностью повернул ко мне свою голову, и я увидел на его лице гримасу возмущения. Это посмешило мое воображение. — Иногда бываешь, но нет, совершенно нет, — я состроил серьезное лицо и повел ладонью в воздухе. — Значит, они могли… Ты ощущал какой-либо запах в воздухе? Который настырно не отпускал тебя всю дорогу? Алек нахмурил брови, стараясь припомнить ту ночь в Благом Дворе. Вскоре на его лице просияла искра понимания. — Да, я постоянно ощущал запах меда. Причем пах он совершенно отвратительно, слишком приторный запах. Я взмахнул руками, из-за чего за ними потянулся след ярко-голубых искр. Я был возмущен и рад одновременно. Я был разозлен своей правотой в своих догадках, и поцелуй Алека и Клэри был, получается, совершенно не нужен. И рад от того, какой я молодец. — Ну, конечно. Это достаточно тяжело объяснить кратко, но если утрировать, то фейри, который вел вас всю дорогу до Королевы, использовал зелье, которое усиливает любые чувства. Причем усиливает неслабо и надолго, ты сам это понял, — я слегка наклонился к Алеку и выгнул брови. Нефилим лишь покачал головой от негодования. — Снова им все сошло с рук. То, что они говорят только правду, никак не спало нас. Я совершенно забыл все наставления. Моя оплошность. — Я уверен, что еще немного, и Алек чертыхнулся бы, но он сдержался и лишь крепко скрестил руки на груди, из-за чего на его руках стали отчетливо видны мышцы. От такого вида на красавца Лайтвуда я прикусил губу. Он был слишком сексуален, когда так серьёзно выглядел. — Алек, не кори себя. Не забывай, что они на часть демоны, и ожидать от них утки было вполне очевидно. И ты тоже наполовину человек, и не обязан помнить абсолютно все. И, к тому же, уже все позади, так что не омрачай свое прекрасное личико ненужными никому мыслями, — я попытался сказать это максимально легким, непринужденным тоном. Я сел на подоконник перед Алеком, и положил свои руки ему на талию, притягивая к себе. Парень оперся руками на подоконник, поставив руки с обеих сторон от моих бёдер. Нахмуренное лицо сразу сменилось улыбкой смущения, и он отвел лицо в сторону. Я усмехнулся, и пальцами повернул его голову обратно к себе, слегка притягивая к своему лицу. — Надо сказать Клэри… — Я чувствовал, как Алек, так же, как и я, старается не потерять голову от такой близости, — и Джейсу… Но я приложил большой палец к его губам: хотелось, что он наконец заткнул свой рот, из которого то и дело вылетали занудные замечания. Потом я провел пальцем по его нижней губе, слегка оттопыривая ее. Этого Алек уже не выдержал и впился в мои губы сладким, желанным поцелуем. Нехотя разорвав его, он прошептал мне в губы: — Ты прав, они могут подождать. — И прижал меня к подоконнику так, что я полностью лег на него.***
— Тебе что-то надо? — сквозь тонну раздражения я попыталась сложить свой язык так, чтобы оттуда вытащились пара слов, которые не обругают этого блондина. На его лице я читала полную сосредоточенность и серьезность. Похоже, грянет гром в виде тирады от Джейса Эрондейла. — Клэри, я… — Вау! Что, не воротит разговаривать с дочерью Валентина? Может, мне крестик на себя напялить, ну, знаешь, чтоб… — КЛАРИССА! — рявкнул Джейс, из-за чего я буквально подлетела и осторожно села на кровать. Джейс шумно выдохнул, сжал ладони в кулаки и медленно подошел ко мне. Когда он сел возле кровати, я была по-настоящему удивлена, поэтому слегка отодвинулась от блондина. Так мы просидели довольно долго. Я думала, что сейчас, находясь в комнате один на один с Джейсом, испытаю злость, раздражение, в конце концов, обиду за его слова, сказанные на ужине. Но между нами царила неловкость (что для меня казалось странным) и напряжение. Я чувствовала это каждой клеточкой своего тела. После таких «посиделок» я первая решилась взглянуть в янтарные глаза Джейса. Но, когда я вскинула голову, встретилась с его взглядом, который пристально рассматривал меня. Я быстро отвела взгляд в сторону. Джейс, словно боясь меня, осторожно протяну ладонь к моим волосам. Странно было наблюдать за таким блондином, без его фирменной напыщенности. Он взял одну мою влажную (и поэтому казавшейся медного, а не светло-рыжего, цвета), длинную прядь и накрутил ее себе на тонкий палец. Его брови слегка нахмурились, и он почти прошептал: — После такого холода ходишь с влажной головой. Совсем ум растеряла. — Я нефилим, я почти не болею, — таким же тихим, слегка охрипшим голосом, сказала я, не осмеливаясь взглянуть на Джейса. Он лишь покачал головой и откинул небрежно прядь за спину. — Я сегодня увидел тебя и Алека… Вы тогда шли к дому. — Мною на пару секунд овладел страх. Я сейчас абсолютно не контролировала свои эмоции, находясь рядом с ним. Но в голосе Джейса не было злости или раздражения. Возможно, это меня и пугало. — И я… Я видел, как ты его оттолкнула при поцелуе. — Джейс… Ты не так понял. Мы с ним проверяли догадки по поводу Летнего Двора. И мы оба оказались правы, что ничего не чувствуем друг к другу, и что при дворе Королевы явно что-то замышлялось для нашего визита, — я оторвалась от рассмотрения своих ног и вперила свой задумчивый взгляд в стену. Надеюсь, Магнус нашел ответ на вопрос, почему же нас так влекло с Алеком друг к другу при дворе Королевы. После воцарившегося молчания я не удержалась и посмотрела на блондина. На его лице читалось замешательство, а красивый цвет янтаря в его глазах сменился на медный. Либо он был озадачен, либо он… злился. От него теперь я могу ожидать всего, что угодно. Но даже то, что он сделал дальше, меня удивило. Когда он перестанет это делать? Джейс взял мою правую руку, обжигая в своей ладони. Я уже и забыла, насколько теплы его прикосновения. По сравнению с ним я казалась ледышкой. Он потер мою тыльную сторону ладони своим большим пальцем, явно приметив этот холод. Я же была настолько ошарашена его действиями, что просто застыла в прежней позе, сидя на постели. — Клэри, прости меня за те…слова, которые я сказал. После Летнего Двора я не знаю, что на меня нашло, я был просто вне себя от ярости. Я даже на Алека набросился! О, Ангел… — его голос был тверд, и слова были отчеканены, но к концу я слышала нотки сожаления и раскаяния. — А после того, как ты в ответ отвесила мне пару реплик, то я уже просто не мог остановиться в эмоциях. А выпад на твою семью….Это было омерзительно. — Джейс даже сморщился. — После твоих слов о том, что ты не хочешь больше иметь какого-либо отношения ко мне, словно меня отрезвили, и я понял, какую кашу заварил. Клэри, если ты можешь, то, прими мои извинения, прошу тебя. — К концу голос Джейса перестал быть таким напористым, как в начале. Я слышала в нем отчаяние, и это не могло не вызвать бурю эмоций в душе. Я с приоткрытым ртом слушала почти все, что он говорил. Когда меня все-таки привел в чувства почти незаметный сквозняк, исходящий от приоткрытого окна, я посмотрела Джейсу в лицо. Только сейчас мой взгляд упал на еще свежий шрам на лице. Не размышляя над своими действиями, я прикоснулась пальцами к его щеке, и он даже не дернулся, а слегка поддался навстречу. Как коты, которые соскучились по ласке. Прочитав в моих глазах вопрос, Джейс тихо сказал, что получил его, пока тренировался с Алеком. Но мое сердце подсказывало мне, что это было во время их перепалки. Я удрученно покачала головой: напасть на своего парабатая... — Джейс… Ты.…Почему ты вообще так отреагировал? — Я, все еще не отдавая отчет своим действиям, завела уже высохшую прядь волос ему за ухо, опять коснувшись его щеки, и опустила руку. Джейс закрыл глаза и, судя по тому, как напряглись его желваки. В моей груди заплелся узел волнения и страха. — Клэри, ты, правда, не поняла до сих пор? — его голос звучал намного громче, чем раннее в нашей беседе. — Что, прости? Джейс полностью развернул свое тело ко мне и вперил в меня свой взгляд. Янтарные глаза блестели и было сложно оторвать от них свой взгляд. Его голос источал уверенность. — Клэри. Я — собственник. Я не хочу, чтобы тебя касался кто-то так же, как я, — он провел своей обжигающей на тот момент ладонью от запястья до плеча. — Я не хочу, чтобы кто-то был с тобой также близко, как я могу находиться с тобой, — он присел ко мне ближе, сокращая расстояние между нами до пары сантиметров. От его действий я потупила взгляд в пол. Но мне было до боли приятно снова так близко чувствовать его и запах мыла Джейса. В глубине души все эти дни я скучала по этому аромату. — Д-джейс… — я хотела остановить его, но мой голос предательски дрогнул. Блондин отреагировал на это своей ангельской ухмылкой. Он провел ладонью по моей щеке с такой аккуратностью, что я почувствовала себя фарфоровой куклой. — И я хочу, чтобы у тебя была такая реакция только на меня, — Джейс наклонился к моему лицу, почти прошептав мне в губы. Сейчас я не могла вообще ни о чем думать, кроме того, как мне хотелось полностью стереть это предательски малое расстояние между нашими губами. — И я хочу, Клэри, чтобы целовал тебя только я. Джейс накрыл своим ртом мои губы. Всё самообладание, что мы неделями взращивали в себе последнее время, ушло, как будто его смело той снежной метелью, которая окутала сегодня весь Идрис. Я обвила руками его шею, и Джейс прижал меня крепче. Его ладони прошлись по моей спине, и я чувствовала, как с каждой новой секундой обмякаю в его руках, отвечая на его поцелуй так же страстно. Он провёл языком по моим губам, и, когда те раздвинулись, на вкус Джейс казался как чистая летняя вода — свежая и теплая от утренних, излучающих жар, лучей солнца. Прижавшись ко мне ещё сильнее, Джейс запустил руки в мои мягкие волосы… Этим поцелуем мы кричали о том, что не можем сказать друг другу в лицо. «Я никогда ни к кому не чувствовал ничего похожего. Я не хочу разрушить то, что между нами». «Я люблю тебя».